Глава 6
Ответный визит
В Майами стояла влажная противная жара. Хотелось улечься в тенечке, спокойно поспать. Вместо этого пришлось прибыть в бухту на встречу героя с его эскадрой. Порта здесь в принципе не имелось, и все население поселка вместе с индейцами и рабами недотягивало до трехсот человек обоего пола и всех возрастов. Вот какого черта испанцам понадобилось идти на север, когда своих земель в любом количестве? Бери и осваивай.
Мало того, наши союзные краснокожие успели без мудрых советов из моего штаба ограбить всю Флориду, отобрав и так не особо огромное количество ценностей. Например, лошадей или даже мулов обнаружить в здешних краях невозможно. Всех угнали. Неудивительно, что вместо обороны нас повсеместно встречают с распростертыми объятиями. Местные поселенцы надеются на защиту. Или как минимум прекращение грабежей. С них, убогих и нищих, уже взять особо нечего.
Под этим соусом уже вся экспедиция смотрится абсолютно иначе. Предстоящая высадка требовала транспортов и определенного риска, но сегодня всем ясно — особого сопротивления не предвидится.
— Смирна!
Несколько сотен молодых мужчин всех цветов кожи — от угольно-черного до светло-коричневого, — собравшихся на песке у моря, послушно застыли в сомнительном подобии строя. Мои сопровождающие откровенно скалились. Только воспитание не давало заржать. Видок у них тот еще. Мои солдаты в худшие времена не смотрелись настолько оборванными и нищими. Практически каждый в дрянных одежках, не меньше половины босые, но с мушкетами, кучей холодного оружия и все поголовно в красных колпаках. В таких обычно ходили вольноотпущенники на островах, подчеркивая статус свободного. Наверняка здесь тот же смысл заложен.
С первого взгляда видны удивительные семейные истории. Почти уверен, что про Африку большинство только слышали, но не видели. На лицах написаны предки-индейцы, белые и пес знает кто еще.
— Что это за пародия на военных? — сквозь зубы спросил я негромко.
— Где-то с треть маронов, — бодро сообщил Адам, — остальные вызвались добровольцами, когда предложил им свободу и землю в обмен на службу.
Он здорово развернулся в последнее время. Нагло обчистив Гаити, вернулся с целым флотом нагруженных призов. Надо сказать, в число трофеев вошло огромное количество разнообразных товаров, вплоть до слоновой кости, и точно никто бы не взялся посчитать до ливра итог. По предварительной оценке, даже без стоимости судов, на каждого простого матроса приходилось около тысячи трехсот пятидесяти ливров, доли же офицеров измерялись десятками тысяч. Почти все население Батавии, где он оставил улов, и даже жители соседних Каледонии и Канады выстроились в очередь, чтобы попасть под его командование и набить карманы золотом.
Вторым рейсом эскадра каперов заглянула на Кубу. При этом к нему охотно присоединилось еще добрых два десятка судов разного размера. Здесь уже о пиратской флотилии, не разменивающейся на отдельных торговцев, знали и приготовились. Не помогло. Используя флейты как бомбардирские суда, обстрелял крепость. Многочисленные взрывы и разгром укреплений вызвали настоящую панику в городе. В результате получил с Гаваны от испуганных жителей крупный выкуп. Прошел вдоль берегов, требуя контрибуцию со всех городов подряд и захватывая суда. Заглянул на Пуэрто-Рико, ограбив и тамошних жителей.
В результате военная эскадра из трех линейных кораблей и семи фрегатов вместо прикрытия Эшли с моря ушла ловить вконец обнаглевших каперов. Пока испанцы искали Адама возле Нового Амстердама и Акиндека, он отправился к островам Зеленого Мыса и атаковал столицу острова — Рибейро-Гранде, высадив десант. Здешним торговцам и богачам вывернули запасы полностью, они даже не сумели заплатить требуемой суммы. Чтобы откупиться, несли все что было: местные продукты, слоновую кость, церковные украшения из золота и серебра, колокола из меди, вели рабов.
В результате восьмичасовых переговоров губернатор острова вручил корсару сто пятнадцать тысяч песо и… вексель на тридцать пять тысяч песо на депозит в банке Мадрида. Но это в будущем, если вообще возможно получить.
По моим прикидкам, общий размер добычи не меньше двенадцати миллионов ливров. Две пятых должны получить вкладчики, снаряжавшие корабли. Десятую часть — бюджет Конгресса. Остальное делилось между командами по такому принципу: одна треть — Адаму как руководителю, организатору и пайщику. Одна треть причиталась офицерам, последняя треть распределялась между матросами. И все это до продажи захваченных призов и всяких товаров вроде железного лома, колоколов, пушек, сахара, кофе и многого другого.
— Шустрый ты от моего имени обещать.
— Тебе дополнительный полк не нужен?
Глупый вопрос, который на самом деле чисто риторический. Все он прекрасно понимает и знает.
— Я отбирал лучших. Практически все обстрелянные и очень мотивированные. Всего восемьсот тридцать два человека.
В Акиндеке и Новом Амстердаме он высадил почти семнадцать тысяч беглых, иначе не назвать. Любой просившийся на корабли с островов забирался на борт без вопросов. Наверное, случались и злоупотребления, однако обычно никакого урона, если не считать малоприятной перевозку в битком набитых судах и недовольных моряков, которым пассажиры мешали, а денег за тех не обломилось. К счастью, чаще поездки недолгие. Проблемы начинались в Америке. Жить на что-то им нужно, да и питаться тоже.
Большинству предлагали выбор из двух вариантов: подыхать с голоду, а также висеть за кражу — или работать на строительстве канала Эри, где массово требовались руки. Кое-кто находил более приятные варианты. Квалифицированные ремесленники среди бывших рабов тоже попадались, а женщины могли прислугой. Случалось, уходили самостоятельно на запад группами и семьями. Были просившие кредиты на обзаведение, но таких совсем мало. Из одной кабалы в другую мало кому захочется. Эти, видать, из наиболее буйных. В обжитых местах лучше не оставлять.
У многих семьи, и им нужна земля. Если она будет в каком-нибудь Арканзасе, плевать. Главное — своя.
Частенько у этих типов хватает шрамов от ранений, и взгляды много повидавших. Убивать точно приходилось. Натуральные бандиты из трущоб, готовые при первой возможности воткнуть нож в спину и увести коня. Но на границе и в условиях нападений индейцев будут реально выгодны.
— В здешних тропических лесах от многих будет гораздо больше пользы, чем от всяких добровольцев. Они знают условия и умеют в них действовать. Сержантов избрали из своих. Назначишь им офицеров потолковее и без этого… — Он неопределенно покрутил пальцами.
Понятно. Чтобы с мозгами и не строили из себя высшую расу. Не из аристократов с рабами дома. Таких хватает. Впрочем, иной богатый черный запросто сто очков вперед даст по задиранию носа и третированию белых. Одна из моих неприятнейших обязанностей заниматься воспитанием разнообразных идиотов с большим самомнением.
— И когда прикажешь их муштровать, если на днях выступаем?
— О, как раз об этом я и хотел поговорить без свидетелей.
— Потом, — отмахнулся я.
— Это действительно очень важно!
— Поговорим.
Приподнялся в седле и включил в мозгах выключатель, позволяющий думать о своем, произнося параллельно пышные речи. Очень удобная вещь, дающая возможность говорить шаблонами, изредка перемешивая. Сомневаюсь, что мои спичи будут кому-то примерами для подражания или попадут в учебники красноречия. Уж сильно часто на приемах и общественных мероприятиях повторяюсь. Ну не могу рассуждать про патриотизм и готовность отдать последнюю рубашку без сарказма. Чересчур часто видел, насколько высказывания с действиями не совпадают.
Люди восхищаются добротой, щедростью, терпимостью, благочестивостью, но в жизни обычно предпочитают быть алчными и подлыми врунами. А иные готовы за медяк выстрелить в спину вместо раздачи имущества нуждающимся и страдающим. Это окупается гораздо лучше и быстрее. Но вслух такого никто не скажет.
— Добровольцы, я ценю вашу преданность и храбрость. Ваши усилия будут тем более драгоценны, что любовь к Свободе и Равенству должна стать ужасающей и непобедимой страстью в детях тех, кто под жгучими лучами солнца стонал в рабских цепях.
Так… а насколько хорошо они вообще понимают франкский, чтобы стараться? Вон, явно переводит для товарищей. А там еще один на испанском толмачит. Проще надо.
— Срок службы в Континентальной армии три года, — после невольной паузы произношу для общего сведения. — Адам, переводи!
Он моментально подключился. Я и сам могу в принципе объясниться, но не хотелось бы недоразумений, употреби неправильное слово или выражение.
— Каждый подойдет и подпишет контракт. Придется подчиняться и отвечать за нарушения приказов и преступления. Но кто честно отбарабанит срок, получит согласно закону Конгресса от трехсот двадцати до шестисот сорока акров земли, в зависимости от заслуг и звания.
А вот сейчас их явно проняло. Задвигались, переговариваясь. Не могли не слышать прежде, но тут иное дело. Генерал обещает, а не белым дают. Шестьсот сорок акров — это квадратная миля. Вряд ли где-то в мире помимо Нового Света такое бывает, чистая сказка. Тонкости появятся позже. Не бывает земли одинаковой по качеству. Требуется вода, неплохо бы иметь пастбище и лес, иначе участок бесполезен. А можно и вовсе продать свою землю желающим и отправиться дальше. По закону через пять лет проживания при условии регистрации в земельной конторе и выплаты минимального взноса имеешь право.
— И усвойте накрепко: нарушители дисциплины расплатятся шкурой, дезертиры и мародеры получат петлю в награду за свои художества. Гулять можно исключительно на жалованье. — Адам это прокричал подчеркнуто громко. Все же официальная оплата, пусть и небольшая, тоже замануха для нищих немалая. — А не грабить мирных жителей. Кого условия не устраивают, может прямо сейчас валить на все четыре стороны. Что не означает разрешения воровать даже с огорода. Пожалуются — пожалеете. Я сказал все. Вы слышали. Капитан Корсель!
— Я! — ответил Виктор, судя по тону, крайне сожалея о своем присутствии рядом. Паровой пулеметатель в нашем походе излишен и неудобен. Важна в первую очередь скорость. Сейчас опыты с установкой на корабле и фортах Акиндека и Эшли проводятся. За этим могут проследить и гарнизонные крысы. Как чувствовал, Виктор пригодится ближе.
Он парнишка умный и наверняка догадался о причинах проявленного внимания. Вечно подсовываю сомнительные задачи. Зато и карьеру делает не в пример остальным.
— С этой минуты вы подполковник, приказ будет подписан немедленно. Назначаетесь командиром вновь сформированного полка, — широким жестом показываю на толпу добровольцев.
— Есть, — подтверждает с оторопью.
Звание придется оправдать, и полагаю, это будет достаточно непросто. Но оно того стоит. Все же не каждый день происходит столь стремительное повышение.
— Отберете с собой с десяток умелых сержантов и лейтенантов. Все они получат следующий чин по вашему представлению. Прямо сейчас и займитесь. И запомните, мне не требуется начищенная пуговица, главное — чтобы они шли под огонь по приказу. Вашему!
— Я могу создать взвод конной разведки?
— Хоть эскадрон, если найдутся умелые наездники. Лошадей из трофейных получите. Хм… Где-то здесь был сержант драгун Дарю… Вот его и назначите старшим. Заодно получит лейтенанта, так и передайте, если станет рожу недовольную кривить. Чего стоите? Ступайте делом заниматься!
Ничего, справится. Я же сумел в свое время. Симон поможет. А сражаться тяжелее всего не с врагом, а выбивая у гражданских властей оружие, довольствие, форму и лошадей. Он в прекрасных условиях. Получит все, о чем попросит. В пределах разумного, естественно. Мундиров под рукой не имеется. А вот порох — пожалуйста. Спасибо англичанам, пусть они и за свой интерес стараются. Мне нужна боеспособная часть, а не сброд. Имелся еще и вопрос о плате за службу. Конгресс мне как-то позабыл выделить средства на жалованье внезапно обнаруженному полку.
— Итак, — убедившись в отсутствии лишних ушей, говорю Адаму через час, расположившись с удобством в местной таверне, откуда выкинули всех посторонних. — Что хотел сказать о высадке? Нет возможности?
Последнее было сказано достаточно зло, и он на меня посмотрел, покачав головой.
— Сколько мы знакомы, — обиделся он, — когда это мы друг друга обманывали? Раз уж сказано — сделаю. Но надо иначе.
— Это как? — не дошло.
— На кой дьявол тебе сдался Сан-Бернардито? Знаю, знаю, — сказал поспешно, не дожидаясь порции ругани, — контроль над Миссисипи. Вся эта сторона будет наша с одного удара. Но можно гораздо проще заставить испанцев себя уважать и пойти на уступки.
— И?
— Занять островную крепость Сан-Хуан-де-Улуа на подступах к Веракрусу, оккупировать сам город.
— Кратчайший путь к Мехико. А там рукой подать до Таско-де-Аларкон, — отвечаю с сарказмом.
Надо сказать, именно в этом городишке добывалось огромное количество серебра. В Новой Испании в позапрошлом году было извлечено из шахт золота и серебра на сумму в шестнадцать с половиной миллиона песо.
— Или заодно наведаешься в прекрасный городишко Тлальпухауа?
Там казна получала не меньше пяти тонн серебра в год. Не зря в Мехико располагался самый большой монетный двор Америки. Уж точно есть что унести в качестве трофеев. Только ты еще доберись до склада.
Совсем одурел от жадности. Хочет и армию заставить на себя работать. Он полагает, раз я в доле как один из пайщиков каперства, так общие интересы поставлю ему на пользу? Крепко ошибается!
— В крепости очень жадный комендант, готовый сдать ее за тридцать тысяч песо со всем содержимым. Веракрус единственный на сегодняшний день приличный порт во всей Новой Испании, — тоном умудренного опытом отца, обращающегося к несмышленышу-сыну, сказал Адам. — В него ежегодно заходит не меньше двухсот торговых судов. Системы внутреннего налогообложения у них не существует в принципе, а церковь, самый крупный землевладелец, вообще не платит в казну ни одного песо, пользуясь к тому же многочисленными льготами. Основным источником доходов правительства являются таможенные сборы с единственного международного порта страны — Веракруса.
Он сделал паузу, дав осмыслить слова.
— Раус!
— Да, мой генерал, — согласился вечный начальник штаба. — Он прав. Тем более что испанцы всячески тормозят развитие промышленности в своих колониях и искусственно ограничивали их торговлю с внешним миром. В обмен на золото и серебро Новая Испания была обязана ввозить из метрополии по искусственно завышенным ценам практически все необходимые для повседневной жизни товары. Мы ударим их по карману и очень больно, лишив поступления товаров. Они не смогут долго продержаться и пойдут на уступки гораздо скорее, чем потеряв пусть и огромные, но малонаселенные территории. Но…
— Двадцать-тридцать тысяч жителей, на которые ты нацелился, — возбужденно перебил его Адам, не давая закончить, — при населении Новой Испании в два с лишним миллиона человек, не считая Бразилии, Перу и прочих Аргентин, — это тьфу! Даже не заметят. А вот захватив Веракрус, мы возьмем их власти за глотку.
— Пока не придет флот, заблокировав десантную партию, — меланхолически сообщил напрашивающуюся мысль Раус.
— Этого не будет, — выложил на стол главный козырь соблазнитель.
— Причина?
— На днях Карибское соединение почти в полном составе отправилось в Испанию.
Он с удовольствием потянул время, дожидаясь вопросов. Якобы захотел вина выпить. Мы молча ждали. Я из вредности, а Раус вообще не любил суетиться. Все равно скажет.
— Пару недель назад был перехвачен бриг с важными известиями, — сказал Адам наконец. — Франки уничтожили испанский флот в Средиземном море. Высадились на Мальте, Канарских островах, еще где-то.
— Кастильцы проигрывают войну, — пробурчал Раус. — На Пиренейском полуострове дела у них тоже неважно идут.
— Теперь в дело открыто вступила Англия, так что война не закончилась. Но она поставила условием совместные действия на море. Уж не знаю, сознательно или из своих целей, а может, имеется некая договоренность с Конгрессом, но освобождают дорогу. Фактически у нас, господа, у вас и у меня, полностью развязаны руки. Я даже не стал задерживать письма с приказами, — коммандер сухо рассмеялся, — и позволил бригу продолжать путь. Избавиться от флота после ухода Ромеро… Господь на нашей стороне, и глупо было бы упустить такой шанс!
— Удача дважды не приходит, — согласился я.
— После подтверждения ухода испанской эскадры, — кивнул Раус. — Кто еще об этом знает? О приказе из Мадрида?
— О поражении в Средиземноморье скоро все колонии окажутся в курсе. Я не мог просто помахать на прощанье призу, пришлось давать объяснения. Люди сошли на берег, и слух пойдет моментально. Но приказ про уход — нет. Это видел я один. Скоро придет известие. Парочка быстроходных люггеров патрулируют воды, карауля выход эскадры.
— Вот и хорошо. Куда идем, члены экспедиции узнают в море, не раньше. А сейчас выпьем за Фортуну, принесшую везение.
— Они очумели? — подозрительно спросил бригадный генерал Луазон, глядя на единственный в округе каменный мост.
С этой стороны расположилось очередное убогое селение из десятка пыльных хижин, с той поднимались высокие стены монастыря. Ружейный огонь оттуда был очень плотен и не позволял захватить переправу. Впервые за длительное время наступающие части Континентальной армии встретили серьезное сопротивление. Население до сих пор относилось к приходу армии, говорящей на франкском, с полным равнодушием.
Настоящих испанцев в здешних краях было крайне мало. Богатая прослойка в основном представлена креолами. Обладая номинально равными правами с «европейскими испанцами», креолы на деле подвергались жесткой дискриминации и лишь в порядке исключения назначались на высокие посты. Простой люд практически целиком состоял из индейцев, метисов и мулатов. Они не имели доступа к чиновничьим и офицерским должностям, не могли участвовать в выборах органов самоуправления и т. д. В результате воевать оказалось некому и не за что. Спешно собранные милиции при первом столкновении стремительно разбегались или моментально сдавались в плен. Таких разоружали и отпускали по домам, лишь бы не тащить за собой и не кормить.
В любом случае состоящий из двух бригад пехоты, кавалерийской дивизии, саперного батальона, «черного» полка и десяти полевых орудий корпус вторжения втоптал бы в землю любую крестьянскую толпу, не особо напрягаясь. Даже при условии нахождения в его составе больше половины галлийских добровольцев, плохо знакомых с маневрами и дисциплиной. За счет количества. Почти шесть тысяч человек — грозная сила по местным условиям, где в столице всего края Сан-Бернардито проживает приблизительно столько же.
— Видать, командующий Северным военным округом генерал Сото решил показать начальству в Мехико и Мадриде героизм, — выдал версию Корсель, мысленно представив, куда его пошлет генерал, если предложит тому заняться столь любимым делом — распространять листовки с обращением к местному населению.
Пользы от них было немного, в основном для костров солдаты использовали. Но Луазон очень гордился собственным творчеством:
«Испанцы!
Избранный народом Федерации Конгресс послал меня в вашу страну, чтобы действовать против заморских тиранов.
Мирные деревенские жители, ничего не бойтесь. Моя армия столь же дисциплинированна, сколь и отважна, и я своей честью отвечаю за ее хорошее поведение.
Я довожу до вас меры, которые будут предприняты для поддержания общественного спокойствия. И я сдержу свое слово.
Любой солдат, который будет пойман при грабеже, будет осужден на месте с большой суровостью.
Каждый человек, который позволит себе самовольно взимать контрибуцию, будет передан в военный совет и осужден со всей строгостью закона.
Я хочу верить, что испанцы понимают свои действительные интересы и встретят нас дружески».
По мнению Корселя, надо было прямо высказаться про ответный поход и неминуемое наказание за сопротивление. А все остальное уже попутно. Все равно корпус брал все, что ему было нужно: лошадей, фураж, порох, обувь, провизию для армии. А где ему еще было все это получать?.. На придорожных кустах лошади не росли, и манна небесная с неба не сыпалась.
— Даже ваши суждения могут оказаться вполне вероятными, — глубокомысленно подтвердил граф де Моруа, пребывающий в их обществе в качестве сомнительного английского представителя.
Терпеть его оказалось достаточно сложно, и до сих пор не пристукнули не из миролюбия. Исключительно по прямому приказу Эймса холить и лелеять дипломатического работника, поскольку от его рекомендаций зависели поставки оружия. Лондон приставил по наблюдателю ко всем трем группам Континентальной армии, наступающим на юге. И похоже, приказ терпеть исходил не от генерала Эймса, а из Конгресса.
А сохранять спокойствие при иных высказываниях было достаточно сложно. Все же оба командира были не шевалье. Генерал Луазон происходил из бывших сервентов, выдвинувшихся на прошлой войне с индейцами, и подтвердил репутацию хорошего офицера уже на этой, получив звание. Корсель тоже не из аристократов, а сын шорника, и с удовольствием отдал бы беглого франка на съедение своим неграм с Гаити.
Прямых доказательств каннибализма он не имел, но подозрения были. Проскользнула как-то в разговоре с сержантами неприятная шуточка про непобедимую армию, не нуждающуюся в снабжении. Она накинется на врага не только с целью победить, но еще и пообедать самостоятельно пришедшим мясом.
Может быть, это такой юмор для запугивания белых начальников, но уж больно серьезны были его подчиненные. Уточнять не хотелось. Гонять после этого стал даже пуще прежнего. Неприятно, но было бы чего бояться. Ему приходилось видеть пленных после пыточного столба у индейцев. Такой судьбы никому не пожелаешь. Иногда лучше сразу насмерть, а что станут делать с твоим телом после смерти, в котел или могилу, — уже не так важно. Душа ушла к Господу.
— Все мало-мальски приличные мосты в округе сломаны и сожжены, — сообщил неизвестно кому и так известное командир кавалерии полковник Огюстен де Бюиссон.
Вот этот точно был с голубой кровью, но даже его подколки англичанина достали всерьез. Все же родился и вырос в колонии, а такие в глазах графа не котировались.
— Переправиться можно, — лениво сообщил майор из племени чокто с фамилией Савари.
Его единственного из офицеров граф де Моруа задевать не пытался. Не из боязни. Он ничего не страшился и во время сражения у Эшли разгуливал под ядрами не склоняясь, будучи посторонним. Без малейшего смысла, но гордо. Просто он не понимал, куда отнести индейца в мундире. В Европе, разделяемое образованной публикой, почему-то бытовало мнение о врожденном благородстве дикарей. Не то чтобы равные, однако не хуже людей чести. Очень смущали приезжего поведение и привычки реальных индейцев. Так и не разобрался толком, где заканчивается налет цивилизации и начинается снятие скальпов.
— Позвольте мне попробовать, — попросил еще один из командиров, собравшихся на совет, капитан саперов Роже Фуа. — Конечно, не сейчас, а в темноте, и требуется поддержка.
— Есть идея? — обернулся Луазон.
Каменный четырехарочный мост, имевший около тридцати пяти туазов в длину и почти четыре в ширину, был перегорожен баррикадами. Во время первой попытки взять нахрапом погибло семеро драгун. Теперь все зависело от успеха операции саперов. Под покровом ночи, незаметно для испанцев, ползком приволокли два малых бочонка с порохом. Работа отнюдь не для нервных барышень. Из поселка заранее подготовленный к атаке батальон открыл массированную стрельбу, отвлекая внимание и вызывая ответный огонь на себя.
Добровольцы с темными от рождения лицами, в черной одежде для пущей маскировки выползли на мост, толкая бочонки вперед головой и в любой момент ожидая попадания пули и сопутствующего взрыва, пробирались тихонько к баррикаде. Третий сапер подполз к цели с так называемой «колбасой» — длинным матерчатым пороховым зарядом.
Оставив свой опасный предмет вплотную к заграждениям, прикрепив фитиль, максимально бесшумно отползли назад. Над головами постоянно свистели пули с двух сторон, и стоило чуть приподняться, как непременно отстрелили бы, даже не целясь, торчащую часть тела. Задерешь голову — получишь свинец в череп. Подставишь зад — достанется в мягкие ткани. А истечь кровью можно запросто и при подобном ранении.
В три часа ночи, когда перестрелка давно утихла и над рекой поднялся еще и туман, а часовые начали клевать носом, саперы подпалили «колбасу». Мощные взрывы разрушили баррикаду и нанесли немалый урон затаившимся за нею и по соседству в оборонительных траншеях защитникам. Батальон федералистов кинулся вперед, стремясь прорваться, пока противник не опомнился. Практически в полной темноте они бежали на остатки горящих оборонительных сооружений и не разбираясь кололи штыками всех попадавшихся навстречу.
Впрочем, тех оказалось немного. Погибло не больше двух дюжин испанцев, считая пострадавших от взрыва. Основная часть стремительно умчалась по дороге в Сан-Бернардито, бросив даже каменные стены монастыря, где обороняться вышло бы несложно. Было взято полторы сотни пленных, обоз с продовольствием, четыре пушки и пять знамен. Недурственный итог битвы, стоившей атакующим двух человек убитыми и семи ранеными.
Монахи поспешно распахнули ворота, многословно извиняясь за случившееся и клятвенно заверяя в полном нейтралитете. В принципе так и было. В Новой Галлии восемь из десяти жителей католики, и на данной почве особых разногласий не существовало. Вне зависимости от власти священники станут продолжать руководить паствой.
Ну это они так ошибочно думали. В отличие от испанских владений, в колониях церковные земли и имущество облагались налогами. В Соединенных Королевствах такого не существовало, но протестанты не просто имели равноправие, они требовали правового и экономического равенства церковных организаций и получили его окончательно после революции. Скорее не для успокоения страстей, а в качестве дополнительного источника пополнения казны колоний.
Тем не менее пока эти тонкости никого особо не волновали. Ну не брать же в расчет конфискованный почти целиком скот и продовольственные запасы в монастыре. Война, ничего не поделаешь. Все же церковных ценностей никто отбирать не стал, а часть офицеров и солдат посетили службу на следующий день. Правда, крестьянам не сообщили, что молебен за свободу и в благодарность за победу совершен по настоянию командира корпуса, прежде в проповедях именуемого не иначе как кровожадным негодяем.
На глазах у сотен людей полковник де Бюиссон с адъютантом под гневный крик солдат пали под выстрелами. Когда армия подошла к Сан-Бернардито, он сам вызвался отвезти предложение о сдаче и предупредить о последствиях штурма.
Неизвестно, по чьей инициативе это произошло или чистая случайность, бывающая частенько на войне, но результат вышел вполне ожидаемым. Драгунский полк, подошедший в авангарде, в едином порыве взревел, готовый пойти в атаку и отомстить за погибших офицеров.
— Стоять! — закричал, срывая голос, Дарю. Это были не его люди и подчиняться не обязаны, однако на начальственный крик невольно оборачивались. — Они именно этого и ждут. Не сейчас, — уже спокойнее произнес, убедившись — слушают. — Важнее обложить город, чтобы ни одна гнида не сбежала. А потом сотрем его с лица земли, чтобы запомнили, как нарушать правила, навечно. Чтобы трясло от ужаса при слове «американцы»!
А вот это драгуны поняли. Развалившийся было на кучу отдельных групп полк медленно приходил в себя, перестраиваясь.
— Как старший по званию… — провозгласил Корсель. Его подразделение вечно находилось впереди. Иногда это было даже хорошо. Первыми брали трофеи и всегда обеспечены продовольствием. А вот сейчас он бы предпочел находиться далеко. Не очень приятна ответственность за сожженный город. — Я обещаю: они за все заплатят. Командиры, ко мне!
Совещание было недолгим. Фактически он просто отдал серию приказов. Подталкивать уже не требовалось. После минимальной паузы командиры повели эскадроны, блокируя город. Четыре орудия авангарда под прикрытием двух сотен галлийских милиционеров принялись закидывать с высоты ядрами прекрасно видный город. По размерам он не так и велик, тысяч шесть-семь населения и несколько сотен солдат дополнительно. Очень скоро многие дома горели, внизу метались в панике люди, пытаясь спасти имущество. В противоположном от артиллерийских позиций направлении собралась немалого размера толпа, в панике стремящаяся покинуть улицы. Только вместо свободы их встречали пули драгун. Вряд ли большинство спасающихся было в курсе о причинах, но для осаждающих это значения не имело. За глупость и кровожадность всегда платят, и часто не те, чья вина.
Даже минимального военного опыта хватало, чтобы понимать, насколько глупо было позволять Континентальной армии занять высоты. Генерал Сото в очередной раз продемонстрировал сомнительные полководческие качества. А потом отряд испанской кавалерии, которому мешали проехать все эти беглецы, галопом прорвался прямо через испуганную толпу, оставляя после себя кровавый след! Их встретили драгуны дружным залпом, и утратившие всякую координацию конники рванулись во все стороны. Кто вперед, под клинки и револьверы врага, кто назад в город, надеясь спрятаться.
— По-о-олк, — закричал Корсель, — пришел наш час доказать, что не зря получаете жалованье. Барабаны — атаку!
И под знакомую каждому дробь его черные роты двинулись вперед. Большинство так и ходило в отрепьях, но воевать они умели не хуже индейцев. Лишь к подобным атакам не слишком привычные, предпочитали действовать рассыпным строем и из засады. Грудь на грудь сходиться еще не доводилось. Но они шли, и даже встречный залп из-за перегораживающей улицу баррикады, выбивший многих в первом ряду, ничуть не замедлил шага. Напротив, забыв обо всех приказах и наставлениях, бойцы сломали строй и с диким ревом побежали вперед. Испанцы были разорваны почти мгновенно. Не помогла и попытка бегства, их догоняли и убивали на улицах и в домах.
Восемьсот с лишним бывших рабов получили возможность отомстить за все. О, отнюдь не за убитых парламентеров. За всю прошлую жизнь. Они врывались в дома, убивая без разбора и не обращая внимания на плач и просьбы. Достаточно быстро к ним присоединились и ополченцы, а с противоположной стороны в город вошли драгуны, ничем не отличающиеся по поведению.
Корсель шел по улицам в сопровождении Дарю с его взводом по направлению к здешнему арсеналу, даже не пытаясь остановить происходящее. Повсюду валялись трупы, и в форме были немногие. Из очередных выломанных дверей вылетела молодая девушка в разорванном платье и упала на колени перед ними, завизжав от ужаса. Двое в красных шапках, выскочившие следом, при виде начальства остановились ухмыляясь. Достаточно внятно прозвучало на франкском, явно для их ушей:
— Да ладно, пусть попользуются офицеры.
Виктор ткнул пальцем в девушку, ее подхватили солдаты и закинули на коня, игнорируя судорожные рыдания и слабое сопротивление. Спасать каждую женщину Корсель не мог и не собирался, однако так уж вышло. Тут навстречу попался пьяный до изумления, когда успел, рядовой драгун с корытом. Зачем оно ему сдалось, осталось неизвестным, потому что, бросив, нырнул поспешно в переулок. Этот оказался стеснительным.
— Мне не отмыться, — сказал он Симону через час, глядя в окно на продолжающийся погром. — Надо прекращать грабежи.
— Война, — равнодушно отозвался Дарю. — Вольно же им было стрелять в людей под белым флагом переговоров.
— Убивали одни — страдают другие.
— А когда было иначе? Побежденный плачет. Прежде взятый на шпагу город отдавали на три дня для разграбления вполне официально. А ты уже к вечеру хочешь порядок наводить. Какими, простите, силами? У нас вместе с офицерами хорошо если три десятка соберется. И те смотрят и тоскуют. Могли бы прибарахлиться. Не все же нищета в Сан-Бернардито. Есть и солидные особняки.
— Надо послать гонца к остальной армии.
— Будет исполнено, — грохнул Дарю, отдавая честь. — Разрешите идти, проверить заодно караулы?
— Ступай, — после паузы сказал Корсель.
Не нравилось ему поведение товарища. Ощущение, что он и сам не прочь присоединиться к происходящему вокруг. Понять, конечно, можно, живет на одно жалованье в банкнотах Конгресса. А оно нерегулярно выплачивается и обесценивается на глазах. Но все же чуть не единственный, кому можно доверять. Не бросит и выполнит приказ. А охрана нужна непременно.
Уселся и еще раз перечитал список захваченного: три десятка пушек, включая восемь легких полевых, четыре с половиной тысячи мушкетов, огромное количество пороха, риса, пшеницы, вина и табака. Запасы на складе нуждались в тщательной ревизии, но и так ясно, что весь их корпус может прокормиться несколько месяцев и воевать без дальнейших поставок. Казна обнаружена не была и скорее всего уже никогда не всплывет. Но уже одно это достижение с запасами придавало походу целесообразность и выгоду.
Война кормит сама себя, а страдают простые люди, вспомнилась фраза генерала Эймса. Интересно, а у того как дела?
Под навесом снаружи в жаркое время намного приятнее находиться, чем в доме, особенно попивая неплохое вино и не имея серьезных забот. Только у меня они не заканчиваются никогда.
— Они никак не могут согласиться с вашим предложением, — деловым тоном заявляет герцог Жозеф Поль Ив Рош де Молье.
Он сам себя назначил посредником на переговорах и создает впечатление, что Англия здесь обладает огромным влиянием. Фактически я в нем не особо нуждаюсь, но приходится терпеть. Конгресс настоятельно рекомендовал прислушиваться к его предложениям. Уж больно сладкий кусок пирога в виде союзного договора и ссуда немалого размера пришли из Лондона. Вот и изображаю внимание.
— Максимальная уступка — это граница по тридцать четвертой параллели. Вы сами должны понимать, насколько нелегко в нынешнем положении даже на это пойти. Требовать двадцать восьмую — ставить переговоры в полный тупик.
Идея Адама себя оправдала полностью. Отсутствие серьезного флота у Новой Испании сделало Веракрус легкой добычей, тем более что комендант прикрывающей важнейший порт крепости сдал ее моментально при нашем появлении, изобразив внезапность. Обошлось это недешево, но дело того стоило. Внешняя торговля страны замерла, а три месяца каперства принесли дополнительно тридцать захваченных торговцев и триста пятьдесят тысяч песо призовых. С чем Адаму не повезло, так это с серебром. Караван с выработкой рудников ушел под охраной военной эскадры в Европу, и несколько десятков, а может, и сотен тонн драгоценного металла проплыли мимо носа.
Пару раз к оккупированному Веракрусу подходили отряды ополчения и местных, чем попало вооруженных крестьян. Пришлось разгонять, пуская кровь. В самом городе показательно плевали в спины, где-нибудь в таверне могли зарезать глупого солдата, польстившегося на дешевую выпивку. Но в целом обстановка достаточно спокойна.
В отличие от прочей Мексики, округа имела возможность сбывать продукты и изделия за настоящее серебро. На этот счет было проведено строгое внушение: за все платить, баб без согласия в кусты не таскать. Отбирать под угрозой оружия ничего не сметь. В экспедицию я отбирал лучшие подразделения, и вешать показательно не пришлось. А вот выданные суммы от Конгресса подходят к концу, и длительная задержка абсолютно не устраивает. И так сидим без настоящего дела который месяц. Солдат приходится постоянно гонять, чтобы в голову глупости не приходили.
В какой-то момент, абсолютно независимо от наших действий, разозленная отказом метрополии помочь (там уже пал Мадрид и испанцы отошли в португальские земли), подстегнутая блокадой, группа местных богатых креолов провозгласила независимость. Четыре дня на улицах Мехико шли бои между войсками и мятежниками, поддержанными по всей стране индейцами, требующими земельной реформы. Победили восставшие и без длительных проволочек провозгласили Конституцию.
— В данный момент я мог бы оказать военную помощь любому здешнему лидеру, — произнес я с нажимом, — согласившемуся на мои условия, и получил бы что хотел.
Наверное, первая мексиканская Конституция была самой прогрессивной в мире. В Мексике законодательно запрещалось рабство, и любой раб, попадавший на ее территорию, автоматически обретал свободу. Ликвидировались все сословные привилегии — «фуэрос», и все жители страны получали одинаковые политические права. Духовным лицам запрещалось избираться в парламент и на пост президента. Учреждалась Национальная гвардия. Главу государства — президента — избирали всеобщим голосованием на четыре года, депутатов — на два.
Тут незамедлительно последовал второй раунд гражданской войны. Мексиканская церковь немедленно предала Конституцию анафеме, а часть креолов, испанские военные и многочисленные белые, объединившись в хунту, в свою очередь свергли предыдущее правительство. По всей стране шли бои и шлялись многочисленные отряды, неизвестно кому подчиняющиеся и вовсе не имеющие авторитетов. Навести порядок можно было только большой кровью, но я со своим десантом перекрывал основные источники доходов, мешая нормально дышать свежеобразованной республике.
— На словах! — воскликнул собеседник.
В дверь заглянула Мерседес, здешняя хозяйка. У нее четкий график, когда подавать на стол. Самое забавное, что сама его составила и строго придерживалась, выговаривая непослушным полковникам и генералам вражеской армии.
Блюда заметно отличались от привычных по части перца и разных соусов, но было вкусно. Готовить она умела. Вернее сказать, кухарки под ее руководством. Мадам все же не прислуга. Просто мы расположились в ее особняке. Военные обожают становиться на квартиры к зажиточным гражданам. И постель, и питание много лучше. Да всякая мелкая живность не так заедает, как на земляном полу со сгнившей соломой в бедняцких домах пеонов. Что владельцы особняков думают на этот счет, полагаю, зависит от поведения постояльцев. Имея в особняке целого генерала, можно рассчитывать на нормальное отношение и что не загадят все углы. Мы даже продуктами делимся, позволяя здешним питаться из одного котла, а не просто отбираем, как частенько случается.
— Я занят! — сделал я резкий жест. Мерседес исчезла. Кстати, следует наказать стоящего в дверях на карауле. Сказал же, чтобы никто не мешал!
Занятно, она про дочек своих знает? Скорее всего, да. Обе чертовски привлекательны и темпераментны. Судя по моим впечатлениям, род древний, капитал отсутствует, а замуж без приличного приданого можно разве за богатого хрыча, а не молодого красавца. Вот и бесятся втихую. Только старшая ныряет ко мне в постель по ночам, а младшая довольствуется Раусом, все время делая мне авансы. Аж неудобно перед старым товарищем, но ведь не жена? Можно разок и попробовать.
Их же никто не заставлял. Сами инициативу проявили и от подарков не отказываются. Дико было бы отбиваться мужчине. Ну сколько же можно обходиться без женщины. Скоро два года как не был в Акиндеке. С Элизабет даже больше близости не имел. Сначала ей после родов было не до того, потом отсутствовало желание. Она вообще сильно изменилась. Похоже, боится опять забеременеть и прикрывается сыном.
— Можно подумать, кто-то мне гарантирует выполнение условий после ухода из Веракруса, — сказал я, выбрасывая из головы посторонние мысли.
— Англия! — с пафосом провозгласил де Молье.
— Да? И сколько у нее дивизий в Америке? О, я верю в вашу искренность! — с честными глазами сказал, ни в медный денье не ставя искренность враля. У иностранных посланников профессия такая — добиваться для своей страны выгоды, а чужие интересы в любой момент отметаются. — Но боюсь, — продолжил я после паузы. — Британия очень занята в Европе. Поэтому просто вынужден учитывать будущие сложности. Федерации важен буфер между нами и соседями во избежание повторного беспричинного вторжения. Чем больше, тем лучше. Поэтому, не желая довести до тупика и идя на значительные уступки, последнее предложение.
Собственно, мы с Раусом в самом начале обсуждали разные варианты. Максимальный, минимальный, на что замахнулся Конгресс и какой грани не стоит переступать, чтобы вся эта история не затянулась на годы.
— По Рио-Браво до города Охинага, а дальше по прямой, вплоть до Тихого океана.
Население бывшей Новой Испании, нынче Мексики, составляет приблизительно три миллиона двести тысяч человек. Пять миллионов триста тысяч вместе с индейцами. Такой груз Федерации ни к чему. Жителей территорий, о которых идет речь, на сегодняшний день не больше пятидесяти тысяч. Нельзя сказать, что те пустынные земли, если не считать индейцев-грабителей, о которых идет торговля, так уж важны для нынешнего или любого будущего правительства Мехико.
Кроме прочего, до тех мест из-за отсутствия дорог и благодаря пересеченной труднопроходимой местности войска будут добираться несколько месяцев. Кстати, одна из причин сложности подавить любые выступления в провинциях. Расстояния огромны, налогов мало, соответственно и войск не имеется. Платить солдатам нечем. Местные гвардейцы раз в десять хуже наших ополченцев и с друзьями-родственниками сражаться по приказу из столицы не собираются. Начальство далеко, а им еще жить здесь.
— Мексиканцы теряют возможность попасть на полуостров по земле, — сразу заявил де Молье, наглядно показывая, какой из него посредник. Не доносит предложения до сторон, а нахально вмешивается в чужие прерогативы.
— Вы правы, — подумав, согласился я. Не стоит давать повода для нового спора. — Но только после их согласия на остальное проведем границу вот так, — нарисовал я на карте при помощи линейки две линии. От Керобаби на север, а затем на Тихуану на западе. Я на вас надеюсь, — попытался вложить в слова максимум сарказма.
Кажется, он уловил, но ответил с невозмутимой мордой:
— Я попытаюсь. Но вы должны снять требование о контрибуции.
— В свою очередь Мексика не станет требовать компенсации в какой-либо форме за оставленные земли, разве в символическом размере. Особенно возврата долгов от прежних граждан. Взаимные претензии за время военных действий как на территории Федерации, так и здесь полностью аннулируются.
— Но хунта захочет получить гарантии прав мексиканцев на переданных территориях и сохранение собственности, предоставленной им законным путем до заключения договора.
— При условии лояльности к новой власти. С момента подписания. Если новое республиканское правительство станет тянуть, вряд ли тамошние жители дождутся от Конгресса подтверждения документов от испанских властей.
Легкая угроза не помешает. Тем более что, пока соглашение ратифицируют, еще много воды утечет в Потомаке. Было бы желание отобрать. Но все же в ближайшее время вряд ли. И так хватает. Миллионы акров пусть и не особо плодородной степи получаем по итогам войны. По-моему, за одно это достижение мне положен памятник из золота в натуральную величину. Если продавать по песо за акр, на десяток монументов хватит.
— Патрулирование границы мы возьмем на себя, — предложил я очередной пункт. Заодно возможность сохранить воинские части и занять их делом. — А подробное и точное размежевание будет проведено в течение ближайшего года с момента ратификации Конгрессом.
— Пограничные вопросы решаются при посредстве арбитра, с обязательными для обеих сторон выводами.
— Нет. Вмешательство чужого государства, — трудно не понять, к чему такой заход, — во внутренние дела Федерации недопустимо. Мы сами с мексиканцами решим свои разногласия. Это окончательно! Или возвращаемся к прежнему. Мы требуем максимально возможной контрибуции, и переговоры срываются по вашей милости.
Пусть не считает себя самым умным. Если понадобится, извлеку наружу принцип. Все равно по факту удержать земли хунта не сумеет. А там уж докуда сумеем дойти. До Рио-Браво — без сомнений.
— Я думаю, блок консерваторов и умеренных либералов поддержит такой вариант, — сказал де Молье, поднимая бокал.
Ну еще бы. А то у меня нет своих источников информации и не в курсе, что де Бурмон и Доминго Баллеста, главы хунты, выторговали у представителя Лондона заем на полтора миллиона фунтов стерлингов. Почти семьсот тысяч уйдет на вооружение и амуницию. Не меньше трехсот пятидесяти тысяч честно поделили два вышеназванных патриота, добрых пятьдесят положил в карман лично герцог за свои посреднические услуги. Остаток получит правительство Мексики на неотложные нужды.
Один я бесконечно трачусь, не получая отдачи. Даже взяток серьезных не дают, а алчный комендант крепости, между прочим, от меня лично на лапу получил. Если бы дожидался перевода необходимого размера, до сих пор сидели бы на севере. Конгресс не торопится возмещать расходы, вопреки давней договоренности. Напротив, в очередной раз создают Комиссию (с большой буквы) для изучения необходимости самого похода на юг, а также расходов и потерь. Опять поговаривают о снятии с поста командующего Континентальной армии. Ничего, пусть только мексы подпишут — утрутся в очередной раз.
