Хорта привели в ту часть опустевшего лагеря, где держали пленную, сейчас на месте той хижины только куча веток, разбросали их, дали понюхать тряпки, на которых лежала Брижжит, хорт понюхал и с вопросом в глазах посмотрел на Ютланда.

– Будем искать, – сообщил Ютланд. – Только вперед не убегай, понял?..

Чакка спросил с недоверием:

– Он что, понимает?

– Еще как, – ответил Ютланд. – Сам еще не знаю, что понимает и умеет. Морда у него бывает такая хитрая, будто знает больше меня…

Чакка хмыкнул.

– Ну, это нетрудно… Ого, след взял, да?

– Похоже, – сказал Ютланд. – Давай подсажу в седло, тебе нельзя напрягать живот. Ах да, у тебя нога… Почему я подумал насчет живота?

Чакка поворчал, но Ютланд помог подняться в седло, Чакка буркнул:

– Теперь понятно, чего больше не нападали. Как только начал заниматься мной, ее схватили и утащили. А с нами драться как-то не восхотелось, зубы обломают…

Хорт бежит впереди, часто останавливается и ожидает в явном нетерпении, глаза в раздражении уже стали совсем багровыми.

– Может, – предположил Ютланд, – и не утащили.

– Почему вдруг?

– Ринулась в чащу, – сказал Ютланд, – разбойники оставили нас и бросились за нею. Она увела погоню, похоже, далеко.

Чакка сказал с досадой:

– Ну что за дура, бегать в таком лесу!

– Может нарваться на волчью стаю, – согласился Ютланд. – Еще хуже, чем разбойники.

– Женщины все дуры, – сообщил Чакка. – Я их никогда не понимал.

Ютланд промолчал, Мелизенда не дура, но то Мелизенда, а эта Брижжит вполне может оказаться законченной дурой, не зря же из-за нее соперничают Баливар и Корвин. Из-за умных так не дерутся. Все войны, как говорил дядя Рокош, из-за красивых.

Чакка, понимая его нетерпение, торопил коня. Хорт длинными прыжками мчится впереди, в одном месте остановился, потыкался носом в землю, затем вскинул морду и понюхал воздух над головой.

– Дальше увезли на коне, – определил Чакка. – Вон оттиски подков. Двое на конях…

Ютланд скривился, кивнул хорту, тот пошел между деревьями частыми скачками, но не слишком, чтобы конные успевали.

Из-за того, что похищенную увозят тоже на конях, преследовать стало проще, не надо перебираться через буреломы. Хорт некоторое время несся, как стрела, затем перешел на шаг, начал припадать к земле, внюхиваясь в воздух.

– Слезаем, – велел Чакка. – Похоже, здесь настоящий лагерь.

– И покрупнее, – согласился Ютланд.

Ноздри уже уловили запахи похлебки из баранины и паленой шерсти, аромат жареного мяса, птицы. Донеслись голоса, звучные и уверенные, разбойники у себя дома, а стенами служат толстые деревья леса.

Оставив коней, пригибаясь за кустами и перебегая от дерева к дереву, подбирались к лагерю, а когда выглянули, Чакка прошептал:

– У Корвина настоящий лагерь… Не разбойничий вовсе.

За кустами очищенное даже от густой травы пространство, в центре наскоро выстроенный из бревен, жердей и веток небольшой домик, но, как верно сказал Чакка, лагерь настоящий воинский: шалаши двумя ровными рядами, чтобы в случае тревоги не метаться между ними, сбивая скорость бега, а моментально выскочить на окраину и занять боевые позиции.

К тому же две вышки над входом достаточно высокие, хотя и хлипкие, сильный порыв ветра опрокинет, но в глубине леса сильного ветра не бывает.

Чакка подал знак Ютланду пригнуться, оба с осторожностью затаились за кустами, поглядывая на одну из вышек, оттуда по лесенке спустился молодой парень и, посвистывая, пошел к костру, где в большом котле бурлит какое-то варево.

– Недоработка, – шепнул Чакка. – Нельзя сразу две вышки оставлять без часовых…

– Тогда пора, – ответил Ютланд.

Чакка поспешно придержал его за локоть.

– Погоди!.. Не стоит врываться вот так прямо.

– А как, криво?

– Второй раз так не получится, – напомнил Чакка. – Во-первых, народу здесь впятеро больше, во-вторых, на этот раз тебя могут ждать. Да и меня тоже, это совсем нехорошо… Они знают, что мы эту девку один раз уже выкрали!.. А когда ждут, то это совсем не по мне. Одно дело ворваться в лагерь непуганых дураков, другое – войти к тем, кто тебя знает и ждет. Они дураки, но отважные дураки. Мы сразу окажемся под градом стрел и дротиков.

Ютланд поморщился в нетерпении.

– Что предлагаешь?

– Сперва присмотримся, – ответил Чакка. – Обязательно что-то увидим.

– Что?

– Полезное, – объяснил Чакка терпеливо, как ребенку.

Некоторое время наблюдали, народ в лагере ведет себя свободно, оружие сложено в кучки так, чтобы легко расхватать, не каждый готов носить с собой постоянно даже меч, как Ютланд не расстается с тяжелым боевым топором.

Чакка тихонько охнул. Ютланд взглянул в ту сторону и замер. Эта девушка, Брижжит, вышла из центрального домика, который из бревен, огляделась и пошла между шалашами спокойная и беспечная, улыбка на ее лице явно непритворная, хотя кто этих хитрых женщин знает…

Остановившись, она приподнялась на цыпочки и помахала кому-то рукой. Через пару минут показался Корвин, Ютланд его сразу узнал, статный, в доспехах из хорошей кожи, с мечом за спиной и кинжалом у пояса.

Чакка тоже не поверил глазам, Брижжит со счастливой улыбкой шагнула ему навстречу, вскинула руки. Корвин приблизился, она обхватила его за шею и прижалась всем телом, счастливая и довольная.

Корвин что-то сказал ей, она подняла голову, их губы встретились в долгом и чувственном поцелуе.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Чакка. – А ты?

– Еще меньше, – ответил Ютланд. – Но если обещал доставить ее Баливару, то доставлю! А потом потребую объяснений. От обоих.

Бой был коротким, Алац расшвырял корпусом ближайших воинов, Ютланд ухватил Брижжит, вздернул на седло, Чакка гикнул и погнал своего коня по тропе. Брижжит отчаянно вырывалась, но Ютланд молча прижал ее к груди, и она, задохнувшись, затихла.

Чакка хоть и гнал во всю мочь, начал отставать, Ютланд придержал Алаца, велев держаться сзади.

Брижжит прокричала, задыхаясь в его руках:

– Я все равно убегу!

Ютланд буркнул:

– Вряд ли Баливар тебя выпустит. Но что-то здесь не так… Если обещала выйти за него, почему теперь так?

Она выпалила:

– Я была дурой!.. Но когда снова встретила Корвина, сразу поняла, что это и есть человек, с которым хотела бы прожить всю жизнь, быть ему женой и помощницей во всем, что он делает!.. Но Баливар не желает меня отпускать, а это нечестно.

Ютланд сдвинул плечами.

– Нечестно было давать обещание, а потом самой брать его обратно.

– Я не жена ему, – сказала она резко. – Да, он мне нравился. Он всем женщинам нравится!.. И я была как все. Но теперь я не как все. Встретила единственного, кого буду любить всю жизнь, кому буду верна и за кем пойду всюду, куда бы он ни пошел.

Чакка услышал, хмыкнул.

– Если бы за мной везде таскалась, я бы на второй день прибил.

– А вот Корвин счастлив, – возразила она победно, – я все равно буду с ним!

Чакка буркнул:

– Так Баливар и отпустит. Он не очень любит выпускать добычу из рук… Ют, помнишь, как захватывал из добычи себе самое ценное?

Ютланд ответил равнодушно:

– Да что-то было. Но я не обращал внимания.

– А другие обращали, – сказал Чакка. – И обижались. Он хоть и вождь, но хапал слишком уж… О команде тоже нужно думать.

– Приедем, – ответил Ютланд, – все узнаем… Чакка! Ты как?

– В порядке, – ответил Чакка хриплым голосом. – Вези ее в город… Да побыстрее!

Ютланд остановил Алаца возле коня Чакки вовремя, чтобы подхватить его, падающего из седла.

Когда укладывал на траву, из сапога Чакки выплеснулась кровь. Чакка виновато улыбался, но лицо стало смертельно бледным.

– Дурак, – сказал Ютланд сердито. – Рана разошлась, зачем гарцевал?

Он торопливо наложил тугую повязку, Чакка терпел, только лицо дергалось, даже зубы стиснул так, что перекусил бы берцовую кость.

Когда Ютланд разогнулся и обернулся, Брижжит уже не оказалось ни на Алаце, ни где-то в поле зрения.

– Что за дура, – проговорил он в бессилии. – Где теперь искать? Но все равно…

Раздался грохот копыт, на поляну выметнулось с десяток всадников. Ютланд взял в руку топор, хорт встал рядом с Алацем и оскалил клыки.

Чакка вдруг закричал:

– Стоп-стоп!.. Погодите!.. Надо поговорить!

Корвин прокричал бешено:

– Никаких разговоров!.. Отдайте Брижжит, и я позволю вам уйти живыми!

Ютланд почувствовал, как разгорается страшный ослепляющий гнев, в глазах появилась красная пелена, мир стал опасным и взывающим к крови.

Чакка крикнул поспешно:

– Разве она сейчас не у тебя?

Корвин рявкнул люто:

– Сволочь, вы же вдвоем ее похитили!

– Уже нет, – ответил Чакка. – Да, похитили, но убежала снова. Сейчас у тебя?.. Тогда чего тебе надо?

Корвин прокричал:

– Что значит, у меня?.. У нас ее нет.

– Ты же видишь, – сказал Чакка, – и у нас ее нет. Корвин, здесь что-то непонятное… Мы бы ее не отдали, а если бы кому удалось отнять у нас, ты бы увидел только наши трупы. Она убежала, а в лесу ее кто-то перехватил!.. Мы думали, это твои люди!

Корвин крикнул в ответ:

– Чего бы мы тогда сюда примчались?.. Нет, это не мы… Значит, люди Баливара. Он везде разослал отряды. За Брижжит пообещал большую награду. Наверное, еще большую, чем вам!

Чакка быстро взглянул на мрачного Ютланда.

– Ты знаешь, мы не наемники. И вообще… думаю, раз уж выдался такой случай, нужно переговорить. Мы сами собирались все выяснить у Баливара, а то непонятностей все больше, но раз уж ты здесь, то давай послушаем тебя.

Корвин подъехал на крепком сухощавом коне ближе, пытливо взглянул на Ютланда.

– Мы же вместе были в рейдах, – напомнил он с упреком, – я не враг! Брижжит жаждет быть со мной. И когда убежала тогда от вас, то помчалась не к Баливару, а ко мне! Разве этого мало?..

Ютланд буркнул:

– Хочешь сказать, Баливар ее принуждает?

– В какой-то мере, – ответил Корвин. – Он сперва уговаривает, обольщает, сулит золотые горы, но если ему отказывают, готов применить насилие… Брижжит это уже поняла.

– Он таким не был.

– Не был, – согласился Корвин, – но сейчас глава города и прилегающих к нему деревень! Быстро опьянел от власти, решил, что градоначальнику позволено все. Если честно, о городе заботится хорошо, а вот с людьми не считается. Даже с теми, с кем когда-то воевал бок о бок.