Потом был Париж, оглушительный успех на встрече со смешанным составом Французского общества физики и Международным обществом электриков, которая состоялась 19 февраля. Он поделился славой с упомянутым уже доктором д’Арсонвалем.

– Беда нагрянула внезапно. В конце февраля прямо на улице я впал в забытье и, путаясь в лабиринте знакомых улиц, с трудом добрался до гостиницы. Несколько дней, которые я провел в номере, меня преследовали чудовищные видения. Впрочем, я не могу назвать их кошмарами – скорее ужасом. Знаете, что мне мерещилось?

После паузы Тесла полушепотом добавил:

– Мне привиделось – моя мать умирает!

С сонливостью и провалами памяти еще можно было как-то справиться, а вот с осознанием того факта, что мать при смерти, – нет. Я отложил все встречи, возвращение в Штаты, всякого рода банкеты и поздравления и помчался на родину.

До родных мест я добирался на поезде. По пути, несмотря на непреходящее ощущение беды, я восхищался железной дорогой. Рельсы являлись самым неопровержимым доказательством полезности прогресса. Его поступь, равная расстоянию между шпалами, была необорима. Всего двадцать лет назад в этом дремучем углу Европы и помыслить не могли, что геодезические измерения на местности, точный расчет и смета, подкрепленная усилиями тысяч рук, разбудят эти дикие края ревом паровозной машины. Разве это не чудо? Вдоль железнодорожного полотна памятниками возвышались телеграфные столбы с натянутыми на них проводами, и теперь каждый охотник, желающий знать, где сидит фазан, будет извещен об этом по радио с опозданием на минуты.

Не знаю, способны ли вы понять меня?

Потомку нетрудно разделить его восторг, ведь всего двадцать лет назад я и помыслить не мог, что буду набирать текст на клавиатуре плоского и удобного в обращении ноутбука, затем отправлю его по электронной почте главреду и спустя несколько дней возьму в руки свежую, только, что изданную книгу. От такой фантастики у любого закружится голова. Десять лет назад трудно было представить, что телефон можно будет носить в кармане – дерзкие сочинители утверждали, что это случится не ранее середины двадцать первого столетия, когда люди освоят межзвездные дали.

В этом смысле мы все немножко Теслы. Это поможет нам найти взаимопонимание, а затем и согласие по таким насущным вопросам, как восхищение железными дорогами, телеграфными столбами, мобильниками, неукротимостью человеческого духа и страдания при мысли о состоянии матери, а также неоднозначное отношение к спиритизму.

У нас, в третьем тысячелетии, спиритизма тоже хватает, но сейчас речь пойдет о том классическом, прикрывавшим мракобесные, а зачастую корыстные рассуждения о безграничных возможностях человека, радостными воплями по поводу скачущего стола или угаданных букв, посланных самим Наполеоном.

В ту пору активным поборником только что заявившего о себе «научно обоснованного» духовидчества являлся уважаемый физик действительный член Королевского научного общества сэр Уильям Крукс.

Тесла закурил.

– В такого рода амальгаме не было ничего удивительного. Крукс всегда отличался крайней оригинальностью мышления и особым пристрастием к новому.

Наши беседы о специальном были чрезвычайно увлекательны. Мы затрагивали вопросы конструкций измерительных приборов, беспроводной передачи информации (Крукс занимался этой проблемой еще до того, как несчастный Герц приступил к своим опытам), спорили о возможности электромагнитного влияния на климат, коснулись использования электричества для очистки воды и уничтожения «канализационных и промышленных отходов». Мы согласились, что электромагнитные волны способны проникать не только сквозь стены, но и сквозь любые другие препятствия, кроме тех, которые были способны проводить электричество. Спорили о «жизненной силе», порождающей живую природу.

Мы обсудили удивительные результаты, полученные Рэлеем. Реальной становилась перспектива использования множества отдельных волновых длин с целью обезопасить переговоры между двумя абонентами. Для этого необходимо было просто подключиться к различным частям диапазона. Что касается Гельмгольца, здесь нашему восхищению не было предела. Факт, что те или иные рецепторы зрачка «реагируют на одну длину волны (в диапазоне видимого света) и не реагируют на другую», позволял всерьез задуматься о возможности передачи изображений с помощью электромагнитных волн.

В ответ на бесстрашные признания Теслы о том, что он уже занялся этим вопросом, Крукс одобрил его инициативу, затем предупредил:

– Не забывайте о главном! Всякий технически образованный практик должен стремиться к тому, чтобы установить надежную связь с миром духов.

Его длинные навощенные усы топорщились, словно перья райской птицы. Он то и дело взмахивал бородой.

– Главная тайна, – напомнил он, – все еще ожидающая своего первопроходца, это тайна жизни, и прежде всего тайна «жизненной», или «психической», силы. Лорд Кельвин утверждает, что эта сила имеет электрическую природу. Он не прав. Считать электричество главной составляющей тайны в высшей степени нелепо.

Крукс продемонстрировал целый ряд одинаковых рисунков людей, вступивших в телепатический контакт, показал мне фотографии сеансов выделения эктоплазмы, созданной ясновидящей Флоренс Кук, а также не оставляющие сомнений свидетельские показания о случаях левитации самого ученого и его жены. Крукс с гордостью признался, что не поленился лично заняться взвешиванием «психической силы». Итог оказался ошеломляющим – эта самая сила, выделяемая медиумом по имени Юм, весила около двух с половиной килограммов. Кроме того, Юм, не зная нот, с помощью той же силы играл на гармошке.

Крукс заверил меня – Юм никогда раньше не видал эту гармошку. Инструмент был куплен специально к опытам, которые должны были подтвердить или опровергнуть наличие чудодейственной силы, с помощью которой этот замечательный медиум принуждал духов растягивать меха и нажимать на кнопки, а также прыгать на весы, заставляя стрелку фиксировать изменение веса.

Однако, по его мнению, наиболее веским аргументом существования инобытия являлась материализация духов.

– Вы согласны? – спросил он.

Прогресс наступал на всех фронтах, вплоть до мира непознанного! В этом нет ничего удивительного, если признать, что человеческая мысль пытлива во всем, вплоть до болезненного пристрастия к самым дремучим предрассудкам. Впрочем, когда страдания матери доносятся до тебя за тысячу миль, трудно назвать передачу мыслей на расстояние предрассудком.

– Только на первый взгляд в подобном смешении естественнонаучного с оккультным много странного и нелепого, – продолжил старик. – Я ничего не отрицал и не отрицаю. Я стараюсь рассуждать здраво. Меня давно занимал вопрос – кто и с какой целью то и дело переписывает и ужимает историю? Откуда такая смелость выбрасывать имена, искажать факты, но главное – какая сила приложила столько усилий, чтобы затуманить неразрывную связь бурного развития техники с навязыванием нового взгляда на мир?

Для подтверждения своей мысли он с ходу набросал сумбурную хронологическую таблицу выдающихся (в смысле имеющих далеко идущие последствия) событий XIX – начала XX века.

В этом кратком списке много пропусков и субъективизма, однако мы сочли возможным предоставить читателям самим поразмышлять над этими тезисами.

– Здесь, – особо подчеркнул великий изобретатель, – важно прояснить тенденцию, увязывающую научно-технические достижения с появлением удивительных форм мышления о мире. Почему все словно по команде пытаются замазать тот факт, что революция в науке и технике сопровождалась не менее революционным переворотом в области таинственного, всю жизнь сопутствующего человеку. С этим необходимо считаться.

Итак…

1784 г. – Дж. Уатт запатентовал универсальную паровую машину.

1820 г. – Гаусс и Вебер обнаружили действие электрического тока на расстоянии, тем самым заложив основу телеграфии.

1830 г. – Джозеф Смит основал «новую» религию – мормонство.

1831 г. – М. Фарадей открывает явление индукции.

1834 г. – Б. С. Якоби изобрел первый практический электродвигатель.

1839 г. – Л. Ж. Даггер создал первый получивший распространение способ фотографии – дагеротипию.

1847 г. – Эндрю Дэвис выпустил книгу «Принципы природы…», в которой объявил о возможности общения с духами.

1848 г. – вышла книга Карла Рейхенбаха «Одомагнетические письма».

1848 г. – Карл Маркс опубликовал «Манифест коммунистической партии».

1850–1870-е гг. – труды Элифаса Леви (Альфонса-Луи Констана), утверждавшего, что существует Первокнига.

1856 – А. Кардек выпустил «Книгу духов», заложившую основы французского спиритизма.

1859 г. – Чарльз Дарвин опубликовал свой главный труд «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь».

1865 г. – Дж. К. Максвелл высказал идею об электромагнитной природе света. Через восемь лет он опубликовал «Трактат по электричеству и магнетизму».

1867 г. – вышел в свет первый том «Капитала» Маркса.

1869 г. – Джордж Вестингауз получил патент на железнодорожный воздушный тормоз.

1875 г. – появилась изобретенная П. Яблочковым первая модель дуговой лампы без регулятора – электрическая свеча.

1877–1880 гг. – Ф. Энгельс публикует «Анти-Дюринг» и «Развитие социализма от утопии к науке».

– В 1890 году, – признался Тесла, – некая дама прислала мне письмо, в котором делилась со мной своими мечтами: «…Ах, мистер Тесла, если бы вы прочитали «Грядущую расу» Бульвера, то сделали бы немало великих открытий». Она также подарила мне экземпляр этого дешевого мистического предвидения, в котором впервые была упомянута таинственная субстанция «вриль».

После короткой паузы он добавил:

– Я не отрицаю, что многие мои изобретения, эти прекрасные вещи, которые я создал своими руками, очень напоминают фантазии лорда Литтона, но я утверждаю, что не открывал эту книгу в течение десяти лет.

Но вернемся к фактам…

В 1875 году в Нью-Йорке Е. П. Блаватская и полковник Г. Олкотт основали Теософское общество.

В 1877 году Белл запатентовал первый телефон.

В 1877 году появился фонограф Т. Эдисона. Это был первый аппарат, воспроизводящий человеческий голос.

В 1880 году Т. Эдисон продемонстрировал первую электрическую лампочку накаливания, пригодную для изготовления промышленным способом.

В 1880-х годах возродился Орден розенкрейцеров.

В 1880-х годах резко оживилась деятельность масонов.

В 1889 году Герц оповестил мир об открытии электромагнитных волн.

В 1894 году Оливер Лодж продемонстрировал принципиальную возможность радиотелеграфии.

Потомок решился вставить:

– А в 1896-м Александр Попов с помощью электромагнитных волн передал первое значащее сообщение.

Тесла подозрительно глянул в нашу сторону:

– Кто такой этот Попов? Еще один претендент?

Что тут скажешь!

В 1895 году братья Люмьер устроили показ своего первого фильма.

Год спустя Рентген объявил об «открытии совершенно новой формы радиации», позволившей ему фотографировать предметы сквозь непрозрачные твердые экраны. Затем Беккерель обнаружил таинственные лучи, а Джозеф Томсон обнаружил электрон и вычислил его заряд.

– Вы забыли упомянуть о Маркони, в 1897 году получившем патент на систему беспроводной передачи сообщений.

– Нет, не забыл, но не упомяну! Упомяну о другом – о манифесте Гидо фон Листа «Непобедимый», который вышел в свет в 1898 году. Кстати, его Ариософское общество было основано не ранее 1907 года.

В 1903 году братья Райт совершили свой первый полет.

Пришлось напомнить:

– В том же 1903 году вышла статья К. Э. Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами».

– Об этом слыхал. Я, помнится, сам предложил проект самодвижущегося летательного аппарата на реактивной тяге, способного развивать скорость 350 миль в час и попадать в предназначенное место на расстоянии тысяча миль с точностью до нескольких футов. Это было бы чудо из чудес!

– Как же управлять таким воздушным снарядом?

– Помилуй бог, с помощью телеавтоматики, конечно! Изобрел ее я!!!

Старик закурил.

– Заключительным аккордом в строительстве нового взгляда на мир, – продолжил он, – явились труды А. Эйнштейна. Я написал ему, что не разделяю его точку зрения на эфир. К чести Альберта, следует заметить – он нашел в себе смелость признать мою правоту.

Потомки решили – вот это да!!

Тесла добавил:

– В день моего 75-летия Эйнштейн прислал мне поздравительную телеграмму. Он подчеркнул, мой вклад в науку трудно переоценить. По его мнению и вопреки проискам похитителей, он утверждал, что создание многофазной системы генераторов и двигателей переменного тока является наиболее значительным открытием девятнадцатого века.

Затем старика понесло:

– Скоро у нас вообще не будет необходимости передавать энергию. Сменится несколько поколений, и наши механизмы будут приводиться в движение энергией, получаемой в любой точке планеты. Да что там планета!.. В любой точке Вселенной… Энергия пронизывает все пространство…

Он замолчал, долго курил, разглядывал в окно вечерний Нью-Йорк.

– Хотелось бы дожить до этого дня. Впрочем, не будем о грустном.

Далее, вполне справившись с воспоминаниями, он заявил:

– Если прибавить труды К. Маркса, прежде всего «Капитал», – картина мира, через которую красной нитью проходила идея всепобеждающего прогресса, могла считаться окончательно дописанной. Сама мысль о том, чтобы ставить преграды этому потоку, в те дни выглядела просто кощунственной, а люди, напоминавшие о том, что в каждом деле надо семь раз отмерить и только потом браться за нож, причислялись к сумасшедшим или по крайней мере к пренебрегающим духом времени эксцентрикам.

Другими словами, к отъявленным ретроградам.

Все грезили прогрессом, даже такой завзятый мистик, как Сведенборг, предусматривал ад для духов в том случае, если они будут лениться и неохотно двигаться вперед, к новым свершениям и открытиям.

С этим не поспоришь! Мир действительно меняется на глазах. Меняется техника, меняются и живущие по соседству духи. Тогда они пытались достучаться до нас по телеграфу, теперь звонят по мобильнику.

– Вы не поверите, но я сам однажды едва не стал жертвой прогресса. Как-то в кафе на Бродвее я вслух признался, что я и есть Стив Броуди.

Вы не знаете, кто такой Броуди? Странно! Эйнштейна знаете, а о Броуди не слыхали. Вы меня разыгрываете…

О Бруклинском мосте вы по крайней мере слыхали?..

Получив утвердительный ответ, он как правоверный американец начал с того, что привел цифры: возведение моста обошлось налогоплательщикам в 16 миллионов долларов – немыслимую по тем временам сумму, на стройке погибло двадцать шесть человек, высота его составляет 42 метра, а после ввода в эксплуатацию это «бруклинское чудо», этот выдающийся символ прогресса, этот монумент человеческому гению стал излюбленным местом для сведения счетов с жизнью.

Однако первый прыжок оказался вполне благополучным. Некто Стив Броуди якобы на спор прыгнул с моста в воду, свидетелями чего были его приятели. Впоследствии выяснилось, что дружки Стива сбросили с моста чучело, а сам он попросту в нужное время подплыл к нужному месту. Позже этот смелый трюк был опошлен подражателями, но первый до предела наэлектризовал Нью-Йорк.

Однажды жарким днем мне захотелось освежиться, и я зашел в одно из заведений. Посетителей было много, разговор, как обычно, завязался сразу, и я позволил себе легкомысленную реплику: «Именно так я сказал, когда прыгнул с моста». Стоило мне произнести эти слова, как вокруг меня началось столпотворение и дюжина голосов закричала: «Это Броуди!» Я бросил на стойку двадцатипятицентовую монетку и ринулся к двери, но толпа помчалась за мной: «Стой, Стив!»

Я как безумный бросился в сторону своей лаборатории – срезал углы, бросался в узкие проулки. К счастью, мне удалось добраться до пожарной лестницы, и я махом взлетел на третий этаж. Добрался до лаборатории, где, торопливо сбросив пальто, замаскировался под трудолюбивого кузнеца и стал раздувать мехи. Но эти предосторожности оказались ненужными, мне удалось ускользнуть от преследователей.

После короткой паузы не без сожаления старик добавил:

– Кстати, разоблачение в газетах не помешало Броуди еще долгое время пользоваться славой героического ныряльщика. Прогресс, господа, предоставляет сообразительным гражданам отличные возможности добиться успехов в жизни.

Затем старик неожиданно поинтересовался:

– Скажите, сколько мне еще торчать на этой неблагодарной планете?

С согласия потомков, я вынужден был сказать правду:

– В мир иной вы отойдете в ночь на послезавтра.

Хозяин неожиданно резко вскочил:

– Зачем мы тратим время на Крукса, на так называемый прогресс, когда есть куда более важные вопросы – например, случай в горах, когда я едва не расстался с жизнью?

После смерти матери я еще несколько недель гостил в Госпиче. Мне необходимо было восстановить силы. За это время я съездил в Пласки к сестре Марице, в Вараждин к дяде Пахо и в Загреб, чтобы прочитать лекцию в университете. Посетил Будапешт, где договорился о сотрудничестве с компанией «Ганц и К°», которая занималась созданием альтернатора в тысячу лошадиных сил. В Госпич ко мне приехала делегация сербских ученых, и мы все вместе отправились в Белград, где мне была назначена аудиенция у короля. Молодой Александр I присудил мне титул великого офицера ордена Святого Савы, и через несколько месяцев после возвращения в Штаты я получил официальный документ. Я также побывал у нашего великого поэта Йована Йовановича по прозвищу Змай и посетил встречу, на которой его чествовал мэр. На торжественном обеде Змай прочитал свою новую поэму, озаглавленную «Поздравим Никола Теслу».

Такого длинного и славного отпуска у меня больше никогда не было. Знать бы, чем он закончится…

Это случилось в апреле.

До сих пор не могу понять, зачем меня потянуло в горы. Наверное, решил побродить по местам, где в детстве жил с пастухами.

После смерти матери я никак не мог отделаться от ощущения, что остался один.

Один на всем белом свете! Это мысль ужасала меня, она гнала меня в сторону собравшихся возле одной из вершин туч.

Надеюсь, вам известно, меня всегда интересовали молнии. В них есть… как бы это сказать… природная жизненная сила. Я двигался вперед, пытаясь отыскать место, где когда-то наблюдал за грозой сверху, со скалистого откоса. Память никогда не подводила меня, но в дни забвения я никак не мог выбрать верное направление. Может, прежние тропки, по которым я бродил мальчишкой, заросли травой или я тешил себя несбывшимися воспоминаниями?

Весна в том году выдалась холодная, и высоко в горах кое-где еще лежал снег.

Не помню, как я добрался до края обрыва, как погрузился во влажную облачную взвесь. Помню только страх и оцепенение, когда мои ноги неожиданно поехали вниз. Мелькнуло – ну вот, кажется, и все! – и тут же потерял сознание. Очнулся, когда почувствовал, что падаю.

Меня охватил ужас.

Не могу сказать, как долго длилось падение. Секунду, две, а может, вечность.

Неожиданно падение застопорилось, и я повис в воздухе. Это было настолько нелепое положение, что я, пытаясь схватиться за что-то твердое, начал извиваться, как червь.

Тогда и увидал глаз.

Вообразите, человеческое око размером с силовой трансформатор, но это было подлинное, вне всяких сомнений человечье око. Оно рассматривало меня.

Потом послышался голос. Звук доносился со всех сторон, даже изнутри меня:

«Не спеши! Кто ты?»

Я забился, будто меня начали сжимать в тисках. Потом выкрикнул:

– Я – Тесла! Никола Тесла! Я хотел взглянуть на молнии. Я изучаю молнии.

«Это полезно».

В следующее мгновение мои ноги коснулись земли, и я упал на траву. Туман разом растворился, в небе заиграло солнце, и, отдышавшись, я обнаружил, что лежу на просторном скалистом уступе, сплошь покрытом густой травой. Я схватился за стебли как за самое дорогое, что есть в жизни.

Скоро страх ослаб. Я огляделся, потом сел. Внизу на дне ущелья бурлила река. Я прикинул, что меня ждало, упади я туда. Этот трюк мог оказаться смертельным.

Но как я оказался на уступе?

И этот глаз? И вопрос – кто ты?

Вдруг издалека словно эхом откликнулось – «а ты?»

У меня на голове волосы зашевелились. В буквальном смысле. Следом долетело:

«Я – Облако. Изучай молнии. Я разрешаю».

После долгой паузы, прерываемой покашливанием и курением, старик продолжил ослабшим голосом:

– Первое, что пришло мне в голову, когда я выбрался на кромку откоса, – это связь моего бреда с грозовыми явлениями. Воздух был наэлектризован до такой степени, что не только мне, но и всякому чувствительному человеку могло привидеться что угодно.

Старик курил долго, никто из потомков не посмел нарушить это молчание, хотя времени у нас было в обрез.

Часы, если не минуты.

Наконец он подал голос:

– Это был не бред. Это была явь самого жуткого, самого отвратительного толка. Я знаю, о чем говорю, ведь мне с детства была предназначена стезя священника.

Он подался вперед и громко прошептал:

– Меня окликнул дьявол!

Затем откинулся на спинку, поправил плед на коленях и уже более спокойным голосом продолжил погромче:

– Это приключение смущало мне душу и во время аудиенции у короля Александра, и во время чтения поэмы, написанной в мою честь. То, что происшествие в горах являлось следствием помутнения рассудка, страдающего по причине смерти матери, отрицать нельзя. Но помутнение было настолько явным и спасительным, что мне долго не удавалось свести его к бреду или случайности.

Как быть?

Сначала я намеревался написать письмо сэру Уильяму Круксу. Внести, так сказать, свой вклад в его коллекцию «общения» с духами. Однако что-то во мне резко возражало. Возможно, меня удерживали воспоминания юности, ведь я уже встречался с этим чудовищным зраком.

Потомки затаили дыхание.

Старик пояснил:

– В болезненных видениях, не дававших мне покоя после смерти Дани.

И позже.

Глаз и тогда беседовал со мной. О чем, не скажу. Если открою, вы такое насочиняете, что клеймо инопланетянина или бомбардировка Подкаменной Тунгуски покажутся потомкам детским лепетом.

Это страшит меня больше, чем микробы.

Была еще одна загвоздка, особого, я бы сказал – рационального толка.

У меня были веские основания не соглашаться с Круксом, утверждавшим, что в мир сверхъестественный, существующий «за» или «параллельно» реальности, можно проникнуть с помощью «сверхчувственного восприятия», «телепатии», «экстрасенсорики», то есть чего-то такого, что от рождения заложено в каждом человеке.

Тезис, будто в человеке может присутствовать что-то большее, что необходимо автомату для выполнения той или иной функции – тем более некое «злое» начало, – всегда вызывал у меня сомнение. Каждое живое существо является механизмом, вовлеченным в круговорот Вселенной. Сила, неназванная, неумолимая, пропитанная электричеством, изрыгающая молнии, помещалась не в человеке, какими бы паранормальными способностями тот ни обладал, а вне его.

Задумайтесь, почему, например, люди не говорят о зле в отвлеченной форме, как об округлости или шероховатости? Почему мы всегда соединяем его с неким персонажем? Существует понятный всем ответ: как показывает практика, причиняемое зло часто представляется нам «кем-то», но этот «кто-то» не из людей. Этот невидимый, выдающий себя своей изобретательностью в издевательских каверзах, именуется дьяволом. Можно также добавить, что многие люди видели это существо, несмотря на его бесплотность, и видели все одинаково – в виде некоего живого, действующего объекта. Иногда с рогами и копытами, иногда в форме отвратительного зверя, иногда в виде преувеличенного человеческого органа.

Задайтесь вопросом: почему универсалия, символизирующая зло, персонифицирована? Почему, скажем, англичане не удовлетворяются словом «evil» («зло»), а сплошь да рядом присоединяют к нему букву «d», чтобы получилось конкретное существо «devil» («дьявол»)?

И эта сила спасла меня от смерти?!

Старик погрузился в мир иллюзий:

– С ужасом я вскоре справился. Неостановимая работа мысли вернула мне бодрое состояние духа. Это лучшее целебное средство на свете! Мне в руки попал удивительный факт, его следовало хорошенько обдумать и, конечно, попытаться применить к делу. Изобрести что-нибудь этакое, чтобы впрячь дьявола в работу. Например, заставить его передавать энергию без проводов.

Но до того была Колумбова выставка, обуздание мощи Ниагарского водопада. Начнем, пожалуй, с выставки.

А теперь вон!

Спровадив потомков, старик отправился мыть руки. За чистотой кожи он следил неукоснительно, в каждом отеле требовал по 18 полотенец в день.