Глава восьмая
- Черт побери! Черт побери! Черт побери! - закричала Лина, настолько потрясенная, что забыла перейти на итальянский язык.
Ведь земля разверзлась прямо перед ней!
Она замахала руками, чтобы не свалиться, потом схватила Эвридику за холодную полупрозрачную руку и попятилась назад, увлекая девушку за собой. Она успела отступить всего лишь на пару футов, когда из провала вырвались четыре эбеново-черных коня. Фыркая огнем, они, огромные и устрашающие, надвигались на Лину и Эвридику.
- Богиня, помоги! - взвизгнула Эвридика.
Полный беспредельного ужаса голос девушки вывел Лину из оцепенения. Она отпустила маленькую бледную ладонь Эвридики и шагнула навстречу коням. Коренной жеребец оглушительно заржал, прижав уши к огромной голове. Но это ведь была не первая лошадь, к которой Лина так близко подошла в своей жизни.
Мысленно скрестив пальцы на счастье и надеясь, что ее дар не остался в прежнем теле, Лина заговорила негромко, ласково, протянув руку к пугающей морде коня:
- Эй, привет! До чего же ты симпатичный парень!
Конь сбился с шага и еще раз фыркнул небольшим огоньком. Он насторожил уши, как будто хотел как следует расслышать то, что говорила Лина.
Лина улыбнулась. Ясно, дар общения с животными принадлежал ее душе, а не телу. Она облегченно вздохнула. Неважно, как велики эти животные, это все равно просто лошади, и, как все прочие звери, они сразу прониклись к ней обожанием. Лина пощелкала языком и погладила бархатную морду великолепного животного.
- Да уж, ты очень крупный парнишка, - добродушно сказала она.
- Кто осмелился потревожить души умерших и коснуться ужасных скакунов Гадеса?
Этот вопрос прозвучал как удар хлыста, и Лина, резко отдернув руку от гладкой лошадиной морды, виновато посмотрела вверх, туда, откуда донесся голос.
И тут же судорожно сглотнула. Ну что же она за дура! Настолько увлеклась лошадьми, что даже и не подумала глянуть за их спины!
В сверкающей колеснице, серебристой, цвета лунных лучей, стоял мужчина, державший в одной руке огромное копье с двумя зубцами, а в другой - кожаные поводья. Его массивное тело от шеи до лодыжек было укутано в ткань цвета ночи. Маленький огонек Лины освещал складки плаща - там, куда падал свет, плащ переливался темными оттенками пурпура и королевской синевы. Длинные волосы мужчины были связаны сзади в хвост. Волосы тоже были черными и блестящими. Взгляд Лины добрался наконец до лица мужчины. Это было темное и необычное лицо; в цвете кожи смешивались золото и бронза, что придавало мужчине вид статуи, решившей сойти со своего пьедестала. Высокие красивые скулы, безупречно очерченный подбородок, ястребиный нос… Мужчина смотрел на Лину сверкающими глазами. Он был суров, и разгневан, и… великолепен.
Бог ты мой, подумала Лина, он похож на античного Бэтмена… только без маски и бэтмобиля.
- Прошу прощения, - проговорила Лина. - Я… я совсем не хотела кого-либо тревожить. Умершие просто были… ну… рады видеть меня, вот и…
Один из «ужасных скакунов», раздраженный тем, что на него перестали обращать внимание, наклонился к Лине и дыхнул ей в лицо, заслонив мужчину. Лина снова пощелкала языком, успокаивая животное, и погладила подсунутую ей морду.
- Ты снова осмелилась коснуться ужасного скакуна! - Но на этот раз голос мужчины прозвучал скорее растерянно, нежели гневно.
Лине пришлось отодвинуть голову коня в сторону, чтобы взглянуть на мужчину поверх конской шеи.
- Ну, видимо, он не знает, что он ужасный. - Лина ласково улыбнулась животному, и конь тут же мягко ухватил ее губами за плечо. Три других коня тоже потянулись к Лине мордами. - Впрочем, это не совсем правда. Дело в том, что у меня просто дар общения с животными. Я им нравлюсь. И даже очень. - Лина протянула руку к другой морде и погладила ее. - Так что я уверена: они по-прежнему все те же ужасные скакуны.
И только теперь Лина сообразила, что было сказано еще кое-что: «Ужасные скакуны Гадеса». Лина вытянула шею, чтобы выглянуть из-за ближайшей лошади. Merda! Так значит, вот этот Бэтмен и есть Гадес?! Лина закрыла глаза и сосчитала до трех, потом глубоко вздохнула и отступила от лошадей.
- Прошу прощения, с моей стороны было очень невежливо не представиться сразу. Я Персефона, дочь Деметры. Думаю, она послала весть о том, что я собираюсь сюда с визитом. - Мужчина удивился, но промолчал. Лина поспешила продолжить: - Я совсем не хотела тревожить умерших. И приношу извинения, если сделала что-то такое, чего делать не следовало. - Бог по-прежнему хранил молчание. Лина заволновалась. - Должно быть, ты - Гадес. Надеюсь, я не явилась в какое-то совсем уж неподходящее время.
- Я узнал тебя, богиня, - заговорил наконец Гадес. - И я получил весть о твоем прибытии.
Лина вздрогнула. Он ее узнал? Она совершенно не ожидала, что Гадес может знать Персефону. Деметра не говорила, что они знакомы.
- Ты никому не помешала. Просто бессмертные обычно не посещают Подземный мир. И души умерших не привыкли к присутствию других богов, - ледяным тоном произнес Гадес.
Лина неловко поежилась под суровым взглядом Гадеса, но попыталась улыбнуться.
- Это придумала моя мать, - сказала она и тут же пожалела о своих словах. Как-то это прозвучало… по-детски. И она быстро добавила: - И я решила, что было бы просто чудесно заглянуть сюда.
Гадес приподнял темную бровь, точно так же, как сделал бы Бэтмен.
- Деметра говорила мне, что Подземный мир полон чудес и красоты, - не покривив душой, сказала Лина. - И мне захотелось все это увидеть собственными глазами.
- Да, в моих владениях много чудес, хотя бессмертные наверху никогда их не замечали, - медленно произнес Гадес.
- Так ты не против, что я заглянула в гости?
Гадес впился в нее темным непроницаемым взглядом. Но прежде чем он успел ответить, ближайший к Лине жеребец неожиданно прижал уши и, заржав, угрожающе оскалил зубы, кося глазом на маленькую бледную фигурку, молча подошедшую к Лине.
Испуганно вскрикнув, Эвридика отшатнулась. Лина шагнула наперерез жеребцу, не давая огромному животному броситься на девушку.
Уперев руки в бока, она принялась бранить огромного зверя:
- Ты что это вздумал такое! Эвридика просто подошла ко мне! Она ничего плохого не сделала! Мне стыдно за тебя. Вы вчетвером и так уже перепугали все несчастные души. Я думала, ты лучше соображаешь!
Огорченный жеребец опустил голову и моргнул большим грустным глазом.
Гадес недоверчиво наблюдал, как юная богиня делает выговор коню. Что она сотворила с его жеребцами? Может быть, зачаровала их? Гадес посмотрел на трех других коней; все они повесили головы и влюбленно поглядывали на Персефону. Какой же магией обладает эта богиня весны? Он до сих пор лишь несколько раз мельком видел ее, в те редкие моменты, когда выбирался на поверхность. И обращал на эту прекрасную, но легкомысленную, любящую повеселиться юную богиню внимания ничуть не больше, чем на других бессмертных. Но женщина, стоявшая перед ним сейчас, выглядела спокойной и держалась как вполне зрелая особа. И она очаровала его коней. Гадес недоуменно покачал головой. Что за странное чувство пробудила в нем богиня? Любопытство? Прошла целая вечность с тех пор, как его сумело хотя бы слегка удивить другое живое существо. Как интересно… одна только мысль о том, что богиня весны показалась ему интересной, вызвала у Гадеса желание расхохотаться вслух.
- Я рад видеть тебя в Подземном мире, Персефона, - сказал Гадес.
Лина удивленно посмотрела на него. Голос бога изменился, как и мрачное выражение лица. Он смотрел на нее так пристально, что, казалось, его взгляд можно было ощутить физически. И этот взгляд уже не был отстраненным и непроницаемым; глаза бога блестели… Лина могла бы поклясться, что они сверкают любопытством, и если бы она не знала, что перед ней бог Подземного мира, она сказала бы, что в них светится еще и юмор.
Точно, это был Бэтмен, и весьма сексуальный Бэтмен, в один из тех прекрасных моментов, когда за ним не гоняется Джокер… и чертовски мужественный, просто излучающий силу. Краткое описание Гадеса, данное Деметрой, ничуть не подготовило Лину к реальной встрече с богом Подземного мира.
- Спасибо тебе, Гадес. Я рада твоему гостеприимству, - ответила Лина.
- Что ж, идем. Я покажу тебе мой дворец. - Гадес широким жестом указал на свободное место рядом с собой в колеснице.
Лина посмотрела на коней.
- Я лучше сначала закончу с ними.
Гадес молча наблюдал, как без колебаний и страха богиня шагнула к коням. Странный маленький шарик света поплыл за ней, и черные, гладкие лошадиные шкуры заблестели, а вокруг богини образовался светлый ореол. Ее лицо было отчетливо видно - она по-девчоночьи хихикала, по очереди гладя каждого из коней. Куда подевалась та взбалмошная, самовлюбленная богиня весны, которую он когда-то видел? Эта Персефона - со сдержанными манерами, любящая лошадей - оказалась совсем не той богиней, которую он ожидал встретить.
- Ну, вы все отличные ребята! Не грустите. Я на вас не сержусь.
Гадес все еще не мог поверить, что его бешеные жеребцы тычутся в Персефону носами и нежно пофыркивают. Как будто это были домашние пони!
Наконец Персефона, смеясь, выбралась из-за лошадиных крупов. Она сразу почувствовала взгляд Гадеса и с улыбкой посмотрела на него.
- Я люблю лошадей. А ты?
От сияющего выражения лица богини Гадесу стало не по себе. Разве когда-нибудь прежде хоть одна богиня смотрела на него так? Во рту у Гадеса пересохло. Он судорожно сглотнул.
- Да.
Лина вдруг подумала, что от одного этого простого слова, произнесенного низким, красивым голосом Гадеса, можно потерять голову. Ее щеки вдруг загорелись, и она быстро отвернулась, чтобы погладить шелковистую шею ближайшего жеребца. Какого черта, что с ней такое происходит? Надо взять себя в руки. Она не девчонка, она зрелая женщина. И нечего дрожать в коленках и распускать нюни… подумаешь, Гадес оказался совсем не скучным занудой и не троллем. Она снова посмотрела на бога. Боже мой, он действительно вызывал у нее нервную дрожь! «Он отшельник и мрачный тип!» Merda! Деметра забыла упомянуть, как он великолепен.
Ей необходимо было перестроиться и думать о нем как об обычном представителе власти. Невероятно могущественном представителе власти, из самого верхнего эшелона. Или как о серьезном, важном деловом партнере. Бизнес… это путешествие предполагалось как деловое. Не забывай об этом, решительно сказала себе Лина.
- Ну вот, я готова.
Она расправила плечи, в последний раз погладила коней и шагнула к колеснице Гадеса - но вдруг остановилась. Да уж… выбранила коней за плохое поведение, а сама-то? При виде интересного мужчины начала вести себя как глупая школьница и забыла обо всем на свете!
- Эвридика! - позвала Лина, отходя от колесницы и окидывая взглядом души умерших, взволнованно толпившиеся на дороге неподалеку. - Идем. Гадес намерен прокатить нас.
В округлившихся глазах Эвридики вспыхнул страх.
- О нет, нет, богиня! Я не могу ехать с…
Юная душа умолкла, беспомощно уронив руки. Лина подумала, что несчастная девушка похожа сейчас на перепуганного олененка.
- Милая, я и не подумаю отправляться без тебя. Ты была отличной проводницей и доброй подругой. - Лина повернулась к Гадесу. - Разве твой дворец не по дороге к полям Элизиума?
- Значит, Эвридике было бы неплохо поехать с нами?
Вместо того чтобы ответить Лине, Гадес посмотрел на маленькую фигурку и заговорил с самой Эвридикой:
- Не бойся, дитя. Можешь присоединиться к своей богине.
Его голос опять звучал по-другому. Лина подумала, что теперь он похож на голос отца, подзывающего к себе застенчивого ребенка. И лицо Гадеса смягчилось, исчез тот пристальный, пронзительный взгляд, которым он сначала изучал Лину. Гадес вдруг показался добрым, внезапно став доступным и понятным… и почему-то сейчас он выглядел старше.
- Как пожелаешь, господин… - ответила Эвридика нежным голоском.
Она даже умудрилась изобразить нечто вроде улыбки, проскользнула мимо четверки коней и подошла к Лине.
- Тебе незачем тревожиться из-за них, - сказала Лина, с усилием отводя взгляд от изменившегося лица Гадеса и кивком головы указывая на лошадей. - Он и будут вести себя хорошо.
Эвридика покосилась на четверку гигантских тварей, стараясь спрятаться от них за спиной Лины, хотя жеребцы не обращали на нее ни малейшего внимания. Они были слишком заняты - обнюхивали Персефону и с обожанием таращились на нее.
Ступенька колесницы оказалась довольно высокой, и Лина с благодарностью приняла помощь Гадеса. Его большая теплая ладонь на мгновение обхватила ее руку, и Лина с удивлением ощутила жесткость мозолистой кожи, коснувшейся гладкой кожи Персефоны. Лина озадаченно подумала, какой же работой может заниматься Гадес, но не успела как следует сосредоточиться на этой мысли, потому что Гадес, подняв вверх Эвридику, прикрикнул на коней; колесница рванулась с места, сделала небольшой круг - и нырнула в черный провал, из которого появилась. Оглянувшись назад, Лина увидела, как расщелина закрывается за ними. Лина поспешила поставить Эвридику перед собой и крепко ухватилась за гладкий поручень; девушка оказалась в кольце рук Лины, и теперь она была уверена, что Эвридика не вывалится из колесницы по дороге.
Светящийся шарик все также держался рядом с ними, покачиваясь у Лины над плечом, но в огоньке не было нужды. Вокруг в серебряных бра ярко пылали факелы, освещая гладкие высокие стены темного туннеля, по которому они мчались.
- Просто как в пещере Бэта.
Лина только тогда осознала, что заговорила вслух, когда Гадес обернулся и вопросительно посмотрел на нее.
- Я просто подумала - нет ли в этой пещере летучих мышей, - довольно глупо пояснила Лина.
- Да, частенько встречаются, - ответил Гадес. Лина посмотрела на плащ бога, вздымавшийся волнами за его спиной.
- Могу поспорить, это здоровенные мыши, - с опаской сказала она.
Гадес фыркнул, совсем как один из его ужасных жеребцов.
- Ты что, боишься летучих мышей, богиня?
- Никогда об этом не задумывалась, - честно ответила Лина, - Вообще-то я не слишком много о них знаю.
- Вполне естественно бояться того, чего не знаешь, - сказал Гадес.
Он все еще говорил отеческим тоном и, как показалось Лине, с легкой снисходительностью. Она вскинула брови, глядя на него. Ну да, если смотреть на все с точки зрения здешних верований, последние события должны были основательно ее потрясти.
- Я не думаю, что это естественно; мне скорее кажется, что это признак незрелости, - сказала она.
Гадес снова фыркнул, и на этот раз Лина рассердилась, тем более что он сказал:
- И это говорит столь юная богиня?
- Зрелость не всегда измеряется годами, - возразила Лина.
Он, конечно, может быть мистером Высоким Темным Бэтменом, но она не позволит обращаться с собой как с юной глупенькой девчонкой.
Но Гадес лишь бросил на нее пристальный взгляд. И снова прикрикнул на коней, заставив их так прибавить ходу, что разговаривать стало невозможно. Лина покрепче ухватилась за поручни, чтобы не потерять маленькую призрачную Эвридику на ошеломляюще крутых поворотах.
Когда Лине стало уже казаться, что ее пальцы превратились в когти из-за того, что приходилось так сильно сжимать поручни, Гадес поднял над головой копье. Из зубцов хлынул ослепительный свет, и в потолке туннеля открылось широкое отверстие. С оглушительным грохотом колесница рванулась вверх, и жеребцы, выбив копытами фонтаны искр, замерли на месте.
Лина огляделась вокруг в безмолвном благоговении. Над ней сияло небо, яркое и радостное. И хотя солнца не было видно, небо переливалось целой палитрой нежных оттенков - от мягкого фиолетового до бирюзовой синевы и сливочного желтого. Лина услышала мелодичное пение птиц, а ветерок, коснувшийся ее лица, принес сладкий и очень знакомый аромат. Лина глубоко вздохнула. Откуда этот изумительный запах? Ее взгляд оторвался наконец от тонкой красоты бессолнечного неба - и она сразу нашла ответ.
Вдоль дороги, протянувшейся перед ними, росли высокие статные деревья, и Лине показалось, что она их узнала - это были кипарисы; под ними красовался сплошной ковер из цветов. Огромные чашечки лунного цвета, целые озера которых Лине приходилось видеть лишь однажды в жизни.
- Да это же нарциссы! - удивленно воскликнула она.
Гадес оглянулся на нее.
- Да, нарцисс - цветок Подземного мира. - Бог сделал глубокий вдох. - Я никогда не устаю наслаждаться их ароматом.
Лина промолчала, но в мыслях подивилась иронии судьбы: ведь Деметра воспользовалась именно цветком Подземного мира, чтобы поменять местами души Лины и Персефоны. Так, значит, богиня урожая просто откликнулась на заклинание? Она просто хотела помочь Лине с пекарней, то есть выступила в роли доброй самаритянки? И у нее не было никаких тайных планов вроде… ну, возможно… вроде замысла отправить Лину в ад вместо Персефоны? Ой ли? Она исподтишка посмотрела на бога, стоявшего в колеснице рядом с ней. Он как будто бы не собирался ее насиловать. Но он не был и таким ледяным, как описывала Деметра. За весьма короткое время он успел показаться и внимательным, и сексуальным, и пугающим, и добрым… И уж точно он не был скучным, бесчувственным, ничем не интересующимся богом. Интересно, что же на самом деле задумала Деметра? Ладно, в конце концов, Лина не была глупой молоденькой девчонкой, которая только что приехала в большой город на грузовике с репой. Она должна выполнить здесь кое-какую работенку. Она ее сделает - и отправится домой.
Гадес дернул поводья, и колесница снова двинулась вперед. На этот раз, как с облегчением поняла Лина, уже не с такой сумасшедшей скоростью. Деревья вдоль дороги были толстыми и выглядели очень старыми. Необычные птицы весело порхали среди ветвей, перекликаясь мелодичными голосами. Корни кипарисов переплетались в сложном узоре среди цветов. Лина слышала живой шепоток ручья, видела прозрачные пруды, отражавшие акварельное небо. Время от времени ей казалось, что она замечает прозрачные тени, мелькавшие тут и там, но когда она пыталась сосредоточиться на ускользающих образах, они исчезали. И ни единой души больше не было на дороге.
- Как здесь прекрасно! - сказала Эвридика тихо и благоговейно, как ребенок, попавший в церковь.
- Да, действительно, - согласилась Лина. Потом посмотрела на шарик света, все так же висевший над плечом. Протянув к нему руку ладонью вверх, она сказала: - Похоже, нам больше не нужна твоя помощь.
Огонек тут же опустился на ладонь и с негромким хлопком впитался в кожу Лины. Лина ощутила покалывание, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вытереть руку о подол платья. Она улыбнулась Эвридике и сделала вид, что для нее вполне обычное дело - поглощать собственным телом полуразумные шарики света.
- Видишь, - сказала она девушке, - ты была права, бояться тут нечего. Ничего здесь нет ужасного или угрожающего.
Темнокожий бог, стоявший рядом с ними, согласно кивнул и улыбнулся маленькому бледному духу.
- Для таких, как ты, дитя, смерть не содержит в себе ничего страшного. Ты проведешь вечность, наслаждаясь радостями полей Элизиума, или, если захочешь, можешь испить вод Леты, реки забвения, и переродиться, чтобы прожить еще одну жизнь.
Лина постаралась скрыть удивление. Души могут сами выбирать путь перерождения? Она посмотрела на девушку, неподвижно стоявшую под защитой ее рук. Эвридика умерла такой молодой; наверняка ей захочется переродиться в смертном теле и прожить другую, долгую и насыщенную жизнь.
- Это звучит просто замечательно, Эвридика. Ты можешь отдохнуть какое-то время. Может быть, прогулка по полям будет для тебя чем-то вроде каникул… как для меня. - Лина усмехнулась. - А потом выпьешь воды, дающей забвение, и у тебя будет новая, полная жизнь.
Однако улыбка Лины угасла, когда она увидела, что и без того бледное лицо Эвридики побледнело еще сильнее, став почти совершенно белым. В глазах девушки вспыхнул откровенный ужас.
- В чем дело, милая? - спросила Лина.
- А почему мне нельзя остаться с тобой, Персефона? - с отчаянной мольбой в голосе произнесла Эвридика. - Я не хочу перерождаться. Я этого не хочу… ведь если я забуду прошлую жизнь, я могу совершить те же ошибки, могу выбрать то же самое…
Девушка умолкла, разрыдавшись, и закрыла лицо руками.
Лина, крепко обняв девушку, растерянно посмотрела на Гадеса. Бог изучал девушку понимающим взглядом.
- Успокойся, дитя, - сказал он. - До тех пор пока твоя богиня остается в Подземном мире, ты сможешь быть поблизости от нее. Не надо плакать. Элизиум для каждой смертной души свой, и твой Элизиум будет просто местечком рядом с Персефоной.
Лина благодарно улыбнулась Гадесу. Эвридика была такой молодой, такой напуганной… И если Гадес позволит девочке оставаться рядом с ней, у Эвридики будет по меньшей мере шесть месяцев, чтобы прийти в себя. И к тому времени, когда Лине пора будет уходить, Эвридика привыкнет к Подземному миру. Может быть, Лина даже уговорит ее переродиться. Лина пыталась угадать, что же такого могло произойти в коротенькой жизни этой девочки, из-за чего она испытывает такую боль, и мысленно сделала заметку: поговорить об этом с Эвридикой, когда маленький призрак немного успокоится.
Эвридика подняла голову и посмотрела на бога.
- Правда? Я могу остаться с Персефоной? - спросила она Гадеса.
- Правда. Тебе дал слово сам бог Подземного мира, - серьезно ответил Гадес.
Лицо Эвридики осветилось радостью.
- О, спасибо тебе, Гадес! Я обещаю хорошо служить моей богине!
Лина покачала головой.
- Друзья не служат друг другу, Эвридика.
Девушка немножко подумала, прежде чем заговорить.
- Если ты не позволишь мне прислуживать тебе, то позволишь ли ты мне заботиться о тебе и следить, чтобы за тобой должным образом ухаживали?
Лина открыла было рот, чтобы сказать девочке: она более чем в состоянии сама позаботиться о себе… но отчаянное выражение в глазах Эвридики заставило ее промолчать. Девушка явно нуждалась в том, чтобы сосредоточить на ком-то свое внимание. Возможно, это будет и к лучшему, если она найдет себе занятие, хотя бы на первое время.
- Для меня будет честью, если ты станешь заботиться обо мне, Эвридика, - сказала Лина, и девушка тут же восторженно прижалась к ней. - Да, моя мама частенько повторяла, что я нуждаюсь в присмотре.
На самом деле это ее бабушка говорила такое при каждом удобном случае, особенно тогда, когда Лина что-то роняла или проливала, - и всегда добавляла к своим словам некий комментарий на итальянском, но этими воспоминаниями Лина предпочла не делиться с Эвридикой.
- Скоро ты увидишь, дитя, что мой дворец достаточно велик, в нем очень много комнат. Ты займешь какую-нибудь из них рядом со своей богиней. - Гадес широким жестом указал вперед. - Смотрите, вот он, дворец Гадеса!
Они как раз доехали до места, где дорога расходилась в разные стороны на манер буквы «T». Слева она сразу исчезала в густом лесу, но Гадес показывал направо. Там дорога изящным кольцом шла вокруг величественного замка.
Лина от изумления разинула рот. Она приказала себе не проявлять чувства так открыто, но рот разевался сам собой. Замок был выстроен из того же черного мрамора, что и дорога, по которой они ехали. Он возвышался над ними, протягивая к фиолетовому небу могучие башни с остроконечными крышами и покатые крыши, окруженные балюстрадами. И он, как и дорога, казался высеченным из цельной мраморной глыбы. Высокие сводчатые окна ярко светились, отчего гигантское сооружение имело гостеприимный вид. На флагштоке на крыше самой высокой из круглых башен развевался большой черный флаг. Лина прищурилась и прикрыла глаза ладонью от света - и тогда смогла рассмотреть гербы на флаге, вышитые сверкающим серебром. На одной стороне флага располагался затейливый шлем, на другой - фигура жеребца, вставшего на дыбы. Лина улыбнулась. Жеребец был ей знаком.
- Один из твоих ужасных коней? - спросила она Гадеса, показывая на знамя.
- Да, это Орион. - Гадес кивком головы указал на коренного жеребца, а тот, услышав свое имя, насторожил уши и оглянулся. - Он действительно один из моих коней, хотя сегодня оказался не совсем ужасным.
- Мне кажется, он даже слишком ужасный, - тихонько сказала Эвридика.
- Ну вот, видишь, - сказала Лина, обращаясь к черному коню. Орион вскинул голову и тихонько заржал в ответ. - Твоя репутация спасена.
Гадес недовольно хмыкнул, но Лина не обратила на это внимания.
- Да, твой дворец потрясает. Мне хочется поскорее увидеть его изнутри, - сказала она.
- Ты увидишь чудеса, которые видели лишь немногие из бессмертных, - пообещал Гадес.
Говоря о своем замке, Гадес стал похож на горделивого папашу, хвастающего любимым ребенком, и понятно почему. Лина действительно никогда в жизни не видела ничего подобного. Ни среди старых особняков Талсы, ни в волшебных древних кварталах Флоренции.
Бог Подземного мира направил колесницу по дороге вокруг дворца, и когда они свернули за угол, Лина снова задохнулась от изумления. Ее поразили бесконечные ярусы прекрасных ухоженных садов. Чудесные фонтаны распевали здесь счастливыми голосами. Живые изгороди были подстрижены в форме геометрических фигур. Везде красовались пышные куртины цветов. Лина увидела тут много знакомых растений: орхидеи, лилии, розы и, конечно, вездесущие нарциссы, - но были и совершенно неизвестные ей цветы. Однако все цветы имели нечто общее.
- Здесь все цветы белые! - недоуменно произнесла Лина.
Но в то же время они не были одинаковыми. Лина до сих пор и не предполагала, что у белого цвета может быть так много разных оттенков, но вот теперь все они предстали перед ней: от чистой, яркой белизны только что выпавшего снега до нежного перламутрового сияния жемчугов… каждый цветок имел собственную, особую окраску в этом ряду светлейших тонов.
- Это и есть цвет Подземного мира, - пояснил Гадес. - Белый символизирует чистоту смерти.
- А я думала, твой цвет - черный!
- Так и есть. Каждое черное животное должно хранить преданность мне. Чернота ночи и густых теней рождается в моих владениях, так же как тьма малой смерти, которую называют сном. Белое и черное - наиболее совершенные цвета. И оба они принадлежат Подземному миру.
- Белый как символ чистоты смерти… Когда ты это вот так объясняешь, все приобретает смысл, но до сих пор я никогда не связывала белый цвет с ад… - Лина подавилась словом, осторожно откашлялась, как будто у нее запершило в горле, и продолжила: - С Гадесом, с Подземным миром.
Гадес с довольным видом направил колесницу по боковой дороге, отделившейся от главного пути. Эта дорога повернула к задней стороне дворца и привела к длинному узкому зданию все из того же черного мрамора; это были роскошные конюшни. Кони остановились перед ними, и сразу же выбежали четверо призрачных мужчин; они были одеты в черные ливреи, украшенные такими же серебряными гербами, как те, что красовались на флаге. Призраки занялись четырьмя жеребцами.
- Хорошенько за ними присмотрите! - приказал Гадес душам умерших мужчин, помогая Лине и Эвридике спуститься с колесницы и жестом предлагая войти вместе с ним во дворец. - У них был… - Гадес сделал паузу, посмотрел на Лину и вскинул темные брови. - У них был необычный день.
Лина моргнула, удивленная прозвучавшей в его голосе веселой насмешкой. А потом сказала достаточно громко для того, чтобы ее услышали конюхи:
- Да уж, они меня здорово испугали! Похоже, их не зря называют ужасными жеребцами Гадеса. - Она локтем подтолкнула Эвридику в бок. - Ведь так?
Девушка постаралась скрыть улыбку и энергично кивнула:
- Да, богиня!
Гадес громко фыркнул.
Один из ужасных жеребцов потянулся к Лине и заржал, как юный жеребенок. Конюх ошарашенно уставился на Лину. Она скрыла смех, принужденно раскашлявшись, и поспешила отойти подальше, чтобы не вводить в искушение ужасных жеребцов.
