История четырнадцатая
Ну, полная квиппа…

– Если это – габ Уги, можешь звать меня Тьюитем, да-ить, – возмутилась я. – Кит, истеричекая навигация дает погрешности в расчетах. Ты не переживай.

– Вообще-то я не переживаю, я летел к планете системы Квир, – невозмутимо вытирая слезинки недавнего смеха, сообщил кэф. – Для своей задачи я мог выбрать семь-восемь адресов в галактике Дрюккель, и потому еще до прокладки маршрута уточнил, где именно застану… нужных мне собеседников. Пока все дома, как говорят у тебя на Земле, мы и нанесем визит. И, разве я обещал немедленно вернуть тебя на работу? Мы поспорили, я сказал: прокачу до шлака и обратно, признаю. Но мы не обсуждали маршрут.

– Выкрутился.

– Это цель моего полета, – повторил Кит. В его голосе наметилась некоторая торжественность. – Сима, будь так добра, окажи мне небольшую услугу. Запроси по официальному каналу габариуса Чаппу, он точно здесь. Сообщи, что я настаиваю на встрече, немедленно.

– А сам?

– Мы ждем права посадки на планету си-уровня в системе иерархии дрюккелей, а это место постоянного пребывания высоких или даже высочайших носителей пяти крупных рюклов. Ты уж сожми зубы и постарайся здесь не нарушать инструкции. Хотя Шлак ты видела, пугать изоляцией поздно.

Тон у Кита был серьезный. Я захлопнула рот и прекратила, таким образом, проветривание организма с выпуском пара, а также и глупости. Сима перешла в герметичный режим, вот. Сима думает всякости, но говорит умности… Надолго ли. Но – ради Кита и его неясной миссии я потерплю.

По официальному каналу мне сперва показали чахловатого молодого дрюккеля без наряда, просто в природном глянцевом виде. Этот невысокий ранг иерархии осознал запрос и быстро меня переключил на должный уровень, где сиял красным и золотым нарядом настоящий носитель, пусть и без веревочки на пояснице. У дрюккелей, как и у муравьев, между головогрудью и брюшком очень тонкая, прямо в одну ниточку, талия. Обычно пояс не затягивают плотно, но все же он здорово меняет вид дрюккелей. То есть дрюков, вообще-то они себя чаще называют так. «Кель» – это вторая часть слова; если верить справочнику, ди-келями именуются дрюки, способные к контактам с иными расами.

Третий дрюккель уже сидел в кресле вертикально и изображал человекоподобие, спрятав вторую пару лап под накидку – что полагают в их обществе должным проявлением вежливости к двуруким.

– Высокий носитель Чаппа занят, но я готов выслушать вас и оценить значимость проблемы. Дозволяю посадку в зоне три по десятичному счету, вам подсветят курс. Укажите тип корабля, система опознания дает некоторые погрешности, прошу нас извинить.

– Благодарю за любезность и высоко ценю предложенное нам готеприимство, да не иссохнут тоннели Квира. К посадке готовится кэф-корабль, вот сам Кит, – я жестом указала на Кита.

Дрюккель слегка подпрыгнул, вполне умеренно, даже не впечатался головой в потолок. По возвращении в кресло он чинно поправил складки своей багровой рясы и немного постучал жвалами, кое-как восстанавливая из морды подобие лица – это тоже дань вежливости к нам, гуманоидам.

– Кэф-корабль, – изо всех сил сберегая остатки официальности тона, выговорил носитель. – Это честь для всех рюклов Квира и расы в целом. Мы рады. Последний официальный визит был намечен и, увы, отменен по решению стороны кэфов. Это прискорбно, но теперь исправлено. Досточтимый высокий Кит, если вас не затруднит сформулировать формальную причину визита…

– Причина прежняя, – в голосе Кита безмятежности хватило бы на весь промерзший универсум.

– Но… – носитель воздержался от нового прыжка к потолку, выпустил из складок одежды вторую пару лап и крепко вцепился в подлокотники. – Мы не можем обсуждать указанный вопрос, он закрыт. Преступные остаются в прошлом, их имена более не даются на выходе из глубинных камер пробуждения.

– Дело не состоит в возврате имени, речь идет о формальном соблюдении вашего же закона, – сказал Кит прежним тоном. – Любой обвиненный имеет право на последнее слово. Оно должно прозвучать. Скажу прямо, отказавшись от визита в прошлый раз, я и все мы, кэф-корабли, вычеркнули из наблюдения каналы связи расы дрюккелей. Немыслимо во взрослом универсуме, будучи вполне состоявшейся упорядоченной расой, так по-детски себя вести и копить обиды. Это грозит вам вымиранием. Я прибыл снова лишь потому, что высокий носитель Чаппа сделал очень интересный выбор габбера, и это напомнило мне, что дрюккели умеют быть не только частью безликого целого. Разочаровавшись повторно, я не изложу свое сообщение, и это будет уже окончательно. Отказом в нынешнем визите мы поставим си-тар кай квиппу в отношениях дрюккелей и последних представителей расы кэф.

Кит замолчал. Дрюккеля вообще скрутило так, будто на него медуза Горгона глянула. Складки одежды, и те вроде закаменели. И – кранты, не дадут нам посадку. Вон, огоньки по одному гаснут, гаснут…

– Прошу уточнение, – встряла я, хотя горло совсем сухое. – Вы, уважаемый носитель, просто скажите для протокола: лично вы готовы взять на себя всю полноту решения? Или пусть Чаппа напряжется по теме выбора си-тар и так далее…

Носитель с хрустом перетер мой вопрос сведенными жвалами. Снова лязгнул всем телом, нагибаясь в кресле вперед и занимая более привычное положение с упором на локти первой пары лап.

– Это решение, – прохрипел он, капая пеной на столешницу и почти сходя с ума, ведь ответственность в иерархии – штука убойная, – примет высокий носитель Чаппа. Он, да. Посадка разрешена на орбитальном комплексе гостевого назначения.

И экран погас. Ближняя звезда залила рубку светом рыжевато-лиловым, неискренним до омерзения: спектр излучения, согласно справочнику, жестко регламентируется и корректируется рюклом настройщиков. У дрюккелей и это – под контролем. У-у, муравьи мозглявые! Это я определенно подумала вслух.

– Полвека назад не видела ты их, – рассмеялся Кит. – Строили вдоль границы нашего сектора стену отчуждения. Так яростно и старательно, мы даже перестали на них сердиться. Их трудолюбие искупает их же… твердопанцирность.

– А что со стеной?

– Так, ничего, – поморщился Кит, словно я спросила лишнее. – Её синтом впитало. Синт загадочная штука… То соблюдает границу и вроде бы отстутствует в пространстве, то делается наблюдаем и прет вовне, как… да, пожалуй ты бы сказала: как тесто. Если его что-то не устраивает. Счел, что стена ограничивает его. Дрюккели осознали и теперь не летают в область близ синта и нашего сектора. Габ Уги для них крайний. Сима, очень тебя прошу, читай инструкции. Сегодняшняя встреча может стоить Чаппе жизни. Из-за тебя он уже три раза был под внутренним дознанием. Никто из молодых не верит, что ты – годная квиппа, пусть даже низшего ранга «фир», то есть «крайне сомнительное решение, малодопустимый вынужденный компромисс». Тебя повысили до «чу» после кризиса йорфов, когда на сторону Чаппы встали два рюкла. Затем, не без помощи Игиолфа, тебя и Чаппу подвесили между «шож» – ошибка и «пуср» – «халатность, попущение». После появилось подозрение, что ты все же «хоффа» – открытие, это когда ты весьма кстати отправила данные по кай-цветку. От худшего все отодвинул высочайший Огга, с ним не станет спорить никто из коренных дрюков, он абсолютный авторитет в вопросах закона и не так давно он принял Чаппу очень… тепло. На сегодня ситуация сложная. Огга вне игры, он размышляет, это может длиться цикл и более. А тем временем противники Чаппы аж подпрыгивают от усердия в доказатьельстве варианта «шож», грозящего высокому носителю выжиганием мозга.

– Вот же песец подкрался незаметно… А ты молодец, Кит, ты сечешь их всех.

– Увы мне, секу, но ничего не предпринимаю, таков удел древних. Мне думается, Чаппа выбрал тебя и пристроил в Уги, надеясь показать именно кэфам, что его раса не совсем окостенела в панцирях правил. Рискованное решение. Но успешное, я заметил сигнал. Однако дрюккели пока не видят того, что вижу я. Так, мы сели. Сима, молчи. Смотри на нижние жвалы встречающих. Ходи строго по красной полосе на дорожках. Ни слова Чаппе. Первый кивок тем, кто будет с черными поясами, если они все же явятся. Затем кивок белым поясам. Затем веревочным, как у Чаппы. Усвоила? И молчи.

– Ты уже говорил.

– Но ты не замолкла!

Я хотела сказать «прости», но тут до меня, наконец, дошло, что значит – во время промолчать. И я ограничилась киванием. Кит подвигал плечами, отчего его наряд обзавелся вызывающе черным широким поясом и приобрел на остальной поверхности золотистый тон со сплошной вышивкой красным. Смотрелся в этом кэф – как сумасшедший китайский император, наверное. Он первым прошел к шлюзу. Я, лихорадочно глотая инструкции, спотыкалась следом. Люк открылся.

Нам предстала дорожка, сплошь черная. Кит щагнул на край плотного ворса, там сразу вспыхнула золотая направляющая. Перед кэфом согнулись два носителя в красном – оба выскочили из-за корабля, как заводные черти, скрючились на брюхе и резко встали, вытягивая верхние лапы в жесте имитации гуманоидного приветствия и пряча вторую пару конечностей. При этом нижние лапы стали ногами, а вторые снизу уперлись в них, упрощая баланс. Рясы скрыли акробатику – колыхнулись и коснулись пола, оба дрюккеля уже балансировали, разместив тела вертикально. Я тоже шагнула на край полотна. Мне выделили красную ниточку, совсем тоненькую. Еще мне выделили двух провожатых, оба в сером.

И мы поперлись, блин, как заправские канатоходцы, по широченному ковру – нога за ногу, не сходя с линеечек. Если Чаппу разжалуют, – подумала я, – заберу его к себе, гостем. Хоть поживет без правил, он дядька вменяемый. Ему понравится.

Мы шагали и шагали. Через зону посадки, длинными коридорами до дворца, похожего на песчаный замок, какие дети строят на берегу моря, из наплывов и потеков. По широким низким ходам этого замка, где пахло очень разнообразно, и совсем не было окон. Справочник гласит: запахи имеют огромное значение в обществе дрюков. Теперь – верю. Нам что-то прямо сейчас сообщали. Наш статус, отношение к визиту, еще много разного. Только у меня еще со времени нападения розового желе насморк. А древний и вежливый на уровне генетики Кит так непроницаем, что и лужу дерьма форсирует, мечтательно улыбаясь и называя озером из роз.

Света было мало. Собственно, мерцали слегка лишь мои провожатые – обручами на головах и браслетами на лапах. Еще тлели дорожки. Мы топали и топали, гулкое эхо гуляло невесть где, иногда вдруг возвращалось удесятеренное – и снова пропадало в невидимых, но бессчетных, коридорах и залах… Наконец красная дорожка кончилась, я встала в кружок, как раз вместивший стопы. Через шаг в свой круг встал и Кит. Провожатые угасли. Стало тихо и жутко, как в склепе.

– Мы согласовали решение о приеме, – прошелестело в ушах.

Свет понемногу налился в зал, как будто он был маслом и медленно втекал в помещение. Уровень рос, я могла видеть бледную кромку поверхности света, ползущую все выше, пока она не достигла потолка, и все пространство не стало ровно-желтым, до отвращения. Лишенным теней. Бр-р… Словно и пола нет. Словно наша черная дорожка висит в пустоте, резко обрываясь пропастью в двух шагах от нас.

Вот к окончанию дорожки провели невидимым фломастером еще пять тонких черных лучей-радиусов, каждый разбух в дорожку. На трех не было видно направляющей, на четвертой возникла белая линия, на пятой, крайней слева – тускло-бурая. Первым к нам по крайней правой дорожке, сплошь черной, прошествовал рослый тощий дрюккель с черным поясом, я кивнула ему вроде бы вовремя и удачно. Затем явились, заполняя дорожки в порядке справа налево, второй и третий дрюккели с черными же поясами. Из прибывших на «стрелку» к Киту авторитетов два не проявили вежливости и не скорчили из морд – подобия лиц. Третий постарался изобразить гуманоида, и я сочла, что он на стороне Чаппы. Значит, при умопомрачительно крутом по меркам их расы поясочке этот муравей не слабак, подставил плечо и поддержал встречу, рискуя потерять статус. Носитель белого пояса тоже явился при лице. Чаппа пришел последним, он тоже соорудил себе лицо. В общем, нас согласились принять с перевесом в один голос, если я верно считаю.

– Мы слушаем, – проскрипел самый правый дрюккель, мерзко корча из морды – харю. Ох, не любит он нас, ей-ей не любит.

– Законы нерушимы, на этом зиждется миропорядок, – улыбнулся Кит. – Стоит ли спорить с очевидным. Однако, каждый шаг вперед нарушает закон покоя, а каждая остановка нарушает закон движения. Сочетание разумных допущений создает путь расы. Вы объявили деяния преступного Уппы недопустимыми, нарушающими слишком многое. Это решение принято, и не мне менять законы, а тем более комментировать их постфактум. Я желал бы всего лишь уточнить для истории причину деяний преступного. Так сказать, дополнить квиппу прошлого до уровня кай… Итак, прошу выслушать. В первичные времена, когда вы жили всего лишь в двух звездных системах, был короткий период неурегулированности правил. Раса дрюккелей едва не распалась на дрюков, склонных не покидать тоннели, и келей, жаждущих оторваться от поверхности. Вы восстановили порядок, это было разумно. Но тот период характеризовался, повторюсь, временно, наличием двух независимых рюкл-закладчиков и…

– Мы знаем свою историю, – невежливо проскрипел второй справа носитель морды.

– И двух камер ритуалов с кай-цветком в каждой, – добавил Кит, не замечая вмешательсва в свою речь. – Собственно, вот это я и желал сказать.

Кит замолк. Дрюккели стояли и скрипели напряженными жвалами. Шок – иногда это так приятно. Чужой шок, да еще и злорадно наблюдаемый со стороны. Оба харе-держца постепенно оседали на слабеющих лапах, пока не опустились на четыре конечности, позорно утратив равновесие и выпятив брюшки из-под багряно-золотых мантий. Так им и надо. Я всей душой болела за Чаппу, он молодец, только чуток покачнулся – и конвульсивно дернул пальцами правой руки. Все молчали. Наконец оба оступившиеся дрюккеля заняли подобающие позы, подобрав лапы и одернув мантии.

– Такое предположение содержалось в документах расы йорф, – негромко сообщил средний дрюккель, тоже с черным поясом. – Высокий носитель Чаппа указал на означенный факт, однако мы не нашли подтверждения его словам и сочли их чем-то между фир и шож. Не квиппа. Вы можете обосновать спорное утверждение, достойный высокий Кит?

– В шлаке я изъял материалы из посмертного местопребывания преступого Уппы, там же были заметки иного дрюка, чье имя я оставлю неназванным, дабы не подвергать вниманию его рюкл, будь то внимание позитивным или негативным. Камера была замурована перед обрушением катакомб. Она располагалась весьма близко от древнего пантеона, и потому не подверглась более полной ликвидации, имелся риск повредить реликвию. Через пантеон преступный проник в камеру. Он искал споры кай-цветка тайно и поспешно, поскольку опасался огласки. Он понимал, что закон восторжествует – и лишь затем будут выслушаны пояснения. Но в залитой нерушимим наполнителем камере станет поздно искать следы жизни. В своем последнем слове преступный желал сообщить об итогах тех поисков.

Кит снова смолк. Дрюккели – спорю на все свое не заработанное золото за годы службы – не дышали. Спросить уточнение не смели. Еще бы, упоминать преступного всуе тут мало кто готов. Даже шепотом, на кухне… или где они сплетничают?

– Мы слушаем, – кое-как выдавил крайний справа гражданин при черном поясе, нехотя сооружая из хари унылую рожу. – Мы внимательно слушаем, о, высокий Кит.

– Вот записи преступного, – Кит жестом запустил в полет небольшую сферу, и она повисла в фокусе, где сходились все лучи дорожек. – И вот то, ради чего я желал посетить Шлак после того, как габбер Сима, ныне габло, запросила у йорфов архив их знаний по теме кай. Если споры цветка были в камере, преступный мог их сохранить лишь одним способом – в себе, тем самым себя погубив, и дав почву для роста цветка. Он прожил на планете Шлак всего пять циклов и едва успел построить надлежащую камеру с должными условиями влажности и температуры. Если вы готовы проверить то, что я не сказал прямо, вам придется контактировать с тканями… преступного. Я знаю ответ. Но это не тот случай, когда представитель иной расы может его огласить, не оскорбив всех носителей безмерной и недостойной скоропалительностью решения.

Теперь все пять носителей рухнули на бронированные задницы. Два шарика парили в метре от пола. Если я хоть что-то понимаю в витееватой речи Кита, он только что сказал: ребята, вы идиоты, вы отправили в шлак то, что вам дороже жизни. Вот, заберите и хоть теперь храните с умом… или с душой? Бедный Уппа. Доберусь домой, выпью за упокой его несчастной души. Или счатливой? Он был военный, он добился цели, значит – победил. Пусть и после смерти.

– Моя основная миссия завершена, – негромко сообщил Кит. – Кроме неё есть и менее значимое поручение бывшего интмайера Олера. Он просил высокого носителя Чаппу в качестве нейтрального сотрудника габ-системы принять на себя дела по урегулированию запутанной ситуации с распределением имущества и прав. Означенный Олер избрал для себя статус отшельника. Вот его последняя воля и само завещание.

Кит отстегнул от пояса авоську с шариками и отпустил в свободный дрейф над полом. Чаппа, вот у кого выдержка ого-го, без дрожи лап поймал авоську и вежливо кивнул Киту, затем мне. Кит развернулся и пошел прочь, не придерживаясь золотой дорожки. Я чуть помялась и побежала следом. Дернула кэфа за рукав – уже опять ткань нормальная, без золота и багрянца, просто серебристо-серая.

– Кит, а можно говорить?

– Как это ты не лопнула от молчания, – тихонько усмехнулся он. – Можно.

– Кит, если они явятся к тебе в сектор, ты тоже будешь их манежить на дорожках и не поздороваешься?

– Не знаю. Я сильно раздражен, это верно.

– Кит, не трать силы на обиду, слушай глупую Симу: если явятся, бери меня в переводчики, а? Я им все скажу. И от себя, блин, на орехи добавлю.

Кэф некоторе время шел молча, но улыбался все шире. Не иначе, он представил себе беседу при таком переводчике. Наконец, остановился, согнулся и захохотал. Определенно, я хорошо влияю на эту расу. Смех гулял в тоннелях, возвращался и снова убегал в темноту дробными переливами эха. Кит отдышался, поддел меня под локоть и повел к кораблю. Было кругом черным-черно, нас никто не провожал. Дрюккели медитировали на два шарика. Интересно, их скоро отпустит?

Сзади постепенно накатился цокот лап. Отпустило! Нас догнал, конечно же, Чаппа. Пристроился рядом с Китом и продолжил бег на всех лапах, хотя обыкновенно это не принято при посторнних.

– Я знал, что ты не зря тогда обиделся, – сообщил дрюккель задыхающимся голосом. – Но если бы я смог догадаться о подлинной причине… Кит, неужели так сложно было хотя бы намекнуть?

– Кто бы стал меня слушать.

– Я! – обиделся Чаппа. – И не только я.

– Мне думается, в шлаке довольно одного отшельника вашей расы. Не дозрели еще обстоятельства. Тогда была не квиппа, понятно?

– Да шлак с ней, с квиппой, – взбесился Чаппа, подпрыгнув под потолок. – Ты понимаешь, что мы потеряли три поколения, три! Мы не можем полноценно выращивать важнейшие рюклы пяти управляющих назначений без кай-цветка, еще семь координирующих рюклов под угрозой, при взрослении идет поголовная отбраковка со снижением статуса… А наука – тут я молчу, мы просто в трауре. Кит, если бы я мог тебя прикончить, я бы так и поступил.

– Они ведь слушают, – негромко предупредил Кит.

– Нет, они паникуют и связываются с первыми из высших, – Чаппа отмахнулся в три лапы. – К тому же официальная встреча завершена, я тут как частное лицо. Кит, задержишься на денек? Когда-то, помнится, мы почти умели разговаривать о пустяках, хотя ты не отзывался на персональное имя и упрямо величал себя кэф-корабль посол. Но и такой ты был превосходный собеседник, а я старался соответствовать. Я был тогда молод и почти так же тебе занятен, как эта… габло безграмотное.

– Нет. Симе надо домой, у неё друзья разлетаются. Пусть хоть проводит.

– Ты противнее полного совета рюклов, тебя не переупрямить, – скис Чаппа. Покосился на меня. – Габло Сима, полное имя Серафима… Ты – спорный выбор старого Чаппы, едва не стоивший этому высокому носителю мозга. Все же ты оказалась крепкой кай-квиппой. С подобными неизбежны проблемы, каждый день… Но без вас еще хуже. Иди.

До корабля мы с Китом шагали молча. И стартовали мы молча. Когда чиновная звезда системы дрюккелей стала маленькой, как орден на мундире, я значительно покашляла.

– Кит, а куда я так тороплюсь, что весь мир подождет?

– Вообще-то у меня дела, – вздохнул он.

– Вот врешь ведь. А ты хоть и древний, вообще этого важного занятия не освоил.

– Скорее разучился, – улыбнулся Кит. – Сима, я, к сожалению, расстроен. Чаппа один и понял, насколько. Он, бедолага, помчался нас догонять и вел себя совершенно… неприлично в понимании дрюккелей и особенно – исконных, прородных без генной мутации, дрюков. Он старался меня вернуть и помирить с высшим ничтожеством из рюкла хранителей канона, тем, кто в черном поясе торчал правее иных во время встречи. Между прочим, весь их рюкл ничтожен, они не более чем высокие исполнители при рюкле умницы Огги. И пользуются тем, что сейчас Огга в раздумьях. Чаппа и тот, в белом поясе – Онга, сглаживают внутренние проблемы отношений рюклов, а надо бы не церемониться и кое-кому дать по мозгам.

– А ты? Вот и дал бы…

– Я кэф-посол, Сима. Все, что я могу себе позволить – демонстрация того, что я не желаю общаться. Для столь древнего создания и это уже неприемлемое поведение. Постыдное и детское. Будь я тобою, я бы его просто прихлопнул, это куда приятнее. Увы, нельзя вводить кэф-селекцию для управленцев чужой расы.

– А Чаппа?

– Он теперь в выгодном положении. Его правота доказана на уровне си-кай, у него в лапах тонкое дело урегулирования имущественных вопросов, проще говоря, при грамотном дележе активов Олера лично Чаппе обломится много средств, а его рюклу и того больше. Я не сорвался и никого не пришиб, так что у Чаппы есть все шансы получить белый пояс, а циклов через двадцать при неустанном труде – зеленый.

– Зеленый круче золотого и черного?

– Черные окончательны и дают лишь власть. Зеленые позволяют решать судьбы молодых, а затем, завершив дела, спуститься в катакомбы и закладывать новые камеры с потомством всего рюкла, а то и серии рюклов. Если вниз уйдет Чаппа, эта раса сильно изменится к лучшему… в моем понимании. Если Гуппа, нынешний высший с белым поясом из его рюкла, универсум с ума сойдет от узаконивания каждого чиха.

Мы еще помолчали, наблюдая, как звезда дрюккелей делается мельче пылинки. Я пихнула Кита в бок. Он скривился и вроде бы не заметил. Я пихнула снова.

– Что?

– Не притворяйся таким сварливым дедом. Звякни Чаппе и официально сообщи, что рад будешь видеть в гостях и что вообще – улетел с чувством глубокого удовлетворения, у нас на Земле все послы постоянно демонстрируют такую эмоцию. Наверное, чтобы им головы дома оторвали с особым почетом.

Кит рассмеялся, я немного успокоилась. Он все же позвонил Чаппе и довольно мило с ним поговорил, передал привет и мстительно повторил дословно про глубокое удовлетворение. Я даже немного обиделась. Сима не такая уж глупая. Но если я перестану дурачиться, кто их расшевелит? Иной раз по-умному дела лишь запутываются.

– Кит, а почему ты бросаешь меня одну, – спросила я уже на причале родного габа Уги, когда кэф отказался покинуть корабль.

– Мне пора. Надо нырнуть и подзаправиться, да и устал я от твоей атипичности, не обижайся, я ведь правда древний, – пожал он покатыми плечами.

– Удачно отдохнуть. Кит, я тебя обожаю. Ну, прости, такая я шумная. Ты возвращайся.

– Если что, до края нашего секторы ты и без навигатора доберешься, только подучись немного, это не вредно, – посоветовал он. – Тебе будут рады все корабли. Они мне малость завидуют, у меня теперь – имя.

Люк закрылся, и самый красивый корабль всего универсума – синий, правда похожий на кита и очень ладный по форме – отошел от причала. Я стояла, раплющив нос о прозрачную прегородку, а скорее – об экран с видом на универсум. Глаза были мокрые, плоский нос сопел, и я старательно махала вслед Киту.

Когда исполняются все замыслы, вроде надо бы радоваться. Но на душе так пусто и гулко, хоть вой. Сима шумела-шумела, и перестаралась. Кажется, я сама нуждаюсь в отдыхе от себя…