Глава 32
Эрика долго не засыпала. Лежала без сна, слушая шум дождя, неустанно стучавшего в окно. Ей никак не удавалось забыть образ Айви. Остекленевшие глаза, в которых застыл ужас, словно она все еще смотрела в лицо убийце. «Интересно, – думала Эрика, – какое это лицо? Старое или молодое? Смуглое или светлокожее? Какой он – похож на громилу или внешне самый обычный человек, не выделяющийся из толпы?»
* * *
Она не заметила, как погрузилась в сон. Когда открыла глаза, в окно спальни через занавески сочился мягкий свет: значит, наступило утро. Впервые за долгое время она спала без сновидений. Эрика отодвинула занавеску: дождь прекратился, но небо было светло-серым. Рассвело. Она нагнулась к прикроватной тумбочке, взяла телефон, чтобы узнать, который час. Телефон стоял на подзарядке, но признаков жизни не подавал.
Выругавшись, она пошла в кухню-гостиную: цифры электронных часов на плите не светились. Эрика открыла маленький стенной шкаф, где размещался электрощиток, вытащила оттуда пятнистую картину Марси и щелкнула туда-сюда центральным автоматом. Безрезультатно. Глядя в эркерное окно на лежащую внизу безлюдную улицу, она понятия не имела, который теперь час. Эрика вышла на лестницу и постучала в дверь соседей. Через несколько секунд она услышала, как повернулся в замке ключ, загремели отодвигаемые запоры и звякнула цепочка. Дверь приотворилась на несколько дюймов. В щель на нее смотрела маленькая пожилая женщина с белыми взбитыми, как меренга, волосами.
– Прошу прощения за беспокойство, – обратилась к ней Эрика. – Вы не подскажете, который час?
– Кто вы такая? Зачем вам нужно знать время? – подозрительным тоном осведомилась старушка.
– Я ваша новая соседка. По-моему, нам отключили электричество, а у меня часы только на телефоне, и он тоже не работает.
Старушка оттянула вверх тонкий рукав своего кардигана и стала всматриваться в циферблат крошечных золотых часов, туго обвивавших ее запястье.
– Двадцать минут одиннадцатого, – сообщила она.
– Десять двадцать утра?
– Да.
– Точно? – ужаснулась Эрика.
– Точно, дорогая. Я же на часы смотрю. Кстати, с электричеством у меня тоже все в порядке, – сказала она, щелкнув выключателем. – Думаю, вам нужно заплатить за свет. У прежних жильцов была большая задолженность. Один раз к ним даже полиция приходила – непонятно, почему полиция-то тратит время на должников. Хотя хозяин квартиры, что вы снимаете, довольно высокопоставленный полицейский, так что на вашем месте я была бы осторожней…
* * *
Без четверти одиннадцать Эрика, ни жива ни мертва, прибыла в отделение полиции Луишем-Роу. Дежурил Вулф. Он поднялся из-за стола и подошел к ней.
– Старший инспектор Фостер, у меня распоряжение проводить вас к старшему суперинтенданту Маршу. Это срочно.
– Я знаю, где он сидит, – отрезала Эрика. Она дошла до кабинета Марша и постучалась. Марш открыл дверь.
– Проходите, садитесь, – холодно произнес он. На законном месте Марша сидел помощник комиссара Оукли. Маршу пришлось занять место рядом со своим собственным столом. Было видно, что его кабинет в спешке приводили в порядок. Из-за дверцы одного из шкафов выглядывал уголок рождественской открытки.
– Доброе утро, старший инспектор Фостер. Присаживайтесь, пожалуйста, – обратился к ней Оукли спокойным отрывистым тоном. Выглядел он безукоризненно: отутюженная форма, седая шевелюра разделена аккуратным, идеальным пробором. Загорелая кожа лоснится. Он чем-то походил на холеную лису. Впечатление сексуального мужчины Оукли не производил, зато от его безупречно ухоженного вида веяло коварством. Она где-то читала, вспомнилось Эрике, что у лис, если их кормить отменной пищей, потрясающе роскошный шелковистый мех. Она села и заметила, что Марш натягивает резиновые перчатки.
– Позвольте взглянуть на ваш телефон, – попросил Оукли.
– Зачем?
– Вы – последний человек, которому звонила погибшая Айви Норрис. Оставленное ею сообщение и ваш телефон теперь являются вещественными доказательствами в деле об убийстве. – Это было сказано категоричным тоном, пресекающим дальнейшие вопросы. Эрика достала свой телефон и передала его Маршу.
– Не включается, – сказал Марш, вертя в руках телефон и пытаясь его включить.
– Разрядился, – ответила Эрика.
– Это ваш служебный телефон, выданный вам для служебного пользования, и вы не удосужились его зарядить? – спросил Оукли.
– Позвольте объяснить…
– Прочтите, пожалуйста, серийный номер, – обратился Оукли к Маршу, не обращая внимания на Эрику. Марш быстро снял заднюю крышку телефона и стал зачитывать номер, Оукли его записал.
– Доступ к моей голосовой почте возможен и без телефона, – сказала Эрика. Марш положил ее телефон в новый полиэтиленовый пакет и запечатал его.
По-прежнему игнорируя Эрику, Оукли открыл какую-то папку.
– Старший инспектор Фостер, вам известно, почему вы здесь?
– Думаю, да, сэр. Правда, мне не совсем понятно, что привело сюда вас?
– Три дня назад дежурный по отделению сержант Вулф составил протокол, в котором детально воспроизвел подробности инцидента, произошедшего между вами и Мэтью Полсоном, семилетним внуком Айви Норрис. Той самой Айви Норрис, чье тело было обнаружено минувшим вечером.
– Я в курсе, сэр. Меня вызывали на место происшествия, – сказала Эрика.
– В отчете Вулфа говорится, что во время инцидента в дежурной части отделения вы дали мальчику подзатыльник. Что вы на это скажете? – Помощник комиссара поднял голову от папки и посмотрел на нее.
– В отчете также упоминается, что в то время мальчик зубами вцепился мне в руку, – заметила Эрика.
– Что вы делали в столь непосредственной близости от этого ребенка?
– Он сидел на моем чемодане, сэр. И не хотел с него слезать.
– Он сидел на вашем чемодане, – повторил Оукли, откидываясь на спинку кресла. Ручкой он постучал по своим зубам. – Вы были травмированы, когда семилетний мальчик напал на вас?
– Да, он прокусил мне руку, – ответила Эрика.
– Однако в отчете нет записей о дальнейшем развитии событий. Согласно протоколу, вы должны были показаться врачу, который подтвердил бы наличие травмы. Вы были у врача?
– Нет.
– Почему?
– Это не представляло угрозы для жизни. В отличие от некоторых я предпочитаю заниматься своими непосредственными обязанностями, а не бумажной волокитой.
– Не представляло угрозы для жизни. Зато теперь это может быстро обернуться угрозой для вашей карьеры, – заявил Оукли. Эрика посмотрела на Марша, тот промолчал.
Оукли пролистал бумаги в папке.
– У меня здесь фотоматериалы с камер видеонаблюдения в дежурной части, на которых отражена целиком вся стычка. Айви Норрис угрожала вам ножом, сержант вмешался и погасил ссору. Однако буквально шесть минут спустя камеры зафиксировали, как на парковке вы сажаете в свою машину Айви Норрис и трех ее внуков.
Оукли придвинул к ней по столу большое фото с поразительно четким изображением Айви и ее внуков, стоящих у машины Эрики. На следующем снимке показано, как Эрика протягивает что-то через опущенное стекло. На следующем – Айви и дети садятся в машину Эрики.
– Было очень холодно. Я их пожалела, вызвалась подвезти.
– Что вы протягиваете Айви на фотографии?
– Деньги.
– Вы их подвезли? Куда?
– На Кэтфорд-Хай-стрит.
– А потом?
– Высадила их там, где они попросили.
– И где же?
– У букмекерской конторы «Лэдброукс». Айви не хотела, чтобы я узнала, где она живет. Они вышли из машины и скрылись между магазинами.
– Вышли из машины или сбежали от вас? Что происходило, когда они сидели у вас в машине? Применялось ли физическое насилие с той или другой стороны?
– Нет.
– Сутки спустя вас снова видели с Айви Норрис. На этот раз вы терроризировали ее на поминках, устроенных частными лицами.
– Это была типичная вечеринка после закрытия заведения, сэр, и Айви находилась в общественном месте. Я ее не терроризировала.
– Вам известно, что хозяин «Короны» подал официальную жалобу на неправомочные действия полиции?
– Вот как? Несмотря на то, что он является полицейским осведомителем? Или именно потому, что является полицейским осведомителем?
– На вашем месте я вел бы себя поскромнее, старший инспектор Фостер, – ледяным тоном произнес Оукли. – Против вас слишком много фактов. Ваш номер телефона обнаружили на месте происшествия, у убитой Айви Норрис. Также мы нашли при ней сто фунтов наличными. А на этой фотографии вы даете ей деньги…
– Я дала ей свой телефон и попросила позвонить, если у нее появится какая-то информация.
– У нас есть расшифровка сообщения, которое она оставила вам на автоответчике. Цитирую: «Если дашь мне денег, я расскажу то, что ты хочешь знать. Мне нужна сотня».
– Стоп. Так вы уже залезли в мою личную почту на мобильном телефоне? Выходит, я, что ли, убила Айви Норрис?
Эрика посмотрела на Марша. У того хватило приличия отвести взгляд.
– Нет, вас не подозревают в убийстве Айви Норрис, старший инспектор Фостер. Но все эти факты говорят о том, что мы имеем дело с очень проблемным, неуправляемым сотрудником, – сказал Оукли.
– Сэр, не секрет, что у каждого из нас свои стукачи. Осведомители, которых мы приглашаем выпить и поговорить в неформальной обстановке, покупаем у них информацию за небольшое вознаграждение. Но Айви Норрис сто фунтов я не давала.
– Старший инспектор Фостер, позвольте напомнить, что получение информации за деньги не является официальной политикой правоохранительных органов, – наконец подал голос Марш. Эрика только рассмеялась в ответ.
Марш повысил голос на октаву.
– Вы также открыто проигнорировали мое распоряжение относительно официального обращения. Вмешались, выступив с неодобренным неподготовленным текстом заявления. Использовали пресс-конференцию как трибуну для изложения своих безумных идей. Еще неизвестно, какой вред вы нанесли…
– Безумных идей? Сэр, я ищу человека, которого видели с Андреа Дуглас-Браун буквально за несколько часов до убийства. Свидетелями их встречи были официантка и Айви Норрис.
– Ну да, несуществующая официантка и ненадежный свидетель, который теперь мертв, – заметил помощник комиссара Оукли, оставаясь раздражающе спокойным. – Ваша задача – дискредитировать лорда Дуглас-Брауна?
– Нет!
– Его деятельность в связи с оборонными подрядами вызывает вопросы; в той или иной степени она повлияла на развитие всех структур полицейских и вооруженных сил.
– Сэр, у меня только одна задача – поймать убийцу Андреа Дуглас-Браун и Айви Норрис. Или я первая вам говорю, что они обе погибли при весьма схожих обстоятельствах?
– То есть теперь вы считаете, что эти два убийства как-то связаны? – уточнил помощник комиссара.
– Я только хочу добавить, сэр, что следствие разрабатывает не эту версию, – смалодушничал Марш.
Эрика помолчала. Потом:
– Да, я считаю, что эти убийства связаны. И считаю, что в интересах следствия необходимо разрабатывать мою версию, если мы хотим поймать убийцу.
– Я повторяю, следствие разрабатывает не эту версию, – сказал Марш.
– И какую же версию мы разрабатываем? – спросила Эрика, остановив на Марше пристальный взгляд. – У человека, которого старший инспектор Спаркс определил в главные подозреваемые, через три часа появилось алиби!
– У вас не возникло бы такого вопроса, если бы вы, старший инспектор Фостер, потрудились сегодня быть здесь на совещании в восемь часов утра, – ответил Марш.
– У меня в квартире отключили электричество, а телефон мой был не заряжен. Поэтому я не имела доступа ни к сообщениям, ни к уведомлениям. Из моего личного дела вам известно, что ничего подобного я прежде себе не позволяла.
Молчание.
– Как ваше самочувствие? Как здоровье, старший инспектор Фостер? – поинтересовался помощник комиссара Оукли.
– Прекрасно. Какое это имеет отношение к делу? – спросила Эрика.
– То, что вы пережили за последние месяцы, любого могло бы свести с ума. В Рочдейле во главе группы из двенадцати человек вы проводили рейд по захвату нарколаборатории; только семеро вернулись…
– Я в курсе, – перебила Оукли Эрика.
– Вы проводили рейд, не имея достаточной информации… – продолжал тот. – Но вы настойчиво гнули свою линию, так же, как сейчас. Неужели непонятно, что это может быть расценено как импульсивное поведение с вашей стороны?
Эрика вцепилась в подлокотники кресла; она пыталась сохранить самообладание.
– В тот день погибли пятеро сотрудников полиции, – говорил помощник комиссара, – в том числе, как это ни прискорбно, ваш супруг, инспектор полиции Марк Фостер. Как следствие, вас временно отстранили от должности. Казалось бы, вы должны усвоить столь ценный урок, но, к сожалению…
Не отдавая себе отчета, Эрика поднялась с кресла, перегнулась над столом, схватила папку, разорвала ее надвое и швырнула опять на стол.
– Бред собачий. Вчера я перехватила инициативу, потому что уверена: Андреа видели в обществе двух человек, которым, возможно, что-то известно об ее убийце. Саймону Дуглас-Брауну это не понравилось, и теперь он диктует, в каком направлении мы должны вести расследование!
Шокированная собственным поступком, она продолжала стоять.
Помощник комиссара Оукли подался вперед за столом и отработанным тоном произнес:
– Старший инспектор Фостер, я официально отстраняю вас от должности на время проведения внутреннего расследования в связи с вашим поведением и нового психиатрического освидетельствования, которое должно установить, способны ли вы продолжать службу в органах полиции Англии и Уэльса. Вы обязаны сдать оружие, служебное удостоверение, все служебные технические средства вплоть до особого уведомления. Пока ведется расследование, вы будете получать полную зарплату. По первому требованию вы обязаны явиться для освидетельствования официальным полицейским психиатром.
Эрика до боли прикусила изнутри щеку, заставляя себя молчать.
– Я хочу одного – найти убийцу. Но вы оба, очевидно, ставите перед собой другую цель. – Она отдала свое удостоверение, повернулась и вышла из кабинета.
Вулф с двумя полицейскими в форме ждал ее у двери.
– Простите. Нам придется вас проводить, – сказал он понуро, с виноватым выражением на мордастом лице.
Эрика направилась вместе с ним к выходу. По пути они миновали оперативный отдел. Старший инспектор Спаркс, стоя у демонстрационных досок, проводил инструктаж. Мосс и Питерсон подняли головы и, увидев, что Эрику выводят из отделения, отвели глаза.
– Все, меня стерли, – пробормотала Эрика себе под нос. Они дошли до дежурной части, где Вулф попросил ее сдать ключи от машины.
– Прямо сейчас?
– Простите, да.
– Да вы что, Вулф! А как же я домой поеду?
– Давайте я поручу отвезти вас одному из наших сотрудников.
– Отвезти меня? Еще чего! – Эрика положила ключи на стол и покинула отделение полиции Луишем-Роу.
* * *
Выйдя на улицу, Эрика попыталась найти остановку автобуса или такси, но на оживленной кольцевой дороге ни того ни другого не увидела. Она зашагала к железнодорожной станции Луишем, на ходу роясь в сумке, – надеялась найти мелочь, но, кроме кредитных карт, ничего не обнаружила. Эрика стала рыться в карманах кожаной куртки, набитых грязными салфетками и прочим хламом, и вдруг рука ее наткнулась на что-то твердое и квадратное. Она вытащила небольшой белый конверт из плотной бумаги, на вид дорогой и без каких-либо надписей. Она повернула его обратной стороной, сунула палец под клапан, вскрыла. Внутри лежал сложенный листок бумаги.
Эрика остановилась как вкопанная, не обращая внимания на проносившиеся мимо машины. Это была распечатка газетной статьи о проводимой полицейскими операции, в ходе которой Марк и еще четверо ее коллег расстались с жизнью. На одном фото была изображена дорожка, ведущая к дому в Рочдейле, где в лужах крови на усеянном разбитым стеклом земле лежали накрытые трупы; над домом завис один из полицейских вертолетов, поднимавший на борт двух ее коллег, которые позже скончались в больнице. На другом фото, зернистом черно-белом снимке, лежал на носилках с трудом узнаваемый окровавленный офицер, обессиленно приподнимавший руку с обмякшими пальцами. Это была последняя фотография еще живого Марка. Над снимком красным маркером было выведено: МЫ С ВАМИ ПОХОЖИ, СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР ФОСТЕР. И ВЫ, И Я УБИЛИ ПО ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК.
