Примирение
Яркий шар света замерцал вдалеке, подобно автомобильной фаре в глубине дорожной тьмы. Тишина и сумрак слились воедино под сводом мраморной пещеры, и лишь гулкое эхо вторило падающим откуда-то сверху каплям, разбивающимся о водную гладь колодца. Зигмунд набрал в ладони воды и, сделав жадный глоток, остатками влаги умыл лицо. Он устало прислонился к колодцу, тяжелый взгляд упал на воду, но, увидев отражение в дрожащей ряби, Зигмунд не узнал себя. Со дна колодца на него смотрел мужественный, крепкий старец с мудрым лицом и густыми прядями седых волос и бороды. Одет он был в туго подпоясанный темно-синий хитон с разрезом спереди, поверх которого был накинут бордово-красный ефод. На ногах его были плетеные сандали. Он был Моисеем. Взяв в руки стоящий возле колодца посох, он медленно двинулся по склону вверх навстречу льющемуся свету, ощущая с каждым шагом прилив новых сил. Он успел пройти немного, как вдруг заметил своих учеников, появившихся из тени пещеры. Стоя близко друг к другу, с ипуганными лицами, они смотрели на своего учителя, боясь, что тот пройдет мимо.
– Учитель, ты покидаешь нас? – как брошенные жены, суетливо засеменили они к нему.
– Я прошел свой путь и привел вас к вашей свободе, – ответил им пророк.
– И что нам дальше делать? – не отпускали они его.
– Вы вольны делать все, что хотите. Теперь вы сами в ответе за себя, – благословил их старец.
– Учитель! Подожди! – остановили они его. – Просим, прими от нас это приношение.
Стоящий впереди остальных протянул ему медальон, обрамленный с одной стороны надписью на греческом языке: «ος κλειν αινιγηατ ηδει χρατισοζ ην ανηρ».
– «И загадок разрешитель, и могущественный царь», – донесся сверху женский голос.
На каменистом выступе сидело чудовище с человеческой головой и лицом смутно знакомой женщины, с лапами и телом льва, крыльями орла и хвостом быка.
– Ты разгадал мою загадку, Эдип. – Снисходительно посмотрел Сфинкс на помолодевшего мудреца.
Тот с юношеской резвостью устремился вперед, но замедлил шаг около одиноко стоящего на краю тропы джентльмена, с волнением в глазах ждущего его приближения.
– Дорогой Эрнест! – обрадовался ему Зигмунд. – Как же я счастлив вас снова видеть!
– И я вас! – учтиво поклонился тот, не скрывая своего возвышенного настроения.
– Нам необходимо с вами встретиться! Мне есть, что вам рассказать и что обсудить с вами! – назначил скорую встречу со своим преданным учеником Зигмунд.
– Я буду ждать, – снова поклонился тот, провожая учителя взглядом.
– Мой любимый друг! – воскликнул Зигмунд, обратив внимание на человека впереди.
– Мой любимый друг Флисс, – нежно повторил Зигмунд, подойдя к нему.
– Зигмунд, – неуклюже улыбнулся тот, причудливо поведя плечом, словно что-то мешало ему на спине.
– Мой друг… Простите меня! – с раскаиванием в голосе попросил прощения Зигмунд. – Мы так глупо рассорились и расстались… После того как вы отказали мне в дружбе, я сказал, что у вас развился тяжелый случай паранойи… Извините меня за эту грубость, мой друг… Вы знаете, что я не стеснялся выражений и с легкостью приписывал этот столь удобный диагноз, когда необходимо было провести психоанализ бывших друзей… У меня всегда была потребность иметь близкого друга и ненавистного врага… А вы всегда были моим дорогим другом…
– Я очень тронут, Зигмунд, но, пожалуйста, не извиняйтесь! Я и сам был во многом виноват… Увлекался своими идеями, забывал поддерживать вас в трудную минуту… К тому же я не оправдал ваших надежд… – смутившись, замялся Флисс и виновато взглянул на Зигмунда. – Я так и не изобрел контрацептивов…
– О, что вы, мой друг! Не беспокойтесь об этом! – бросился утешать его Зигмунд. – У людей теперь есть гормональные пилюли и даже вазэктомия!
– Вазэктомия?! – округлил в изумлении глаза Флисе.
– Я как-нибудь расскажу вам об этом! – пообещал Зигмунд и, улыбнувшись, стал удаляться от друга, оставив того с растерянным выражением на лице.
– Профессор Фрейд! – капризно заверещала пожилая дама на его пути.
– Фрейлейн Элизабет! – громко поприветствовал Зигмунд свою бывшую пациентку, так и засидевшуюся в старых девах. – Как поживаете? – вежливо поинтересовался он.
– Премного вам благодарна! Я вам что-то хотела сказать… Что же я хотела вам сказать?… – запамятовала она, щелкая перстнями в воздухе.
– Закройте глаза, – мягко приказал Зигмунд и проверенным когда-то на ней способом слегка надавил своей ладонью на ее лоб.
– Сейчас мы постараемся воскресить в вашей памяти мысли, – гипнотизирующим голосом произнес он.
Фрейлейн Элизабет расслабленно простонала.
– Ну, теперь вспомнили?
– Что же я хотела?… – в полудреме снова промямлила она.
– Игнорируйте любую внутреннюю критику и выражайте всякую мысль, даже если она кажется вам не относящейся к делу или не имеющей большого значения, – дал установку Зигмунд. – Теперь вспомнили?
– Вы своими вопросами только мешаете мне наслаждаться свободным потоком моих мыслей! – с привычным раздражением отчитала она его.
– Хорошо. Молчу, – послушно умолк Зигмунд.
– Оу! Вспомнила! – воскликнула фрейлейн Элизабет, уставившись на профессора. – Я недавно познакомилась с одним очень благородным господином, но никак не могу решить, стоит ли мне осмелиться на серьезные отношения с ним или еще немного повременить? Что бы вы мне посоветовали, профессор Фрейд?
– Фрейлейн Элизабет, вы знаете, как приготовить павлина? – неожиданно задал Зигмунд, как ей показалось, совершенно нелогичный вопрос.
– Нет… – пригнулась она.
– Я вас научу! – заверил ее Зигмунд. – Вначале заройте павлина на неделю в землю!
– Так… И что дальше? – возбудилась от любопытства пожилая фрейлейн, внимательно прислушиваясь к каждому его слову.
– Затем выкопайте его обратно!
– А потом?
– А потом, выбросьте его!
Фрейлейн Элизабет на секунду замерла, пытаясь уловить мысль. Зигмунд раскланялся и был таков.
– Оу! – осенило фрейлейн Элизабет. – Так значит, мне стоит приготовить ему павлина?!
– Приготовьте ему павлина! – уходя прочь, раздосадованно согласился Зигмунд. – Но только не пережарьте птицу, а то мясо будет жестким! И не жалейте уксусного соуса!
– Я все запишу! – благодарно помахала ему вслед фрейлейн Элизабет.
Сбивая ноги о камни, Зигмунд добрался до выхода из пещеры и обнаружил в себе невероятную метаморфозу Его грудная клетка расширилась до исполинского размера, а сам он стал на три головы выше. Мышцы на руках и ногах вздулись, окрепли и обросли жилами. В столбе солнечного света стоял Геракл. Перед ним, заслоняя выход, возвышалась могучая фигура Зевса. Восседая на камне, как на троне, он наклонился к своему сыну, показав в тени свой лик. Зигмунд-Геракл узнал в нем родное лицо, принадлежавшее его отцу, простому еврейскому торговцу шерстью, Якобу Фрейду.
– Мой дорогой сын, – меланхолично произнес он. – На седьмом году жизни Божий дух овладел тобой, и Он обратился к тебе: «Иди, читай мою Книгу; и источники ума, знания и понимания откроются тебе». Это Книга книг; это кладезь, который выкопан мудрыми людьми и из которого законодатели узнавали статуты и права. Ты узрел в этой Книге лик Всемогущего, ты услышал Его и постарался воспитать себя, и ты тут же воспарил на крыльях Разума. С того времени и до сих пор я храню эту Библию. Когда-то, в день твоего тридцатипятилетия, я вытащил ее из хранилища и послал тебе в знак моей любви. Прими ее и сейчас.
Отец бережно передал сыну Библию с изречениями на древнееврейском языке.
Сын взял книгу и вздрогнул от того, как вдруг тонкое, неопаляющее сияние охватило ее и осветило все вокруг. Мускулистые руки съежились и утончились, а тело превратилось в молодое, полное сил и порывов создание. Юный Зигмунд поднял глаза и увидел в лучах божественного света облаченного в белое одеяние и распростершего к нему объятия Христа.
– Отныне обретешь ты покой и любовь в Царстве Моем, – провозгласил Он.
Зигмунд шагнул в Его благодатный свет, и чувство упоительной свободы наполнило его душу. Его глазам открылся безбрежный простор вожделенного мира, где среди луговых цветов стояла она. Зигмунд сорвался с места и понесся к ней, желая как можно скорее заключить ее в свои объятия. Она заметила его и озарилась счастливой улыбкой. Несколько шагов отделяло влюбленные сердца, как вдруг под ступнями Зигмунда содрогнулась твердь…
– Сделаем маленькую остановку, заодно и заправимся.
Дэвид заглушил мотор арендованной машины возле бензоколонки. Зигмунд открыл глаза и оглядел автозаправку с небольшим магазинчиком и отдельно стоящим домиком уборной.
– Кому надо по делам – бегом туда! – указал Дэвид детям на домик.
– Нет, нам не надо! – запротестовал Натан.
– А можно мороженое? – заискивающе попросила Ребекка.
– Нам еще долго ехать, поэтому сначала сходите в туалет, как сказал папа, а потом посмотрим насчет мороженого, – взяла инициативу в свои руки Рейчел, выпроваживая детей из машины.
– Мы на пять минут…, так что, если вам надо… – намекнул Дэвид Зигмунду.
– Да, спасибо! – заерзал тот, доставая из кармана сложенный пополам блокнотный листок. – Вы позволите мне сделать один звонок? – попросил он Дэвида.
– Конечно! – Дэвид набрал с листка знакомый номер и сконфуженно передал телефон.
– Спасибо! – кратко поблагодарил Зигмунд и вышел из машины, вслушиваясь в долгие гудки.
– Алло, Салли! – оживился он, услышав веселый голос.
– О, Зигмунд! – пришла в восторг Салли, показывая жестами подруге, сидящей вместе с ней на уличной веранде бара, что ей звонит один знакомый. То, что знакомый был, во всех смыслах, приятным типом, подруга догадалась по непритворной улыбке Салли и ее ангельскому голосочку. Набравшись терпения, она сделала глоток коктейля и мысленно приготовилась слушать историю, полную интимных подробностей.
– Вас так плохо слышно, будто вы где-то в горах! – пошутила Салли, сетуя в сердцах на плохую связь.
– Да. Я сейчас в Моравии, – подтвердил Зигмунд.
– В Моравии?! Это где? В Африке? – забеспокоилась Салли, узнав про его внезапный отъезд.
– Нет, это в Чехии.
– Фух. Ну слава Богу! – выдохнула она. – А вы надолго там?
– Не думаю, что надолго… – как-то странно ответил он.
– Потому что я уже соскучилась! – кокетливо рассмеялась Салли.
– По праву сказать, я тоже, – признался Зигмунд.
– Как только вернетесь в Лондон, обязательно позвоните мне! В любое время дня и ночи!
Лицо подруги от таких неслыханных откровений заинтригованно вытянулось, а в глазах промелькнула мелкая женская обида из-за того, что о таких интересных событиях она узнает так поздно и почти случайно.
– Непременно позвоню… – с грустью пообещал Зигмунд.
– Тогда до скорого! – попрощалась с ним довольная Салли и взглянула на подругу.
– Зигмунд?! – требуя немедленных подробностей, выпалила подруга.
– Знаю, знаю! – как бы раскаиваясь, захлопала ресницами Салли. – Я тебе еще ничего не рассказывала.
– Хм, – обиделась для виду подруга и романтично протянула: – Зигмунд! Прямо как Зигмунд Фрейд!
– Точно! – в шоке раскрыла рот Салли.
– Что-то не так? – заметив внезапную перемену в ее лице, настороженно спросила подруга.
Словно сраженная безумной мыслью, Салли впопыхах вытащила снова телефон из сумочки.
Зайдя в Интернет, она набрала в поисковике имя Фрейда и, увидев первую же предложенную фотографию, обомлела.
– Что происходит? – начала терять самообладание подруга.
– Подожди… – Салли открыла свой фотоальбом и отыскала их общую с Зигмундом фотографию.
– Мм… Красотка! Губки уточкой! – похвалила фотографию подруга.
Салли растерянно посмотрела на нее. На фотографии она была одна…
– Помните, как вы сказали, что меня могут держать воспоминания о близких людях? – спросил Дэвида Зигмунд, возвращая ему телефон.
– Да: – завинтив крышку бензобака, кивнул тот.
– Вы знаете…, нам здесь порой очень сложно разглядеть, какие узы связывают нас с родственными душами… – печально начал Зигмунд.
– Папа, мы за мороженым! – прокричал Арон, пробегая мимо.
– Хорошо! Только в салон с мороженым нельзя! – отвлекшись, предупредил Дэвид и снова озадаченно посмотрел на Зигмунда.
– Мы не случайно выбираем друг друга… Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании, – продолжил Зигмунд, с нежностью посмотрев на Дэвида.
– Вам что-нибудь купить? – спросила у мужчин Рейчел, проходя мимо них по направлению к магазинчику.
– Нет… Мы в порядке… Спасибо… – уверенно ответил за двоих Дэвид.
– Я вам очень признателен, Дэвид. Ваше присутствие – это то, что согревает мне сердце.
Старик трогательно положил руку на плечо Дэвида и, грустно улыбнувшись ему, удалился в уборную. Дэвид, опешив от такого откровения, недоуменно проследил за ним взглядом и загорелся желанием порадовать старика чем-то особенным в течение поездки. Дождавшись возвращения семьи из магазинчика, он благосклонно разрешил детям покончить с мороженым в машине и, подойдя к двери мужского туалета, негромко крикнул.
– Зигмунд, вы скоро? Что вы там застряли на анальной фазе?
В эйфории Дэвид позволил себе остроумную шутку, зная почти наверняка, что старик воспримет ее с присущим ему чувством юмора. Не услышав ответа, он отошел в сторону и все также с превосходным настроением принялся размышлять о ближайших планах. Минуты две спустя он проверил время на телефоне и усмехнулся парным цифрам на экране – 13:13.
«Все дело в том, что я умер на тринадцать дней раньше положенного мне срока», – прозвучал голос Зигмунда в голове Дэвида. Содрогаясь от ужаса, он отнял в уме дни и облился холодным потом. Получилось ровно тринадцать.
– Зигмунд… – прошептал он и кинулся в уборную.
– Зигмунд! – с криком ворвался он внутрь помещения и оцепенел.
Старик бездыханно лежал на полу. Не чувствуя под собой ног, с затуманивающей взор пеленой на глазах, Дэвид, как подкошенный, упал на колени рядом со стариком. Обхватив руками старческую голову, он с болью посмотрел на чужое, морщинистое лицо с неухоженной, редкой бородкой и пожелтевшими, скомканными волосами.
– Что, какой-то бездомный преставился? – раздался вдруг язвительный голос.
Дэвид медленно поднял глаза на зашедшего в туалет мужчину, с ехидной насмешкой на омерзительной физиономии пялящегося сверху на мертвое тело старика. Гнев и ненависть вскипели в груди Дэвида.
– Вы, кажется, пришли сюда справить нужду…?! – сквозь зубы зло процедил он. – Ну так идите и справляйте себе спокойно, пока в штаны не наделали! – рявкнул он.
Стерев ухмылку с лица, мужчина испуганно замолчал и ринулся к крайнему рукомойнику. Сполоснув наспех руки и даже не обсушив их, он без оглядки выскочил из туалета, будто только за этим и заходил. Оставшись наедине со стариком, Дэвид скорбно склонился над ним и, уткнувшись лицом в его шею, беззвучно зарыдал.
