Смуглая леди сонетов
Интерлюдия
1910
Почему была написана пьеса
Объясню-ка я, пожалуй, почему в этой piece d’occasion, сочиненной для спектакля, идущего в фонд проекта Национального театра, задуманного для увековечения памяти Шекспира, я отождествил Смуглую леди с мистрис Мэри Фитон. Прежде всего, разрешите заметить, я вовсе не утверждаю, будто Смуглая леди и есть Мэри Фитон. Когда благополучно закончилось дело в пользу Мэри (или против нее, если вы соблаговолите принять в соображение, что Смуглая леди была ничуть не лучше, чем ей и полагалось быть), на свет выплыл портрет Мэри, где она предстала вовсе не смуглой, а светловолосой леди. Это решает вопрос, если только портрет подлинный (в чем у меня нет причин сомневаться) и если волосы у дамы не выкрашены (в чем уверенности уже меньше). Шекспир в своих сонетах немилосердно напирал на смуглоту дамы, так как в его время черные волосы были так же не в моде, как рыжие в начале правления королевы Виктории. Любой оттенок светлее цвета воронова крыла губителен для сильнейшей претендентки на титул Смуглой леди.
Поэтому, если только я не сумею доказать, что сонеты Шекспира вынудили Мэри Фитон в негодовании выкрасить волосы и наложить на лицо белила, мне лучше отказаться от всяких попыток выдать мою пьесу за историческую. Недавнее предположение мистера Ачесона, что Смуглая леди совсем не фрейлина, а содержательница таверны в Оксфорде и мать поэта Давенанта, я поддержал бы с большой охотой, имей я желание прослыть современным. Почему же я в таком случае представил Смуглую леди как Мэри Фитон?
Что ж, причин у меня на это было две. Пьесу вообще собирался писать не я, а госпожа Эдит Литлтон; она и придумала сцену ревности из-за злополучного барда между королевой Елизаветой и Смуглой леди. Но в таком случае написать сцену было проще простого, если Смуглая леди была фрейлиной, и с огромной натяжкой, будь она хозяйкой таверны. Поэтому я и ухватился за Мэри Фитон. Но у меня был и еще один мотив, более личного характера. Я, так сказать, присутствовал при рождении фитоновской гипотезы. Еще до этого я познакомился с ее родителем, и он завел обыкновение советоваться со мной по поводу неясностей в сонетах в те времена, когда, кроме него, ни один человек не придавал моему мнению на сей или любой иной счет ни малейшего значения. Однако, насколько помнится, мне ни разу не удалось пролить свет ни на одно из темных мест. Вот я и подумал, что поступлю по-дружески, обессмертив, по глупому литературному выражению, его имя, как Шекспир, выполняя свое обещание, обессмертил имя мистера У. Г., просто написав о нем.
Но позвольте же рассказать историю по порядку.
