День восьмой
Воскресенье, 4 июня 1944 года
Глава тридцать восьмая
Авеню Фош, казалось, было построено для самых богатых людей в мире. Широкая дорога вела от Триумфальной арки к Булонскому лесу, по ее сторонам виднелись орнаментальные сады с внутренними дорогами, ведущими к роскошным домам. Дом номер 84 представлял собой элегантную резиденцию с широкой лестницей, ведущей к пятиэтажному зданию с очаровательными комнатами. Гестапо превратило его в дом пыток.
Сидя в идеально спланированной гостиной, Дитер некоторое время пристально смотрел на замысловато украшенный потолок, затем закрыл глаза, готовясь к допросу. Нужно было полностью напрячь внимание и одновременно приглушить все чувства.
Пытая заключенных, некоторые испытывали наслаждение. Таким был, например, сержант Беккер из Реймса. Они улыбались, когда жертвы кричали, возбуждались, когда наносили им раны, и испытывали оргазм, глядя на их предсмертные муки. Но следователями они были плохими, так как их больше интересовали страдания допрашиваемых, нежели полученная от них информация.
Лучше всех пытали такие люди, как Дитер, которые испытывали к этому процессу глубочайшее отвращение.
Сейчас он представлял себе, как закрывает все двери в своей душе, запирая в шкафу свои эмоции. Он думал о тех двух женщинах как о деталях некоего механизма, который извергнет из себя информацию, как только он догадается, как его нужно включить. Ощутив, как привычное равнодушие опускается на него, словно снежное одеяло, он понял, что готов к допросу.
— Приведи ту, что постарше, — сказал он.
Лейтенант Гессе отправился исполнять приказ.
Дитер пристально наблюдал, как заключенная входит и садится на стул. Короткая стрижка и широкие плечи, одета в костюм, по покрою напоминающий мужской. Правая рука распухла и безвольно висела, женщина поддерживала ее левой рукой — Дитер сломал ей кисть. Ей явно было очень больно, лицо было бледным и блестело от пота, но очертания губ выражали непреклонную решимость.
Дитер заговорил по-французски.
— Все, что происходит в этой комнате, зависит от вас, — сказал он. — Решения, которые вы принимаете, то, что вы скажете, — все это или причинит вам нестерпимую боль, или принесет облегчение. Все полностью зависит от вас.
Она ничего не ответила. Она была испугана, но не паниковала. Ее будет трудно сломать — это он мог сказать уже сейчас.
— Для начала скажите мне, где находится лондонская штаб-квартира Управления специальных операций.
— На Риджент-стрит, 81, — ответила она.
Он кивнул.
— Позвольте мне кое-что объяснить. Я понимаю, что УСО учит своих агентов не молчать во время допроса, а давать фальшивые ответы, которые трудно проверить. Так как я это знаю, я задам вам много вопросов, на которые уже знаю ответы. Таким образом я проверю, лжете ли вы мне. Где находится лондонская штаб-квартира?
— На Карлтон-хаус-террас.
Подойдя, он изо всех сил ударил ее по лицу. Женщина вскрикнула от боли, щека побагровела. Зачастую бывает полезно начинать с пощечины. Боль минимальна, но такой удар является унизительной демонстрацией беспомощности узника и быстро подрывает его мужество.
Однако она посмотрела на него с вызовом.
— Значит, так немецкие офицеры обращаются с дамами?
Она держалась высокомерно и говорила по-французски с аристократическим выговором. Видимо, она что-то вроде аристократки, догадался Дитер.
— С дамами? — презрительно сказал он. — Вы только что застрелили двух полицейских, которые выполняли свой служебный долг. Молодая жена Шпехта стала вдовой, родители Рольфе потеряли единственного сына. Вы не носите военную форму, у вас нет оправданий. Отвечая на ваш вопрос — нет, мы так обращаемся не с дамами, так мы обращаемся с убийцами.
Она отвела взгляд. Этим замечанием он выиграл несколько очков, постепенно подтачивая ее моральный дух.
— Скажите мне вот что, — продолжал он. — Как хорошо вы знаете Флик Клэре?
Ее глаза невольно расширились от удивления. Это сказало Дитеру, что он угадал правильно — эти две входят в группу майора Клэре. Он снова ее поразил.
Тем не менее женщина овладела собой и сказала:
— Я не знаю такого человека.
Он оттолкнул ее левую руку. Она вскрикнула от боли, сломанная рука лишилась своей опоры и повисла. Дитер дернул ее за правую руку. Она громко закричала.
— Скажите на милость, зачем вы устроили ужин в «Ритце»? — спросил он, отпустив ее руку.
Она перестала кричать. Он повторил вопрос.
— Мне нравится тамошняя кухня, — отдышавшись, сказала она.
Она оказалась еще круче, чем он думал.
— Уведите ее, — сказал он. — И приведите вторую.
Девушка помоложе была довольно красива. При аресте она не оказала сопротивления, так что до сих пор выглядела вполне презентабельно — платье не было помято, косметика не пострадала. Судя по ее виду, она была напугана гораздо больше. Дитер задал ей тот же вопрос, что и старшей:
— Зачем вы устроили ужин в «Ритце»?
— Мне всегда хотелось туда попасть, — ответила она.
Он не мог поверить своим ушам.
— И вы не подумали, что это может быть опасно?
— Я считала, что Диана обо мне позаботится.
Итак, вторую зовут Диана.
— А вас как зовут?
— Мод.
Это оказалось подозрительно легко.
— И что же вы делаете во Франции, Мод?
— Мы должны были что-то взорвать.
— Что?
— Не помню. Кажется, это как-то связано с железной дорогой.
Дитер начал подозревать, что его водят за нос.
— Как давно вы знаете Фелисити Клэре? — поинтересовался он.
— Вы имеете в виду Флик? Всего несколько дней. Она очень любит командовать. — Тут ее внезапно осенило. — Хотя она была права — нам не следовало идти в «Ритц». — Она начала плакать. — Я не собиралась делать ничего плохого. Я только хотела хорошо провести время и посмотреть Францию — это все, что я хотела.
— Как называется ваша группа?
— «Черные дрозды», — сказала она по-английски.
Он нахмурился. В отправленной Вертолету радиограмме они назывались Галками.
— Вы уверены?
— Да. Это из-за какой-то поэмы — «Реймсский черный дрозд», кажется. Ой нет — «Реймсская галка», вот как.
Если она не полная дура, то очень хорошо притворяется.
— Как вы думаете, где сейчас Флик?
— Я действительно не знаю, — после долгих раздумий сказала Мод.
Дитер вздохнул от огорчения. Одна слишком упорная, чтобы говорить, другая слишком глупая, чтобы знать что-либо полезное. Кажется, все это затянется дольше, чем он рассчитывал.
Должен же быть какой-то способ ускорить этот процесс! Любопытно, какие у них отношения? Почему доминирующая, мужеподобная женщина рисковала своей жизнью, чтобы устроить этой красивой пустоголовой девице ужин в «Ритце»? «Возможно, у меня дурные наклонности, — сказал он себе, — и все же…»
— Уведите ее, — сказал он по-немецки. — И поместите вместе со второй. Убедитесь, что в помещении есть глазок.
Когда заключенных поместили в камеру, лейтенант Гессе провел Дитера в небольшую комнату, располагавшуюся на чердаке. Там он заглянул в глазок. Женщины сидели бок о бок на краю узкой постели. Мод плакала, а Диана ее утешала. Дитер внимательно наблюдал. Сломанная правая рука Дианы лежала у нее на коленях. Левой рукой она гладила Мод по волосам. Она что-то тихо говорила, но Дитер не мог разобрать слов.
Что у них за отношения? Они товарищи по оружию, близкие подруги… или более того? Наклонившись, Диана поцеловала Мод в лоб. Это ничего особенно не значило. Но тут Диана взяла Мод пальцем за подбородок, повернула ее лицо к себе и поцеловала в губы. Это был жест утешения, но, пожалуй, чересчур интимный даже для близкой подруги. Или нет?
Наконец Диана высунула язык и слизала слезы Мод. Дитеру стало все ясно. Конечно, это не было прелюдией — никто не станет заниматься сексом в подобных обстоятельствах, — но так утешать может только любовница, а не близкая подруга. Диана и Мод лесбиянки. И это решает проблему.
— Снова приведите старшую, — сказал он и вернулся в комнату для допросов.
Когда Диану привели во второй раз, он привязал ее к стулу и сказал:
— Приготовьте электрооборудование. — Он нетерпеливо ждал, пока аппарат для пыток электротоком прикатят на тележке и подключат к розетке. С каждой минутой Флик Клэре все больше от него удалялась.
Когда все было готово, он левой рукой схватил Диану за волосы. Удерживая ее голову, он прикрепил к нижней губе два зажима из крокодиловой кожи.
Он включил ток. Диана закричала. Дитер подождал десять секунд, затем выключил прибор.
Когда рыдания Дианы стали ослабевать, он сказал:
— Я включил его меньше чем на половину мощности. — Это была правда. Он редко использовал полную мощность. Лишь когда пытка продолжалась длительное время и узник отключался, давали полную мощность, чтобы проникнуть в его угасающее сознание. Обычно было уже слишком поздно, так как наступало безумие.
Но Диана этого не знала.
— Не надо! — взмолилась Диана. — Пожалуйста, не надо!
— Вы ответите на мои вопросы?
Она застонала, но не сказала «да».
— Приведите вторую, — сказал Дитер.
Диана ахнула.
Лейтенант Гессе привел Мод и привязал ее к стулу.
— Чего вы хотите? — крикнула Мод.
— Ничего не говори, — сказала Диана. — Так будет лучше.
На Мод была легкая летняя блузка. У нее была отличная фигура и полные груди. Дитер рывком распахнул блузку, пуговицы полетели в разные стороны.
— Пожалуйста! — сказала Мод. — Я вам все скажу!
Под блузкой была надета хлопчатобумажная сорочка с кружевной бахромой. Дитер оторвал верхнюю часть. Мод пронзительно закричала.
Дитер чуть отошел назад, глядя на округлые и крепкие груди Мод. А они красивые, краем сознания отметил он. Должно быть, Диана их любит.
Он вытащил зажимы изо рта Дианы и тщательно закрепил их на маленьких розовых сосках Мод. После этого он повернулся к прибору и положил руку на рукоятку.
— Ладно, — тихо произнесла Диана. — Я все скажу.
Дитер организовал усиленную охрану железнодорожного туннеля в Марле. Если Галки сумеют туда пробраться, то вряд ли смогут проникнуть в туннель. Он был уверен, что Флик не сможет выполнить задание. Но это было не главное. Гораздо важнее было схватить ее и допросить.
Было уже два часа ночи — начиналось воскресенье. Во вторник будет полнолуние — возможно, вторжение начнется уже через считаные часы. Но за эти часы Дитер сможет сломать хребет французскому Сопротивлению — если отправит Флик в камеру пыток. Ему нужны лишь имена и адреса, которые она хранит у себя в голове, — во всех городах Франции тысячи гестаповцев немедленно приступят к делу. Пусть они не самые сообразительные из людей, но все же знают, как нужно производить аресты. За пару часов они отправят в тюрьму сотни руководителей Сопротивления. И вместо массового восстания, на которое, несомненно, рассчитывают союзники, здесь будут тишина и спокойствие, что позволит немцам организовать ответные меры, чтобы столкнуть захватчиков в море.
Он отправил гестаповцев в «Отель де ла Шапель», но сделал это лишь для проформы — Дитер был уверен, что Флик с остальными должны были уйти оттуда уже через считаные минуты после ареста своих товарищей. Где сейчас Флик? Реймс был естественным плацдармом для атаки на Марль, вот почему Галки сначала планировали приземлиться возле этого города. Дитер полагал, что Флик все равно проедет через Реймс. Это было по дороге в Марль, и, возможно, ей требовалась какая-то помощь от остатков ячейки «Белянже». Он готов был держать пари, что сейчас она направляется из Парижа в Реймс.
Он известил все гестаповские кордоны, располагающиеся между этими городами, о фальшивых именах, используемых Флик и ее группой. Тем не менее это тоже было лишь формальностью — у них или есть альтернативные документы, или они найдут способ обойти эти кордоны.
Он позвонил в Реймс, поднял с постели Вебера и объяснил ситуацию. На сей раз Вебер был готов к сотрудничеству. Он согласился отправить двух гестаповцев присмотреть за городским домом Мишеля, еще двух — за домом Жильберты и двух — на рю дю Буа, охранять Стефанию.
Потом, когда у него уже началась мигрень, он позвонил Стефании.
— Британские террористы направляются в Реймс, — сказал он. — Я послал двух человек тебя охранять.
Она была, как всегда, спокойна.
— Спасибо.
— Но ты должна по-прежнему ходить на рандеву — это важно. — Если повезет, Флик не сумеет понять, насколько глубоко Дитер проник в ячейку «Белянже», и попадет прямо к нему в руки. — Помни, что мы изменили место встречи. Теперь это уже не крипта кафедрального собора, а «Кафе де ла гар». Если кто-нибудь появится, просто отведи его в дом, как ты это сделала с Вертолетом. Там гестапо о нем позаботится.
— Ладно.
— Ты уверена? Я свел риск к минимуму, но это все равно опасно.
— Уверена. Ты говоришь так, словно у тебя мигрень.
— Это только начало.
— У тебя есть лекарство?
— У Ганса есть.
— Жаль, что меня нет рядом, чтобы дать его тебе.
Он тоже об этом жалел.
— Я хотел приехать в Реймс сегодня вечером, но вряд ли смогу.
— Даже не пытайся. Со мной все будет в порядке. Прими лекарство и ложись в постель. Приедешь сюда завтра.
Он понимал, что она права. Сейчас ему было трудно добраться даже до своей квартиры, которая находилась менее чем в километре отсюда. Он не сможет поехать в Реймс до тех пор, пока не придет в себя после допроса.
— Ладно, — сказал он. — Я несколько часов посплю и отправлюсь отсюда утром.
— С днем рождения!
— Ты вспомнила! А я забыл.
— У меня кое-что для тебя есть.
— Подарок?
— Скорее действие.
Он усмехнулся, забыв о головной боли.
— Ох черт!
— Я дам тебе это завтра утром.
— Не могу дождаться.
— Я тебя люблю.
Слова «я тоже тебя люблю» едва не слетели с его губ, но он промедлил, и в трубке послышался щелчок — Стефания отключилась.
