38
Этой ночью вместо полноценного сна Кёртиса посещает череда быстрых тревожных видений на грани сна и яви. Он стоит на узкой мощеной улочке, часть которой залита лунным светом, а часть скрыта тенью. В створе улицы по одну сторону виден Стэнли, а по другую — Деймон. Раздается приглушенный хлопок выстрела; в тот же миг Кёртис прыгает и зависает в воздухе — как ангел на расписном потолке зала, — чтобы принять на себя летящую пулю. Он вздрагивает и пробуждается еще до того, как пуля завершает полет, не уверенный, что преградил ей путь, и даже не успев понять, кто в кого стрелял…
За окном еще темно. Он раздраженно давит одну за другой все кнопки на радиобудильнике у постели, пока не распознает сигнал своего мобильного телефона. Откинув спутанные простыни, добирается до бледно-голубого пятна света на столике прежде, чем включится запись голосового сообщения, замечает имя на дисплее — «Свистун» — и принимает звонок.
— Да, — говорит он.
— Доброе утро, Кёртис. Надеюсь, я тебя не разбудил.
Кёртис отсоединяет мобильник от зарядного устройства, ковыляет до стены и нащупывает выключатель. Трет глаза тыльной стороной ладони.
— В чем дело? — спрашивает он.
— Нам нужно встретиться.
— Когда?
— Прямо сейчас. Я на шестом этаже парковки у «Фламинго». Сижу в такси «Фортуна». У парня щелкает счетчик, и я долго торчать здесь не намерен. Так что поторопись.
Кёртис переворачивает опрокинутый на матрас будильник. Сейчас 4:31.
— Хорошо, — говорит он. — Я буду…
— Слушай меня внимательно, Кёртис. Никому не звони и никого не бери с собой. Если ты собираешься привести кого-то еще, советую заранее набрать девять-один-один, потому что каждый из вас получит по пуле в брюхо. Поверь, я не блефую. И еще: прихвати наличку. Как минимум пару сотен баксов. Потому что это будет недешевый разговор. Все понял?
— Да, я понял.
— Повтори это мне.
Кёртис переводит дыхание.
— Парковка «Фламинго», — говорит он. — Шестой этаж. Такси. Две сотни баксов. Только я, и никого больше.
Вызов завершается несколькими тактами электронной музыки.
«Грэм Аргос, — размышляет Кёртис. — Этот Аргос, конечно, звонил не из такси: стал бы он угрожать мне пальбой в присутствии таксиста. Здесь явно какая-то ловушка».
Все еще прижимая к уху телефон, он стоит перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Щетинистый череп, мятые трусы и майка. Так себе видок. Он делает над собой усилие, изгоняя остатки сна и оценивая свое нынешнее положение. Стэнли покинул Вегас, — по крайней мере, так утверждает Уолтер. Деймон, судя по всему, глубоко увяз в дерьме. В Атлантик-Сити начали появляться трупы, и Аргос как-то к этому причастен. Ничего хорошего от встречи с ним ждать не стоит. Эта мысль приходит к Кёртису как неожиданное облегчение, как свет из далекой знакомой двери, распахнутой навстречу ночи: хорошего ждать не стоит.
Он одевается, цепляет к поясу кобуру с револьвером, сует в карман куртки спидлоадер, выходит из номера и жмет кнопку вызова лифта. В школьной спортсекции тренеры, как правило, выпускали его на поле только в тех случаях, когда исход игры уже не вызывал сомнений: в последнем периоде, при постепенно пустеющих трибунах. Сначала его это обижало, но со временем стало даже нравиться. Так все было гораздо проще, и он имел больше свободы действий, чем дозволялось игрокам основного состава. И сейчас, стоя перед покрытыми медью створками — в неважной физической форме, но решительно настроенный, — он испытывает сходный «кураж четвертого периода». Сегодня он попытается разворошить этот гадюшник.
На первом этаже он обналичивает в кассе дорожные чеки на пятьсот баксов: запас карман не тянет. Прячет конверт с деньгами за отворотом куртки и направляется к выходу через игорный зал, минуя молчаливую кавалькаду служителей и охранников, которые перемещаются от стола к столу, собирая дневную выручку. В их облике — гладкие невозмутимые лица, сосредоточенные взгляды — есть что-то от безысходной, категорической завершенности ярлычка на ноге трупа. Никто из оставшихся в зале, уже вконец отупевших игроков не реагирует на это шествие; они уставились в свои карты, подобно заколдованным и обращенным в камень персонажам сказок, пока их денежки неспешно утекают прочь.
Выйдя на улицу, Кёртис берет такси и торопит водителя; до многоэтажной парковки «Фламинго» они добираются за три минуты. Кёртис расплачивается, выходит на первом этаже и направляется к лестнице в противоположном конце здания.
На каждом этаже он на несколько секунд покидает лестничную клетку, чтобы оглядеться, прежде чем продолжить подъем. Первые два этажа предназначены для работников казино и сейчас по большей части пустуют. На двух следующих есть движение машин и людей, но чем выше, тем этого движения все меньше. Достигнув шестого этажа, он не задерживается и, пройдя седьмой, выходит на крышу — там нет ничего и никого, кроме серой «импалы» и серебристой чайки, сидящей на ее капоте. Полная луна, огромная и лоснящаяся, опускается к вершинам гор; двор «Фламинго» внизу затенен гостиничными корпусами. Широкий бассейн отсвечивает голубизной сквозь ветви окружающих пальм, напоминая Кёртису голубой экран телефона, когда тот разбудил его звонком в темноте номера. Надо было вчера вечером позвонить Даниэлле; он сам не понимает, почему этого не сделал. Чайка следит за перемещениями Кёртиса, нервно топоча по капоту перепончатыми лапами.
Он спускается на шестой этаж. Тот тоже почти пуст, как и крыша: только пара седанов да внедорожник, припаркованный неподалеку от лестничной клетки. И никаких такси. Первым делом Кёртис направляется к джипу — осторожно, положив руку на кобуру с револьвером — и осматривает его салон, сквозь тонированные стекла которого кое-как проникает свет потолочных ламп. Похоже, внутри никого нет.
Снизу доносится визг покрышек. Кёртис одергивает куртку и занимает позицию между джипом и лестницей, готовый кинуться в ту или другую сторону. Не выспавшийся и не принявший душ, он чувствует себя на взводе, хотя трудно сказать, как это скажется на его реакции: ускорит ее или, напротив, сделает менее четкой, как после пары пива. Он смотрит на часы. Сейчас 4:43.
Фары. Это такси: белое с черной полосой вдоль порога и красновато-лиловыми крыльями. Оно замедляет ход, сворачивает с рампы и движется в сторону Кёртиса. Насколько он видит, в салоне только водитель. Подъехав ближе и развернувшись к нему боком, машина останавливается. Мигает светодиодный экран-плавник на крыше, возвещая о начале первого раунда игры навылет. На задней двери красуется надпись: «ТАКСИ „ФОРТУНА“».
Тихое жужжание: опускается стекло со стороны водителя.
— Слышь, приятель, тебя зовут Кёртис? — спрашивает тот.
— Да, — говорит Кёртис. — А где твой пассажир?
— Вообще-то, мой пассажир — это ты.
— О’кей. И куда мы едем?
Таксист — с растаманскими дредами, сединой на висках и морщинистой кожей орехового цвета — медленно окидывает взглядом Кёртиса.
— Сейчас я объясню тебе расклад, — говорит он, — а ты уж сам решай, поедешь или нет. По уговору с заказчиком, я не должен заранее сообщать тебе, куда мы едем. Зато я должен забрать у тебя телефон и не разговаривать с тобой после того, как ты сядешь в тачку. Как оно, годится?
Кёртис размышляет.
— А ты можешь сказать, сколько времени займет поездка? — спрашивает он.
— Я скажу, сколько она будет стоить. Сто шестьдесят. И деньги вперед.
— Сто шестьдесят баксов? Это должен быть неблизкий крюк. Мы выедем за пределы штата?
Таксист глядит на него с кривой ухмылкой.
— Твой ход, приятель, — говорит он.
Кёртис достает из кармана куртки конверт, отсчитывает восемь двадцаток, протягивает их водителю. Затем отдает свой телефон, и таксист его выключает, пока Кёртис усаживается на заднее сиденье.
Они кругами спускаются по рампе, покидают парковочный комплекс, поворачивают на юг и, миновав сверкающий гиперболоид «Барбари коуст», выезжают к федеральной трассе. Здесь такси вливается в поток, движущийся на север, и водитель прерывает молчание.
— Так и быть, дам прикидку по времени, — говорит он. — Это займет часа полтора, максимум час сорок пять.
Кёртис производит вычисления в уме, пытается вспомнить карту окрестностей, но без особого успеха.
— Мы едем в Индиан-Спрингс? — спрашивает он.
Таксист не отвечает. Кёртис садится поудобнее, сдвигая кобуру набок, и смотрит в окно. На дороге все еще полно машин, но после развязки главных магистралей число их убывает, а из оставшихся многие сворачивают в Норт-Лас-Вегас. Такси катит дальше по федералке, проезжает мимо авиабазы. Радио тихонько напевает голосом Аниты Бейкер.
— Ты не в курсе, как там с войной? — спрашивает Кёртис.
Водитель долго молчит.
— Ничего об этом не знаю, приятель, — произносит он наконец.
— Может, включишь какие-нибудь новости?
Таксист чуть добавляет громкости и давит кнопку автоматической настройки, пока не натыкается на программу новостей. Только что начался утренний обзор. США предупредили инспекторов ООН, что тем надо поскорее покинуть Багдад; Франция наложит вето в Совбезе на резолюцию о начале войны; Буш готов ее начать и без резолюции; граждане США поддерживают интервенцию в соотношении два к одному.
Дальше начинается занудная аналитика, и Кёртис перестает слушать радио. На это утро он планировал рассчитаться за номер в отеле, сделать несколько звонков и узнать о последних событиях в Атлантик-Сити. Если Кагами сказал правду насчет мертвого дилера из «Точки», эта новость уже должна появиться в газетах. Вообще-то, этим следовало заняться еще вчера, но он был слишком утомлен и рассеян. А теперь ему очень пригодилась бы любая дополнительная информация перед встречей с Аргосом, который находится в самой гуще событий — или хочет создать у Кёртиса такое впечатление. «Я знаю о случившемся в Атлантик-Сити… Я тот человек, который тебе нужен».
Радио начинает шипеть и потрескивать: они подъезжают к горам, где прием хуже. Трасса загибается к востоку, навстречу водянисто-голубому горизонту, по которому все шире расползается мутная белизна. Появляется уже настоящая пустыня: иззубренные скалы, чахлые побеги амброзии, креозотовые кусты и раскоряченные, как пугала, силуэты «деревьев Джошуа». Иногда в свете фар на обочине мелькают пушистыми комочками скунсы и кролики.
Они проезжают коричневый придорожный щит парка «Долина огня»; щелкает поворотник, машина притормаживает. Кёртис сверяется с часами, прикидывает среднюю скорость их движения: сейчас они примерно в тридцати пяти милях от города, а до прибытия на место встречи осталось еще три четверти часа. Таксист достает из бардачка какие-то бумаги и расправляет их на панели перед рулем, — вероятно, это инструкции заказчика. Со своего места Кёртис не видит, что там написано. Через несколько секунд таксист убирает листы.
Покинув автостраду, они едут по двухполосной щебеночно-асфальтовой дороге сначала на юг, а затем на восток. Краешек восходящего солнца появляется во впадине между скалистых хребтов и светит им в глаза, пока машина вновь не сворачивает на юг. Дорога абсолютно пуста. К тому времени, как они въезжают на территорию парка, эфир уже забит помехами, сквозь которые прорываются лишь отдельные фразы: «международная поддержка… респираторный синдром… ирландско-американский… неизвестно, будет ли… добиться мира». Вместо того чтобы выключить радио, водитель задумчиво напевает поверх эфирного шума вещь Боба Марли, подменяя забытые слова мычанием и раз за разом возвращаясь к начальным строкам: про пиратов, плен и продажу в рабство после извлечения из бездонной ямы. Голос у таксиста недурен. Кёртису нравится эта песня, но и он не может вспомнить слова.
По сторонам дороги местность сильно изрезана, тут и там торчат посеченные песком и ветром темно-оранжевые монолиты, отбрасывающие длинные тени под косыми лучами утреннего солнца. Такси петляет между площадками для кемпингов и пикников, минует пункт помощи туристам — здесь Кёртис вновь глядит на часы — и покидают «Долину огня» в направлении Национальной зоны отдыха «Озеро Мид».
Вскоре дорога упирается в Т-образный перекресток: такое же двухполосное шоссе, идущее с севера на юг, вдоль берега озера. Водитель плавно тормозит, снова достает бумаги с инструкциями и теперь изучает их довольно долго.
— Мы что, заблудились? — спрашивает Кёртис.
Таксист молча шелестит страницами. Из колонок доносится жалобный писк помех, пульсирующий в ритме человеческой речи, но слова разобрать невозможно. Теперь солнце уже целиком поднялось над скалами. Местами среди редких кустиков попадаются грязевые лужи, и там Кёртис замечает синие и желтые цветы. Мотор такси тихо урчит на холостых оборотах. Ни одной машины позади них. Никто не проезжает и по другому, перпендикулярному шоссе.
Таксист засовывает листки обратно в бардачок и отпускает сцепление; машина движется прямо через перекресток и съезжает с него на грунтовую дорогу, которую Кёртис не мог разглядеть раньше. Когда спидометр доходит до отметки «двадцать», начинается сильная тряска, Кёртис клацает зубами, и водитель снижает скорость. За ними тянется шлейф розовой пыли, а свежий ветер подхватывает его и уже в виде облака несет над пустыней. Так что их приближение можно увидеть издалека: врасплох они никого не застанут.
По этой грунтовке они проезжают три мили и останавливаются перед озером — точнее, перед обрывом, который некогда был берегом озера.
— Мы на месте, приятель, — объявляет таксист.
Кёртис выпрямляется на сиденье и осматривается. Кабинка мобильного туалета, широкая площадка для разворота автомобилей — и больше ничего приметного. Ветер дует со стороны озера, пригибая цветы и стебли полыни.
— Класс! — говорит Кёртис.
Он вылезает из машины и, облокотившись на ее крышу, наклоняется к окну водителя.
— Этот тип сказал, где он будет меня ждать?
— Теперь ты знаешь сколько же, сколько и я, — говорит таксист. — А то и побольше.
— Можно мой телефон?
Таксист отдает ему мобильник. Кёртис включает его, и, пока идет загрузка, такси успевает развернуться и укатывает прочь в пылевом облаке. Нет сигнала сети. Кёртис снова выключает телефон.
Подойдя к краю обрыва, он видит в отдалении собственно озеро, поверхность которого ослепительно сверкает в солнечных лучах. Крупные птицы — чайки или утки — темнеют тут и там, как пятна на солнце. По линии засохшего ила на крутом склоне можно определить прежний уровень воды, с той поры очень сильно упавший. Кёртис вспоминает разговоры о долгой засухе в этих местах. Прикрывая глаза правой ладонью, он осматривает пологое сухое дно между подножием обрыва и кромкой воды, но солнечные блики не позволяют разглядеть детали.
Ветер свистит в ушах. Он становится к нему спиной и, переждав немного, вновь разворачивается и смотрит вниз. Никогда он так явственно не ощущал ограниченность своего зрения, как на открытом пространстве, сам хорошо видимый издали. Он достает из кобуры револьвер — почему-то испытывая неловкость, как при спадающих на публике штанах, — и проверяет туалет, рывком распахивая дверцу. Там пусто и чисто, нет вообще никаких запахов, в том числе дезинфектантов или дезодорантов.
Он уже начинает беспокоиться о том, как вернется отсюда в город, когда замечает что-то к югу, неподалеку от кромки воды. Это вспышки, повторяющиеся с регулярными интервалами, но прерываемые паузами подлиннее, то есть не с механической регулярностью. Кто-то подает сигнал. Кёртис чертыхается, вспоминая зеркальце, которым пользовался в казино Свистун, и начинает искать спуск к озеру.
Пройдя вдоль края обрыва и обогнув скальный выступ, он наконец находит место с достаточно пологим уклоном, чтобы можно было спуститься без риска свернуть себе шею. Внизу, на ровном участке, под ногами уже появляется тропинка. Раньше Кёртис отличался хорошим глазомером, но после крушения он уже не тот. На его взгляд, до вспышек примерно два километра.
Внизу градусов на пять теплее, чем над обрывом. Бывшее дно озера заросло травой и кустарником, а также тамарисковыми деревцами, достаточно высокими для того, чтобы затруднять обзор. Во впадинах изредка попадаются грязевые проплешины, а в остальных местах сухая земля растрескалась, образуя подобие плиток размером с обеденную тарелку, которые иногда проседают и смещаются под ногами Кёртиса. Трещины могут достигать дюйма в ширину при неизвестной глубине: их дно разглядеть не удается. Каждый его шаг сопровождается хрустом: это ломается соляная корочка, оставшаяся после испарения воды. Дважды тропа разветвляется, но, когда он останавливается в нерешительности, блеск зеркальца сквозь листву подсказывает правильный маршрут. Становится жарко. Одет Кёртис далеко не самым подходящим образом для таких прогулок. На шнурках ботинок болтаются целые грозди острых, как швейные иглы, шипов.
Наконец он добирается до более широкой тропы, свободной от травы и колючек и такой прямой, словно она была проложена по разметке геодезистов. Зеркальные блики мелькают прямо впереди на лысой поляне, напоминающей поверхность огромного плоского камня. Источник вспышек расположен низко над землей, а лучи все время целят в лицо Кёртиса. Если бы Аргос хотел его подстрелить, он бы давно уже это сделал. Кёртис приближается медленно, держа открытые ладони на виду.
Среди зарослей справа от тропы он замечает сложенное из кирпичей подобие дымовой трубы высотой ему до колена. Подходя ближе и отворачивая лицо от слепящих бликов, он обнаруживает, что это действительно основание трубы, а рядом видны остатки кирпичного фундамента небольшого здания. Вскоре он распознает и другие руины поблизости: покрытые грязью плиты, заиленные колодцы, растрескавшиеся и побелевшие от соляного налета балки. Останки поселения, существовавшего здесь до строительства дамбы и возникновения озера. Проведя десятки лет под водой, эти руины теперь обнажились в результате засухи.
Слышится голос Аргоса; его присвист занятно гармонирует с шумом ветра.
— Иди сюда, Кёртис! — кричит он. — Молодец, ты правильно держишь руки. Так и продолжай, чтобы я их видел.
Аргос расположился в дешевом пластиковом шезлонге; рядом стоит на подножке кроссовый мотоцикл. Второй такой же шезлонг — предназначенный, по всей видимости, для Кёртиса — установлен футах в десяти перед ним. То, что Кёртис издали принял за плоский валун, оказывается гладким бетонным основанием старого дома, давно сгнившего и унесенного водой. Но фундамент сохранился неплохо: по углам слегка осыпался, а так хоть сейчас строй на нем заново. Кёртис видит лишь контуры тела Аргоса, ослепленный зеркальцем, которое тот все еще держит в поднятой левой руке.
— Эй, ты не мог бы убрать это блескучее дерьмо? — просит Кёртис.
Аргос не отвечает и не опускает зеркальце. Кёртис, прищурившись, делает еще несколько шагов вперед. Медленно и осторожно. Когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки от пустого кресла, блики исчезают, и Аргос приподнимает другую руку.
В этой руке у него ствол: матово-черный автоматический пистолет. Аргос держит его так, словно он насмотрелся гангстерских боевиков. Кёртиса это нервирует, но не слишком. Он ожидал чего-нибудь в этом роде.
— Подойди ближе, — командует Аргос. — Руки в стороны. Еще ближе. Теперь повернись кругом, руки за голову. Расставь ноги шире. Хорошо.
Кёртис выходит на середину бетонной плиты и выполняет его команды, позволяя Аргосу забрать револьвер и неловко, по-дилетантски, обшарить его одежду сверху донизу. По завершении обыска Кёртис снимает куртку и, повесив ее на спинку кресла, усаживается.
На носу Аргоса сидят большие очки с белой оправой и синими стеклами, радужно блестящими на солнце, что не позволяет разглядеть его глаза. Одет он в глянцевый стеганый костюм для мотокросса, причем на костюме не видно ни единого пятнышка, словно Аргос переоделся уже по прибытии на место. Он садится в свое кресло и кладет оба пистолета на крышку пенопластового термоконтейнера рядом с собой. Теперь Кёртис понимает, что имела в виду Вероника: лицо этого типа абсолютно ничем не примечательно. Он вроде белый, но не совсем. Возможно, есть примесь азиатской крови — хотя с неменьшим успехом он может сойти за латиноса или араба. Вглядываясь в черты его лица, не скрытые солнечными очками, и пытаясь додумать остальное, Кёртис вспоминает картинку в университетском учебнике по психологии: расплывчатое изображение мужского лица, составленное из множества наложенных друг на друга снимков разных людей. Кёртис уже не помнит, что была призвана иллюстрировать та картинка, но именно так выглядит Аргос, вплоть до расплывчатости черт.
— Прежде чем мы начнем, — говорит Аргос, — я должен кое-что тебе сообщить.
— Валяй.
— Примерно в трехстах ярдах за твоим правым плечом есть густые заросли креозотовых кустов. Не смотри туда. Просто поверь мне на слово. В этих зарослях сидит мой друг в камуфляже со снайперской винтовкой и держит на прицеле твой затылок. Я знаю, Кёртис, ты лучше меня разбираешься в таких вещах, но друг меня заверил, что попасть в цель из такой винтовки с трехсот ярдов для него это сущий пустяк. Советую иметь это в виду.
В первую секунду Кёртис напрягается, по коже пробегают мурашки, но это быстро проходит. Аргос и так держит его на мушке — к чему еще упоминать о снайпере? Банальный блеф: парень один среди пустыни, и он сам напуган. И как раз поэтому может представлять угрозу. Но что он здесь один, это ясно.
— А ты шустрый: показал неплохое время, — говорит Аргос.
— Спасибо. Итак, чего ты хочешь?
— Я хочу заключить сделку. Мне надоело убегать и прятаться. Хочу вернуться к прежней жизни, снова сколачивать команды и потрошить казино. Я не жаден и не претендую на слишком многое. Я хочу получить от Деймона реальные и очень убедительные гарантии того, что меня оставят в покое и позволят заниматься своими делами.
— И что ты предлагаешь взамен?
Аргос ухмыляется. Это безумная ухмылка, но ей недостает настоящего безумного драйва: он просто корчит из себя психопата для острастки.
— Я не предлагаю, — говорит он. — Я дарю. Типа ритуального приношения.
— О’кей. И что ты готов подарить?
— Мою память. Я забываю историю со «Спектакуляром» и не претендую на свою долю добычи. Я забываю все, что случилось в Атлантик-Сити. Напрочь. Более того, я забываю даже о самом существовании Атлантик-Сити. Отныне ноги моей там не будет. И все это я делаю в одностороннем порядке. Я не нуждаюсь ни в каких ответных жестах. Передай Деймону, что это мой подарок для него.
Они с Кёртисом смотрят друг на друга. Ветер шумно гнет стволы и ветви тамарисков, но Кёртис его почти не слышит.
— А с другой стороны… — произносит Кёртис.
Аргос громко вздыхает.
— С другой стороны, — говорит он, — прежде чем все это забыть, я напишу несколько писем. Не скажу, сколько именно. И разошлю эти письма своим друзьям. Или просто знакомым. Я попрошу их хранить у себя эти письма, а взамен я буду каждый год подкидывать им деньжат. Плата за беспокойство. Им не придется ничего делать. Но только до той поры, когда очередной денежный перевод от меня не поступит в назначенный срок. В этом случае они должны будут переслать мои письма в полицию штата Нью-Джерси. Я уверен, ты знаешь, как работают такие схемы, и мне нет нужды углубляться в детали.
Кёртис кивает. Сердце его стучит все быстрее, но он старается выглядеть спокойным. Он подобрался ближе, но пока не знает, как вести игру с этим типом. А потом в голове его как будто щелкает выключатель — и все раскладывается по полочкам. Теперь он видит себя глазами Аргоса — видит себя таким, каким он представляется Аргосу. Ощущение не из приятных, но это можно использовать.
— Раз так, — говорит Кёртис, — Деймон, конечно, захочет узнать содержание этих писем.
Аргос корчит гримасу:
— О чем ты говоришь? Речь не о каком-нибудь мелком вымогательстве, Кёртис. Что, по-твоему, может быть в этих письмах?
— Так не годится. Я должен передать Деймону в точности, что ты сказал и как ты это сказал. По твоим словам, ты знаешь, что на самом деле произошло в Атлантик-Сити. О’кей, это серьезная заявка. Но что у тебя есть конкретно? Ты должен засветить хотя бы парочку козырей.
— Вот как? — Аргос смеется. — Деймон хочет, чтобы я отправил ему копию этого письма? А он уверен в безопасности своей электронной почты?
— Расскажи это мне, — говорит Кёртис. — Прямо сейчас. Скажи мне все то, что ты сообщил бы в письме копам.
Глубокие морщины протягиваются от краев носа Аргоса к уголкам его губ. Как будто он пытается буквальным образом сменить личину.
— Кёртис, у меня нет времени на объяснения…
— Тебе придется найти время, — говорит Кёртис. — Если хочешь уладить этот вопрос.
Аргос размышляет; молчание затягивается на несколько минут. Ветер шевелит его короткие волосы.
— Хорошо, — говорит он наконец. — С чего предлагаешь начать?
Кёртис вспоминает разговор с Вероникой и пробелы в ее истории.
— Начни с того, как Стэнли и Деймон собрали команду, — говорит он.
— Это Стэнли собрал команду, — быстро поправляет его Аргос. — Деймон лишь предупредил меня, что от него поступит предложение. Однако Стэнли не знал планов Деймона насчет «Точки». Там участвовали только трое: я, Деймон и дилер казино. Впрочем, я не сомневаюсь, что позднее Стэнли все просек.
— Так что случилось в «Точке»?
— Известно что, — говорит Аргос. — Разве есть необходи…
— Давай выкладывай все по порядку! Что случилось в «Точке»?
Аргос раздраженно фыркает.
— Команда рассредоточилась по разным столам, как и в предыдущих казино, — говорит он. — И сразу же дилеры начали нас гасить, все по задумке Деймона. Когда моя группа рассыпалась, я улизнул в туалет, изменил внешность и направился в «зону высоких ставок».
Его брови поднимаются над дужками очков. Как будто сказанного должно хватить Кёртису для понимания.
— Продолжай, — говорит Кёртис. — Что было дальше.
— Дальше? — хмыкает Аргос. — Я сел за стол и начал играть в блэкджек. Сразу по верхнему лимиту этого стола: десять кусков. Какое-то время балансировал при своих, то в плюсе, то в минусе. Потом попросил удвоить ставку. Они удвоили. И после этого я начал выигрывать.
— Как у тебя это получилось?
— Не прикидывайся дурачком, Кёртис.
— Как это получилось?
— Забавно, не так ли? Мне это нравится. Сейчас я чувствую себя актером, играющим роль шулера. Может, после этой разыграем еще какую-нибудь сценку? Как насчет сурового командира бойскаутов и юного скаутенка? Ты не против?
— Расскажи мне все в подробностях, Аргос.
Секунду-другую Аргос глядит на него с отвисшей челюстью.
— Как ты меня сейчас назвал? — спрашивает он.
Этот вопрос озадачивает Кёртиса, но он сохраняет уверенный тон.
— Ты ведь проходишь под этим именем, верно? — говорит он. — Грэм Аргос?
Аргос ухмыляется и меняет позу в шезлонге.
— Конечно, — говорит он, — если ты выпишешь чек на имя Грэма Аргоса, я смогу обналичить его без проблем. Это имя назвал тебе Деймон?
Кёртис наклоняется вперед, упирается локтями в колени и смотрит на Аргоса в упор.
— Я хочу прямо сейчас услышать, как ты это провернул.
Наступившую тишину нарушает порыв теплого ветра, который приносит мелкий серый песок с высохшего ложа озера. Песчинки молотят по контейнеру Аргоса, вьются вокруг ботинок и затевают недолгий хоровод на фундаменте соседнего дома. Несколько песчинок ударяются в стекла очков Кёртиса.
— Ясное дело, мне подыгрывал дилер, — говорит Аргос. — Он был с нами в сговоре. И скажу тебе, это впечатляло. Он умел манипулировать картами не хуже, чем я их считать, а это тебе не хухры-мухры. Я заранее знал, что он будет делать, и следил за ним, но даже я ничего не смог заметить. Конечно, подобные таланты не принято выставлять напоказ, но это не делает их менее замечательными. Какое горе и какой грех, что этот ловкач так рано покинул наш мир.
— Но почему тебя не взяли в оборот ребята из секьюрити?
— Я же сказал: дилер работал виртуозно.
— Чушь! — говорит Кёртис. — Не имеет значения, насколько он был хорош. В казино все были настороже. Они знали о прибытии счетчиков и часть из них успели погасить сразу же. Кто допустил повышение лимита в такой ситуации? Почему никого не встревожили твои крупные выигрыши?
— Они просто не туда смотрели, — говорит Аргос. — Конечно, они знали о команде счетчиков. В том-то и заключалась вся прелесть плана. Я ведь сказал, что перебрался в зону высоких ставок. Счетчики никогда не работают за такими столами, их там запросто могут вычислить. Слишком много внимания к игрокам и слишком мало перемещений между столами. Но Деймон перевел самых опытных людей из этой зоны на обычные столы и туда же перенацелил своих операторов за камерами слежения. Ведь именно там ожидалась атака счетчиков. Он даже пообещал своим служащим премии за успешное подавление нашей команды. В результате я имел перед собой шулера-дилера, зеленого распорядителя, который побоялся наехать на играющего по-крупному богача, и нескольких тупых качков из охраны, раздосадованных тем, что пропускают большую охоту в другом конце зала. Плюс к тому — и вот это очень важно — Деймон состряпал мне фальшивую кредитную историю, так что по бумагам я и впрямь выглядел толстосумом, готовым швыряться деньгами. Так что я мог бы спокойно грести фишки лопатой и уносить их в заплечном мешке.
— И сколько ты урвал?
Аргос гаденько улыбается:
— А Деймон уполномочил тебя задавать этот вопрос?
— Мои полномочия касаются только меня и Деймона.
— Пожалуй, что так. О’кей. Начав со ставки в двадцать штук, я за десять минут урвал миллион с четвертью. Потом обменял фишки в кассе и был таков.
— И они позволили тебе покинуть казино с такой кучей нала?
— Разумеется, они были не в восторге. Попытались меня задержать под всякими дурацкими предлогами типа заполнения формы «восемь-триста», надеясь за это время что-нибудь выяснить. Но все без толку: у них ничего на меня не было. И потом, я ведь был не просто случайным фраером с улицы. Я был состоятельным клиентом с отличной репутацией.
Кёртис глядит мимо него на полосу тростника у кромки воды, который колышется под ветром, причудливо меняя очертания.
— Но ведь ты ранее работал на Деймона в «Точке», — говорит он. — Подсадным игроком. После того, как он тебя вычислил и взял за жабры.
— Ты узнал это от Деймона?
— А я не прав?
— Прав. Ну и что в этом такого?
— То есть ты раньше ежедневно появлялся в этом казино, играл в покер за разными столами, а потом пришел туда же с командой счетчиков, сорвал куш в миллион с лишним баксов, обналичил их в кассе — и ни один человек тебя не узнал?
Аргос пожимает плечами.
— Я хорош в своем деле, — говорит он.
Кёртис откидывается на спинку шезлонга и оглядывает его с головы до ног. На вид ему можно дать и двадцать пять, и тридцать пять, и сорок пять лет. За пределами очков кожа у него гладкая и чистая, как пластик. Что-то в нем вызывает гадливое чувство, как будто имеешь дело не с полноценным человеком, а с каким-то гомункулусом. От нормальных людей он отличается примерно так же, как койот отличается от собаки. И сейчас он уже не вызывает у Кёртиса никакого страха.
— А что потом случилось с дилером? — спрашивает он.
Вопреки ожиданиям Кёртиса, собеседник не тянет с ответом. Похоже, эту часть истории он скрывать не собирается.
— Покинув казино, — говорит он, — я поместил сумку с выигрышем в камеру хранения, а потом отправился в «Резортс» к остальной команде. Там было много воплей, разборок и брани в адрес «Спектакуляра», но никто особо не истерил, поскольку мы успели срубить хорошие бабки в других казино. Думаю, Стэнли тогда же догадался, что его подставили и что я был в этом замешан. Но он плохо себя чувствовал и почти все время молчал. Мы поделили навар, что заняло немало времени, и потом наши дорожки разошлись. Я забрал деньги из камеры хранения и оттуда поехал в «Точку».
— Секундочку. Куда-куда ты поехал?
— Ты не ослышался. Меня самого это ничуть не радовало, но Деймон хотел, чтобы мы встретились именно там, потому что ему и дилеру предстояло допоздна проторчать на работе. Во всяком случае, так он это объяснил. И вот, подкорректировав свою внешность, я прибыл на место недавнего действа. А там в зале суматоха, куча народу из других казино с поздравлениями и расспросами, как это они изловчились накрыть такую крутую банду счетчиков. И примерно в те же минуты руководство «Спектакуляра» начало врубаться, насколько крупно они пролетели в действительности. Было такое чувство, будто я вошел в магазинчик на заправке через несколько минут после его ограбления. Или попал в провинциальный городок, по которому только что прошелся торнадо, причем никто этого торнадо не видел. Все были дико взвинчены. Я не стал задерживаться в зале и сразу поднялся в номер.
— Какой еще номер?
— Обычный номер в отеле над казино, как было условлено. Я постучал, и какой-то тип открыл дверь.
— Что за тип?
— Я никогда его раньше не видел. И сразу понял, что дело пахнет жареным. Все прошло удачно, мы заполучили деньги. Тогда зачем привлекать еще кого-то?
— Как он выглядел?
— Высокий. За метр девяносто. Вес под девяносто кило. Сальные волосы. Деревенский акцент. Типичный громила: такой пришьет и глазом не моргнет. Он впустил меня — дилер был уже там — и ушел, сказав, что вернется через минуту вместе с Деймоном.
— И что сделал ты?
— Я сделал ноги оттуда. Что еще мне оставалось?
— Почему?
— Потому что у меня в башке мозги, а не опилки, вот почему. Посуди сам: я прихожу туда, меня встречает какой-то незнакомый гангстер, он проверяет, при мне ли бабки, потом велит нам с дилером ждать, а сам куда-то сваливает. Хрена ли тут раздумывать, Кёртис? Точно так же он мог бы выдать нам пластиковые мешки с приказом в них упаковаться к его возвращению.
— Ты просто сдрейфил.
— Может, и так. В ту минуту я не был уверен на все сто. Однако у меня возникло дурное предчувствие, и я не стал им пренебрегать. А теперь посмотри, что стало с дилером. Он тогда остался в номере, а теперь кормит крабов в бухте Абсекон.
— Ты не знаешь наверняка, что с ним случилось.
— Нет, Кёртис, наверняка я этого не знаю. Я не подглядывал из кустов за Деймоном и его киллером, когда они загружали труп в машину. Я не следовал за ними до самой бухты, как долбаная Нэнси Дрю. В этом ты прав. Похоже, я сглупил: разумеется, нью-джерсийские копы только посмеются над моими письменными показаниями. Извини, что отнял у тебя столько времени. Но зато я дал тебе возможность полюбоваться озером: разве оно не прекрасно? А теперь можешь взять свою пушку и со спокойной душой прострелить мой черепок.
— Ты зацепил хотя бы часть денег?
— Нет, я не взял ни цента! А что, Деймон сказал тебе, будто я стырил деньги?
— Но почему ты этого не сделал? Зачем было их оставлять?
Аргос щурится и проводит рукой по своим волосам.
— Это не был законный выигрыш, — говорит он. — Деньги были украдены. Что само по себе не беда, но там оказались новенькие купюры в банковской упаковке. Я плохо представлял себе, как их оприходовать, не засветившись. И вообще, к тому времени план Деймона перестал казаться мне таким уж блестящим. Что-то пошло не так, и я решил спрыгнуть с этого поезда.
— А что дилер?
— Он хотел меня задержать. Вел себя как бесноватый. Я попробовал ему объяснить, почему сваливаю, но он был слишком слаб в английском. Короче, мы с ним сцепились, я его оттолкнул, и он упал на пол. Он бы за мной погнался, но, видимо, не рискнул покидать номер.
— Как его звали?
— Он мне не представился. Я ни разу его не видел до той минуты, когда сел за стол в казино, но и тогда взглянуть на его бейджик мне не пришло в голову. А при встрече в номере наше с ним общение было недолгим и не так чтобы очень задушевным. Позднее я отыскал его имя в интернете, но сейчас по памяти не скажу. Что-то корейское.
Кёртис глядит на воду, выпячивая челюсть и скрипя зубами. Он разозлился достаточно, чтобы напугать самого себя. Прикидывает, как бы дотянуться до стволов. Солнце уже поднялось высоко. Крупные птицы на воде, которых он сначала принял за чаек, оказываются белыми пеликанами: они плавно скользят по заросшему мелководью, прижимая к груди длинные клювы.
— А что, если второй тип не был киллером? — говорит Кёртис. — Может, он пришел туда, чтобы перекупить свежую наличку?
— Как это? — спрашивает Аргос. Хотя отлично понимает, о чем речь. Эта мысль посещала и его, судя если не по выражению лица, то хотя бы по голосу, каким он это произнес.
— Ты сказал, что там были новые банкноты, — говорит Кёртис. — Может, этот тип как раз был спецом по отмыванию налички. Может, он и не собирался никого убивать. Может, сделка сорвалась как раз потому, что ты дал деру, — тогда они запаниковали, начали катить бочку друг на друга, ну и так далее. Может, все дальнейшее случилось по твоей вине, Аргос. Тебе это не приходило в голову?
Аргос кисло улыбается и пренебрежительно машет рукой.
— Я стараюсь не думать о таких вещах, — говорит он. — Это меня расстраивает. С точки зре…
Его улыбка испаряется. Он привстает в кресле.
— Что там такое? — говорит он.
Кёртис смотрит на него недоверчиво.
— Дешевый трюк, — говорит он. — Ты ожидаешь, что я сейчас повернусь к тебе спиной, да?
— Там что-то на дороге у обрыва.
Аргос перекладывает пистолеты с контейнера на бетон, поднимает крышку — внутри обнаруживаются бутылки с водой и бинокль, который он подносит к глазам. Это удобный момент для броска, но Кёртис не успел должным образом настроиться.
— Возможно, это твой мифический снайпер, — говорит он. — Утомился ждать тебя в густых кустах.
— Это машина. Кто-нибудь ехал за тобой следом?
— Никто за мной не ехал, — говорит Кёртис.
И тут же вспоминает, что по дороге сюда лишь пару раз мельком заглядывал в зеркало заднего вида. Тем не менее слежка кажется ему маловероятной.
— Мне пора сматываться, — говорит Аргос.
Он подходит к мотоциклу, открывает кофр и запихивает в него бинокль.
— Не дури, Аргос, — говорит Кёртис. — Скорее всего, это смотритель парка.
— Черта с два это смотритель.
Аргос засовывает свой пистолет за пояс, разряжает револьвер Кёртиса и бросает его вместе с патронами в контейнер. Кёртис встает на ноги.
— Ты что, собираешься бросить меня посреди пустыни? — говорит он. — Как, по-твоему, я доберусь до города? Здесь даже телефонный сигнал не ловится.
— А, ты это заметил? — смеется Аргос. — Молодец. Этот телефон дал тебе Деймон, верно?
Кёртис моргает в растерянности.
— При чем здесь это? — спрашивает он.
— В свое время он и мне дал похожий. Симпатичный телефон. Но вот какая странная штука. Сбежав от них в «Точке», я в последующие дни все время чувствовал за собой хвост. Стоило мне сесть за столик в ресторане или задержаться еще в каком-нибудь месте, как вскоре там же объявлялся громила-деревенщина и начинал обшаривать все вокруг своими свинячьими глазками. Пару раз мне приходилось удирать через кухню или через окно. Но знаешь что? Как только я выбросил телефон, вся эта фигня прекратилась. Уверен, ты сейчас думаешь о случайностях и закономерностях. Но если ты удивился, почему я выбрал для встречи такое место, вот тебе причина.
Кёртис качает головой.
— У тебя паранойя, сукин ты сын, — говорит он.
Аргос перемещает пистолет из-за пояса в кофр и добавляет к нему две бутылки из контейнера. Вновь появляется эта безумная улыбка, но сейчас она кажется менее нарочитой.
— Значит, ты считаешь меня параноиком? О’кей. Тогда давай еще чуток поговорим о нашем общем друге Деймоне. Чем он занимался после войны в Заливе, Кёртис? Охраной посольств. Где? В Боливии. В Пакистане. А ты знаешь, какого сорта публика ошивается в тех посольствах? И ты думаешь, что Деймон не наладил связи с этими людьми? Это Деймон-то Блэкберн? Да ладно, Кёртис. Он знает тайное рукопожатие, ты в курсе? Он носит кольцо-дешифратор.
Кёртис хохочет и встряхивает головой, показывая, что считает все это нелепыми домыслами, но в то же время вспоминает о том, как легко Альбедо отыскал его в казино «Нью-Йорк».
Аргос снова достает бинокль и смотрит в сторону обрыва. Теперь уже и Кёртис бросает взгляд туда же. Аргос не соврал: над гребнем плывет, уносимое ветром, облачко розовой пыли. Но никакого движения на земле он не видит.
Аргос надевает висевший на руле мотоциклетный шлем и застегивает ремешок на подбородке. Затем, убрав бинокль, закрывает кофры.
— Погоди, — говорит Кёртис, — мы еще не закончили.
— Увы, друг мой, боюсь, что это все.
Кёртис заставляет себя соображать быстрее — надо снова войти в роль. Он еще не получил того, на что рассчитывал. То есть кое-что получил, но этого недостаточно. Пока недостаточно.
— Твои угрозы — это дешевка, — говорит он. — Если ты думаешь, что Деймон купится на то, что ты мне здесь наболтал, ты действительно свихнулся. Тебе нечего реально предъявить. Можешь выкладывать свои байки полиции Нью-Джерси. Деймон скажет, что ты высосал их из пальца. Он скажет, что вы с тем дилером провернули аферу вдвоем, а потом ты замочил дилера. Все, что ты попытаешься приписать его действиям изнутри, вполне можно изобразить как твои собственные действия снаружи без всякого участия Деймона — и при небольшой доле везения. Твое слово против его слова: у кого будет больше шансов?
Аргос садится на байк и убирает подножку.
— Вы, ребята, уже нашли Стэнли? — говорит он. — Полагаю, что нет. В следующий раз увидимся на финишной черте.
— Стэнли не найдет никто, Аргос. Ты это знаешь. И он уж точно не станет тебя выгораживать. Ты не можешь предъявить никаких вещественных доказательств. И ты выступишь с голословным обвинением против бывшего морпеха при медалях и заслугах, тогда как у тебя самого даже имени настоящего нет. Все, что у тебя есть, так это жалкий бред параноика.
— У меня есть цифры, — говорит Аргос.
— Не понял, что?
— Цифры. Один-семь-девять-семь.
— И что они, на хрен, означают?
— Это номер в «Точке», где я повстречался с дилером и тем головорезом. У меня сильное подозрение, что дилер не покинул ту комнату по своей воле и на своих двоих. И если Деймон после того оставил уборку номера на совести гостиничной прислуги, он допустил серьезную ошибку.
Аргос поворачивает ключ зажигания, включает нейтралку, выжимает сцепление и давит кнопку стартера. Движок байка чихает и заводится с оглушительным треском.
— Я выйду на связь через несколько дней! — кричит Аргос сквозь этот бензопильный вой. — Надеюсь, у тебя к тому времени появятся хорошие новости!
Он по широкой дуге объезжает Кёртиса и газует на старой, некогда затопленной дороге, выбрасывая из-под заднего колеса мелкие камешки и соляную пыль. Кёртис не успевает поднять руки, и эта дрянь летит ему в грудь и лицо. Нечто похожее он испытывал, попадая в облако слезоточивого газа. Он ругается и сплевывает. Потом на лице его появляется улыбка. Завывание мотоциклетного двигателя достигает высокой ноты на подъеме, потом угасает вдали. «Номер 1797, — думает Кёртис. — Это уже кое-что. Мне это пригодится».
Термоконтейнер по-прежнему стоит на бетонной плите. Кёртис опускается на корточки и проверяет его содержимое. Остались две бутылки воды. Открыв одну из них, он снимает очки, льет воду в пригоршню, споласкивает лицо. Повторяет это еще раз, протирая мокрой ладонью затылок и шею. Остаток воды выпивает. Затем вытирает руки о штаны и набивает патронами барабан револьвера.
Та машина на грунтовой дороге, скорее всего, принадлежала смотрителю парка. Хотя все может быть. В любом случае ему надо поскорее выбираться отсюда. Обвязав рукава куртки вокруг пояса, он сует в ее карман оставшуюся бутылку с водой. В левой глазнице появляются боль и жжение: должно быть, что-то залетело туда сбоку, в щель за линзой очков, или же попало в процессе умывания. Надо бы промыть глаз, но организм и так уже обезвожен, и тратить на это последнюю питьевую воду не стоит.
Неподалеку среди высокой травы он обнаруживает неплохо сохранившуюся — без сквозных трещин — квадратную чашу фундамента, на дне которой осталась дождевая вода. Есть в этом что-то от бассейна в древнеримском атриуме, хотя картину портят шары перекати-поля, скопившиеся в его западной части. Кёртис наклоняется над водным зеркалом в надежде разглядеть свое отражение, но видит лишь темные контуры головы. Он зажмуривает правый глаз и плещет себе в лицо дождевой водой.
Это не помогает. А задерживаться здесь нельзя. До пункта помощи туристам около десяти миль, частью по пересеченной местности. Кёртис утирает лицо полой рубашки. Его затылок быстро высыхает на ветру по пути обратно к дороге.
