Теперь поведаем о Могучеродном. От зала народных собраний он сразу отправился к тому дому, где лежала Наречённая. Юноша, принесший ему новости, пошёл с ним, гордый от того, что идёт рядом с таким могучим воином. По дороге он разговаривал с Могучеродным, но звук его голоса только докучал вождю, хотя он и делал вид, будто слушал. Подойдя к двери дома, стоявшего сразу за площадью, на южной дороге (а как раз там Наречённая пала на землю), Могучеродный не смог больше сдерживать своё горе. Повернувшись лицом к косяку и положив на него голову, он зарыдал так сильно, что слёзы полились дождём. Удивлённый юноша стоял рядом, желая, чтобы плач Могучеродного прекратился, но не дерзая заговорить с вождём.

Через некоторое время Могучеродный перестал плакать и вошёл внутрь, в красивый зал, сильно осквернённый врагами. В углу стояла кровать, на которой, укрывшись мехами, лежала раненая женщина. Сперва Могучеродному показалось, что она не такая бледная, какой он предполагал её увидеть, но лишь оттого, что её длинные тёмно-рыжего цвета волосы разметались по подушке. Голова девушки устало двигалась, поверх тела была накинута льняная простыня, но руки лежали поверх неё. Рядом с ней сидел Старейшина с очень серьёзным выражением лица, но не с таким, какое бывает у человека в глубокой скорби. Близ него стоял ещё один стул, будто кто-то только что встал с него. Больше в зале никого не было, кроме двух женщин Леса, одна из которых варила какое-то зелье в очаге, а другая рядом подметала с пола отруби или что-то похожее на них, чем пол посыпали, чтобы счистить кровь.

Могучеродный подошёл к Наречённой, страшась увидеть признаки приближавшейся к ней смерти и столь же сильно испытывая любовь к девушке, к той, какой она была и какой ей предстоит стать.

Могучеродный опустился рядом с кроватью на колени, не обращая внимания на Железноликого, хотя тот дружелюбно ему кивнул. Юноша наклонился к лицу девушки, но глаза её были закрыты. Так длилось несколько минут, а затем она открыла глаза и посмотрела на вождя без удивления, не меняясь в лице. Тогда, подняв правую руку (а ранена она была в левое плечо и в левый бок) и медленно положив её на голову юноши, она притянула его ближе и с наслаждением поцеловала, после чего засмеялась, и из глаз её полились слёзы. Слабым голосом она молвила:

– Ты видишь, вождь и дорогой мой друг, сегодня я могу стоять рядом с тобой в рядах победителей. Теперь, пусть даже я и пожелала бы, чтобы ты никогда не покидал меня, ты должен выполнять свой долг, ведь ты стал Старейшиной народа Серебряной долины. Да и если бы ты не ушёл от меня, то я, возможно, покину тебя. Я тяжело ранена, и знаю, да и знахари мне говорят, что близится лихорадка, так что вскоре я не узнаю тебя, а буду думать, что ты женщина или пёс, или даже тот самый Волк, предок вашего рода, или, может, кто-нибудь ещё, с кем я играла в ушедшие дни.

Голос Наречённой задрожал и прервался. Она замолчала на некоторое время, но потом продолжила:

– Иди же, добрый мой друг и любимый, и унеси с собой такое слово: если я должна умереть, то я зову своего родича Железноликого стать свидетелем моей просьбы. Положи моё тело на костёр в Серебряной долине, и пусть прах мой покоится рядом с прахом твоих отцов, где будет лежать и твой прах. Ведь я была в числе воинов, что помогали тебе вернуть землю твоего народа.

Девушка улыбнулась и, закрыв глаза, продолжила:

– Если же я останусь жить, на что я надеюсь – и как же рада, как рада я буду тогда! – то отнеси меня в свой дом и уложи на свою кровать, чтобы я могла уже не покидать тебя, пока длятся наши жизни.

Девушка открыла глаза и поглядела на Могучеродного. Он же какое-то время не мог говорить – в его душе радость боролось с печалью. Тогда Старейшина поднялся, снял со своей руки золотое кольцо и сказал:

– Это золотое кольцо божества Лика, я надеваю его на каждом народном собрании, соединяя народ с божеством. Сегодня я носил его в битве. Это священное кольцо. И раз уж вы решили обещаться друг другу, а я свидетель тому, то хорошо бы вам вместе взять это кольцо и призвать в свидетели божество, которое такой же родич Божества Земли, как и все мы. Могучеродный, возьми кольцо, я верю тебе. Из всех ныне живущих женщин этой женщине я желаю быть счастливой.

Могучеродный взял кольцо, просунул в него руку и, взяв руку девушки, произнёс:

– Предки, вы, божество Лика, божество Земли, Воин, будьте свидетелями в том, что жизнь моя и тело моё обещаны этой женщине – Наречённой из рода Вола!

Лицо его зарделось, когда он говорил, но, замолчав, он заметил, как слабо девушка держит свою руку. Лицо его осунулось, он робко посмотрел на неё. Но она лежала спокойно. Медленно, тихим голосом Наречённая произнесла:

– О, предки моего рода! О, Воин и божество Земли! Будьте же свидетелями в том, что я клянусь в верности этому мужчине: мне суждено лечь в его могилу, если я умру, и на его кровать, если буду жить.

Наречённая снова улыбнулась юноше, а затем закрыла глаза. Впрочем, она тут же открыла их и спросила:

– Дорогой друг, как же сегодня поживает Златогривый?

– Так хорошо, что нет никого, кто поживал бы лучше. Он бросался в бой, словно стал нашим предком Воином. Он великий вождь.

– Не передашь ли ты ему послание от меня? Напомни ему, чтобы он ни в коем случае не забывал о клятве, которой он поклялся на колечке, что лежало на солнечных часах в саду Лика. И скажи ему ещё: мне жаль расставаться с ним, жаль, что между нами встанут широкий дикий лес и горный хребет.

– Конечно, я передам ему твоё послание, – сказал Могучеродный, и сердце его возликовало, ведь он слышал: девушка говорит так, будто уверена, что останется в живых. Слабым голосом Наречённая произнесла:

– Теперь тебе нужно покинуть меня и заняться тем, что следует делать вождю народа и Старейшине Серебряной долины. Иди же, пока знахари не начали распекать меня. Прощай, мой дорогой!

Могучеродный прикоснулся щекой к её щеке и поцеловал девушку. Затем он выпрямился, обнял Железноликого и пошёл своей дорогой, не оглядываясь.

Сразу же за порогом он встретил старейшину Стражей Дола из дома Вола, который как раз собирался войти. Могучеродный по-дружески поприветствовал его. Старик спокойно посмотрел на него и сказал:

– Завтра или послезавтра я кое-что скажу тебе, о, вождь сынов Волка.

– В добрый час, – ответил ему Могучеродный, – ибо твои слова всегда правдивы.

И юноша вышел из дома и пришёл к Божественноликому, сидевшему у алтаря Кривого меча. Вожди уже вернулись с обеда и теперь сидели рядом с ним. Там же были Лесной Отец и Приручивший Лес. Лучница же осталась с Лучезарной, которая спокойно отдыхала на прекрасном лугу после всей суматохи.

Могучеродному уступили место возле военного вождя, который, взглянув ему в лицо, заметил, что тот серьёзен и не улыбается, хотя и не отягощён печалью. Божественноликий решил, что это должно быть связанно с Наречённой, и, ободрившись, принялся советоваться с остальными. Спокойные и дружеские речи произносились там, и никто не прекословил друг другу, ибо каждый в душе радовался.

Там были подобающим образом решены все дела на то время, а когда обсуждения подошли к концу, солнце уже село, и все разошлись по домам вождей вокруг рыночной площади.

Впрочем, хотя все ели с радостью на сердце и были радостны в беседах друг с другом, Сыны Волка ни в коем случае не хотели пировать в своём чертоге прежде, чем его почистят и вновь освятят.