Ночное свидание

– Сегодня был просто сумасшедший день! – полным драматизма голосом пожаловалась Салли, изящно пригубив бокал игристого шампанского Moet & Chandon.

– Правда? – посочувствовал ей Зигмунд, так естественно изобразив на лице озабоченность.

– Врагу бы не пожелала! – замученным голоском прощебетала она, хмелея от прохладного напитка и трогательной заботы в глазах Зигмунда.

– Привезли новою коллекцию нижнего белья. Полдня ушло, чтобы обновить витрины. К тому же пока все это перемерила! – кокетливо посмотрела она на него, теряя контроль над собой. Зигмунд завороженно вздернул брови.

– Между прочим, кое-что из коллекции сейчас на мне, – рассмеялась Салли, все больше умиляя его своей непосредственностью. Зигмунд держался по-джентльменски – скромно хмыкнул и понимающе выпятил губу. На нескромный вопрос он не решился.

– Это ведь то самое здание, где находится ваш замечательный магазин? – чтобы как-то отвлечься, он обратил внимание на возвышающийся напротив ресторана массив торгового центра.

– Да, здесь, – подтвердила Салли, невольно оглянувшись на «то самое здание». – Нужно всего лишь подняться по эскалатору и немного пройтись.

На ее лице появилась озорная улыбка.

– Это ничего, что мы остановились здесь? Или, может, вы хотели посидеть где-то в другом месте? – вдруг встревожилась она, осознав, что не предоставила никакого выбора ночного заведения. Мысль о «другом месте» Зигмунду показалась заманчивой, но ее решением расположиться под теплом обогревательных ламп на уютной веранде этого ресторана он был вполне доволен. К тому же вокруг почти никого не было, а весь персонал суетился внутри ресторана. Так что столь приятный тет-а-тет проходил в довольно интимной обстановке.

– Абсолютно подходящее и симпатичное место – осмотрелся Зигмунд и внимательно взглянул на нее. – А главное, в такой милой компании…

Салли одарила его нежным взглядом и из вежливости поинтересовалась:

– А как прошел ваш день?

– В общем-то ничего особенного, – словно стараясь припомнить прошедший день, Зигмунд состроил скучную физиономию. – Сходил на один семинар с утра, потом прогулялся по городу.

– Оу, мне бы так… Прогуляться по городу… Без всяких хлопот…

Мечтательно изогнулась она на диванчике. Зигмунд грустно улыбнулся.

– В следующий раз возьмите меня с собой! – в шутку потребовала она.

Не исключая такую возможность, Зигмунд охотно кивнул.

– Хотя, могу предположить, что ваш молодой человек не будет в восторге, – предостерег ее он.

– Его уже месяц как след простыл, – равнодушно махнула рукой Салли. – Вернее, я его выставила за дверь… Бесполезное трепло. Столько самовлюбленных разговоров о себе, хотя было бы там хоть чем на деле хвастаться! – посетовала она.

– Ах вот в чем дело! – смекнул Зигмунд.

– О да! – простонала Салли. – Самое забавное, что всем своим бывшим подружкам он плел про себя одни и те же сказки. Сейчас наверняка морочит голову очередной дурехе.

– Потрясающе! – воскликнул Зигмунд, несколько удивив ее такой реакцией. – Этот ваш молодой человек напомнил мне одного пациента!

– Пациента? – насторожилась Салли.

– Да! – подтвердил Зигмунд. – Господина Зелленка!.. Как-то ко мне на прием пришла одна девушка, страдающая постоянными головными болями и потерей голоса. Я решил, что причиной ее симптомов была истерия, и предложил ей курс лечения, но она отказалась. Через два года ее состояние ухудшилось. Она стала подавленной и враждебной по отношению к отцу, отказывалась помогать своей чрезмерно домовитой матери и начала посещать «лекции для женщин». Когда же родители обнаружили намеренно оставленную на видном месте письменного стола записку о самоубийстве, то настояли, чтобы она снова отправилась ко мне. Тогда-то она мне и рассказала о некоторых скелетах в их семейном шкафу. Как оказалось, ее родители были очень дружны со одной супружеской парой по фамилии Зелленка. Нужно сказать, что ее отец вел достаточно разгульный образ жизни и подхватил от какой-то проститутки сифилис. Это может показаться странным, но во время обострения сифилиса за ним стала ухаживать госпожа Зелленка, а не его жена, и у них начался роман, немного ограниченный состоянием его здоровья. Девушка узнала об их порочной связи, но разоблачать отца не стала. Впрочем, вскоре она и сама стала вызывать несдержанный интерес со стороны господина Зелленка. Как-то он устроил так, чтобы оказаться с ней наедине в своем магазине. В тот день был церковный праздник, и он пригласил ее якобы для того, чтобы посмотреть на процессию. Там он схватил ее и поцеловал. Во время его страстного объятия она почувствовала не только поцелуй на своих губах, но и давление его эрегированного члена. Это вызвало у нее отвращение, и она убежала. Два года спустя господин Зелленка повторил свою попытку. На этот раз они были у альпийского озера, где их семья и супруги Зелленка проводили летний отдых. Господин Зелленка сделал ей непристойное предложение, посетовав, что «не может ничего получить от своей жены». Она дала ему пощечину, а потом рассказала обо всем матери. Та передала все мужу, и тот обвинил господина Зелленка в домогательствах. Последний же не только стал отрицать все обвинения, но и сказал, что слышал от жены о нездоровом интересе девушки к сексу и о том, что та читает книги на эту тему. Отец девушки поверил ему и решил, что у его дочери была сексуальная фантазия о господине Зелленка, что и стало причиной ее депрессии, раздражительности и мыслей о самоубийстве. Казалось бы, на этом история себя исчерпала, но тут вмешался неожиданный сюжетный поворот. Эта девушка случайно встретилась с домработницей супругов Зелленка, и та по секрету проболталась, что хозяин дома якобы добился от нее близости, на которую та пошла из сочувствия к нему, так как он жаловался, что «не может ничего получить от своей жены». Такая возмутительная наглость, с которой этот «подлец» прибегал к одному и тому же ухищрению для покорения женщин, возмутила ее до глубины души. На следующий день она с твердостью заявила, что отдалась господину Зелленка, поскольку была «не в силах сопротивляться его сексуальным чарам». Я был несколько обескуражен таким признанием, полагая, что оно надуманное и является следствием девичьей ревности, и предложил ей какое-то время отдохнуть, чтобы успокоиться и прийти в себя. Она согласилась и ушла. Я поспешил забыть об этом странном случае, но тут город буквально охватило безумие. Через неделю мой кабинет стали атаковать излишне возбужденные женщины, требующие выслушать их и дать им что-нибудь для успокоения. Все они как одна утверждали, что якобы имели интимную связь с господином Зелленка, который «бедненький не может ничего получить от своей жены», но поскольку в большинстве своем эти женщины были дамами замужними, то их стали мучить смежные чувства: стыд за содеянное и желание «как-нибудь повторить». Это было похоже на индуцированный бред, передающийся воздушно-капельным путем. Не было ни дня, чтобы ко мне не обратилось с десяток женщин со своей душераздирающей «историей». Причем каждая последующая история обрастала все более и более невероятными фактами. Так одна девушка, надрываясь в плаче, поведала мне, как во время оперного представления в театре она поймала на себе чей-то дьявольски соблазнительный взгляд. Она пригляделась сквозь тьму зала и узнала господина Зелленка. По ее словам, он был неотразим, как Бог. Не удержавшись от искушения, она сбежала с ним на самый верхний ярус, где они предались сладострастной любви. Примечательно, что истории, очень схожие с последней, мне пришлось услышать еще множество раз. В итоге «выяснилось», что за один и тот же вечер, в том же самом театре господин Зелленка овладел пятнадцатью юными девами, двадцатью девятьми замужними женщинами, четырьмя вдовами и даже самой оперной примадонной во время антракта! Я был бессилен что-либо с этим поделать! В газетах появились статьи, предупреждающие несмышленых девиц о коварной пленительности господина Зелленка, мужчинам же давались практические советы, как уберечь своих жен от измены. Но все было безтолку. Никто не знал, когда и откуда в очередной раз появится господин Зелленка, так как никто не мог точно описать, как он выглядит. Одни поговаривали о жгучем брюнете с чувственными, зелеными глазами, другие же уверяли, что он блондин с холодным, как осеннее озеро, взглядом. Кто-то распространил слух, что на самом деле господин Зелленка это не один человек, а группа единомышленников, в рядах которых затесалась даже маскирующаяся под мужчину женщина. Многие же сошлись во мнении, что загадочный господин Зелленка ни кто иной, как воплотившийся демон-искуситель, спустившийся на землю, чтобы насытиться совращением женских душ, после чего должен был наступить напророченный конец Света. В общем, в городе царил хаос. Женщины впадали в истерию, сомневаясь, что окажутся способны долго сохранять верность своим избранниками, и, страшась, что наверняка подчиняться соблазнителю. Моему же терпению пришел конец! Я больше не мог слышать и слова об этом господине Зелленка! Последней каплей стала моя очередная пациентка – одинокая, девяностолетняя старуха, глуховатая на ухо, изжившая из ума и одной ногой стоявшая в могиле. Придя ко мне на прием, она «открыла мне ужасную тайну».

– Ко мне ночью приходил мистер Зелленка! – вытаращив на меня впалые глаза, проскрипела она.

– Вы уверены в этом? – почувствовав приступ невыносимой скуки, скептично спросил я.

– А? – не расслышала старуха.

– Вы уверены, что это был «мистер Зелленка?» – наклонившись, прокричал я ей прямо в лицо.

– Конечно же! – изумилась она вопросу, причмокивая языком.

– И как вы поняли, что это был «мистер Зелленка»?

– А?

– Я спрашиваю, как вы поняли, что это был «мистер Зелленка»??

– Очень просто… Он был в черном плаще и на коне, – возмущенно ответила она, словно я оскорбил ее чувства.

– На коне…? – простонал я. – Ваша спальня находится на третьем этаже…?

– А?

– Как он на коне пробрался в вашу спальну?! Она находится на третьем этаже?! – гаркнул я ей в ухо.

– Я думаю, что через окно… Моя сиделка все время оставляет его открытым… – немного озадаченно предположила она.

– Это какой-то кошмар! – вырвалось у меня.

– Они оба были эрегированы, – не слушая меня, затрясла челюстью старуха.

– Кто они?!

– А?

– Кто они оба??

– Как кто?!. Мистер Зелленка и его конь!

– Эрегированный конь?! Боже, за что мне все это?! – мне захотелось, чтобы этот разговор оказался кошмарным сном и чтобы я немедленно проснулся.

– Может, вам в темноте почудилось? – попытался я ее образумить.

– А?

– Я говорю, может, вам показалось??

– Может, у коня и показалось… – обиженно насупилась старуха. – Но мистер Зелленка был точно эрегирован! – заверила она.

– Хорошо… – бессмысленно было ее переубеждать, легче было с ней согласиться. – Я направлю вас на курс гирудотерапии!

– А?

– Полечим вас пиявками!! – прикрикнул я.

– А мистер Зелленка больше не придет? – обеспокоенно прошамкала она беззубым ртом.

– Обещаю, что нет! – выпроводил я ее за дверь.

Домой я вернулся выжатый как лимон, с одной лишь мыслью в голове – уединиться в своем кабинете и никого больше не видеть. Но первое, что я услышал с порога своего дома, так это все ту же болтовню про господина Зелленка, «А вы знаете, что господин Зелленка на самом деле никогда не был женат?! А вы слышали, что господин Зелленка родом из Трансильвании?! А вы в курсе, что господин Зелленка то, а вы в курсе, что господин Зелленка се, а вы в курсе, что господин Зелленка это…?!»

– Хватит! – заорал я на весь дом. – Я больше не в состоянии переваривать вашего «господина Зелленка»! Кто он, черт побери, такой?! Кто-то его вообще видел?! Кто-то знает его в лицо?! Кто-то из вас с ним встречался?! То-то же! И чтобы в моем доме больше никаких упоминаний об этом чертовом господине Зелленка!

Не получив ответа от притихших домочадцев, я направился в мой кабинет и раздраженно хлопнул дверью. Остыв, я собрался почитать корреспонденцию, как вдруг в дверь постучалась наша домработница.

– Извините, что тревожу вас… Вас спрашивает какой-то господин, – с опаской сообщила она мне.

– Кого это еще черти принесли в такое время?! – недовольно буркнул я и вышел в парадную.

У входной двери мялся какой-то маленький, невзрачный мужичок в сером сюртуке и с тросточкой в руках. На вид лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Завидев меня, он смутился и, низко поклонившись, представился:

– Меня зовут Франц Зелленка… Я очень извиняюсь за столь поздний визит… Просто мне больше не к кому обратиться…

– Зелленка?! Вы тот самый господин Зелленка, о котором шумит весь город?! – не веря своим глазам, ошеломленно переспросил я, едва сдерживая подкатывающий смех.

– Да… – тихо признался он, опустив глаза. – Понимаете…, у меня были определенные трудности с женой… Тогда я в отчаянии придумал историю, что овладел чужой женщиной, поскольку собственная была ко мне прохладна… Эту байку разнесла моя служанка, чтобы помочь заполучить одну понравившуюся мне девушку…, но я даже не мог и предположить, что безобидная выдумка выльется в такую трагедию… Мне стыдно встречаться со своими родственниками и знакомыми, поскольку приходится оправдываться, объяснять, что «загадочный господин Зелленка» и я совершенно разные люди, что это какой-то однофамилец или авантюрист, присвоивший себе мое имя… Однако моя жена не поверила моим отговоркам и в наказание требует от меня исполнения супружеского долга несколько раз в день, чтобы я, как сказала она, «больше не жаловался»… Но дело в том, что я далеко не молод и не могу похвастаться своей силой…, поэтому с «наказанием» справляюсь весьма вяло, на что жена пригрозила мне… кастрацией и скандальным разводом… Вся надежда только на вас…, на то, что вы сможете хоть чем-то мне помочь… – жалостливо посмотрел он на меня снизу вверх. Я нахмурился и пообещал разобраться в его проблеме, попросив его для начала записаться ко мне на прием на следующей неделе. Он был бесконечно счастлив и долго расшаркивался перед уходом. Когда же я закрыл за ним дверь, то не смог удержаться от хохота, напугав моих близких и прислугу.

– Пожалейте меня! Я больше не могу! – задыхаясь от смеха, взмолилась Салли. – Господин Зелленка! Теперь я точно знаю, кто был родственником моего бывшего!

Немного отдышавшись, она расслабленно вздохнула и, скользнув ладонями по столу, накрыла ими кисти рук Зигмунда.

– Вы такой забавный… – влюбленно прошептала она.

Зигмунд почувствовал жар от ее прикосновения и притих, боясь спугнуть это волшебное мгновение. Они безмолвно смотрели друг на друга, пока в их душевное единение не ворвалась телефонная трель.

– У вас, кажется, телефон? – улыбнулась она.

– Ах да…

Зигмунд заерзал, вспоминая, куда он засунул это штуковину, и, выловив ее из кармана, ткнул наугад. Телефон замолк.

– Вам кто-то звонил? – спросила Салли, стараясь казаться безразличной к ночному звонку.

– Да… – смущенно промямлил Зигмунд, убирая телефон обратно в карман. – Одна крошка…

– Хм… – ревниво хмыкнула Салли. – Может, стоило ей ответить, чтобы она не волновалась?

– Я поговорю с ней позже, – без задней мысли, наивно попытался успокоить ее Зигмунд.

– Да вы ловелас! – не удержалась она от обиженного упрека. – Я так полагаю, что дефицита в женском внимании у вас нет!

– Это правда. Чего-чего, а вот этого у меня всегда было предостаточно, – не стал скромничать Зигмунд.

– Хм?! Могли бы меня пожалеть! – уязвленно воскликнула Салли и залпом осушила бокал.

– Вокруг меня было много женщин. Почти все они относились ко мне почтительно, с долей восхищения, иногда с проникновенной сексуальностью, которая чувствовалась, как капля духов на запястье. Одна из них была родственницей Наполеона Бонапарта… Я предполагаю, что она была даже влюблена в меня и ждала от меня взаимности, в частности, эротических признаний… – без какого-либо посягательства на самолюбие Салли просто поделился фактом Зигмунд.

– Родственница Наполеона? – с ноткой зависти протянула Салли. – Ну куда уж мне обыкновенной продавщице секс-шопа! – тут же надулась она.

– Ну что вы! – забеспокоился Зигмунд. – Вы очаровательная…, удивительная девушка…, чистая как Офелия…

– Это так красиво! Это ваше стихотворение? – забыв об обиде, обомлела Салли.

– Я был бы безмерно рад, но меня опередил Шекспир, – вздохнул Зигмунд.

– Вы любите Шекспира? – околдованная тембром его голоса и лучшим в ее жизни признанием, завороженно спросила Салли.

– О да! Я начал читать Шекспира в восьмилетием возрасте и потом перечитывал его снова и снова. Я восхищался непревзойденной силой его выразительности и еще более его обширнейшим знанием человеческой натуры. Кстати, я уверен, что черты его лица являются не англосаксонскими, а французскими и что его имя могло происходить от искаженного Jacques Pierre.

Салли окончательно расстаяла.

– О Зигмунд! Я очень хочу сделать с вами селфи! – внезапно выпалила она.

– И я с вами хочу! – разделил ее порыв Зигмунд.

– Тогда можно? – обрадовалась Салли.

– Разумеется! А что это?

Салли, мило улыбнувшись, подсела вплотную к своему спутнику, нежно прижалась щекой к его щеке и, нацелив руку с телефоном, возбужденно произнесла:

– А теперь смотрите на экран.

Зигмунд устремил взгляд по указанному направлению. В глаза брызнула вспышка.

– А мы классно получились! – восхитилась Салли, глядя на удачный снимок. – И очень здорово смотримся вместе! Правда? – передала она телефон Зигмунду.

– Правда, – согласился тот. – А вы не расскажите о себе? – попросил он.

– Рассказать о себе? – не ожидала такого вопроса Салли. – Даже не знаю, будет ли вам это интересно… – засомневалась она.

Зигмунд подбадривающе кивнул.

– Ну не знаю! – решилась она. – Самая обыкновенная лондонская девушка… Ну хорошо! Природа не обделила меня вот этим, – она изящно обвела пальчиками контур своего милого личика, опускаясь вниз к груди и ниже…

– У вас, должно быть, красивые родители? – предположил Зигмунд, с удовольствием наблюдая за ней.

– О да! – подтвердила она. – Они у меня оба красавцы! Мама в молодости была моделью, она и сейчас прекрасно выглядит. В свое время ей пророчили большое будущее в модельном бизнесе, но она предпочла журналистику. Теперь она занимается писательской деятельностью. Пишет всякие мемуары и женские истории о смазливых дурочках семидесятых. – Салли чуть погрустнела. – Папа родом с Барбадоса. В восьмидесятых он переехал в Лондон, где и познакомился с моей мамой. Они безумно влюбились друг в друга, в результате чего и получилась я…

– Очень хорошо получились! – не сводя с нее глаз, произнес Зигмунд.

Салли благодарно улыбнулась и на миг задумалась.

– Ваши родители… Они до сих пор вместе? – осторожно спросил Зигмунд.

– Нет… – мотнула головой Салли. – Они прожили вместе десять лет. За это время у меня появились младшая сестра и брат… Но когда мои родители еще состояли в браке, то папа очень часто ездил на Барбадос. Он говорил, что навещает там больных родителей и остальную родню, но однажды мама нашла спрятанные письма, из которых выяснилось, что на Барбадосе у него была другая семья… В общем, она его выставила… Нам она не запрещала встречаться с отцом, но сама простить предательство не смогла… Я даже несколько раз ездила к нему в гости… Встречалась со своими младшими сводными братьями и сестрами… Они все очень забавные.

Салли печально посмотрела вдаль, потом с оптимизмом продолжила:

– Вообще отец у меня музыкант. Я от него унаследовала неплохой слух и вокальные способности. Мечтала даже стать певицей, как Рианна. Не слышали? Очень популярная. Тоже родом с Барбадоса… Ну не важно, – заметила она извиняющееся выражение на лице Зигмунда. – Вскоре я убедилась в наивности этой мечты и поняла, что мне ничего не светит… Так я стала продавщицей в секс-шопе… У вас снова телефон – сникла Салли, услышав знакомую мелодию, назойливо доносящуюся из кармана Зигмунда.

– А ваша крошка неугомонная! – язвительно заметила она.

– Да…, «ей», видимо, не спится… – виновато пробубнил он, в очередной раз вытащив бестолковый аппарат. – Вы не знаете, как это остановить?

– Давайте помогу! – Салли бесцеремонно выхватила телефон из его рук и с глубоким удовлетворением отключила. – Теперь вас никто не потревожит! – радостно вернула она выключенный мобильный.

– Спасибо, – поблагодарил ее Зигмунд, надеясь, что «крошкино» возмущение будет недолгим.

– Но если вам уже нужно идти… – вдруг почувствовала угрызения совести Салли.

– Нет, нет! Все в порядке! – заверил ее Зигмунд.

– Правда…? Я пойму… Тем более я живу недалеко отсюда – не успокаивалась Салли, вызвав в нем легкое замешательство от столь интересной оговорки.

– Живете неподалеку?… – переспросил он.

– Да… – ее голос стих. Она выжидательно посмотрела на него.

– Вы не против, если я вас провожу? – вкрадчиво спросил Зигмунд.

– Конечно нет! – оживившись, воскликнула она.

Зигмунд поднялся с дивана и элегантно предложил ей руку. Она игриво улыбнулась в ответ и опустила свою ручку на его локоть. Они покинули веранду и направились по узкому переулку в сторону дорожного кольца.

– Ого-го! Вот это да! Эй, красотка, ты решила выгулять своего дедушку? – раздался сбоку мерзкий хохот.

Зигмунд резко повернул голову и заметил трех, изрядно выпивших, вульгарных мужиков, откровенно оценивающих вид его спутницы.

– Пойдем лучше с нами развлечешься! Мы угостим крепеньким! – выкрикнул один из них.

Зигмунд замедлил шаг.

– Не обращайте внимания на этих болванов! – испуганно попросила его Салли.

– Ой, ой! Что нам сейчас будет! – распоясался главный заводила, заметив намерения старика.

Это непристойное кривляние, оскорбляющее молодую, красивую девушку и нацеленное на унижение достоинства Зигмунда перед ней, напомнило ему один инцидент из прошлого, произошедший с ним и его повзрослевшими детьми во время отдыха в горах. Тогда они возвращались с прогулки и обнаружили, что дорогу к их отелю преграждает шумная толпа, из которой в их адрес доносились антисемитские выкрики. Размахивая в воздухе тростью для прогулок, Зигмунд без колебаний пошел на них с таким выражением лица, что заставил их расступиться перед собой.

В случае необходимости он мог производить пугающее впечатление своим суровым и гневным взглядом. Именно так он смотрел на нацистов, вломившихся в его дом в 1938 году.

Такой же гнев, яростный и беспощадный, бушевал сейчас в его груди. Оставив Салли в стороне, он грозно двинулся на этих ублюдков.

– Сейчас же попросите у нее извинений! Иначе вам не поздоровится! – прорычал Зигмунд, воинственно сведя брови.

– Хорошо, хорошо, – трусливо забормотал заводила, изменившись в лице.

– Не слышу! – рявкнул Зигмунд.

– Извиняюсь! – промямлил заводила.

– Что?! – грозно повторил Зигмунд.

– Прошу меня извинить… Это была неуместная выходка, – поправился мужчина.

– Вам что, нужно особое приглашение?! – гневно обратился Зигмунд к двум оставшимся, странно притихшим мужчинам.

– Прошу извинить… – в два голоса заскулили они, виновато тряся головами.

Зигмунд с призрением оглядел каждого. Заметив, как трусливо уткнулись в землю их пьяные взгляды, он, удовлетворенный эффектом, зашагал обратно к Салли. Вновь предложив ей руку, он повел ее дальше по направлению к дому. Потрясенная его мужеством, она безмолвно шла рядом, держа Зигмунда под руку и гордо подняв голову, чувствуя себя настоящей королевой. Остановившись на полутемной улице, она с восхищением посмотрела ему в глаза и негромко, с грустью в голосе, произнесла:

– Вот мой дом…

Взглянув на невысокое здание, Зигмунд печально улыбнулся, с досадой понимая, что их встреча закончилась, и впереди ждет лишь расставание. Салли, едва касаясь, провела пальцами по его щеке, приблизила свое лицо к его лицу и нежно поцеловала в губы. Зигмунд стоял не шевелясь, робко глядя на ее таящий в тени лик. Она сделала неуверенный шаг к дому, но вдруг обернувшись к нему, слегка смутившись, спросила:

– Вы не зайдете ко мне?

Второй раз повторять не пришлось…

В темноте послышалось, как осторожно открылась входная дверь. Щелкнул настенный выключатель, и мягкий свет, забрезживший сквозь коридорный проем, под косым углом лег на край потолка и стену.

Дэвид вскочил с дивана, завязал пояс халата, подцепил ногами домашние тапочки и зашаркал из гостиной в коридор.

– Ну Зигмунд! – потирая глаза, заныл он. – Где вас носит? Три часа ночи! Я тут уже весь извелся, названивая вам! И почему телефон был отключен?.. Вы что, пьяны?! – прищурился Дэвид, увидев подозрительно довольное выражение лица старика.

– Моя душа, возможно, опьянена любовью, но мой рассудок трезв и ясен.

Счастливый Зигмунд заговорил «шекспировским» слогом и, скинув с ног ботинки, пошел к себе в гостинную.

– Все в порядке? – проводил его недоуменным взглядом Дэвид.

– Более чем! – раздалось в ответ из темноты.