Людмила и Александр Белаш
Белый лотос
«Нет ли следа у воды?»
«Человечьи там следы».
Алексей Толстой. «Дафнис подслушивает сов»
Трижды городила она город на прекрасном мокром месте, и трижды роботы, живущие за окоемом, насылали разрушение в образе боеприпасов объемного взрыва.
И стало это нестерпимо для ее гордости и чести. Поэтому она спросила Ведуна, державшего штандарт за сорок пеших переходов на восходе. В жирных лагунах, в обширных западинах плескался и нежился он, когда пришел ее вопрос:
– Каково средство одолеть чужих или достигнуть с ними мира?
– За сотню хороших рабов дам совет, – сказал он из дальней дали.
Тогда приказала она ста крепким рабам идти к Ведуну в услужение. Взамен же получила волну градио, на которой чужаки день и ночь слушали вопли глиняных людей и говорили с их вождями.
– Знай, – прибавил Ведун, – тебя услышит не живой, а недреманный страж из роботов. Тридцать зим он бдит за колебаниями волн. Чтобы он передал весть своим хозяевам, говори их речью, связно и внятно.
Старательно обдумала она послание. Затем велела рабам сложить ступенчатую башню из саманных кирпичей и возгласила с вершины ее, устремив волну и взор в сторону чужого логовища:
– Я, Хельга, дочь викинга, принцесса египетская из рода фей, белый лотос нижних вод и великая жаба ночная, госпожа правительница Дикого болота, держащая флаг в сердце озера-моря, обращаюсь к хозяевам роботов! Отзовите ваших чудищ в глубь бесплодной суши, чтобы не смели они портить мой прекрасный город, иначе я обрушу на вас гнев и ярость, и тогда живые позавидуют мертвым. Жду вашего слова, пока солнце пройдет полный круг над землей. Я все сказала. Хау!
* * *
На посту гравитационной связи эта осмысленная речь вызвала секундный сбой аппаратуры. Пока система локализовала источник – озеро Тенг Ху, 20,4 км от дрон-базы Хонг Лун, – ответственных уже собрали на селекторное совещание по радио.
– Хорошенький привет из глины. Только не говорите, что вот он – долгожданный контакт.
– Но согласитесь – свежо, ново. Готов там семантический анализ?..
– Да. Лексикон из староземной классики – Андерсен, Стивенсон и Карл Май. Раньше вожак орды скрывал гендер и знания. Он… она прикочевала зимой с плавней Итиля, после войны вождей. Генез орды не прослежен. Хонг Лун оценивает поголовье в сорок-пятьдесят тысяч юнитов.
– Каков риск для Хонг Лун? – холодно спросил орг.
– Там беспилотники и роботы обслуги. Первую атаку отразят, вторую с трудом, третья сметет базу. Чтобы доставить наземную технику с боекомплектом и оборудовать позиции, нужно суток двое.
– Тяжелые дроны с дозаправкой в воздухе будут у Тенг Ху сегодня к вечеру, – заметил зам по обороне. – Пара заходов термоядом – и оплавленный такыр.
Его энтузиазм умерил старший инженер:
– Во-первых, нет угрозы человеческому персоналу. Зачем крайние меры? Во-вторых, энергию базе дает реактор с водным охлаждением. Вот схема водозабора. После вашего удара нам придется бросить базу. А если вождиха догадается разбить погружные насосы, то и большого штурма не понадобится. Сами уйдем.
Возникла пауза, и вновь орг подал голос:
– Еще предложения?
– Переговоры, – наконец заговорил спец по Е-жизни, доселе молчавший. – Особь хочет общения – пусть получит. Если надо выиграть время для подвоза техники, оно будет. За сутки попробуем выяснить, кто там, в теле глиняной принцессы. Это даст шанс изменить ситуацию, а нам – случай исследовать Е-лидера вблизи, в естественной среде…
– Пустые хлопоты, – небрежно бросил оборонщик. – Диалог с глиной давно вычеркнут из планов.
– Ведун с нами продуктивно общается.
– Вроде он с вами одного заезда?.. Или учились вместе?
– Он на курс старше.
– Теперь он глина. Божок из ила и донного грунта. Хотя чин вожака орды повыше, чем у ассистента кафедры. Без обид – я искренне ценю его жертву во имя науки. Но как предатель человечества он для меня мишень. Был бы приказ.
Инженер не унимался:
– Никакого термояда, я настаиваю. Только объемные снаряды. Район водозабора – под запретом.
– Один человек, – веско подытожил орг и прибавил со здравым цинизмом: – Тот, потеря которого будет минимальной. Мужчина, холостой, бездетный, не единственный в семье. Придать надежную охрану, средства эвакуации. Он четко должен знать, на что идет.
– Все полевые разведчики дают согласие на риск.
– У него сутки после высадки на Хонг Лун, чтобы дать обоснованный прогноз. Вылет через час. К концу переговоров гравитанки должны быть в готовности, на рубеже атаки.
Настрой орга специалисту по Е-жизни не понравился. Низколетающие утюги с генераторами антиматерии против безмозглых големов-марионеток – сродни приказу Ксеркса высечь море. И вообще война армейской техникой с выползками из мелкодонного озера – дико, чуждо человечеству. Как сочетать это с научной работой?..
Меньше всего хотелось, чтобы хоть один танк попал в глину. Конечно, там не все могут воспроизвести. Скажем, освоить радио им не под силу – только градио. Но вдруг?.. Если «великая жаба ночная» получит кустарное аннигиляционное орудие, придется отступить со всей Итильской низменности. «Ослов и ученых – в середину!», оборонщики развернутся во всю мощь цивилизации, и планета заполыхает по береговым зонам.
Кому и что они докажут? Что земляне сильнее Е-жизни, которую не поняли за столько лет?.. Безликое оно, неуловимый Перводвигатель планеты без труда отыщет, где пересидеть невзгоду, – океан здесь занимает пять шестых поверхности, со средней глубиной три километра…
* * *
Как застывший гороховый кисель, под флаером расстилалась бесконечная равнина – плоская, грязно-желтая, однообразная. Лишь изредка ее гладь нарушалась серым пятном солончака или бурой низиной, поросшей щетиной трав, а вокруг особо мокрых мест – вялым тростником и оранжевым «попугайским клювом».
Изредка на пресных озерах над зеленью плавучих листьев расстилалась бледно-розовая рябь – цвели лотосы. Мало что прижилось в здешней чахлой биосфере, но лотосам и канарскому солелюбивому лотусу как-то свезло. Они укоренились и теперь разнообразили ландшафт своими красками, используя для опыления немух и нежуков.
Далеко позади остались мелкосопочник и база Твердина. С высоты полета Роман видел только однообразный унылый простор и горизонт, размытый пыльной сизой пеленой. Там, впереди, контрольный рубеж и опорные пункты строили ханьцы, они всему названия и дали. Но годы шли, техника ветшала, глина почуяла в кордоне слабину…
А радио вещало вдогонку, пополняя новинками оперативные данные:
«Перед эвакуацией на правобережье Итиля пропала коммуна рерихистов. Локацию обследовали с воздуха, высаживали автоматы – ни следа. Двадцать три человека, из них пятеро детей. По анализу их переписки с Большой землей, детям читали вслух староземные книги».
«Агни-Йогу?.. Не понял – вслух? Реально вслух, живым голосом?»
«Перечень скачанной ими литературы прилагается. Список детей – Левена, Тодос, Карина, Мануэл, Никита».
«Дайте таблицей – возраст, пол, внешность».
«Перед потерей связи с коммуной пришло сообщение: «Видим Махатм, они здесь. Идет поток благодати, мы восхищены!» Затем связь прервалась».
Обаять и обещать – как просто. Воды расступаются, и люди с песнями идут на зов, пока над ними не сомкнется ил. Одним сияла Шамбала, другим Ирий, третьим Иерусалим. Даже пяток групп помощи накрыло, пока придумали блокатор зова.
И то бывали промахи. Везли спасенных к космодрому, но вдруг оказалось – не все они настоящие. Пришлось сжечь транспорт на подлете, в воздухе над океаном. До горизонта вскипела вода. Знали уже, что гарантия – только полностью разрушить при свидетелях или под запись. Любой просто исчезнувший – по умолчанию Е-жизнь.
Вот с ней и придется общаться, пока танки подвезут.
«Наука, Рома, жалости не знает. Сам записался в Е-отдел».
В науке нет коммунизма – лишь субординация и право отказаться.
«У нас три кандидата. Миссия очень опасна. Надо продержаться сутки до подхода оборонки. Далее по обстоятельствам».
«За тем сюда и прилетел, – думал Роман, закованный в сервокостюм. – Увидеть мало, надо прикоснуться. Уж лучше раз, чем никогда. Зато данных будет!.. Хельга. Сохранная личность, копия или марионетка?»
У ксенобиологов самый пропащий факультет – проблем наджизни. Кто посвятил себя вопросам оверлайфа, тот для мира сгинул. Буквально через стенку от наджизни – психонетика и ловля душ. С той разницей, что охотники за привидениями числятся блаженными, им всюду вход свободный. А вам – кипы допусков, литры прививок, ведомственные препоны, чтобы добиться отправки туда – не знаю куда, изучать то – не знаю что.
У Романа в груди, под броней, боролись страх и нетерпение. Наконец-то в полевую вылазку, и не в рассохшиеся, брошенные старые руины, а на полноценный контакт.
Миновал Хонг Лун. Внешне база в порядке, дает правильный сигнал автоответчика. Ангары, здание реактора – все цело. На ВПП три серых ханьских дрона, готовые к бомбардировке. Дальше голубело озеро с белыми гребешками волн, а на нем, на намывной отмели, окруженный волноломами…
Как у людей, Е-города четко спланированы. Кварталы дувалов. Дома – глинобитные, глиномятные, глинолитные – с плоскими крышами, низкими куполами. В центре как бы зиккурат. Вдоль улиц – арыки, ручьи, лужи. И големы, големы, тысячи их. Шевелящаяся масса кукольных, одинаковых тел глиняного цвета – лысые головы, мокро лоснящиеся голые тела. Месят ногами уличную глиновязь. На звук флаера всей толпой одновременно вскидывают слепые лица, разевают ротовые дыры.
Небо хмурилось. Усиливался ветер, росли волны. Взметалась пена, временами перехлестывая гребни волноломов.
Как у людей. Толпы рядовых граждан, каждый с мелкой социальной ролью, и вождь, лидер орды, ее локальный перводвигатель. Улицы и пригороды движутся потоками, занятые повседневными делами, но однажды с зиккурата раздается вой. Тогда держись. Грунтоносы, плетельщики корзин, кирпичники, строители – все срываются с мест, собираются в войско и лавиной идут против дронов. Против танков. Хоть под корму стартующего космолета. Вот чего бойся.
Пора. Включить внешние динамики. Только бы голос не сорвался.
– Внимание! Вызываю Хельгу! Я посол, прибыл для переговоров! Место встречи будет обозначено белой ракетой! Никаких мамлюков, только носильщики и свита! Жду в полдень!
* * *
К ее приходу ветер с четырех баллов вырос до шести, на озере поднялось сильное волнение. Но рабы с носилками-помостом шли стойким квадратом, оберегая владычицу. На берегу четверо согнулись перед ней, расположив спины, как ступени лестницы.
В свисте ветра Роман слышал их протяжное, ритмичное «уууу, уууу, уууу». Знак покорности, напоминание: «Мы здесь, мы готовы служить». Над процессией издали разносился заунывный гул, даже через озеро долетавший от красной горы Вейда Сянь, источенной эрозией до состояния эоловой арфы.
Сам Роман, в технокостюме с полуоткрытым шлемом, с роботами-богомолами по сторонам, походил на конкистадора межзвездной эры. Вроде Кортеса, к которому вместо Монтесумы явилась Малинче.
А уж она явилась!..
Просчитать метаморфозы, которые Е-жизнь наложит на своих жертв (или избранников?), заранее невозможно. Ассистент Вертынский, однокашник шефа по альма-матер, внешне остался собой, даже одежду продолжал носить. Какой станет девочка из коммуны рерихистов за три десятка лет в глине? Зрелой дамой? Сохранит прежний вид? Будет сольной или комплексной?
С помоста сошла взрослая девушка в длинных одеждах вроде хитона и гиматия, ниспадавших до земли. Камышовая домотканина, серая, грубая и тяжелая. Каштановые волосы, прихваченные на затылке, развевались как флаг. На запястьях – толстые аляповатые золотые браслеты, на шее – ожерелье из крупных необработанных янтарей.
«Откуда янтарь? Здесь же нет ископаемых смол!.. А самородное золото? Кто его доставляет? Ясно одно – между вождями есть дальняя перекупная торговля. Как у людей. Глина быстро повторяет ход цивилизации – краткое содержание онлайн с фрагментами аудиокниг. За жизнь одного человека они дорастут… до чего?»
– А ты невежа, – заговорила она, гордо держа голову. – Ты должен первым оказать мне почести как благородной деве. И достоин ли ты говорить со мною – бледный, безбородый?..
– Я, Роман Макура-Катин, уполномочен представлять научную экспедицию Общества на Динаре.
– Разве нет у тебя отца-матери, чтобы назвать их? – Хельга двинулась к нему, но богомолы предостерегающе застрекотали. И без того недоброе лицо девушки стало сердитым, а ее рабы сдержанно зарычали.
«Дышат, аэробные. И глаза есть», – присматривался Рома к свите. Которые совсем големы – те страшнее, напрягают, как в детстве кошмар.
– По матери я Ольгович, а по отцу Игнатович. Не надо приближаться, это опасно.
– Вы нигде не можете ходить без механических уродов, без костей снаружи. Слабые, словно креветки.
– Таковы здесь условия.
Продолжая бестолковый разговор, начавшийся с подачи Хельги, Роман считывал черты ее внешности и движениями глаз сопоставлял с изображениями, сменявшимися на изнанке забрала. Цвет глаз, волос, кожи. Возрастной морфинг для двух девочек в списке; Никита оказался мальчиком. Наложение на фактический облик.
– Карина.
– Что?.. – Девушка дернулась, вскинув руку словно для защиты.
«Есть попадание».
«Отлично, Роман!» – одобрил шеф по радио.
– Ты не смеешь называть меня иначе, чем я хочу! Или я уйду, тогда – война!
– Я очень сожалею. – Роман поклонился, насколько позволяли торсовые сочленения.
– Извиняю тебя. – Она вновь стала надменной.
«Тут что-то не так. Эмоции глины подчинены перводвижку и делегированы вождям лишь для решения общей задачи. «Память – да, чувства – нет», – как любит подчеркнуть шеф. Реакцией должно быть отторжение… а у нее испуг. Личность явно сохранная, но… автономная?»
От еретической мысли кожа пошла мурашками. Наука о местной наджизни начисто отвергала автономию Е-креатур. Это правило подтверждалось множеством примеров, часто печальных – были попытки повстречать Е-существ с родными, но такую практику быстро оставили.
И вдруг это движение.
«Заметил ли шеф?.. А если заметил – понял ли?»
Почему-то молодым ученым часто кажется, что они видят больше и глубже своих опытных руководителей.
«Спасибо, что меня послали. Если находка – то моя!»
– Что ты хочешь сказать нам, Хельга, дочь викинга?
– И принцесса, – напомнила Е-девушка.
– …и принцесса египетская из рода фей. Должен ли я проговорить титулатуру полностью?
– Это излишне, – снисходительно проронила она. – Я уже назвала свое условие, доверила его волнам. Вы должны удалить механических тварей от озера-моря на три дневных перехода, воспретить им пролетать над водами и бросать объемные бомбы. Когда вы исполните это, я обещаю вам мир.
– Здесь ветрено. – Роман повернулся туда-сюда, озирая окрестности. – Может, продолжим разговор в нашем строении? Я приглашаю тебя, принцесса.
– Могу ли я доверять тебе, Роман Безбородый? Ваш народ и на людей, и на вождей охотится, чтобы забрать в небытие. От вас никто не вернулся живым.
«Это наука, – застряло на языке у Ромы. – Жалости не знает… Формально вы не люди. Опасная квазигуманоидная форма жизни без статуса разумных. Как-то ведь мы должны узнать ваше строение и функции… Дистанционный интраскоп издали в деталях путается».
Зато вблизи он работал как надо. Половина всех штучек, казавшихся деталями сервокостюма, как раз были эмиттерами и датчиками интраскопа, притворявшегося частью ранца на спине. Дать ему время в достатке – будет полный внутренний портрет вождихи.
Поджав губы и нахмурившись, девушка внимательно следила за лицом Безбородого.
Роман ясно понял – если он проговорит все, что мелькнуло в уме, то провалится сквозь землю в первый водоносный горизонт. По пути пробив пару тоннелей-водоводов, вырытых рабами-кяризчи. Или прямо в артезианский. Потому что миссия не состоится, переговоры будут сорваны. Впору отдать богомолам приказ: «Беглый огонь на поражение!» и под прикрытием драпать к флаеру.
– Я честно обещаю тебе безопасность.
– Этих слов мало.
Не к месту Роме вспомнилась присяга коммунара при вступлении в Общество.
«Положить правую руку на красный квадрат…»
Благо он на кирасе, слева на груди.
– У тебя есть бог?
– Вообще-то есть, – пробормотал Рома в растерянности. – Встречается. У нас свобода совести. Зеленая церковь, потом И-К-Б…
«Это – переговоры?»
– …и прочие церкви, которые ретро. Очень древние.
– Огонь-йога тоже?
– Она – маленькая секта, для любителей.
«Что было ключевым в той сказке?»
– Я овладела огнем. – Хельга протянула руку вверх ладонью. Над кожей вспыхнул язык прозрачного голубоватого пламени, словно цветок расцвел – и погас, спрятанный в кулаке. – Но я хочу большего – очиститься от мертвой тины.
– Белый Христос мне свидетель, – сказал Рома наудачу. В метках значились еще Один, Тор, Фрейя и прекрасный Бальдур, но как-то вскользь.
– Хорошо. С такой клятвой пойду. Но твои роботы останутся снаружи. Как и мои рабы.
«Значит, религиоведение все-таки пригодилось. А я-то его клял».
– Дай мне минуту побеседовать с… вождем.
Отойдя шагов десять, он – спиной к Хельге – включил голосовую связь:
– Нужен режим приватности. Особь согласна пообщаться тет-а-тет. Отключите запись онлайн, пусть все пишется только на мой носитель.
– Цель ввода режима?
– Оптимизация контакта. Избавиться от ощущения, что моим языком шевелят Общество и деканат в полном составе. И корректируют мне техзадание прямо в мозгу.
– Роман, это против правил. Я вижу – особь синтонна, но риск слишком велик.
– Я прошу вас. Редкий случай доверия, нельзя его упускать. Оставьте мониторинг с биодатчиков, при критическом отклонении сразу вызывайте.
– Тебе известен порядок, – помедлив, отозвался шеф. – Если у тебя возникнет Е-кривая…
– …то это уже не я. Тогда пусть роботы меня пакуют и везут в лабораторию. Мое согласие на случай трансформации давно подписано, лежит у вас в сейфе.
– Ладно. Действуй по обстановке.
– Еще одно, приготовления по оборонке… Я могу ей твердо гарантировать, что нападения не будет?
– План утвержден оргом. Решать будем по итогам миссии.
– Так да или нет? Это важно для меня, чтоб дать прогноз.
– Повторяю – решение примет ответственный круг.
– Конец связи. – Завершив сеанс, Рома открыл панель на рукаве и прервал передачу по радио, кроме канала «Биологическая безопасность».
* * *
Ангар дронов Хельге не понравился. Она столько хотела в него заглянуть, узнать, чем кормятся летучие чудовища, как они спят, как вьют гнезда, есть ли у них птенцы. Оказалось – они просто стоят на ножках с колесиками, а другая нежить лазит им в животы, заменяет внутри части, подвешивает на крылья зловещие бомбы.
Это место для механических тварей. Ни сидений, ни лежанок, ни светильников – ничего для человека. Строение просторное, но – низкий свод, глухие стены, мутные окна-щели под потолком.
И запахи искусственных веществ, такие чуждые и отвратительные.
– Здесь не живут.
– Конечно. Тут только роботы.
– Зачем мы пришли сюда? Я не слышу пения горы.
– Тебе нравится звук Вейда Сянь?
– Большой Святой?
«Телепатия?.. – Приподняв забрало, Рома убедился, что защитная сетка-паутинка на месте. – Чушь, у них нет. Слышала в прошлом. Кто-нибудь перевел ей с ханьского. От коммуны рерихистов до Тенг Ху недалеко, три часа лета. Единственная тут гора – пожалуй, они ездили на поклонение. Обойдешь сто восемь раз и станешь махасиддхой с огнем в ладони…»
– Принцесса, ты бывала в этих местах раньше?
– Да, пока болотный царь не взял меня. Слушала песни ветров. Где я могу сесть? Разве ведут переговоры стоя?..
– Э-э… – Неловко было признаться, что сиденьем служит сам серво, по команде. – Можно впустить раба. Одну штуку. И робота, для равновесия.
– Я согласна. Как странно – «робот» и «раб», так похоже!..
– Очень старые слова, с Земли. Оба означают тех, кто подчиняется.
– А кому подчиняешься ты? Кто твой господин?
В своих колышущихся одеждах она почти беззвучно подошла к дрону и положила ладонь на его корпус. Нет дыхания, сердце не бьется – совсем неживой. То-то он так равнодушно сбрасывает бомбы!.. Живой брал бы в плен, как в ордах принято.
– Я… свободный человек. Мы, Общество, – техно-социальный мир, где все равны.
– Но ведь кто-то послал тебя?
– Мне предложили. Воля коллектива, а моя воля – принять или отказаться.
Створки ворот ангара разъехались, парой вошли раб-верзила с богомолом – держа дистанцию, недоверчиво косясь друг на друга.
– Странно. В нашей общине у реки тоже все решали сообща. Но доброволец вызывался сам, по внутреннему чувству.
– Ты помнишь, как жила…
– По случаю встречи ты должен задать мне пир. Мед, мясо – они приготовлены?
«Надо внимательнее читать сказку. А шефу – помнить, что глина таки ест. Особенно преображенная. Хотя и мне бы не мешало ум включить».
Он приоткрыл было рот, чтоб сказать: «Есть суточные рационы и аварийный паек», но ответил иначе:
– Прости, что снедь моя скудна, а яства необильны. Все, что имею, я преподношу тебе с почтением и извинением за мою бедность.
«Распаковать рацион № 1, согреть и выставить».
«Как выставить?» – отозвался богомол строкой.
«На корпус сверху».
«Ненормативная подача».
«На оружейный блок сверху. Протянуть к особи, имеющей одежду, на уровне середины ее туловища».
«Запрещенное действие».
«Отмена запрета. Выполняй. Внимание – касание условного противника атакой не считается».
Хельга уселась на спине раба, вставшего на четвереньки, заглянула в раскрывшийся цветок фольги, откуда исходил аппетитный пар.
– Вот это ложка. Ею едят, зачерпывают пищу.
– Мне хорошо известно, что такое ложка. – В голосе Хельги послышались обида, раздражение.
«Делегированные эмоции?.. Нет – это личное. Ушам не верю. Суметь вывезти данные – и я ассистент. Через квартал, после написания работы».
Пока она пробовала еду, он тайком сверился с результатами интраскопии на забрале – готовы ли? Сканирование завершено на 73 %.
Перед глазами раскрывались движущиеся объемные схемы – терморежим, суммарная томография, электрическая активность. В душе Романа холодело от предчувствия того, что с этим он не справится.
«Она живая. Целиком. Нет, невозможно. Из глины прежними не возвращаются. Должно же быть отличие от человека… Огонь из рук. И Е-кривая! Вот она, на месте. Значит, преображена. Что сделал с ней перводвижок? Выдвинул в вожди и… подослал к нам на контакт? С ордой – гарантией, что големы защитят посланницу…»
– Спасибо, это было вкусно. – Хельга отодвинула опустевший лоток. – Теперь поговорим?
– Да. – Он позабыл про опцию сервосиденья и просто опустился на корпус богомола, как на стул. – Что ты будешь делать, если мы отзовем роботов?
– Держать город. Озеро большое, плодородное; орда долго им прокормится.
– Нет, дальше – в будущем. Ты думала об этом?
– Наверное… – замялась девушка с ответом, – вернусь к болотному царю. По закону Огня-йоги и цветов, чтоб расцвести снова. Я хочу быть. Слушать музыку ветра, вдыхать соль, петь, делать людей и радоваться им. А ты? Какое твое будущее?
«Напишу о тебе монографию с шефом в соавторстве, получу звание… даже создам новую теорию о Е-жизни Динары. Кафедра на факультете наджизни, почему нет? Борода, седина, деканат и трехмерный портрет на стене. Когда мне по состоянию здоровья запретят полеты в космос, построю коттедж на берегу озера… и поставлю эолову арфу на крышу».
– Через сутки я вернусь в Твердину. Там мое место.
– И роботы уйдут?.. За уступку могу дать выкуп – даже тысячу рабов. Это будет верный и надежный договор. Я поклянусь в истине Белым Христом. Он наш свидетель – твой и мой, твердая клятва.
– Тут вопрос в том, что решать будет… – Роман отвел глаза.
– …и еще полтысячи дам, если свозишь меня в эту Твердину, – продолжила она вкрадчиво. – Интересно глянуть, когда вас будет много.
– На твоем месте я бы забыл это желание, – выдавил Роман сквозь зубы.
– Но почему? Если условимся по-честному…
– Именно потому, что люди согласятся.
– Разве это плохо?
– От нас никто не вернулся живым. То же самое ждет и тебя. Лучше останься – какая есть и где живешь.
«Прощай, кафедра. Или – стереть эту запись?.. А, все равно заметят».
* * *
Нависло молчание, словно потолок ангара опустился ниже, нагнетая тьму и немоту. Должно быть, снаружи усилилась облачность – недаром же ветер так дул. Издавали звуки только раб и робот. Богомол тихо пощелкивал чем-то внутри, в покое занимаясь самодиагностикой, как кот – личной гигиеной, – а голем мерно, утробно сопел. Служа хозяевам сиденьями, они показывали собой вечную дихотомию общества, даже самого совершенного, – деление на тех, кто повелевает, и тех, кто повинуется.
– Почему ты так сказал? – наконец вымолвила Хельга.
– Мне кажется, ты говоришь искренне… – Роман смотрел на дроны и пауков-наладчиков, занятых своим рутинным делом. – Нечестно было бы тебя морочить.
– Ты достоин быть другом, а не послом. Послы лукавят ради тех, кем посланы.
– …но насчет платы за мир – вполне возможно. Экспедиция такой дар примет с радостью. Прецедент может стать правилом. Учти, мы этого не добивались, это твое предложение.
«О да! Того гляди торги начнутся… Или менять рабов на роботов? Нет, технику глине не дадут. А вот мануфактуру запросто. Бусы, стекляшки, цветастые тряпки… Так мы, комми с красным квадратом, вернемся к старым земным временам: рынок, шеренги невольников… Притворяясь, что торгуем с низкоразвитой разумной расой, вроде папуасов, но держа в уме, что они глина и марионетки движка Е. А в бусы вложим что-нибудь неизвлекаемое – микрокамеру, наноблок звукозаписи».
– А если твои вожди обманут?
– Будем считать – мы предварительно договорились. Я сообщу условие нашим ответственным лицам и дам хороший прогноз. Твое намерение неизменно?
– Да, но… После твоих слов мне как-то не очень хочется. Хоть мена дешевле войны, все-таки я их создала, своих людей, и отдавать на смерть… Не пойму – зачем вы все живое истребляете? Только и слышу взрывы, вижу вспышки… На вас чары наложены? Или вы тролли?
– Мы воюем не с вами, а с тем, кто вами владеет. Может, ты знаешь его как болотного царя. Или он еще глубже?..
– Вот и говорите с ним, а нас оставьте в покое.
– Послушай… мы потеряли на планете сотни человек, пока успели всех вывезти. С тех пор живем в осаде и пытаемся понять, что здесь происходит. Были мирные колонисты, освоители, всякие чудаки, искавшие кто Шангри-Ла, кто Беловодье… теперь только военные, ученые и роботы. Был проект возродить тут богатую флору и фауну, а вышло совсем другое… Кстати, ты в этом участвовала.
Хельга изумленно выпрямилась:
– Я?..
– Как поселенец. Правда, родилась не здесь – на Ариадне. Тебя привезли маленькую, детям легче адаптироваться…
– Говори, я слушаю, – поощрила она, подавшись вперед.
– …с испытательным сроком, на год, потом три земных года. Планету признали годной, хотя живой мир чем-то подавлен. Биосферная редукция, если тебе понятно. Причины выясняем до сих пор. Полмиллиона местных лет тому назад Динара просто кишела живностью, потом началось сжатие.
«Как будто я читаю лекцию на факультете».
– Ветровая эрозия и тому подобные процессы. Скальные породы превращались в глину, горы сглаживались. Для освоения – не лучший из миров, но есть вода и кислород, бери что есть. А вот дальше началось… Но это было до моего рождения. Расскажи, что произошло тогда… с болотным царем.
Против ожидания она не возмутилась его дерзкому вопросу. Закусила нижнюю губу и, вспоминая, подняла глаза к перекрестным балкам потолка, образующим бесчеловечный, угнетающий узор.
– Я хотела сорвать лотос, который коснется моей груди. В нем было белое счастье, белое, как Христос.
«Безошибочный зов движка. Всех ловит на мечту и отнимает страх. Шеф прав, что движок – наше зеркало, ответная проекция… а Е-жизнь – это мы, влюбленные в свой идеал. Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?.. И то, чего мы тайно хотим, – построить город, иметь орду и быть вождем. Потом она проснулась – слеплена из глины, в руках власть над глиной и бесплотный пламень. Но не она. Не эта».
– …и под водой явилась мне скрижаль со знаками сензара, языка мистерий. Я тронула ее, плита открылась, и выступила черная фигура, смоляная, старая как время. Руки обняли меня, сердце остановилось. Потом… из груди вырос стебель лотоса, он стал расти к свету. Так я вновь родилась по закону цветов. Это должно быть всегда. Теперь я здесь и говорю с тобой – прекрасно, правда?
«Консервация. Перводвижок оставил ее про запас, в резерве – все-таки у него в обойме мало разумов. Или решил сменить тактику, видя, что мы в обороне. С кем я сейчас беседую – с ней или с ним?»
– Вот эту черную персону мы как раз ищем все годы…
– Но пришла я. Ты недоволен?
– Дело не во мне. За мной, – показал Роман за спину, через ранец интраскопа, – стоит цивилизация. Сильная, опасная и недоверчивая. Я… рад, что пришла именно ты. С тобой я могу иметь дело. И попытаюсь убедить своих, чтобы они заключили договор. Но о желании поехать в Твердину – забудь.
– Я хочу. Где-то у людей, мне кажется, есть знак, светоч или заклинание, которое меня очистит. В одиночку мне не справиться. Если из глубины я поднялась над водой, значит, смогу и над землей…
– Куда?
– На Ариадну, где я родилась в прошлый раз.
«Молодец, Рома, подсказал маршрут. Еще не хватало, чтоб движок вырвался в космос!.. Милая, это строжайшее табу. Захвати космолет – в стратосфере спалят».
– …а если я опасна, то согласна с провожатыми. Даже без моих рабов, пусть меня стерегут роботы. Но чтобы и живой был рядом. С пустыми существами безотрадно, а с тобой… Ты согласишься быть мне спутником?
– Слишком смело, слишком быстро; так не выйдет, – покачал он головой. Предложение отчаянное, дерзкое и… слишком соблазнительное для ученого. Глупо довериться слепой удаче, имея дело с планетарной силой. Кто и как породил здесь кукольный театр – на голом месте, на выморочном шаре с его глинистыми пустынями и поющими горами?..
– Я буду очень осторожна, – продолжила она почти молящим голосом. – Вы боитесь прикасаться к нам – я надену перчатки… или наряд, как твой. Позвольте мне побыть с вами… вы же сами об этом мечтаете! Мне не нужно трогать вас и превращать, только быть вместе. Вот, смотри, я ничего не испорчу…
Богомол, подчиняясь отмене запрета, послушно допустил касание условного противника, но Хельга была слишком взволнована. От ее ладони в корпус полыхнуло голубым пламенем. Ушибленный Агни-йогой бедняга-робот крякнул, контрольные огни его погасли, а оружейные блоки обвисли, ударившись об пол.
«Боевая тревога! – вспыхнуло на забрале у Ромы. – Немедленно покинуть опасную зону по протоколу «Срочная эвакуация»! Защитник-2 переведен на внешнее управление!»
Если ученые могли себе позволить отклонения во имя знания, то оборонщики своих систем не отключали. Их сторожа срабатывали автономно. И Рома точно знал, что сейчас начнется. Вернее, уже началось.
– Рабом прикройся! – крикнул он, в прыжке оказавшись между Хельгой и воротами – а те уже открывались, и второй богомол занял огневую позицию. Но промедлил, видя человека между собой и Е-глиной. Тут он и вспыхнул – серво позволяет достать бластер почти со скоростью мысли, да и прицеливаться помогает.
– Отзови своих! Всех! И живо за мной.
– Зачем? – Секунду помешкав, девушка метнулась к нему и взяла за руку.
– К флаеру. К моей – летающей – машине, – повторил он раздельно, чтобы она надежно уяснила.
– Почему?
– Потому что они уже стартовали. Они спешат и скоро будут здесь с бомбами и генераторами, – продолжал он на бегу. – Значит, есть время доставить тебя в безопасное место.
В Твердине быстро принялись за дело; оттуда стало вещать аварийное радио:
– Роман, сейчас же оставьте ее и улетайте один. Вы под угрозой трансформации.
– Шеф, я вернусь. Разве не видно, что я – это я?
– Вы отдаете отчет в своих действиях?
– Полностью. Я выполнил задание, мы заключили меморандум о намерениях, перспективы отличные. Это мой окончательный прогноз, запишите его и оборонке передайте!
– Что вы задумали?
– Спасаю контакт. Потом объясню.
– Это Е-креатура. Не первая и не последняя.
– А вдруг единственная не-Е? Знаете, мне тут видней.
– Оно овладевает вами.
– Ну, это еще кто кем.
– Разумный человек так не поступит.
– Это наука жалости не знает, а человек – знает. Конец связи.
В кабине флаера Хельга молчала, пока он не спросил:
– Орда без тебя не погибнет?
– Выживет. Лишь бы не бомбили.
– Им важнее нас догнать. Но у нас примерно час форы. Укажи место, где можешь надежно укрыться.
– Красные Увалы. Там много подземных нор, глубокие пещеры. Скажи, почему…
– Чтоб у тебя было будущее. Тогда ты сможешь говорить, встречаться… когда до них дойдет, что с тобой можно поладить. А нырнешь сейчас в озеро – его спекут термоядом до дна, и никакого стебля к свету не поднимется.
– А ты?
– И мое будущее стало ясно. Буду продвигать наш договор… если меня станут слушать.
– Ты ко мне вернешься?
– Спроси что-нибудь попроще.
– Вот, у меня есть… – запустила она руку глубоко в складки хитона. Мучительно поморщилась, как будто отрывая что-то от себя, и протянула плотно сжатую горсть, – возьми на всякий случай. На счастье.
* * *
Орг испытующе смотрел на Романа. Без тени злобы, но очень твердо.
– Вы должны объяснить свои действия кругу ответственных. Письменно, точно, подробно, с точки зрения здравого смысла. Готовы?
– Да.
– Трех дней вам хватит. Кроме охранника, потерь все-таки нет, а вот вопросы – есть. И мы желаем получить ответы.
– Все записи я передал шефу экспедиции.
– Взыскания и прочее от вашего начальства – отдельно. Для меня важнее выяснить, можно ли вас оставить на Динаре – или лучше выслать.
Пришлось оставить. Специалистов по наджизни мало, кого еще сюда заманишь?
Кроме штрафных баллов, он получил, так скажем, особое отношение коллег. Потому что никому пока не посчастливилось украсть египетскую принцессу – пусть даже условно глиняную – и скрыться с ней от вездесущего контроля на целый час. На час, вы представляете? Отпечатки с внешностью дочери викинга уже появились на стенах жилых комнат – кроме комнаты Романа. Он и вживую все помнил.
– Хорошо, что вы рационально отнеслись к происшествию, – заглянул шеф на досуге. – И если не считать эмоций, задачу выполнили грамотно. Орда Тенг Ху ведет себя спокойно, инцидентов нет. Приходите, займемся обработкой ваших записей. Там масса интересных фактов. У самого, когда все улеглось, мыслей по теме не возникло?
– Появлялись. – Роман поднялся от кюветы с водой, над которой до сих пор сидел на корточках. – Например, кто в прошлом прилетал на Землю, по чьему образу-подобию мы появились? Пишут же про землю, из которой все мы взяты.
«Может, все-таки стоило выслать?.. С такими идеями…»
– А что это у вас в кювете? Ботаникой занялись?
– Да вот, нашел семя, проращивать буду.
– Какое растение?
– Белый лотос.
