32

Свернув за угол, Нора Келли с замирающим сердцем пошла по Западной Пятьдесят третьей улице. Впереди показался Музей современного искусства с ворохом желто-коричневых листьев у входа. Уже смеркалось, и в холодной прозрачности воздуха чувствовалось предвестие зимы. Она добиралась сюда кружным путем — сначала на автобусе, потом на метро, — упрямо надеясь, что пробки или аварии помогут избежать того, что ждало ее впереди. Но общественный транспорт работал удручающе хорошо.

И вот она здесь, в нескольких шагах от цели.

Нора замедлила шаг, потом остановилась. Достала из сумочки кремовый конверт, адресованный Уильяму Смитбеку-младшему. Вынула оттуда карточку и, наверное, в сотый раз прочитала:

Ей не раз приходилось бывать на подобных сборищах — типичная манхэттенская тусовка с дармовой выпивкой, сплетнями и непременной журналистской саморекламой. Она так и не сумела их полюбить. А сегодняшнее мероприятие будет особенно невыносимым: соболезнования, сочувственные взгляды, рукопожатия… При одной мысли об этом к горлу подступала тошнота. Довольно и того, что ей пришлось выслушивать в музее.

И все же идти было надо. Билл получил — мог бы получить — одну из наград. И потом он любил эти праздники жизни с дружеской толкучкой и обильными возлияниями. Не стоило оскорблять его память пренебрежением к тому, что было ему дорого. Глубоко вздохнув, Нора спрятала приглашение в сумочку и двинулась дальше. Она еще не совсем отошла от событий прошлой ночи: в ушах звучали жалобные крики козленка, перед глазами стояло преследовавшее их существо. Опять Феринг? Нора не была в этом уверена, поэтому не стала звонить д’Агосте. Но страшное воспоминание все время преследовало ее, держа в постоянном напряжении. Может, и вправду стоит развеяться, пообщаться с людьми и забыть о пережитом.

Готамский пресс-клуб располагался в небольшом здании с вызывающим мраморным фасадом в стиле рококо. Поднявшись по ступеням, Нора прошла через бронзовые двери и оставила пальто в гардеробе, получив взамен номерок. Из банкетного зала доносились музыка, смех и звон бокалов. Ее опять охватил ужас. Поправив на плече ремешок сумки, она пошла по роскошной ковровой дорожке в зал, отделанный дубовыми панелями.

Банкет начался час назад, и зал был набит гостями. Шум стоял невероятный: каждый старался перекричать всех остальных, чтобы ни одно острое словцо не осталось незамеченным. Вдоль стен тянулось с полдюжины баров — неудивительно, что журналистские сборища подчас превращались в вакханалии. У правой стены была сооружена временная сцена, украшенная гирляндой микрофонов. Нора стала пробираться сквозь толпу, чтобы поскорее скрыться в глубине зала. Оттуда она сможет мирно наблюдать за происходящим, не рискуя быть замеченной…

Как назло, какой-то человек, оживленно жестикулируя, ударил Нору локтем в бок. Повернувшись, он немедленно узнал ее. Это был Фентон Дейвис, начальник Билла в «Таймс». Вокруг него полукругом стояли сотрудники газеты.

— Нора! — закричал он. — Как хорошо, что вы пришли. Мы все так искренне вам сочувствуем. Билл был прекрасным журналистом и выдающейся личностью.

Журналисты одобрительно зашумели.

Нора смотрела на их соболезнующие лица, с трудом преодолевая желание убежать. Потом изобразила на лице улыбку.

— Благодарю вас. Я очень тронута.

— Я пытался вам звонить. Вы видели сообщения?

— Да. Простите, но мне было не до этого…

— Конечно, конечно! Я вас понимаю. Никакой спешки здесь нет. Просто к нам приходили из полиции, — шепотом сказал Дейвис, наклонившись к ее уху. — Они думают, что это как-то связано с его работой. Если это действительно так, наша газета должна быть в курсе.

— Я обязательно позвоню вам, когда… когда немного приду в себя.

Выпрямившись, Дейвис заговорил нормальным голосом:

— Мы думаем как-то увековечить память Билла. Например, учредить премию Уильяма Смитбека за профессиональные заслуги или что-то в этом роде. Мы бы хотели обсудить это с вами, когда вы будете в состоянии.

— Конечно.

— Мы уже объявили об этом и сейчас привлекаем средства. Возможно, это станет частью сегодняшней церемонии.

— Это просто замечательно. Билл был бы вам признателен.

Дейвис кивнул и довольно потер лысину.

— Пойду возьму что-нибудь выпить, — проговорила Нора. — Я присоединюсь к вам позже.

— Давайте я вам принесу, — раздалось сразу несколько голосов.

— Спасибо, не надо. Я сейчас вернусь.

Еще раз улыбнувшись, Нора нырнула в толпу.

Ей удалось добраться до конца зала незамеченной. Остановившись у бара, она наконец перевела дух. Не надо было сюда приходить. Нора повернулась к бармену, но тут кто-то дотронулся до ее руки. Она обреченно обернулась, но сзади стояла все та же Кейтлин Кидд.

— Вот уж не ожидала встретить здесь вас, — прощебетала журналистка.

— Вы уже пришли в себя после вчерашнего?

— Давно.

Однако бледное усталое лицо говорило об обратном.

— Мне надо идти — я вручаю первую награду от «Уэстсайдера», — сообщила Кейтлин. — Давайте еще раз пересечемся, пока вы здесь. У меня есть план действий.

Нора кивнула. Улыбнувшись и помахав рукой, журналистка исчезла в бурлящей толпе.

Заказав коктейль, Нора отошла к задней стене, уставленной книжными шкафами. Стоя между бюстом Вашингтона Ирвинга и фотографией Ринга Ларднера с его автографом, она потягивала коктейль, наблюдая за пестрой толпой.

Потом Нора взглянула на сцену. Забавно, что «Уэстсайдер» спонсирует одну из наград. Этот дешевенький таблоид пытается таким образом добавить себе респектабельности. Интересно, а почему премию вручает именно Кейтлин?

Вдруг в шуме голосов Нора услышала свое имя. Она оглядела толпу, пытаясь определить источник. Ей помахал рукой мужчина лет сорока. Она не сразу вспомнила его, но потом узнала аристократическое лицо и джентльменский наряд Брюса Гарримана. Для ее мужа он всегда был чем-то вроде греческой богини Немезиды. Нору и Брюса отделяла друг от друга большая группа людей, и сразу подойти к ней у него не получилось.

Нора многое могла вынести, но это было уже слишком. Поставив недопитый стакан на ближайший столик, она спряталась за спину топтавшегося рядом толстяка и быстро исчезла в толпе.

Как раз в этот момент погас свет, и на сцену вышел мужчина. Музыка прекратилась, и все затихли.

— Леди и джентльмены! — провозгласил он, вцепившись в края трибуны. — Добро пожаловать на ежегодную церемонию вручения наград Готамского пресс-клуба. Я — Оддон Макджордж, председатель организационного комитета, и я просто счастлив видеть всех вас здесь. Нас ожидает поистине незабываемый вечер.

Нора приготовилась выслушать бессвязную речь с набором историй из жизни говорящего и плоских шуток.

— Вы, конечно, ожидаете, что я буду рассказывать вам о себе и сыпать дурацкими шутками. Мне бы очень этого хотелось, но сегодня мы должны вручить множество наград, поэтому сразу перейдем к делу.

Вынув из кармана небольшую карточку, Оддон отбарабанил:

— Наша первая награда появилась только в этом году. Это премия Джека Вильсона Донохью за мужество в журналистике, учрежденная газетой «Уэстсайдер». От имени «Уэстсайдера» премию в пять тысяч долларов вручает королева репортажа Кейтлин Кидд!

Когда Кейтлин показалась на сцене, раздались аплодисменты, послышались восторженные выкрики и одобрительные свистки. Пожав руку Оддону, она взяла в руки микрофон.

— Спасибо, Макджордж.

Оказавшись перед столь обширной аудиторией, Кейтлин слегка смешалась, но голос ее прозвучал громко и отчетливо.

— «Уэстсайдер» в отличие от этого пресс-клуба еще очень молод. Некоторые утверждают, что даже слишком. Тем сильнее наша радость от участия в сегодняшней церемонии. Мы явно не прогадали, учреждая новую премию.

Одобрительные возгласы.

— Существует множество наград за журналистское мастерство, — продолжала Кейтлин. — Большинство присуждается за качество печатного слова. Или за его своевременность. Или — не побоюсь сказать — за политкорректность.

Смех, возгласы, свист.

— А что вы скажете о награде за журналистское мужество? За упорство в достижении цели, за стремление любыми средствами добыть стоящий материал, за желание быть первым? Иными словами, за крепкие яйца!

Зал просто взорвался от криков и аплодисментов.

— В этом весь наш «Уэстсайдер». Да, мы молодая газета, а, как известно, молодые всегда рвутся в бой.

Когда затих очередной шквал приветствий, у входа в зал возникло какое-то движение.

— Поэтому нет ничего удивительного, что именно «Уэстсайдер» учредил подобную награду.

По залу прокатился странный звук, похожий на сдавленный стон. Нора, нахмурившись, посмотрела поверх голов. Люди, стоявшие неподалеку от входа, ахали и расступались.

Что, черт возьми, там происходит?

— А теперь позвольте мне…

Кейтлин остановилась на полуслове. Она тоже заметила странное оживление. Посмотрев в сторону выхода, она пробормотала:

— Одну минуточку…

Волнение в толпе росло. Вектор его был направлен в сторону сцены. В центре турбулентности двигалась какая-то фигура, от которой шарахались люди. Послышались испуганные крики. Потом наступила зловещая тишина, которую прорезал голос Кейтлин Кидд:

— Билл? Смитбек?

Фигура уже приближалась к сцене. Нора пригляделась — и чуть не потеряла сознание.

Это был Билл, одетый в зеленый больничный халат с разрезом на спине. На землистом лице и руках запеклась кровь. Он чудовищно изменился и был похож на выходца с того света. Точно так же выглядело то жуткое существо, которое преследовало ее в Вилле. И все же ошибки быть не могло — длинные худые ноги, знакомый вихор, выбивающийся из копны свалявшихся волос.

— О Господи! — простонала Нора, не в силах сдвинуться с места.

— Смитбек! — дико закричала Кейтлин. — Это он!

Голос ее как бритвой резанул воздух.

Фигура стала взбираться на сцену. Казалось, она двигалась бессознательно. Руки, как плети, висели вдоль тела. В одной из них был зажат массивный нож, лезвие которого покрывала корка засохшей крови.

Кейтлин в ужасе отшатнулась.

Застыв, Нора наблюдала, как ее муж движется по сцене.

— Билл! — взвизгнула Кейтлин, прижимаясь к трибуне.

Голос ее потонул в криках толпы.

— Постой! О Господи, нет! Не меня! НЕТ!

Рука с ножом на мгновение застыла в воздухе, потом резко опустилась вниз, всадив нож в грудь Кейтлин, снова поднялась и ударила еще раз. Фонтаном брызнула кровь, заливая покрытую струпьями руку, которая продолжала подниматься и опускаться. Потом фигура повернулась и скрылась за сценой.

Нора почувствовала, как земля уходит из-под ног. Потом ее обступила темнота, поглотившая все вокруг.