Так они пели. Божественноликий помогал Рыжему Волку, который был сильно, хотя и не смертельно ранен. Вождь отвёл его назад, под обрыв. Там он увидел Лучницу, которой женщины залечивали раны. Когда он приблизился, на бледном лице девушки появилась улыбка. Юноша дружелюбно взглянул на неё, но он не мог задерживаться – ноги его торопились вернуться. Он оставил Рыжего Волка на попечение женщин и быстро влез на холм. Решив, что забрался уже достаточно высоко, юноша огляделся. Прошло уже более получаса с тех пор, как Лучница выпустила по смуглолицым первую стрелу.

Божественноликий посмотрел вниз, на рыночную площадь, и ему показалось, что смуглолицые собираются близ Чертога Совета в несколько более стройном порядке, чем прежде. Они уже не пытались атаковать южные холмы, а окружили алтарь, словно чего-то ожидая. Юноша решил, что к смуглолицым подошли лучники, и теперь у большинства из них есть луки. Хотя в битвах на южных холмах и было убито множество смуглолицых, всё же рыночная площадь кишела ими, ибо на место павших пришли другие.

Но вот Божественноликий услышал, что смуглолицые начали громко кричать. Немногим западнее алтаря люди зашевелились и заспешили вперёд, огибая алтарь, словно волны быстрого потока. Вождь не знал, что там происходит, но решил, что они теперь остерегаются нападения Божественноликого, Ликородного и воинов Дола, ибо лица их были повёрнуты туда, откуда этого можно было ожидать.

Божественноликий повернулся и посмотрел на дорогу, проходившую к востоку от него. До того там сражался род Вола, но теперь он приблизился к рыночной площади, и вождь слышал лишь восклицания воинов, но не видел никого из них за домами.

Затем Божественноликий бросил взгляд на дорогу, что вела с севера на рыночную площадь и увидел там множество народа, но вождь не знал, что там должно было произойти, ибо хотя он и видел блеск оружия, но ему казалось, будто вооружены там были не все.

После того, как Божественноликий осмотрелся, он решил, что больше не может ждать, что он должен войти во дворы ближайших домов и пробиться к рыночной площади, но тут вдруг в толпе смуглолицых близ Чертога Совета произошли изменения: выстроенный вокруг алтаря отряд дружно двинулся в сторону западной дороги. Шли они очень шумно, торопились и яростно и гневно кричали. Божественноликий, не задерживаясь больше, сбежал вниз по склону. У оврага, держа в руке меч, стояла Лучница. Когда юноша пробегал мимо неё, она присоединилась к нему и спросила:

– Какие теперь вести, Златогривый?

– Вести о битве! – закричал он. – Вести о победе! Атаковал Могучеродный, и смуглолицые торопятся ему навстречу. Слушай же, слушай!

Последнее восклицание его относилось к громкому рёву рогов, донёсшемуся до их слуха. Лучница спросила:

– Это какие рога так ревут?

Божественноликий, не останавливаясь, громко закричал:

– За Лик! За Лик! Теперь мы нападём на них с тыла!

Тут он добежал до своего отряда и закричал им:

– Вы слышали рог? Вы слышали рог? Следуйте за мной на рыночную площадь, нам ещё многое предстоит сделать!

Как раз в этот момент раздался рёв других рогов, и все на мгновение притихли, а потом дружно закричали, ибо жители Леса узнали рог народа пастухов, подходивших по восточной дороге.

Божественноликий взмахнул над головой мечом и двинулся вперёд. Воины последовали за ним и прошли через дворы домов и проходы между ними на рыночную площадь. Там оказалось больше места, чем они ожидали – враги ушли. Слева они сражались с отрядом Могучеродного, а справа с отрядом Вола. С обеих этих мест слышался громкий шум и крики.

Божественноликий стоял между двумя знамёнами Волка на рыночной площади Серебряного города, но у него не было времени почувствовать воодушевление, ибо ему нужно было думать о том, что лучше всего предпринять. По левую руку от него враг был сильнее всего и лучше выстроен, но ему противостояли самые крепкие из воинов Дола. Вряд ли враг победит копьеметателей Лика, воинов Серпа с глефами и лучников Винограда. У этих отрядов, кроме того, опытнейшие предводители – суровый старик Камнеликий, высокий Ликородный, его собственный отец, чьё сердце никогда не дрогнет, а выше других – Могучеродный, свирепый в гневе, что горит ровно и ярко, как дубовый комель в очаге зала.

Когда же он представил его в окружении врагов, то воображение тут же нарисовало ему другую картину – стройную воительницу Лучезарную в гуще сражения, томящуюся по нему и взывающую к нему за суровой игрой мечей. Тогда лицо его вспыхнуло, всё тело разгорячилось, и он уже собрался было повести людей в атаку на врага слева. Но тут он подумал о храбрых воинах Вола, Моста и Быка, о том, как они устали сражаться. Он вспомнил и о том, что среди них сражается Наречённая. Она могла быть в первых рядах, а если её уже убили, то он никогда больше не сможет держать свою голову прямо. Он подумал также и о пастухах, которые умирали на восточной дороге. Они были храбрыми воинами, но их оружие было хуже, а вожди менее опытны, чем у других отрядов. Одновременно он подумал (и опять его воображение нарисовало ясную картину) о том, чтобы напасть на врага, противостоявшего южному отряду. Их два отряда встретятся потом с пастухами и, соединившись на рыночной площади, пойдут в центр – к отряду Могучеродного.

Не успев подумать обо всём этом и минуты, военный вождь закричал:

– Трубите в рога! Трубите же! Знамёна вперёд и за мной, о, доблестные воины! На помощь Волу, Мосту и Быку! Они зашли далеко в толпу смуглолицых, должно быть, их серьёзно сжали там. Слышите, как кричат их противники! Вперёд же, вперёд!

Вождь поднял вверх свой меч, и на нём повисла звезда солнечного света. Над рыночной площадью пронёсся ужасающий волчий вой, ибо к этому времени воины Леса уже выучили его. Когда смуглолицые услышали этот вой, могучий, вобравший в себя крики множества воинов, сердца их дрогнули. Отряд воинов Леса развернулся и напал с фланга на тех, кто противостоял их родичам, словно железный брус ударил по мягкой еловой доске. Но крик их донёсся до сражавшихся слабым отзвуком, потонув в оглушительном шуме битвы.

И вновь Лучница была рядом с Божественноликим. Если ей и недоставало сил сильнейшего, но проворна она была как проворнейший. Хладнокровно прикрываясь небольшим щитом с медным умбоном, девушка наносила удары концом своего острого меча. Глаза её сверкали на бледном лице, и воинам казалось, будто Божественный Воин возложил им на головы Священный Хлеб.

Лесомудрый передал знамя оскалившегося Волка Каменному Волку – громадному, внушавшему ужас воину лет сорока. Он пережил Великое Поражение, и теперь рубил смуглолицых, держа тяжёлый короткий меч в левой руке. Лесомудрый сражался огромным мечом, неспешно раздавая направо и налево могучие удары, словно лесоруб зимой.

Божественноликий теперь бился осторожно и холодно. Он скорее заботился о том, чтобы защитить своих друзей, чем о том, чтобы уничтожать врагов. И для Лучницы, и для Лесомудрого его меч служил щитом, ибо он часто спасал им жизнь, отражая занесённый над ними боевой топор или останавливая на полпути наконечник вражеского копья.

Так же осторожно сражался и весь отряд Леса и Волка, присоединившийся к своим товарищам. Будучи уверенными в близкой победе, воины не собирались терять жизни. По чести сказать, битва лицом к лицу была для них теперь не так уж и сложна, как тогда, когда они сражались между склоном и домами. Смуглолицые собирались напасть на родичей, что заняли южную дорогу, на уставших воинов, и смуглолицые рубили их, стреляли в них, лая и воя как псы. И когда они развернулись, чтобы встретить натиск жителей Леса, мужество оставило их – теперь они старались проскользнуть между двумя страшными боевыми серпами и сражались, как сражаются бегущие, а не нападающие. А воины Леса и Волка всё напирали. Они рубили и кололи, убивая врагов кучами, пока ряды смуглолицых не поредели так сильно, что в свете утреннего солнца пред отрядом Божественноликого появились копья и яркие знамёна воинов Дола, и вскоре можно было различить даже лица родичей, добрые и знакомые, усталые и напряжённые от напора битвы, или дико смеющиеся, или бледные от ярости сражения. Тогда к небесам поднялся слитый крик воинов Леса и Дола – между ними уже не было врагов, кроме мёртвых и раненых.

Тогда Божественноликий вложил свой меч в ножны, в крови, как тот и был, и зашагал чрез мёртвых туда, где Страж Дола стоял под знаменем Вола. Юноша обнял старика и поцеловал его, радуясь победе. Но Страж Дола оттолкнул его и посмотрел в лицо юноше. Щёки старика были бледны, губы сжаты, а глаза измождены и широко раскрыты. Хриплым голосом он вымолвил:

– О юноша, она мертва! Я видел, как она пала. Наречённая мертва, ты потерял свою суженую. Смерть, смерть смуглолицым!

Божественноликий побледнел как льняное полотно, и весь его отряд застонал и закричал. Стоявший рядом воин произнёс:

– Нет, нет, всё не так плохо, как ты говоришь: она ранена, ранена серьёзно, но она ещё жива.

Но Божественноликий не слышал его. Он забыл, что в его ножнах лежит Страж Дола, и, увидев у говорящего в руках тяжёлый боевой топор с широким лезвием, закричал:

– Дай твой топор, скорей!

Выхватив топор, юноша вновь повернулся к врагу и врубился в его ряды. Никто не мог удержать его. Позади него были друзья, впереди – враги. Он ворвался в их толпу, высоко потрясая топором. Теперь он был без шлема, и его светлые волосы развивались во все стороны, а губы выкрикивали: «Смерть, смерть, смерть смуглолицым!» Страх пред ним охватил сердца врагов, они завыли и бежали от него не чуя под собой ног, говоря друг другу, что жители Дола умолили своих богов сражаться на их стороне. Но они не смогли убежать от него далеко, вскоре Божественноликий нагнал их, разя всех вокруг себя, и смуглолицые так сильно были охвачены ужасом, что каждый из них едва мог поднять на него руку. Соединённое войско следовало за ним, опьянённое гневом и победой, и в пылу битвы воины услышали они позади себя рога и боевые кличи пастухов, нападавших с востока. Теперь только одно занимало умы воинов – они неслись вселяющим ужас ураганом войны, и грозной была эта бойня.

Всего через несколько минут воины достигли большой связки дров, подготовленной для огненного человеческого жертвоприношения. На неё уже вскарабкались многие враги, и теперь, неистовые от страха, они пускали вокруг себя стрелы и метали копья, на обращая внимания, кто пред ними – свои или противники. Воины Дола уже собирались взобраться на эту дровяную крепость, но к этому времени гнев уже покинул Божественноликого, он теперь понимал, где находится и что делает, а потому остановил войска, прокричав:

– Стойте, не лезьте! Пусть факел поможет мечу!

Оглянувшись, он сразу увидел горшок с углями, что оставили здесь те, кто должен был разжечь костёр. Угли ещё тлели, и сухая ветвь, которую Божественноликий сунул в них, быстро загорелась. За ним и другие воины зажгли по ветви. Они засунули их в дрова, и огонь сразу же занялся. Языки пламени расползались очень быстро, пока не охватили всю связку. Ведь дрова были сложены, и смазаны жиром, и политы маслом именно для того, чтобы сожжение жертвы богам прошло быстро.

Огонь не сдержал ярость родов, не утихла она и от вида людей, прыгавших с горящей кучи. Воины оставили их и поспешили дальше, к западному выходу с рыночной площади. Вперёд их всё так же вёл Божественноликий. Он почти пришёл в себя, и всё же на его сердце тяжёлым грузом лежала печаль. Сломав топор, он вновь вытащил из ножен Страж Дола, и многие пали под его ударами.

Но вот, преследуемые воинами Дола, смуглолицые вдруг развернулись, словно готовясь к новой атаке. Это заметили Божественноликий, Страж Дола, Колодезь Войны и другие опытные вожди народа. Они приказали своим воинам прекратить преследование и сомкнуть ряды, чтобы встретить напор новой волны врагов. И когда приказ был исполнен, и воины встали крепкой стеной, на них внезапно нахлынул поток врагов, но не выстроенных для нападения воинов, а убегающей визжащей толпы. Да, они больше не были воинами, многие даже побросали оружие и неслись, не разбирая дороги. Они в ужасе убегали от напора родов Лика, Серпа и Винограда, которых вели Ликородный и Камнеликий вместе с Могучеродным и напарывались на клинки соратников Божественноликого. Воины Божественноликого издали победный клич и нажали на врага, прорубая себе дорогу сквозь толпу беглецов, но не оборачиваясь для преследования ни налево, ни направо. Сзади шли воины народа пастухов, сметавшие всех, кто пытался им противостоять, и живых на рыночной площади стало меньше.

Военный вождь вёл свои стройные ряды, пока, наконец, сквозь беспорядочную толпу беглецов не увидел знамёна Города и Лика, освещённые солнцем, и не услышал рёв родичей, гнавших перед собой бегущего врага. Тогда он поднял свой меч и остановился. Всё войско за ним тоже остановилось, издав громоподобный крик, докатившийся до небес. И так они ждали прихода остальных воинов Дола.

Военный вождь послал весть к Охотничьему Псу, прося его отправить воинов-пастухов в погоню за смуглолицыми, которые теперь бежали к северному выходу с рынка. Но тут он вспомнил, что ещё до того, как с отрядом вырвался на рыночную площадь, он видел на северной дороге множество людей. Вождь подумал, что на той дороге смерть подстережёт врагов в любом случае, будет ли удача сопутствовать родичам или нет.

Но вот между воинами Леса и Лика остались только трупы, и друзья увидели лица друзей. И тогда воины Божественноликого заметили, что родичи покраснели и радостно улыбаются – сражение было легко, в их рядах пали лишь несколько воинов, ведь те смуглолицые, что ушли с рыночной площади, чтобы атаковать их, оставили позади себя свободное место, куда и кинулись бежать от метающих копья воинов Лика и от натиска их мечников.

Так и стояли победители друг пред другом, а их знаменосцы вышли из толпы и поставили знамёна вместе посередине свободного пространства между двумя воинствами. Воины Волка целовали воинов Лика, а Серп и Виноград встретили Вола, Мост и Быка. Пастухи же ещё преследовали беглецов.

Тогда вперёд вышел высокий Ликородный. В его глазах светилась радость битвы. Камнеликий, старец, опытный в войне, важный и суровый, встал рядом с ним. Показался и могучий Старейшина, и на его прекрасном лице играла дружелюбная улыбка, обращённая к друзьям. Лицо же Могучеродного было ещё бледным и искажённым от гнева. Он беспокойно переводил взгляд от воина к воину, хотя и не произносил ни слова.

Божественноликий не мог дольше стоять на месте, он отправил Страж Дола в ножны и, выбежав вперёд, обхватил шею своего отца и расцеловал его. На нём была его собственная кровь и кровь его врагов. Он был ранен в несколько мест, но благодаря искусной работе кузнечного молота Старейшины раны были неопасными.

Военный вождь поцеловал своего брата и Камнеликого, взял за руку Могучеродного и уже собирался что-то сказать ему, как вдруг воины Лика расступились и показалась Лучезарная. На ней были её блестящие доспехи, на боку висел меч, и она не была ни ранена, ни даже испачкана.

Юноша чувствовал себя так же, как тогда, когда впервые встретил её в Долине Теней. Он ни о чём не думал, как только о ней. Девушка легко подошла к нему и, не стыдясь воинов, поцеловала его в губы. Он же обнял её руками в кольчужных рукавах. От радости он забыл о многом, что ещё предстояло сделать. В этот момент с северного выхода рыночной площади опять раздались громкие крики. Горящая куча выпустила высоко в воздух колеблющееся пламя, соревнуясь с ярким солнцем на ясном небе, по которому было видно, что день почти дошёл до полудня. Но прежде ещё, чем вождь отвернулся от Лучезарной, он услышал вопрос Могучеродного, и этот вопрос заставил вождя вспомнить что-то, что острой болью пронзило его сердце. Могучеродный спросил:

– А где же дева-воин из города? Где Наречённая?

Божественноликий почти беззвучно произнёс:

– Она мертва, она мертва!

Взгляд его застыл на одной точке где-то впереди, и юноша ждал, пока кто-нибудь произнесёт эту весть громче. Но здесь выступила вперёд Лучница. Она сказала:

– Вождь сынов Волка, радуйся, наша сестра ранена, но не смертельно.

Старейшина изменился в лице. Он спросил:

– Ты видела её, Лучница?

– Нет, – ответила та. – Разве я покину сражение? Мне сказали другие, кто видел её.

Могучеродный пристально и молча смотрел на воинов перед собой. Старейшина вновь спросил:

– За ней хорошо смотрят?

– Конечно, – ответила Лучница. – Она среди друзей, ведь за нами не осталось врагов.

Тут зазвучал голос Могучеродного. Он вымолвил:

– Сейчас будет лучше всего послать славных воинов, искусно владеющих оружием и хорошо знающих Серебряную долину, от дома к дому, чтобы они искали врагов, которые могут притаиться.

Старейшина добродушно и грустно взглянул на него и произнёс:

– Родич мой Камнеликий, сын мой Ликородный, основное бремя сражения уже спало с наших плеч, и я всего лишь простой воин в вашем отряде, а потому прошу вас: позвольте мне уйти, я хотел бы посмотреть на нашу бедную сестру и утешить её.

Ему позволили. Старейшина вложил меч в ножны и пошёл сквозь толпу вместе с двумя воинами Вола в сторону южной дороги, так как Наречённую отнесли к дому на углу рыночной площади.

Божественноликий смотрел, как уходит его отец, и ему вспомнились прошедшие дни, и горе волной подкатило к его сердцу, когда он подумал, что Наречённая лежит бледная, истекающая кровью, почти умирающая. Юноша закрыл лицо руками и заплакал как безутешное дитя. Он не стыдился тех, кто стоял рядом. Все они были добрыми людьми, его горе никого не стесняло, и никто не дивился ему, ведь и в их собственных сердцах жила любовь к Наречённой, и многие из них плакали, как и Божественноликий. Лучезарная стояла рядом, смотря на своего жениха. Она много думала о Наречённой, ей было жаль девушку, но слёзы не желали выступать на её глазах. Искоса поглядывая на Могучеродного, она дрожала, но голос её был громким и твёрдым, когда она произнесла:

– Нам следует обыскать дома и найти затаившихся там врагов, иначе жертв будет больше. Пусть Лесная Погибель сей же час поведёт отряд от дома к дому.

Воин Волка по имени Жёсткая Хватка сказал:

– Лесная Погибель пал между холмом и домами.

Божественноликий произнёс:

– Тогда пусть это будет Лесомудрый.

Но Лучница возразила:

– Лесомудрому рассёк ногу раненый враг, и он всё ещё не может ходить.

Тогда Божественноликий спросил:

– А близко ли Ворон Быстрая Стрела?

– Да, я здесь, – отозвался высокий воин пятидесяти лет, выходя из рядов сынов Волка.

Могучеродный сказал:

– Родич Ворон, возьми пятьдесят дюжих воинов, только не слишком горячих, и обыщи каждый дом вокруг рыночной площади. Если где-то вы встретите сильное сопротивление, пошлите весть об этом к Чертогу Совета – мы будем там и вышлем тебе помощь. Убей каждого врага, которого найдёшь, а если в домах тебе встретятся бедные сжавшиеся запуганные люди, утешь их сердца как сможешь и скажи, что отныне к ним вернётся жизнь.

Ворон пошёл собирать отряд и вскоре уже отправился выполнять поручение.