Глава 11
Бытовая текучка
Больше двух недель прошло со времени появления в городе Эллы Витальевны Яровой. Но возвращаться в Москву и заниматься «Логотрансом» она не спешила. В первую очередь сама этому поражалась:
– Кошмар! Доставшееся мне в наследство детище, гигантская корпорация, любимая работа – и без моего пригляда? И я не рвусь туда изо всех сил? Что-то здесь не так… Скорей всего я уже не руковожу своим сознанием…
И она начинала демонстративно ощупывать себя, отыскивая на теле прилипшего дельтанга. Шутила она так. Но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки.
Простой и честный Шалавин на это ответил так:
– Разве тебе здесь не интересней? К тому же ты полдня проводишь у ноутбука, гоняя своих заместителей посредством скайпа. Ну и во-вторых, где ты еще отыщешь такого делового помощника, как я?
Все эти дни он далеко не отходил от женщины, стараясь стать (и будучи уверен, что стал!) незаменимым для нее. Мало того, постоянные подначки со стороны старой подруги детства, Зиночки, заставили Жору поверить в свою мужскую неотразимость и некое совершенство. Он стал привыкать, что его с Эллой называют женихом и невестой, и даже похвастался этим у себя дома. К худу или к добру, но там этому не поверили.
– Посмотри на себя в зеркало, красавчик! – ёрничала сестра. – Кто ты и кто она! Это все равно что бомж возмечтает жениться на королеве.
– Ну а чего? – возмущался он в ответ. – И такое случается. Вон в Испании одна журналистка, да еще и дважды разведенка, вышла за принца и стала королевой. А чем я хуже?
Тогда как сама госпожа Яровая со смехом встречала каждый намек о близости со своим помощником и настойчиво повторяла:
– У меня уже есть кандидат в мужья. Так что ничего кроме дружбы господину Шалавину не грозит.
Но за шикарной москвичкой еще и Семен Кириллович Молотков стал вдруг ухаживать с невероятной настойчивостью, с отчаянным весельем и с каким-то юношеским азартом. Только недавно разведенный, да капитально подлеченный, да удивительно помолодевший, он при каждой встрече утверждал, что влюбился без ума и готов на любые жертвы ради достижения вожделенной цели. Он стал дарить Элле цветы, настойчиво приглашать в ресторан и даже предлагал сходить в кино. На вечерний сеанс.
Прекрасно осознавая вожделенность своего тела, Яровая и этого кавалера отваживала от себя твердо и весьма последовательно. Еще и приговаривала при этом, нисколько не деликатничая:
– Семен, ты совершенно не в моем вкусе. Даже сильно помолодевший. Потому что я как раз обожаю мужчин солидного возраста. Они рассудительные и надежные, как скала.
– Как кто? – похохатывал Молотков. – Как скала? Хе-хе! Осмелюсь напомнить, Элла Витальевна, что от скалы дети не рождаются. Еще и простудиться можно на старом, холодном камне.
– Ничего, у меня есть наработки, как избежать простуды и как не остаться бездетной, – улыбалась красавица. И тут же прерывала начавшего открывать рот кавалера: – И помогать мне в решении вопроса не надо, дети у меня будут только от мужа.
Семен на это радостно смеялся и утверждал:
– Значит, для меня еще не все потеряно!
Но это они так редко пикировались и упражнялись в остроумии, работы для всех хватало с головой. А то и выше крыши. Чего только стоил уход в подполье и осторожное проживание на новом месте. Правда, и по этому поводу Семен высказывался крайне бесшабашно:
– С тем оружием, что у нас сложено у дальней стенки, мы можем любого врага в пыль раскатать! Чего нам бояться-то?
Ну да, Никита Шенгаут часть «горячего» товара продал, но добрая четверть всех ПЗРК осталась в ангаре. Да и другого оружия с боеприпасами оставалось с лихвой. Если бы не полный контроль над силовыми структурами города, никто бы из компании спать не мог спокойно. А так… как-то привыкли.
Тогда как сам Роман Ландер наведывался уже девятый день подряд в мертвый мир и часа два тратил на подборку дельтангов. Грабил лодь от души, каждый раз не менее двухсот трофеев. Выбирал из лоди несравненной Харон в последние дни уже только двуглазов зеленоватого оттенка, не интересуясь при этом ни полом, ни возрастом этих диковинных средоточий человеческих душ. Ибо все «зеленоватые» годились. Потому что было окончательно признано их максимально возможное соответствие искомым характеристикам. Все честные, тяготеющие к справедливости и, несмотря на пафос этого определения, считающиеся истинными гуманистами.
Но теперь весьма пригодились и двуглазы светло-голубых, нежно-апельсиновых и горчичных оттенков. Благодаря некоей разности в характерах стало легче вырабатывать новые планы, менять концепции, находить более приемлемые альтернативные варианты.
А в какой-то момент даже такая мысль прозвучала:
«Маньяки, конечно же, в нашей компании не нужны. Как и убийцы с самым оголтелым ворьем. Но вот по пять особей из иных иноцветных, этак оттенков десять, иметь для общего кворума не помешало бы. Их базисные идеи, как правило, будут заранее неприемлемы. Но вот во время общих обсуждений они могут подать вполне дельные мысли. Мало того, именно по ним мы сможем отслеживать реакцию среднего обывателя на то или иное событие или наше действие».
Против такого и возражать не стоило. Как ни крути, как ни рассуждай логично, но порой обыватели крайне туго, порой вообще негативно воспринимали то или иное улучшение. И ведь явное улучшение! Бесспорное! А все равно народ побаивался, отговариваясь расхожей фразой:
«Как бы чего не вышло. Лучше-то не всегда получается. Чаще оно только хуже становится!»
И возразить нечего на такое, ибо статистика – жестокая вещь. Большинство законов, спущенных сверху и якобы направленных на улучшение жизни народа, на самом деле только ухудшало, усложняло или сокращало эту жизнь. И только со временем становилось понятно, кто оставался в выигрыше. Те же депутаты разного пошиба, директора жилищно-коммунальных хозяйств лишь самим себе льготы и финансовые поблажки устраивали, откусывая при этом и так мизерные социальные ассигнования на малоимущих граждан.
Вот и пришлось набрать десять групп по десять дельтангов иного цвета. А во время обсуждения какой-нибудь задумки или проблемы еще с этой «сотней» советоваться. Между собой их не смешивали, переговариваться не давали и пока только присматривались, будет ли хоть какая польза с подобными коллегами.
Кстати, подобрали «сотню» не за один и не за два раза. Потому что каждому при собеседовании потом предлагали: хочешь оставайся с нами, участвуй в решении земных проблем и хоть как-то способствуй установлению справедливости, а хочешь возвращайся в лодь несравненной Харон. И вот, как это ни странно, очень многие отказались сотрудничать. То есть предпочли неизвестность загробного мира возможности остаться на родной планете. А самые агрессивные из «отказников» еще и ругались, обвиняя Ландера и его команду в полной некомпетентности и тотальной глупости. Мол:
«Человечество неисправимо! И не должно исправиться по воле какой-то группы себе подобных. Только всепланетарная катастрофа, всемирная война или иное подобное масштабное бедствие может изменить цивилизацию к лучшему. Или вторжение иноземного агрессора, желающего поработить землян».
Сами они участвовать в этом не желали, предпочитая завершить свой путь в устье реки мертвых. Вот такие разные характеры. Вот такое разное видение проблемы. А может, и банальный уход от проблем? Нежелание напрягаться, решая их и преодолевая собственную косность мышления?
Уговаривать таких никто не стал. Да и некогда было.
Помимо глобального захвата власти в городе и его окрестностях и взятия под контроль всех подозрительных лиц приходилось срочно работать над проблемой укрытия дельтанга на теле взятого под воздействие человека. Все-таки вшиваемые под кожу двуглазы не прижились при контакте с агрессивными кровяными клетками. Первых двух добровольцев еле спасти удалось, настолько они ослабли.
Причем они же рассказывали после обратной операции:
«Нам становилось кардинально лучше, когда Роман подносил близко свой артефакт. Или щепки, или багры папуасов. Но ведь доставшиеся нам тела обязаны были постоянно вертеться в обществе, и подобные «поправки» здоровья не могут проводиться каждые четверть часа».
Эти самые добровольцы чуть позже, когда команда получила громадное количество золотых монет от Харон, предложили:
«Если попробовать вместе с нами под кожу вшивать одну монетку? Пусть самую маленькую?»
Стали думать и гадать, пробовать, замерять и просвечивать. Ведь сам дельтанг особо даже при рентгене тканей не просматривался, а монета – она любым детектором металла будет зафиксирована. Доказывай потом в том же аэропорту, что ты не киборг. Потому и выясняли тщательно: количество, вес, расстояние. Результаты оказались более чем обнадеживающими. Причем сразу три разных варианта подходили, хотя и все они выглядели разными по сложности исполнения и эксплуатации.
Первый: дельтанг сложной операцией вшивался под крестец на груди. Затем для поддержания следовало носить иномирскую монету на цепочке. Ну и стараться, чтобы монета висела на нужном месте.
Второй: дельтанг размещали под кожей на шее. Главное, чтобы место было там, где прикасается цепочка. Затем в обычную цепь из земного золота вплавляли на нужный участок кусочек иномирского золота. Для жизненной поддержки этого хватало.
Ну и третий вариант: двуглаза вшивали там, где максимально удобно. Но при нем укладывали туда же тоненькую проволочку из золота, доставшегося от Харон. Для этого монеты безжалостно рубили, плавили и… прочее. Несмотря на такой мизер металла, неведомой энергии хватало, да и бытовыми сканерами этот мизер не фиксировался.
Так что все проблемы с дальними командировками были сняты.
Кстати, еще в первые дни бригада врачей решила проблему «омерзения». Именно так о ней высказывались дельтанги, беря под контроль тела особо подлых и оголтелых преступников. По словам того же Трофимыча, пожить в таком теле считалось как влезть в скафандр, полный дерьма. Никакое привыкание не спасало.
Вот тогда кто-то из врачей и предложил устраивать несколько раз «качели». То есть казненному преступнику не просто уничтожали сознание, но и его оставшееся тело несколько раз резко омолаживали и старили. После таких методов тело становилось относительно чистым, и получивший вторую жизнь дельтанг жил в свое удовольствие, словно заново родившись.
В той же сфере деятельности врачи пытались решить иную глобальную проблему для дельтангов. Например, тот же господин Шенгаут очень хотел получить второй шанс на жизнь в личном теле, пусть и доставшемся ему после казни какого-нибудь преступника. И не только по причине своего тотального жизнелюбия. Никита Трофимович вдобавок воспылал любовной страстью к Элле Витальевне. Точнее, окончательно воспылал. И даже сумел донести до нее свои планы о дальнейшем совместном проживании.
Что интриговало информированных наблюдателей: мадам Яровая на предложение ответила положительно и согласилась ждать своего кумира сколько угодно. Как и впоследствии принять его в любом выбранном им теле. Ну тут-то вся загвоздка и крылась! Приговоренных к казни преступников хватало. Вполне приличные среди них попадались по морде, по фигуре, по осанке и… так далее. Зато возраст дельтанга Шенгаута (за девяносто!) моментально начинал старить тело, взятое под полный контроль.
И как этого избежать?
Дилемма. Да и Трофимыч мечтал появиться перед своей возлюбленной раз и навсегда. Потому и ждал… ревнуя к Семену и Жоре, потому и подсказывал нетерпеливо Ландеру:
– Врачей! Нам нужна как можно бо́льшая команда врачей!
– Если бы на них были красные крестики… – вроде как с сочувствием сокрушался мистер Рубка. – И то не собрали бы нужного количества. Для решения этой проблемы надо гигантский НИИ укомплектовать. Или самое простое – отдать тебе артефакт. А?.. Живи и радуйся! Я только натаскаю еще пару тысяч твоих коллег – и на покой…
Сам предлагал и сам не верил в подобное. В том плане, что уйдет в сторону от борьбы за справедливость. А вот артефакт мог многое. Например, тот же факт стабильного возраста. Если цепь с медальоном на шее у носителя – он не стареет и не молодеет, пусть его хоть сотня спарок берет под тотальное воздействие.
Еще и сам по себе медальон обладал исцеляющими свойствами. Как заметили совсем недавно, он прыщ или мелкую царапину на теле устранял за две-три минуты. Зуб переставал болеть минут через пять. Надолго ли? Пока вроде боль у страждущих ни разу не вернулась. Перед крупными ранами он пасовал. Как и перед сложными внутренними болезнями. А может, им неправильно воздействовали? Эксперименты продолжались, количество дельтангов-врачей и врачей после адаптации возрастало.
Изучали также самого Романа. Очень старались отыскать на нем нечто особое, некую метку, о которой постоянно и со злорадством твердила Харон. А что метка существует, сомневаться не приходилось. Слишком особенным их спаситель выглядел с точки зрения дельтангов. Например, его нельзя было взять под полный контроль. Один только раз Шенгауту нечто подобное удалось, и то с огромным трудом на несколько минут, когда пигмей появился в доме у Зинаиды и собрался убивать Ландера. А почему так получилось, выяснить не удалось. Тогда Змей свою лепту внес, что-то колдуя, да и обстоятельства разные наслоились в виде сна, жуткой усталости и разного прочего.
Также никто кроме Ландера не мог пользоваться артефактом для подглядывания за миром Харон. Те же щепки в иных руках были всего лишь особенными обломками редкого дерева, не более.
Кроме этого, никаких иных отклонений от обычного человека у Романа не было. Магом себя не чувствовал, фейерболами огненными не швырялся, вырастить дерево из косточки за пять минут даже не пробовал. Но все равно пребывание в мире мертвых что-то оставило на теле Ландера или на его ауре. Жаль, не удавалось понять, что это конкретно и насколько это опасно. И опасно ли вообще?
– Скорей бы во всем разобраться да успокоиться! – нервничала Зинаида уже в который раз за последние дни. – Хотя как же, успокоишься тут с вами. Так и думаю, а не горит ли мой дом?
– Ну там же не утюг забыли выключить, – успокаивал любимую Ландер. – А всего лишь суперсовременную плазму и десяток ни капельки не греющихся видеокамер. Хотя, если честно, я тоже нервничаю: уже третьи сутки оканчиваются после нашего переезда в ангар, а обещанной настройки все нет… Змей больше в доме не появлялся…
Когда покинули дом художницы, то с некоторым запозданием вспомнили про информаторий. Все-таки заглянуть через него в мир Харсмеллон очень хотелось. Да и не обидятся ли вышедшие на связь консультанты, не обнаружив перед экраном ожидающего землянина? Не наведываться же для этого в дом каждые полчаса?
Проблему моментально решили общим мозговым штурмом. И уже следующей ночью в гостиной дома Стрельниковой установили максимально возможную по величине плазму и должные видеокамеры. Аналогично поработали и в ангаре. Так что с того часа, как кто появится на экране информатория или пойдет звук, сразу же сигналы оповестят об этом на новом месте поселения. После чего Роман, а в его отсутствие Зинаида усядутся в удобное кресло и смогут с ленцой поинтересоваться:
– С чем пожаловали, господа?
Почему-то представлялось, что это будут вначале техники, простые, веселые и понятливые парни земного формата. А с такими всегда легко общаться и договариваться.
Тем более шокирующей оказалась иная сущность, которая появилась на экране после визита шамана Айто, когда информаторий все-таки заработал в конце четвертых суток.
