Глава 59
– Это просто невероятно! – наклонившись к Норе, громко прошептал мэр.
Голографические грабители, разгромив погребальную камеру, направились к открытому саркофагу. Однако теперь они двигались менее уверенно, а некоторые буквально дрожали от страха. Наконец один из них решился заглянуть внутрь.
– Золото! – воскликнул самый смелый из разбойников. – Он сделан из чистого золота.
И тут снова зазвучал голос диктора:
«А сейчас наступает момент истины. Грабители смотрят в открытый саркофаг Сенефа и видят гроб, отлитый из чистого золота. Для древних египтян золото было не просто драгоценным металлом. Они считали его священным: ведь из всех известных им веществ только оно одно не меняло первоначального цвета, не тускнело и не подвергалось коррозии. Древние египтяне были уверены, что золото бессмертно и им покрыта кожа богов. Золотой гроб символизировал собой бессмертную сущность фараона, который воскресает в оболочке из чистого золота подобно богу солнца Ра, совершающему ежедневное путешествие по небу и освещающему золотым светом землю.
Все, что происходило до сих пор, было лишь прелюдией. Теперь же злоумышленники оказались в самом сердце гробницы».
После этих слов грабители установили над саркофагом самодельную деревянную треногу, оснащенную подъемным блоком, с помощью которой собирались поднять тяжелую золотую крышку. Двое из них залезли в саркофаг и обвязали гроб веревками. Затем с торжествующими воплями принялись тянуть, и через некоторое время золотая крышка приподнялась, ярко сверкнув в свете факелов. В толпе зрителей раздались изумленные возгласы.
Диктор продолжил повествование:
«Однако они не знали, что солнце уже село и душа Ба вот-вот вернется, чтобы, воссоединившись с мумией, оживить на ночь высохшие члены Сенефа».
Разыгрывавшаяся на глазах у трехсот зрителей драма близилась к кульминации. Нора, знавшая, что произойдет после возвращения Ба, постаралась собраться с духом.
Наконец из гроба послышался звук, напоминающий сдавленный стон. Грабители замерли, а золотая крышка повисла в воздухе, покачиваясь на веревках. И тут заработали аппараты нагнетания тумана, и от пола начала подниматься белая дымка, окутывая края саркофага. Толпа ахнула, а Нора улыбнулась про себя: трюк был несколько примитивным, зато вполне эффектным.
Затем последовал раскат грома, и в углах погребальной камеры вспыхнули подвешенные к потолку стробоскопы. Они вращались синхронно, пронизывая уже довольно высоко поднявшийся туман, под аккомпанемент зловещих громовых раскатов. Вращение стробоскопов все ускорялось, но внезапно ритм их движения нарушился и оно стало хаотичным.
«Черт! – мысленно выругалась Нора. – Глюки». Она начала оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать компьютерщиков, но тут же вспомнила, что все они находятся в диспетчерской и следят за шоу по мониторам. «Ничего, – утешила она себя, – они сейчас же все исправят».
Пока стробоскопы продолжали свое хаотичное, то ускоряющееся, то замедляющееся вращение, снова раздался глухой рокочущий звук. На этот раз он сопровождался вибрацией – невероятно низкой и глубокой, находившейся почти за порогом человеческого восприятия. Похоже, в аудиосистеме тоже произошел сбой. Низкий рокот не прекращался и был похож скорее на содрогание в желудке, чем на звук в обычном понимании.
«О нет! – с ужасом подумала Нора. – Не может быть, чтобы одновременно вырубились все компьютеры. А ведь все шло так хорошо…» Она украдкой посмотрела на стоявших рядом зрителей – те, казалось, воспринимали все как должное. Что ж, очень хорошо. Если программистам удастся быстро устранить неисправность, может, никто ничего и не заметит. Остается только надеяться на их расторопность.
Стробоскопы тем временем стали вращаться еще быстрее – за исключением одного, который светил особенно ярко. Его вспышки, происходившие через неравные промежутки времени, ослепляли, создавая своего рода эффект Доплера – только визуальный. У Норы закружилась голова.
Вдруг мумия, громко застонав, стала подниматься. Голографические разбойники в ужасе отпрянули от саркофага, восклицая: «Сенеф! Сенеф!» «Слава Богу, хоть с этой частью шоу все в порядке», – подумала Нора.
Грабители бежали, громко крича и роняя факелы, и пламя освещало их искаженные страхом лица. Однако вид самой мумии насторожил Нору: она казалась более крупной, темной – и словно бы более зловещей. А дальше стали происходить совсем уж удивительные вещи, не предусмотренные сценарием. Из погребальных бинтов вдруг высунулась костлявая рука и потянулась к лицу мумии. Конечность показалась Норе кривой и очень длинной – как у обезьяны. Пальцы с острыми когтями вцепились в ткань, которой была обернута голова, и начали ожесточенно рвать ее. Наконец появилось лицо мумии – оно было настолько ужасно, что Нора невольно вскрикнула и отшатнулась. Ну это уж слишком! Неужели Уичерли решил таким образом подшутить над ней? Ведь кошмар, творившийся на экране, не мог быть следствием простого сбоя компьютерной системы – подобные эффекты нужно было тщательно программировать.
В толпе раздались изумленные возгласы.
– О Господи! – испуганно прошептала жена мэра.
Нора оглянулась. Зрители, словно зачарованные, не отрывали глаз от продолжавшей подниматься мумии. Нора увидела их растерянные лица, услышала приглушенные напряженные голоса и почти физически ощутила исходивший от толпы страх. Виола Маскелин бросила на нее вопросительный взгляд и нахмурилась. Среди гостей Нора заметила директора музея Коллопи – он казался очень бледным.
Потерявшие управление стробоскопы продолжали вращаться. Их вспышки ослепляли, заполняя собой все помещение. Они стали такими невыносимо яркими, что Нора ощутила приступ тошноты. Потом опять раздался низкий рокочущий звук, от которого переворачивались внутренности, и она инстинктивно закрыла глаза, защищаясь от одновременного натиска слепящего света и оглушающего звука. Вокруг зазвучали изумленные возгласы, раздался одиночный вскрик, который тут же оборвался. Что здесь происходит, черт возьми? А эти звуки? Она никогда не слышала ничего подобного. Нора вдруг подумала, что так, наверное, должен звучать последний трубный глас – внушающий ужас и оглушительно громкий, способный одной своею мощью повергнуть человека в трепет.
Мумия начала раскрывать рот – сухая кожа губ, трескаясь и расползаясь, обнажила черные сгнившие зубы. Через несколько мгновений изо рта мумии стала вываливаться какая-то отвратительная темная масса, и Нора с ужасом увидела, что это рой жирных коричневых тараканов, которые, карабкаясь друг на друга, стремились побыстрее выбраться из отверстия. Затем послышался еще один душераздирающий стон, и стробоскопы вспыхнули с такой ослепительной силой, что Нора, даже закрыв глаза, продолжала видеть их свет сквозь опущенные веки.
Но отвратительное жужжание тут же заставило ее вновь открыть глаза. Теперь мумия не переставая изрыгала из себя черноту: рои насекомых вылетали из ее рта один за другим, тараканы превращались в жирных блестящих ос и бросались на зрителей, пораженных их пугающим правдоподобием.
У Норы сильно закружилась голова, она покачнулась и инстинктивно схватилась за стоявшего рядом с ней человека – им оказался мэр, который сам едва держался на ногах.
– Боже мой! – пробормотала она.
Рядом кого-то вырвало. Со всех сторон слышались крики о помощи, потом они слились в один испуганный вопль: толпа отхлынула, спасаясь от насекомых. Нора, конечно, знала, что никаких насекомых нет, что это такие же голографические изображения, как и все остальное. Но они выглядели так реально, когда летели прямо на нее, шурша крыльями, с угрожающе выставленными жалами, торчащими из наполненных ядом брюшков!
Вместе со всеми Нора невольно отступила назад и не нашла под ногами опоры. В следующее мгновение она поняла, что падает, летит вниз, как свалившийся в колодец грабитель, провожаемая отчаянными криками – воплями грешников, отправляемых в ад.
