Нина сняла с себя платье и тяжелый резиновый живот и переоделась в тунику, пока Ротти избавлялся от бороды и верхней одежды. Они собрали их в узел, и Нина выкинула его в канал, после чего они забрались на судно с бутылками, пришвартованное под Зентсбриджем.

– Скатертью дорога, – сказала девушка, когда узел потонул.

– Где же твой материнский инстинкт? – спросил Каз, вылезая из-за ящиков с вином.

– Где Инеж?

– Здесь, – ответила сулийка позади него. – Но Кювей…

– У тебя снова идет кровь, – заметила Нина, скользнув за высокие штабеля ящиков и присоединяясь к ребятам. На канале почти никого не осталось, но рисковать не стоило. – И что случилось с твоими глазами?

– Я бы предложила тебе спросить у Белого Клинка, но… – Инеж пожала плечами.

– Надеюсь, ее смерть была мучительной.

– Нина!

– Что? Нельзя быть одновременно милосердным и невозмутимым.

Они спрятались в тени между ящиками с вином и каменной аркой моста. Носилки с Кювеем лежали на самодельном столике из ящиков. Женя вводила шприц в руку мальчика под чутким наблюдением Зои и парня, который, как предположила Нина, был Штурмхондом.

– Как он? – спросила она.

– Если у него и есть пульс, я не могу его нащупать, – ответила Женя. – Яд отлично сработал.

Может, даже слишком. Женя обещала, что яд замедлит его пульс и дыхание до такой степени, что сымитирует смерть. Но вышло чересчур убедительно. С одной стороны, Нины понимала, что в мире будет безопасней, если Кювей умрет, но она также знала, что если кто-то и раскроет секрет парема, то, скорее всего, это будет он. Это был реальный шанс для Равки получить антидот. Они боролись, чтобы освободить его из Ледового Двора. Они плели интриги, мошенничали и страдали, чтобы он мог безопасно продолжить свою работу вместе с гришами. Кювей был их надеждой.

Этот парнишка заслуживал шанс жить без мишени на своей спине.

– Антидот? – спросила Нина, глядя на шприц в руке Жени.

– Это уже вторая доза, – сказал Каз.

Все смотрели, как Нина проверяет его пульс и дыхание. Девушка покачала головой.

– Зоя, – обратился Штурмхонд приказным голосом.

Та вздохнула и закатала рукава.

– Расстегни его рубашку.

– Что вы делаете? – спросил Каз, когда Женя расстегнула оставшиеся пуговицы Кювея. Его грудь казалась плоской, ребра выступали, все тело было заляпано свиной кровью, которой они наполнили восковой пузырь.

– Либо я разбужу его сердце, либо сварю изнутри, – ответила Зоя. – Отойдите.

Они покорно разошлись, насколько это было возможно в таком тесном месте.

– И что это значит? – поинтересовался Бреккер у Нины.

– Сама не знаю, – призналась она. Зоя вытянула руки и закрыла глаза. Воздух внезапно похолодел и увлажнился.

Инеж глубоко вдохнула.

– Пахнет как перед бурей.

Зоя открыла глаза и свела руки вместе, словно молилась, энергично потирая ладони.

Нина почувствовала, как упало давление, на языке появился металлический привкус.

– Кажется… кажется, она призывает молнию.

– Это безопасно? – полюбопытствовала Инеж.

– Ни капельки, – ответил Штурмхонд.

– Она хоть делала это прежде? – спросил Каз.

– Для таких целей? – поднял бровь Штурмхонд. – При мне дважды. Сработало великолепно. Один раз. – Его голос звучал подозрительно знакомо, и у Нины появилось ощущение, что они уже встречались.

– Готовы? – спросила Зоя.

Женя засунула плотно сложенный кусок ткани между зубов Кювею и отошла. Нина вздрогнула, поняв, что это мера предосторожности, чтобы он не откусил себе язык.

– Очень надеюсь, что у нее все получится, – пробормотала сердцебитка.

– А Кювей-то как надеется, – хмыкнул Каз.

– Это сложно, – сказал Штурмхонд. – Молния не любит повиноваться. Зоя рискует и собственной жизнью.

– Она не произвела на меня впечатления человека, готового пожертвовать собой, – пробормотал Каз.

– Ты будешь удивлен, – в унисон сказали Нина и Штурмхонд. И снова у Нины появилось жутковатое ощущение, что она его знает.

Ротти закрыл глаза, не в силах на это смотреть. Губы Инеж зашевелились – Нина догадалась, что подруга читает молитву.

Между ладонями Зои заискрилось голубое сияние. Девушка сделала глубокий вдох и ударила ими по груди Кювея.

Спина шуханца изогнулась, все его тело так сильно выгнулось, что Нина испугалась, как бы он не сломал себе позвоночник. Затем парень рухнул обратно на носилки. Глаза не открылись. Грудь не двигалась.

Женя проверила пульс.

– Ничего.

Зоя нахмурилась и снова хлопнула в ладоши, над ее идеальными бровями выступили капельки пота.

– Мы точно уверены, что он нужен нам живым? – выдавила она. Никто не ответил, но она продолжила потирать руки, и между ними вновь начало потрескивать.

– Чего вы вообще добиваетесь? – спросила Инеж.

– Мы даем его сердцу толчок, чтобы оно вернулось в свой ритм, – ответила Женя. – А жар поможет изменить свойство яда.

– Или убьет его, – добавил Каз.

– Или убьет его, – согласилась портниха.

– Сейчас, – объявила Зоя решительным тоном. Нина гадала, действительно ли ей хотелось оживить Кювея, или она просто не любила проигрывать.

Зоя ударила ладонями по груди Кювея. Его тело изогнулось, как зеленая ветвь, попавшая во власть неумолимого ветра, а затем он снова рухнул на носилки.

Но в этот раз Кювей ахнул, и его глаза распахнулись. Мальчик попытался сесть и выплюнуть ткань изо рта.

– Слава святым, – выдохнула Нина.

– Слава мне, – фыркнула Зоя.

Женя поспешила удержать его, и глаза шуханца округлились от накатившего ужаса.

– Тише-тише, – пробормотала Нина, подходя к нему. Кювей знал Женю и Зою только как членов равкианской делегации. Они для него незнакомцы. – Все хорошо. Ты жив. Ты в безопасности.

Инеж тоже приблизилась к нему и достала ткань изо рта, поглаживая шуханца по волосам.

– Ты в безопасности, – повторила она.

– Аукцион…

– Закончился.

– А шуханцы?

Его золотые глаза преисполнились ужасом, и Нина поняла, насколько же он испугался.

– Они видели, как ты умер, – заверила Нина. – Остальные тоже. Представители каждой страны видели, как тебе выстрелили в сердце. Медики в госпитале подтвердят твою смерть.

– А тело…

– К ночи его заберут телосборщики, – сказал Каз. – Все кончено.

Кювей упал обратно на носилки, закрыл лицо руками и расплакался. Нина ласково похлопала его по плечу.

– Я понимаю, что это для тебя значит.

Зоя уперла руки в бока.

– Никто не хочет меня поблагодарить – или Женю, раз уж на то пошло, – за это маленькое чудо?

– Спасибо, что чуть не убили, а затем оживили самого ценного заложника в мире, чтобы использовать его в собственных целях, – сказал Каз. – А теперь вам пора отчаливать. Улицы практически пусты, и вам нужно добраться до промышленного района.

Прекрасные глаза Зои сузились.

– Только покажись в Равке, Бреккер. Мы научим тебя манерам.

– Учту. Когда меня сожгут на Барже Жнеца, я определенно захочу, чтобы меня запомнили как вежливого парня.

– Пойдем с нами, Нина, – предложила Женя.

Та покачала головой.

– Работа еще не закончена, и Кювей слишком слаб, чтобы идти.

Зоя поджала губы.

– Не забывай, на чьей ты стороне.

На этом они с Женей и Штурмхондом сошли с судна.

Корсар оглянулся на Нину. Его глаза были необычного, странного цвета, черты лица не очень с ними сочетались.

– На случай, если ты чувствуешь искушение не возвращаться, хочу, чтобы ты знала, – вам с фьерданцем будут рады в Равке. Нам трудно оценить, сколько парема осталось у шуханцев и сколько хергудов они создали. Вторая армия нуждается в твоих способностях.

Нина помедлила с ответом.

– Я не… не такая, как прежде.

– Ты – солдат, – заявила Зоя. – Ты – гриш. И нам очень повезет, если ты присоединишься к нам.

Нина открыла рот. Это звучало почти как похвала.

– Равка благодарна за вашу помощь, – сказал Штурмхонд, прежде чем уйти. – Как и корона. – Он быстро помахал им рукой. В ярком полуденном свете, с солнцем за его спиной, он меньше походил на корсара и больше на… Нет, глупость какая-то.

– Мне нужно вернуться в церковь, – сказал Каз. – Я не знаю, что совет решит сделать с Уайленом.

– Иди, – кивнула Нина. – Мы дождемся Матиаса.

– Будьте начеку, – предупредил Каз. – Не высовывайтесь до наступления ночи. Дальше сами знаете, куда идти.

Каз выбрался из лодки и исчез в направлении Церкви Бартера.

Нина сомневалось, что Кювею стоит пить вино, поэтому дала ему воды и настояла, чтобы он отдохнул.

– Я боюсь закрывать глаза, – признался мальчик.

Нина напряженно смотрела на улицы вдоль канала.

– Где же Матиас? Может, у него возникли проблемы с медиком?

Но затем она увидела, как он шагает к ней по пустой площади. Парень приветственно помахал рукой.

Нина выпрыгнула из лодки и побежала к нему навстречу, кидаясь в его объятия.

– Дрюсье, – прошептал он ей в волосы. – Ты цела.

– А как же иначе? Это ты опоздал!

– Я боялся, что не смогу найти тебя в буре.

Нина отстранилась.

– Ты что, напился по дороге?

Он взял ее лицо в ладони.

– Нет, – а затем поцеловал.

– Матиас!

– Я сделал что-то не так?

– Нет, ты великолепен. Но обычно я целую тебя первой.

– Мы должны это изменить, – сказал он, а затем повалился на нее.

– Матиас?

– Ничего, пустяки. Я хотел еще раз увидеть тебя.

– Матиас… ох, святые. – Пальто, которое он прижимал к себе, упало, и девушка увидела пулевую рану в его животе. Рубашка фьерданца намокла от крови. – Помогите! – закричала она. – Кто-нибудь, помогите! – Но улицы были пустынны. Все двери заперты. Окна зашторены. – Инеж! – вскрикнула она.

Он был слишком тяжелым. Они осели на мостовую, и Нина осторожно положила голову парня себе на колени. Инеж побежала к ним.

– Что случилось? – спросила сулийка.

– Его подстрелили. Ох, святые, Матиас, кто это сделал? – У них было так много врагов.

– Это неважно, – ответил он. Его дыхание звучало странно, слабо. – Я просто хотел увидеть тебя еще раз. Сказать…

– Приведи Кювея, – обратилась Нина к Инеж. – Или Каза. У него есть парем. Ты обязана принести его мне. Я спасу Матиаса. Я все исправлю. – Но возможно ли это? Вернулась бы ее прежняя сила, если бы она приняла наркотик? Нина может попытаться. Она должна попытаться.

Матиас схватил ее за руку с поразительной силой. Его ладонь была мокрой от крови.

– Нет, Нина.

– Я смогу победить его второй раз. Я могу исцелить тебя и победить его.

– Это не стоит риска.

– Это стоит любого риска! – воскликнула она. – Матиас…

– Я хочу, чтобы ты спасла остальных.

– Кого? – с отчаянием спросила она.

– Других дрюскелей. Поклянись, что хотя бы попытаешься им помочь, заставишь их прозреть.

– Мы сделаем это вместе, Матиас. Мы будем шпионами. Женя перекроит нас, и мы вместе отправимся во Фьерду. Я надену столько уродливых вязаных жилеток, сколько пожелаешь.

– Отправляйся домой, Нина, в Равку. Будь свободна, как тебе и было предначертано. Будь воином, которым ты рождена. Просто прояви милосердие к моему народу. Некоторые фьерданцы достойны спасения. Пообещай мне.

– Обещаю. – Слова больше походили на всхлип.

– Я создан, чтобы защищать тебя. Даже после смерти я найду способ сдержать клятву. – Он крепче сжал ее руку. – Похорони меня, чтобы я мог отправиться к Джелю. Похорони меня, чтобы я пустил корни и поплыл по воде на север.

– Обещаю, Матиас. Я отведу тебя домой.

– Нина, – выдохнул он, прижимая ее руку к своему сердцу. – Я уже дома.

Свет погас в его глазах. Грудь замерла под ее ладонями.

Нина закричала – вой, вырвавшийся из черных глубин, где еще пару минут назад билось ее сердце. Она попыталась нащупать его пульс, ощутить свет и силу, которые были Матиасом. Если бы только у меня были прежние способности. Если бы только я никогда не принимала парем. Если бы только у меня был парем. Она услышала плеск реки вокруг себя, черные воды скорби, и окунулась в холод.

Грудь Матиаса поднялась, тело задрожало.

– Вернись ко мне, – прошептала она. – Вернись.

Она способна на это. Способна дать ему новую жизнь, возродить его в глубоких водах. Он не был обычным человеком. Он – ее Матиас, ее храбрый фьерданец.

– Вернись! – велела Нина. Он вздохнул. Его веки затрепетали. Глаза открылись и засияли чернотой.

– Матиас, – прошептала она. – Скажи мое имя.

– Нина.

Его голос, его прекрасный голос! Он ничуть не изменился. Она вцепилась в его руку, пытаясь найти своего Матиаса в этом сумрачном взгляде. Но его глаза были бледно-голубыми, чистыми, как северный лед. Это было неправильно.

Инеж присела рядом с подругой.

– Отпусти его, Нина.

– Не могу.

Инеж положила руку на ее плечо.

– Отпусти его к Джелю.

– Он должен быть здесь, со мной!

Нина коснулась его холодной щеки. Надо найти способ вернуть все назад, сделать все правильно. Сколько невозможных вещей они совершили вместе?

– Ты встретишь его вновь в следующей жизни, – сказала сулийка. – Но только если пройдешь через эти страдания.

Они были родственными душами; солдатами, сражающимися по разные стороны баррикад, обреченными найти друг друга и слишком рано потерять. Нине его не удержать. Не таким способом.

– Значит, до встречи в следующей жизни. Иди, – прошептала она, наблюдая, как его глаза снова закрылись. – Фарвелл, – сказала девушка на фьерданском. – Пусть Джель приглядывает за тобой, пока я не найду тебя снова.