Толкователь снов

– Ну вот мы и приехали! – потер ладони Сергей Сергеевич и, выждав, пока подбежавший к машине охранник откроет дверь, на правах хозяина первым вылез из лимузина. Зигмунд и Дэвид учтиво пропустили дам вперед и следом выбрались наружу.

– Здесь мы и живем… Прошу, проходите…

Сергей Сергеевич приглашающе махнул рукой в сторону выложенной гравием дорожки, приказав одному из своих телохранителей:

– Алексей, проводи господ внутрь! И скажи там, чтоб пошевеливались с обедом! Извините, мне нужно сделать один телефонный звонок, после чего я к вам присоединюсь. Катя вам все покажет.

Как мальчишка, получивший вожделенный подарок и до сих пор не поверивший в свое счастье, Сергей Сергеевич улыбнулся гостям, кивнул супруге и, прихватив с собой Наталью Олеговну, удалился.

– Я – Кэтрин! – на всякий случай еще раз представилась жена Сергея Сергеевича немного высокомерным тоном. – Прошу извинить моего мужа. Иногда он может показаться несколько неучтивым. Постоянная занятость и сфера деятельности сказываются.

Ограничившись этим объяснением, она грациозно расправила плечи и величественно обронила:

– Прошу в наш скромный дом!

– Мы еще в Англии?! – шепотом спросил Дэвид Зигмунда, шокированно озираясь по сторонам. Владения русского бизнесмена можно было назвать как угодно, но вряд ли скромными. Дом оказался белокаменным особняком в пять этажей и периметром в несколько сотен ярдов, с тремя лестничными спусками: два вели с обзорных площадок и один от главного входа. Его окружал парк с аккуратно подстриженными кустарниками и изысканными фонтанами.

Алексей, как и было велено, проводил гостей и жену босса до входа в дом и распахнул перед ними тяжелые дубовые двери. Внутреннее убранство дома слепило глаза. Роскошь Венеции меркла перед русским воображением и деньгами. В парадном холле, больше смахивающем на зал какого-то музея, царил такой византийский дух, что Дэвид, вспомнив свою прихожую комнатушку, печально задумался. Колонны, статуи, предметы искусства, лепнина и роспись на потолке отбрасывали ореол недосягаемости и высокомерно провозглашали: здесь обитают привилегированность, богатство и власть.

– Чувствуйте себя как дома! Я распоряжусь, чтобы прислуга принесла вам напитки, – указала Кэтрин гостям на стоящие в центре гостиной бархатные диваны, украшенные вдоль кромки шелковыми кисточками, и скрылась за дверью.

– Я даже боюсь предположить, сколько может стоить весь этот дворец! – не постеснялся показать своих эмоции Дэвид.

– Как бы сказал один мой знакомый: «Все относительно!» Иногда дворцы не имеют цены, – спокойно ответил Зигмунд.

– Вы так полагаете? – наивно удивился Дэвид этой «странной житейской философии».

– О да! – уверенно сказал тот. – Вы знаете, в свое время моя жизнь измерялась дворцами! – похвастался Зигмунд.

Непонимающий взгляд Дэвида требовал пояснений. Зигмунд с удовольствием их предоставил:

– Дело в том, что с приходом Гитлера к власти нацисты занесли меня в черный список. Решив уничтожить психоанализ как учение, они в Берлине начали с сожжения моих книг. Поначалу меня это не сильно тревожило и вызывало лишь горькую усмешку. «Какой прогресс! В Средние века они сожгли бы меня, а теперь удовлетворяются всего лишь сожжением моих книг», – говорил я. – Но тогда я еще не осознавал размер предстоящей катастрофы, поэтому отказывался верить в то, что моей жизни может грозить смертельная опасность. По причине своей недальновидности я предупредил близких и знакомых, что в случае оккупации Австрии я покину свой дом только при самом крайнем и неблагоприятном развитии событий. Когда же немцы захватили Вену и начались репрессии, я понял, какая звериная ненависть к евреям двигала нацистами. Я принял решение об отъезде, но время было упущено. Гестапо заперло меня в ловушке и не хотело отпускать. Меня, всемирно известного ученого, как и миллион моих сородичей, ждал Освенцим. Я был обречен на смерть, если бы не мои верные друзья, в частности, принцесса Мари Бонапарт, спасшая мне жизнь. Находясь под пристальным вниманием гестапо, она три месяца вела отчаянную схватку с нацистской верхушкой в борьбе за мое право жить. Благодаря ее усилиям и личным связям с американским послом, ей удалось подключить к моей защите президента Соединенных Штатов Франклина Рузвельта. На тот момент США не состояли в конфронтации с Германией, и человеку, занимающему такое ответственное положение в мире, требовалось хорошенько подумать, прежде чем вмешиваться во внутренние дела другой страны. Однако Рузвельт поручил государственному секретарю послать распоряжение американскому поверенному в делах в Вене господину Уайли сделать все возможное относительно решения этого вопроса, что Уайли в пределах своих возможностей добросовестно и сделал. По его просьбе американский дипломат в Париже зашел к графу фон Велцеку, германскому послу во Франции, и совершенно недвусмысленно дал ему понять, какого масштаба разразится скандал, если нацисты причинят мне зло. Граф фон Велцека был культурным и очень образованным человеком. Его не пришлось убеждать, и он сразу же предпринял шаги, чтобы довести этот ультиматум до сведения самых высоких нацистских чинов. В итоге решение моего вопроса было на время отложено, что дало мне небольшую отсрочку. Мое же спасение пришло совершенно неожиданно… Один человек, который с большим интересом относился к моим трудам, как-то попросил меня прислать ему свои книги. Я охотно выполнил его просьбу, не подозревая, каким везением в будущем это обернется. В то самое время, когда решалась моя судьба, благодарный читатель лично позвонил самому фюреру с просьбой помочь мне с отъездом. Адольф Гитлер тогда ощущал искреннюю благодарность к этому человеку за ту свободу действий, которую он получил при захвате Австрии и не мог отказать своему доброму другу и итальянскому «коллеге» по фашизму, Бенито Муссолини. После того судьбоносного звонка я наконец-то получил разрешение на выезд из Вены. Правда, на прощание нацисты решили потрепать мне нервы. Правая рука фюрера, Генрих Гиммлер потребовал выкуп за мою голову в 4824 доллара. Принцесса Бонапарт тут же выплатила эту сумму, которую позже я смог ей вернуть… Однако я не догадывался об истинной цене выкупа… Помимо этой суммы она без колебаний отдала за меня два своих великолепных дворца…

– Два дворца?! – оглядывая холл, Дэвид пытался измерить величину выкупа.

– Ну за этот, возможно, меня и не отпустили бы, – пошутил Зигмунд.

– Нет, нет! Вы стоите гораздо больше! – пробормотал Дэвид, пробежав взглядом по фреске на потолке. – Вы бесценны!

– Самое забавное, – улыбнулся Зигмунд на неуклюжий комплимент Дэвида, – что когда я уже был в Англии, то во время одного из выступлений высказал мнение, что Чехословакия является островом свободы, окруженным тоталитарными государствами. Гитлер пришел от этого в бешенство и приказал своим генералам «ликвидировать» меня, как только они оккупируют туманный Альбион.

– Извините…, могу ли я предложить вам что-нибудь выпить? – подкатил к дивану стеклянный сервировочный столик с напитками немного стеснительный парень, одетый в костюм Викторианской эпохи.

– Да, конечно, – оторопел от его внешнего вида Дэвид и, растерянно переглянувшись с Зигмундом, спросил: – А что у вас есть?

– Вино, шампанское, коктейли, водка, – перечислил парень с отзвычивостью бывалой стюардессы.

– А какой-нибудь сок? – попросил Дэвид.

– Есть морс из свежеразмятой клюквы. Очень хорошо освежает, – порекомендовал парень, с непонятной жалостью глядя на гостей хозяина.

– Морс из клюквы?.. Подходит?..

Вопросительно посмотрел Дэвид на старика, сморщив кисло нос. Зигмунд неприхотливо кивнул. Парень разлил ярко-бордовый напиток из хрустального графина по бокалам и подал их джентльменам.

– Мм! – одобрительно протянул Дэвид, отпив глоток морса. – Действительно, освежает! – согласился он, не нуждаясь больше в услугах парня. Тот понятливо кивнул и удалился, оставив столик у дивана.

– Очень даже неплохо! – поделился ощущением Дэвид, подняв бокал до уровня глаз и рассматривая осевшую на стенках мякоть.

– Вполне, – поддержал его Зигмунд.

Оба приняли несколько отрешенный вид, подобающий светским людям. В этот миг, откуда ни возьмись, около дивана появился мальчишка лет шести. Ерзая за спинкой дивана, он с детским любопытством подглядывал за двумя растерявшимися от его внезапного появления мужчинами. Те сделали вид, что не замечают его, но поняв, что мальчишка никуда не испарится, решились заговорить.

– Как тебя зовут? – спросил Зигмунд.

– Филипп, – ответил тот, залезая на спинку дивана.

– Ты сын Сергея Сергеевича? – предположил Зигмунд.

– He-а! – помотал головой мальчишка. – Он друг моего папы.

– Ага! – принял к сведению Зигмунд.

– А я знаю, как тебя зовут! – деловито глядя на старика, уверенно заявил маленький Филипп.

– Да? И как? – рассмеявшись, вмешался Дэвид.

– Зигмунд! – хмуро произнес мальчишка.

Глупая улыбка спала с лица Дэвида.

– А откуда ты меня знаешь? – с должной серьезностью отнесся к словам Филиппа Зигмунд.

– Ты мне во сне приснился, – доверчиво признался тот старику.

– Во сне?.. Как интересно!.. – заинтригованно встрепенулся Зигмунд.

– Да, во сне! – Филипп, оживленно махая руками, спрыгнул на пол и снова вскарабкался обратно на спинку дивана. – Ты рассказал мне, что когда был маленький, то тебе приснился один страшный сон.

Он округлил глаза и без умолку затарахтел.

– Ты увидел, как твою маму схватили какие-то мужчины. У них были настоящие клювы, как у птиц! Они унесли твою маму на постель и стали ее там клевать. Тогда ты закричал и проснулся. Ты боялся, что твоя мама умрет! А еще ты сказал, что у тебя был товарищ, с которым ты играл. Его звали, как меня, Филипп. Он научил тебя одному плохому слову. Оно похоже на слово «птица»… На немецком, кажется… Но только оно означало, то, что делают друг с другом дяди и тети в кровати… Я однажды видел, как это делали мои папа с мамой!

– А я тебе еще что-нибудь рассказывал во сне? – взволнованно прервал Зигмунд мальчишку, вернув его обратно к рассказу об увиденном сне.

– Да! – хитро зажмурился он. – Ты сказал, что твой брат, ну тот, что от другой мамы, мог быть папой твоей младшей сестры. Потому что он и твоя мама были почти одного возраста и оставались вдвоем. И его тоже звали Филиппом! Теперь у тебя три знакомых Филиппа! – возбужденно воскликнул мальчишка.

– Это правда… Теперь у меня три знакомых Филиппа… – озадаченно задумался Зигмунд.

– Это что, действительно правдивая история, то что он сейчас тут наговорил? – тихо поинтересовался Дэвид у Зигмунда, недоверчиво косясь на мальчишку.

– Абсолютно правдивая, – горько подтвердил Зигмунд. – Один к одному.

– Неужели вы ему верите?! – скептично спросил Дэвид.

– Я бы хотел иметь выбор, – растерянно взглянул на него Зигмунд.

– Ну же, бросьте! – призвал Дэвид хорошенько подумать над рассказанным. – Современные дети очень смышленые. Им с пеленок доступны компьютеры, телефоны и другие устройства. Он наверняка начитался о вас в Интернете. Ну в той поисковой системе, что я вам с утра показывал. Увидел, что вы похожи на Фрейда, то есть на самого себя, но он-то об этом не знает, поэтому и решил вас разыграть. Всего лишь детская шутка забавы ради, – попытался он убедить старика.

Но Зигмунду доводы показались сомнительными. Уловив внутренние колебания старика, Дэвид предпринял хитроумную попытку разоблачить маленького врунишку.

– Филипп… – заискивающе подозвал он мальчишку. – А ты знаешь, как меня зовут?

– Нет! Тебя же не было в моем сне! – невозмутимо ответил тот.

– Я так и подумал! Спасибо! – поблагодарил «мелкого выдумщика» Дэвид, мысленно пожурив его за «бессовестный розыгрыш».

– Что и требовалось доказать! – многозначительно проронил он, обернувшись к Зигмунду.

Не обращая внимания на его умозаключения, Филипп вспомнил кое-что еще из своего сна и обратился к старику:

– А еще ты сказал, что тебе обязательно нужно попасть в твой город!

– В мой город? – потрясенно переспросил Зигмунд.

– Да! Но я забыл его название, – виновато затих Филипп.

– Может быть, Вена? – подсказал Зигмунд.

– Точно, Вена! – обрадовался мальчишка.

– А зачем?

– Я не знаю… Ты не успел мне рассказать… Я проснулся… – снова расстроился мальчишка.

– Филипп! Кушать! – через холл прокричала ему молодая статная женщина, появившаяся из соседнего зала.

Мальчишка беспрекословно отреагировал на зов матери и, ни с кем не попрощавшись, побежал к ней.

– Скажите…, могу я попросить вас об одной услуге?.. Я понимаю, что она может прозвучать дико… – Зигмунд поднял на Дэвида взгляд, полный надежды.

– Да… – смутился тот и, догадавшись, что сейчас на уме старика, с досадой простонал: – Зигмунд…, ну нельзя же верить всему, что выдумывают дети! Нет, я не к тому, что хотел бы вам отказать! – заволновался он, боясь показаться слишком категоричным. – Если вы так хотите, то я могу подумать, как это организовать… В случае действительной необходимости! – уточнил он. – Но здесь, по-моему, все очевидно… Глупые детские фантазии…

Дэвид с сожалением взглянул на старика, но тот лишь покачал головой.

– Нет… Я чувствую, что за этим что-то кроется… Тогда я смог растолковать мой сон про мать… Но его сон… В нем есть что-то особенное… Возможно, если я вернусь в Вену, то пойму смысл всего происходящего… – с надеждой произнес Зигмунд. – Мне это очень важно… Понять…

Дэвид застыл, прочитав в глазах Зигмунда боль. Внезапно он понял, что есть только один вариант, и он не имеет права поступить по-другому.

– Прошу в столовую!

Внезапно прозвучавший голос Кэтрин заставил его вздрогнуть. Подойдя к гостям, она с любезной улыбкой посмотрела на них.

– Да, хорошо, спасибо! – поблагодарил ее Дэвид. – Мы сейчас поедем, то есть прийдем! – оговорился он и пристально посмотрел на старика. – Мы поедем туда, Зигмунд! – пообещал он.