Когда Кукарачу, добровольно явившегося, как и полагается стопроцентному американцу, на призывной пункт, определили на танк «Шерман», юный гремлин поначалу расстроился, но не так чтобы очень. Конечно, служить на «Аэрокобре» или «Мустанге» было бы куда престижнее, а уж на Б-17 и вовсе, тем более что на «Летающей крепости» и компания имеется – там братьев-гремлинов больше дюжины, да и гремгерлз из БАО, по слухам, к героям-летунам были вполне благосклонны. Ну а уж героем-то, как думалось Кукараче, на войне стать совсем нетрудно. Но, решил он, в конце концов, и «Шерман» тоже неплохо, все-таки не тыловой трудяга «Студебеккер», а настоящая боевая машина с 75-миллиметровой пушкой и аж двумя пулеметами, причем одним крупнокалиберным!

Мощь, одним словом!

Но вот когда Кукараче сообщили, что его танк отправляют в далекую Россию, гремлин слегка растерялся. О России он почти ничего не знал, слыхал, правда, что там страшно холодно, и поэтому все поголовно – и люди, и тамошние гремлины – вынуждены регулярно употреблять ядреный спиртовой антифриз под названием «водка». Это, надо понимать, чтобы на морозе кровь не загустела. А потом, разогрев как следует кровь, местные жители играют на неправильных треугольных банджо и меховых гармониках-трехрядках, и если уж вовсе раздухарятся – устраивают медвежьи родео или бьют друг другу морды под пение «Интернационала» и «Калинки-малинки».

Ну и еще, что они там все поголовно красные, вроде индейцев племени навахо или сиу, а стало быть, к цивилизованным существам в полной мере отнесены быть не могут. Вполне возможно, что тамошние гремлины тоже красные, и хотя Кукарача был в общем-то чужд расовых предрассудков, но, согласитесь, красный гремлин – это уже перебор! Гремлину полагается быть зеленым и чумазым! В крайнем случае – цвета хаки, если из потомственных вояк! Хотя если красного гремлина вымазать как следует в тавоте или мазуте, то в общем-то, может быть, и сойдет за своего. Хотя вряд ли!

Сам Кукарача происходил из старинной семьи ирландских гоблинов, чем весьма и весьма гордился. И с цветом, и с происхождением у него было все в порядке, и пах он, как и полагается порядочному гремлину, бензином и солидолом, а не каким-то дегтем да сосновыми чурками.

В давние, хотя и не слишком, времена, когда толпы ирландских переселенцев хлынули в Новый Свет, тамошние гоблины отправились вместе с ними. И пусть людям приходилось несладко в трюмах проржавленных насквозь скотовозов, гоблинам, вынужденным ютиться в машинных отделениях, а то и вовсе в трубопроводах, угольных ямах и свищущих паром изношенных котлах, приходилось во сто крат тяжелее. И если бы не вовремя обнаружившаяся природная склонность предков Кукарачи к машинерии, большинство плюющихся кипятком и задыхающихся паром ветхих посудин скорее всего благополучно упокоились бы на океанском дне вместе со своим живым грузом. Экипажами, пассажирами-ирландцами, ну и гоблинами, само собой.

И история Америки получилась бы совсем другой, вот даже как!

Однако все случилось так, как случилось, и большинство дряхлых паровых убожищ, которые и кораблями-то называть неловко, трудами людей и гоблинов, латавших дыры в изношенных паропроводах и изъеденных ржой бортах, достигли благословенных американских берегов, чтобы внести свой посильный вклад в дело процветания новой родины.

В САСШ гоблины быстренько натурализовались, устроившись работать в многочисленных механизмах, которые молодая Америка, как огромная пчелиная матка, плодила без устали и счета, и стали гремлинами. Вообще-то так их назвали люди, а причин возражать у гоблинов-гремлинов не было, тем более что репутация у прежних гоблинов была, прямо скажем, так себе. Что делать, не нашли себя мелкие, но энергичные существа в буколистической Ирландии, вот и безобразничали со скуки! Но Америка – это совсем другое дело! Это именно «дело», а если гремлин при деле, то тут уж не до хулиганства, хотя склонность к невинным шуточкам разного рода у гремлинов никуда не делась – традиции все-таки! Надо сказать, какая-то часть остроухих американцев, в основном молодежь, этим самым традициям следовала уж слишком рьяно, что способствовало формированию в сознании американского обывателя образа гремлина-вредителя, да еще и редкого придурка к тому же. Ну да, в лихие тридцатые и таких было немало, но ведь не только гремлинов, но и людей, и прочих разумных и не очень созданий. Впрочем, и сейчас дела обстоят не лучше.

Кукарача в дни бесшабашной юности тоже отметился в одной из молодежных банд Детройта, где, собственно, и получил свое прозвище.

А вообще – люди существа необъективные, пристрастные и склонные романтизировать свои пороки и слабости. Вон о мафии сколько трогательных фильмов наснимали, а чуть дело коснется гремлинов – так сплошные гадости.

Эх, люди…

Впрочем, война всех подравняла; правда, временно.

По-настоящему, по-гремлински, нашего героя звали, конечно, не Кукарачей, у него, как у всякого порядочного фольклорного существа, имелось истинное имя, только вот выговорить его было бы непросто, да и не полагалось истинное имя трепать где ни попадя, ну а Кукарача – да чем плохо-то? Ну, таракан по-человечьему, но ведь гремлины тараканам не враги. Если, конечно, последние не забивались в маслопроводы или между контактами новомодных электрических реле, тогда уж – простите, ребята, как говориться, ничего личного.

А кроме того, «Кукарача» – это песенка, причем развеселая. А наш гремлин был не чужд прекрасному, а уж тем более развеселому. Поскольку был молод, жизнерадостен, музыкален, да и сам немного поигрывал на банджо. Не треугольном, конечно, а настоящем, пятиструнном «теноре» с пятым колком посередине грифа, ослиной шкурой на барабане красного дерева и никелированными обручами, накрепко схваченными шестнадцатью полудюймовыми винтами.

С банджо он и разместился в танке М-4, хотя местечка в боевом отделении было маловато, но для банджо нашлось, а уж гремлину-то в любой машине место сыщется, тем более в такой громадине, как танк.

Так гремлин Кукарача и танк «Шерман» М-4 вступили во Вторую мировую войну.