И вот все отправились спать. Складная кровать Божественноликого находилась как раз напротив входной двери, в дальнем от возвышения конце зала. Над изголовьем на стене висели щиты и оружие. Спальня была красивой и просторной. Несмотря на юношеский пыл, Божественноликий сильно устал и заснул сразу же, как только опустил голову на подушку. Впрочем, вскоре (ему показалось, что это было часа в два после полуночи) юношу разбудил лязг снимаемого оружия. Окончательно проснувшись, он услышал по всему дому шаги, словно все встали и занялись какими-то делами. Божественноликий вспомнил, что ему говорила Подруга, и даже не перевернулся на другой бок – лицом к залу. Юноша подумал: «Возможно, эти люди – разбойники, Волки священных мест, но они кажутся мне хорошими, они учтивы, да и мне нечего встревать в вечную борьбу с ними. Подожду до утра. Сдаётся мне, что именно она выбрала для меня это место – с чего бы?»

Снов этой ночью Божественноликий не видел. Проснувшись, он заметил, что солнце уже широко освещает пол зала. Он сел в постели и прислушался, но ничего, кроме стона ветра в сосновых ветвях да щебета скворцов под крышей, не услышал. Казалось, он остался один, и это его немного испугало.

Юноша встал, оделся и вышел в зал. Он осмотрелся – сперва ему показалось, что кроме него здесь и в самом деле никого не было, но вглядевшись, Божественноликий заметил, что под самой крышей, там, где висела одна из искусно выполненных шпалер, на скамье, укрывшись покрывалом, тканным золотом и серебром, сидела прекрасная женщина. Юноша всё глядел на неё в надежде заметить, как она пошевелится. Он гадал, действительно ли это живая женщина, но вот она повернула к нему свою голову – и он узнал Подругу. Сердце юноши взыграло, наполнившись удивлением, страхом и желанием. Все люди теперь казались ему лишь тенями по сравнению с ней – богиней. Это она создала их ему на удивление, создала из ничего, только чтобы затем вновь превратить их в ничто.

Отбросив сомнения и страх, юноша прошёл через зал к девушке и остановился около неё. Он стоял молча, дивясь на её красоту и желая её любви.

У девушки были серые глаза, как и у её брата, но волосы цвета налитой пшеницы, полные алые губы, округлый подбородок и изящный прямой нос. Руки и тело её были изящны. Впрочем, красота её совсем не походила на красоту искусно изготовленного умелым мастером образа. Такой мастер, увидев эту девушку однажды, счёл бы, что в мире нет никого и ничего, подобного ей.

Подол белого нижнего платья девушки был расшит золотой нитью и украшен драгоценными камнями с гор. Верхнее платье также было расшито золотом и серебром – другое такое вряд ли можно было найти во всём свете. На золотой головной повязке сверкали драгоценные камни, а руки обвивали изысканные золотые кольца. Нагими ступнями она стояла на тёмно-серой волчьей шкуре.

Девушка мягко улыбнулась юноше, который выглядел серьёзным и немного смущённым. Голос этого прекрасного существа показался ему неожиданно знакомым:

– Приветствую тебя, Божественноликий! Вот я и осталась одна, хотя вчера считала, что должна буду уйти вместе с остальными. Я решила показаться тебе в более изящной одежде, чем за ужином. Хотя мы и живём в диком лесу, вдали от людского шума, мы не невольники. Подойди же ко мне, прошу тебя, позавтракай со мной и поговори немного, а затем с миром продолжишь свой путь.

Когда Божественноликий отвечал ей, голос его дрожал:

– Кто ты? Временами прошлым вечером мне приходило на ум, что ты из рода богов… Теперь же, когда я вижу тебя такой да при дневном свете, и больше здесь никого нет, словно они и не жили никогда на земле, я не сомневаюсь, что это правда – ты и в самом деле пришла сюда из Града, что пребудет вечно. Если же ты богиня, то мне не о чем молить тебя, кроме как скорее лишить меня жизни, если ты желаешь этого. Если же ты смертная женщина…

Девушка перебила его:

– Божественноликий, прерви свои мольбы и помолчи немного, как бы тебе не пришлось раскаиваться там, где можно обойтись и без раскаяния. Я говорю это, потому что я не из числа богов и состою в родстве с ними разве что через те же отдалённые поколения, что и ты, и все благородные люди. Я прошу тебя, поешь – между сытым и голодным большая разница. Я приготовила всё своими руками, ведь Лучница и Лесная Матушка ушли ещё за три часа до рассвета вместе с остальными. Сядь и поешь. Ты голоден, и если бы я была богиней, ты бы подчинился мне. Давай, друг, иначе я решу, что ты просто девушка из Низины, одетая в благородное платье.

Подруга засмеялась, нагнулась к юноше и протянула ему руку. Он взял её и погладил. Невиданная красота девушки и её одежд, прекрасно ей подходивших, была настолько далёкой, нереальной, что смех и её дружелюбные слова он слышал, словно сквозь сон. И всё же юноша поступил, как ему велели. Он сел за стол и принялся за еду, а девушка, опершись на подлокотник кресла, по-дружески разговаривала с ним. Божественноликий удивлялся тому, как много она знала о нём и его роде, и спрашивал себя: если это действительно она завела его в чащу, то для чего?

Но вот девушка произнесла:

– Скажи, Златогривый, как поживает твой отец, городской Старейшина? Он такой же хороший мастер, как и прежде?

– Да, он по-прежнему работает с железом, медью и золотом, и во всём Доле нет мастера искуснее.

– Разве он не хотел, чтобы ты отправился в города – увидеть, как живут вне Дола?

– Хотел.

– Ты правильно сделал, что отказался. В ближайшие двенадцать месяцев для тебя найдётся много дел и в Доле.

– Ты умеешь предвидеть?

– Говорят, что умею, но это неправда. А как поживает твой брат, Ликородный?

– Думаю, он стал бы защитником нашего рода и Дола, если бы ему позволил его возраст.

– А что с Камнеликим, с этим суровым старцем? Он всё так же любит народ Дола и ненавидит остальные народы?

– Этого я не знаю, но знаю, что он любит нас, а больше других – меня и моего отца.

Девушка задала ещё один вопрос:

– А как поживает Наречённая, прекрасная дева, с которой ты обручён?

Когда она произнесла это, юноше показалось, что в груди его похолодело. Но он пересилил себя и, не покраснев, не побледнев и не изменившись в лице никаким иным образом, ответил:

– Накануне вчерашнего дня с ней всё было хорошо.

Сказав это, юноша вспомнил Наречённую, её красоту и бесстрашие, и он принудил себя добавить:

– День ото дня она всё прекраснее. Нет ни одного юноши и ни одной девушки, кто не любил бы её. Даже дикие звери и домашние животные её любят.

Подруга пристально посмотрела на юношу, но промолчала. Её щёки и лоб слегка порозовели, взгляд изменился, так что Златогривый даже удивился этому – он всё ещё раздумывал, не богиня ли она. Но всё это быстро прошло, и девушка, вновь улыбнувшись, произнесла:

– Гость, тебя, похоже, удивляет, что я так много знаю о тебе, о Доле и о твоём роде? Так знай же – я часто бывала в Доле, а мой брат ещё чаще, и я видела тебя прежде нашей вчерашней встречи.

– Это удивительно, – изумился юноша. – Я уверен, что никогда не видел тебя.

– Нет, ты видел меня, – возразила девушка. – Но не в таком обличье, как сейчас.

И она снова дружелюбно улыбнулась ему.

– Как это может быть? – спросил юноша. – Разве ты можешь менять свой облик?

– Отчасти… Послушай, может, ты помнишь тот день в прошлом году, когда в городе проходила ярмарка? Тогда как раз напротив дома Лика стоял высокий старик, обменивавший оленьи шкуры на различные товары. С ним была высокая смуглая женщина, довольно милая на вид. Волосы она спрятала под белым чепцом, и их совершенно не было видно. Может, ты вспомнишь её, если я скажу тебе, что этот чепец был украшен крупным голубым камнем с гор, оправленным в серебро?

Говоря так, девушка засунула руку за пазуху и, достав что-то, протянула Златогривому. На её ладони лежал большой голубой камень в серебряной оправе.

– Всё это кажется удивительным сном. Я хорошо помню этих двоих и то, что случилось тогда.

– Я сама расскажу тебе, что тогда случилось. Мимо проходил человек из пастушьего народа. Он был пьян или глуп, а может, и то и другое сразу. Он начал торговаться с высоким стариком, но взгляд его был устремлён только на женщину. Вдруг он протянул руку, чтобы схватить её, но старик оказался быстрее – он ударил грубияна, и тот упал носом в землю. Тогда сбежался народ, чтобы оттащить чужака и помочь пастуху, и казалось, что чужаку придётся плохо, как вдруг сквозь толпу протиснулся молодой человек со светлыми волосами и серыми глазами. Он закричал: «Друзья, пустите его! Чужак поступил справедливо, здесь нет повода для ссоры или суда. Пусть ярмарка продолжается! Старик и девушка – хорошие люди!» Услышав эти слова, толпа отпустила старика и женщину, а пастух ушёл своей дорогой, почти не побитый. Скажи мне теперь, кто же был этим юношей?

Златогривый ответил:

– Это был я, и мне кажется, что мой поступок не входит в число великих.

– Верно, это был ты, высокий же старик был моим братом, а стройной женщиной была я.

– Как же это? – удивился юноша. – Ведь она была смугла, словно гном, а твоя кожа так светла и прекрасна?

– Ты же не будешь отрицать, что в лесу произрастают многие полезные травы, я же владею искусством их обработки. Одной из таких трав я и натёрла себе кожу, как и кожу брата. А в белом чепчике я казалась всем даже ещё темнее.

– Хорошо, – кивнул головой юноша, – но отчего ты скрывала свой истинный облик? В Доле вас приняли бы хорошо в любом обличье.

– Об этом я не могу тебе пока поведать, – ответила девушка.

Тогда Златогривый произнёс:

– Может, в таком случае, ты расскажешь мне, почему твой брат хотел убить меня вчера, если он знал, кто я?

– Златогривый, тебя не убили, и здесь не о чем рассказывать. Думаю, он просто не узнал тебя. Такая уж у нас жизнь, что мы чаще ожидаем встретить в этом лесу врагов, чем друзей. Здесь много странного. Впрочем, вот что ещё скажу тебе о брате: по временам он становится похожим на быка, которого слишком долго держали в стойле. Тогда он только и ищет повода полезть в драку, как слепой, что не в состоянии отличить друга от врага.

– Ты всё спрашиваешь обо мне и моих родичах, почему бы тебе не рассказать о себе и о своём роде?

– Нет, – возразила девушка, – не сейчас. Тебе следует отправляться в путь. Куда ты шёл, когда случайно встретился с нами?

Юноша ответил:

– Не знаю. Я что-то искал, сам не зная что. Теперь же я думаю, что уже нашёл это.

– Может, ты направляешься в высокие горы за драгоценными камнями? Не иди туда сегодня – кто знает, вдруг тот, кого ты встретишь там, окажется твоим врагом?

– Нет, нет, мне теперь нечего делать – только сидеть здесь как можно дольше, глядя на тебя и слушая твой голос.

Девушка взглянула Златогривому прямо в глаза, но как будто бы смотрела сквозь него. Некоторое время она молчала, так что юноша даже начал дивиться тому, как такое прекрасное существо могло говорить. И каждый раз, когда девушка шевелила ногой или рукой или как-нибудь поворачивалась, сердцу юноши это движение было величайшей наградой.

Но вот он прервал молчание:

– Могу ли я остаться у вас на какое-то время? Разве от этого произойдёт что-то дурное?

– Нет, ты должен уйти и уйти прямо сейчас. Посмотри туда, там лежит твоё копьё, которое Лесная Матушка нашла в лесу. Собери свои вещи и отправляйся в дорогу. Имей же терпение! Я отведу тебя туда, где мы впервые встретились, и там мы распрощаемся.

С этими словами девушка поднялась со своего места, и Златогривому пришлось подняться следом за ней. Подойдя к выходу, девушка перешагнула порог, а затем обернулась, подавая юноше руку. Так они и вышли из дома, и солнце заискрилось на её платье, расшитом золотом. Они прошли вместе по короткой бесцветной траве, росшей на этом склоне, и, наконец, поднялись туда, где Златогривый боролся с братом девушки. Там Подруга остановила Божественноликого и произнесла:

– Вот то место. Здесь мы должны расстаться.

Сердце юноши упало в груди, и он, запинаясь, спросил:

– Когда я смогу увидеть тебя вновь? Убьёшь ли ты меня, если я ещё раз вернусь сюда?

– Послушай, – ответила она, – осень сейчас уже сменяется зимой, так пусть же пройдёт зима и её снега! Не ищи меня здесь. Ты найдёшь лишь свою смерть, чего я ничуть не желаю. А когда пройдёт зима и в мире воцарится весна, ты, если пожелаешь, вновь встретишь нас. Но тебе придётся пройти дальше этого Лесного Чертога. Ищи меня в Долине Теней, там я смогу поговорить с тобой.

– А где находится эта Долина Теней? Я никогда прежде о ней не слыхал.

– Ты получишь знак, по которому найдёшь долину. А ты, похоже, болтун, Златогривый?

– Ну, пока приза за болтовню не выигрывал.

– Если ты склонен рассуждать о том, что ожидает тебя в горах, так давай, начинай, и ты будешь жалеть об этом всего лишь всю свою жизнь.

– С чего мне рассуждать об этом? Ты же знаешь, как сладка нерассказанная история!

Он говорил, как если бы был слегка рассержен, девушка же ответила ему скромно и нежно:

– Вот и хорошо. Теперь жди знака, что приведёт тебя в Долину Теней. А пока прощай!

С этими словами девушка высвободила свои руки из его ладоней и быстрыми шагами направилась обратно к дому. Златогривый провожал взглядом её золотое платье, пока оно сверкало среди горных деревьев, но вот темнота дверного проёма поглотила девушку, и юноша, повернувшись, пошёл по лесной тропе, по дороге бормоча себе под нос:

– Что же я сделал такого, чего не делал ранее? Что изменилось во мне со вчерашнего дня?