Дворец Холирудхаус,
Эдинбург, лето 1518
До меня доходят радостные известия из Англии. Интересно, неужели они не понимают, что мне физически больно слышать, что у них все в порядке, что они богаты и счастливы и строят далеко идущие планы на будущее, уверенные в своей любви и достатке? Интересно, Марии когда-нибудь приходит в голову, что ее бесконечная болтовня о платьях, планах на чудесную помолвку маленькой принцессы Марии с сыном французского короля заставляет меня чувствовать себя крайне несчастной и исключенной из их жизни? Она пишет страницу за страницей – и мне приходится разбирать ее каракули – о том, какими будут бал и турниры, представления и маскарады, и какие надо будет заказать платья и туфли, и какие головные украшения будут изготавливать мастерицы из золотой проволоки, искусственных цветов и маленьких бриллиантов. Генрих смеется, Генрих радуется, Генрих ликует и празднует победу, заключение мира с Францией, и скрепляя его обручением своей дочери, малышки, которой чуть больше двух лет. В самом конце она пишет:
«И вот, я приберегла самую лучшую новость: наша дорогая сестра снова беременна. Всеблагая Дева ответила на наши молитвы, и, если небеса соблаговолят к нам, ребенок родится к Рождеству. Ты только представь себе, каким будет наше Рождество в этом году, с еще одним членом семьи Тюдор в колыбели!»
Она призывает меня подумать об их радости… Ей незачем было этого делать, потому что я и так думаю об этом безостановочно. Их счастье преследует меня, как страшный сон. Я слишком хорошо представляла себе, каким будет Рождество при английском дворе и что меня не то что там не будет – обо мне даже не вспомнят. А меня покинул муж, я была опозорена перед всем советом лордов, против меня плетет заговоры мой собственный брат, Екатерина скоро родит, а Мария так и останется непревзойденной королевой, ведущей во всех танцах, победительницей во всех играх, самой красивой дамой самого богатого из дворов Европы. А там и Екатерина выйдет из уединения с ребенком на руках, и тогда будут устроены торжественные крестины, и праздники начнутся снова. Если у нее родится мальчик, то двор устроит величайший турнир и великие празднества, которые будут длиться не один день и прокатятся по всему королевству. Если она родит мальчика, Генрих даст ей ключи от королевской сокровищницы и она сможет надевать каждый день по новой короне, а мой сын лишится наследства.
Я выглядываю в окно на проливной дождь, на серые горы, окруженные облаками, и на серые небеса, покрывающие их. Мне с трудом верится, что где-то еще существует мир, полный радости, музыки и счастья. Я даже не сержусь на то, что они счастливы без меня, и не могу винить их в том, что они забыли обо мне. Я и сама почти не помню их лица.
