Когда в поле зрения показался Мару – скопление маленьких серо-коричневых домиков – Алан спустился ниже, к самым верхушкам пышных запутанных крон. Поплыл в воздухе медленно, внимательно осматривая местность внизу, и вскоре, выбрав неподалеку от поселка небольшую поляну, приземлился на ней.

Каждый год, начиная с третьего курса, в Эйринской Космической Академии будущие пилоты проходили практику выживания в экстремальных условиях: в северных широтах, в горах, в лесах и экваториальном климатическом поясе – на случай попадания на планету с неизвестными природными особенностями. И теперь он мысленно благодарил предусмотрительных составителей учебной программы – приобретенный ценный опыт позволял ему чувствовать себя спокойно и уверенно. Кроме того, он заранее скрупулезно подготовился к пребыванию в джунглях. К счастью, на вилле А-Тоха нашлось все необходимое…

– Возьми вот это, – обернувшись, он протянул Хадкору маленький приборчик. – Прикрепи к одежде и включи, там кнопка. Это защита от насекомых, иначе на тебе скоро живого места не останется. А это – от диких зверей, – следом на колени вергийца отправился пистолет со снотворными ампулами. – Но лучше всего просто сиди в машине и не выходи до моего возвращения. Я на разведку, прямо сейчас, а то уже темнеет. Вернусь через час-полтора. Потом установим палатку и поужинаем.

Хадкор только молча кивнул. В его взгляде мелькнуло что-то очень похожее на уважение.

Алан выпрыгнул из машины, пересек поляну и углубился в древесную чащу. Осторожно и медленно, стараясь как можно меньше тревожить глухие сумбурные заросли, до предела напрягая зрение и слух, скользил он вперед, и минут через двадцать приблизился к Мару на расстояние, удобное для наблюдения. Аккуратно расположился в кустах, достал бинокль и приложил к глазам.

На первый взгляд казалось, что поселок жил своей обычной вечерней жизнью. Дети играли на траве, женщины загоняли каких-то домашних животных, улицу пересекали несколько мужчин с касками в руках – шахтеры возвращались с работы. Однако во всей это бытовой суете подспудно чувствовалось необычное, какое-то нездоровое оживление: вот на углу с десяток молодых людей, юношей и девушек, громко и горячо обсуждали что-то, размахивая руками; вот еще двое парней пронесли нечто, завернутое в мешки и по очертаниям явно напоминавшее оружие…

А спустя пару минут из-за поворота показалась группа людей, очень не похожих на коренастых круглолицых номийцев: высокие блондины в военной форме… Алан усмехнулся.

«Вергийцы, – подумал он. – Ха, кто бы сомневался! Рилонда и Дайо попали в точку в своих предположениях! Конечно, они же хорошо знают этих вселенских спасителей демократии…»

Еще раз усмехнувшись про себя, он продолжил наблюдение. В конце главной улицы располагалось трехэтажное здание, резко отличавшееся от остальных. Среди обычных, незамысловатых домиков возвышался образец типичной эйринской архитектуры – несколько хитросплетенных между собой цилиндров и конусов. Логично было предположить, что это и есть научно-исследовательская станция; землянин внимательно осмотрел фасад и вход: никаких охранников снаружи не было. Это могло означать только одно: что пленники содержатся внутри «на ошейниках» – металлических полосках, замыкавшихся вокруг шеи на электронный ключ и настроенных на определенный радиус действия, при пересечении которого «ошейник» взрывался, убивая заключенного. Скорее всего, радиус «ошейников» для эйринцев был установлен в пределах их здания… Алан с досадой покачал головой: такая система делала попытку бегства совершенно невозможной…

Темнота уже стремительно ниспадала на обжитое людьми пространство и джунгли вокруг; тяжело вздохнув, Алан пустился в обратный путь. Обдумать возможные планы по освобождению Эниты и ее коллег он решил завтра; сейчас прежде всего нужно было позаботиться о ночлеге.

Вернувшись на поляну, он застал Хадкора по-прежнему сидящим в машине: вергиец, по-видимому, отнесся к его рекомендациям серьезно. Махнув ему, чтобы выходил наружу, Алан открыл багажник и достал все, что должно было понадобиться для ужина и сна. Ловко развел костер, устроив его так, чтобы дым стлался по земле и его не могли увидеть из Мару. Затем развернул палатку и принялся ее устанавливать. Хадкор помогал, молча, сосредоточенно сопя и стараясь. Когда временный «домик» был прочно укреплен, землянин срубил короткое толстое растение и рассек его пополам, сделав два сиденья. На одно уселся сам, на второе кивнул Хадкору; тот разместился с другой стороны костра, напротив. Две упаковки с готовой едой Алан разогрел и подал одну из них вергийцу.

– Спасибо, – тихо сказал тот.

– Не за что, – усмехнулся Алан.

Оба принялись за еду; через некоторое время Хадкор взглянул на него, и, опасливо, словно решившись после долгих сомнений, спросил:

– Ну и как? Разведка?

Алан задумчиво почесал лоб.

– Ничего хорошего. Похоже, эйринцам надели ограничивающие ошейники. Они взрываются при пересечении порога здания. Единственный способ снять их – найти электронный ключ.

– И что же делать? – встревоженно нахмурился Хадкор.

– Пока не знаю, – неохотно ответил Алан. – Подумаю завтра, на свежую голову. Кстати, там полным-полно ваших.

– Вергийцев? – уточнил Хадкор, ничуть не удивившись. – Я так и знал. Господин Баррух не успокоится, пока не присвоит декстриниевые шахты.

– А ты что, тоже оппозиционер? – насмешливо осведомился Алан.

– Да нет, мне некогда заниматься политикой. Я работаю, много… Но объективно – жить на Верге становится все тяжелее. Человеческий труд оскорбительно дешев, а свобода урезается беззастенчиво, агрессивно… Тотальная слежка и в Интернете, и в реале, порой с самыми страшными последствиями… – он горько усмехнулся. – Везет нам, вергийцам, на президентов, которые не любят людей…

– Сами выбираете, – безжалостно констатировал Алан.

– Я голосовал не за него, – устало пояснил Хадкор.

Взгляд его стал отрешенным, далеким, словно мысленно он перенесся в другой мир, возможно, воображаемый. В ярко-синих глазах его оранжевые отблески пламени смешивались с отчетливой, явственной тоской – но тоской не гневной, бунтарской, а какой-то кроткой, надломленной, покорной. Сидевший напротив землянина человек разительно отличался от того надменного, спесивого «принца», с которым Алану довелось познакомиться четыре года назад… И ему вдруг подумалось, что на протяжении этих четырех лет он совсем не вспоминал о существовании Хадкора. А ведь жутко даже представить, в каком душевном состоянии тот уехал тогда с Атона. Отказ любимой девушки, внезапное превращение единственного друга во врага, полное разочарование в отце, оказавшемся убийцей матери, одиночество… Странное ощущение стыда вдруг заскребло где-то на сердце…

– Ну а ты сам, как жил эти четыре года? – стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче, поинтересовался он.

Хадкор взглянул на него недоверчиво: похоже, откровенничать с бывшим соперником он расположен не был.

– Ну, как, – нехотя произнес он. – Жил… Работал на стройке маляром, каменщиком… Учился вечерами… Жилье снимать пришлось. Отец через год после тех событий добровольно ушел в отставку, ну, ты, наверное, знаешь. Пытался помириться со мной, говорил, что смысл жизни потерял с моим уходом… Только я не мог с ним общаться, никак… Отвращение не мог преодолеть. Закончил учебу, решил поучаствовать в номийском конкурсе, получилось удачно… Дальше я уже рассказывал.

– Не женился? Или хотя бы девушка у тебя есть? – не сдержавшись, полюбопытствовал Алан.

– Нет, – вергиец вздохнул. – Никого нет. Пару лет назад попробовал жить с одной… Не сошлись характерами. И ее, и меня хватило на полгода. С тех пор опять один.

– А у нас с Энитой на сентябрь назначена свадьба.

Хадкор опустил глаза.

– Поздравляю, – с трудом, глухо выговорил он.

Алан тут же смутился и укорил себя: не стоило ему хвастать своим счастьем, ведь очевидно, что причинил этим Хадкору боль. В замешательстве он поднялся и скомкано усмехнулся.

– Ладно, пора спать. Спальный мешок один, возьмешь его себе, а то еще простудишься, а мне тут только лечить тебя не хватало…

– А ты как же? – виновато взглянул на него Хадкор.

– Обо мне можешь не беспокоиться, нас в Академии всему научили. И закалили заодно.

Он снова взялся за топорик, нарубил плоских мягких веток, разместил их с одной стороны внутри палатки. Сверху набросал зеленую гущу мясистых тропических листьев. Хадкор в это время залез в спальный мешок. Алан достал из автомобиля еще один небольшой аппарат-излучатель, установил в центре и включил на полную мощность.

– Этот прибор создает защитное поле от диких животных, действующее на метр вокруг палатки, – разъяснил он вергийцу. – Так что опасность нам не грозит. Спокойной ночи.

И, улегшись на свою импровизированную природную постель, он накрылся собственной курткой и через минуту заснул.

Проснулся он от страшного крика, перемежавшегося с рычанием. Выскочил из палатки. Хадкор катался по поляне, пытаясь отбиться от большого черного зверя, рвавшего его громадными когтями. Трава повсюду была залита кровью…

Алан сориентировался мгновенно: выхватив пистолет со снотворным, он навалился на животного сверху, жестко вцепился в загривок, и, вдавив дуло под лопатку, выстрелил, еще и еще раз… Грузное тело обмякло, разжало лапы. Алан отшвырнул его подальше от вергийца. Хадкор остался лежать, подвывая от невероятной боли; его спина, правый бок и нога от бедра до ступни были разорваны в клочья.

– Черт! – выругался Алан на родном английском. – Черт, черт!

Он метнулся к автомобилю, достал аптечку и принялся, как мог, перебинтовывать раны, стараясь хоть как-то остановить кровотечение, но сразу понял, что это практически бесполезно: повязки намокали мгновенно, кровь упрямо сочилась отовсюду, не сворачиваясь. Очевидно, слишком много сосудов было повреждено…

– Как ты так умудрился?! – с горестной досадой воскликнул он.

– Хотел разжечь костер, – еле слышно простонал Хадкор. – Наклонился над ним, а этот напал со спины…

– Я же тебе сказал, вокруг палатки защитное поле! Зачем вышел из него? Вот что теперь делать?!

Хадкор больше не мог отвечать; его всхлипывания становились все тише; кажется, он постепенно терял сознание.

Алан торопливо соображал. Очевидно, что вергийцу нужна операция, срочно необходимо зашить все разрывы, и счет идет на минуты. Лететь до виллы А-Тоха – четыре часа, Хадкор не выдержит, до Тхона – два, тоже долго, к тому же там война, и неизвестно, окажет ли кто-нибудь помощь… Выход, похоже, только один…

Продолжая ругаться на родном английском, он погрузил Хадкора на заднее сиденье автомобиля, взлетел и направился к Мару.

Спустя пять минут он сел на окраине поселка и, открыв дверь, обратился к первому попавшемуся номийцу.

– Больница! Где у вас больница, врач? Скорее, он умирает, пожалуйста, помогите!

Местный житель оказался смышленым и понятливым: быстро вскочил на переднее сиденье и принялся указывать дорогу. Алан рванул с места, теперь уже по земле.

Номиец сделал знак остановиться возле дома, внешне ничем не напоминавшего больницу: такой же, как и прочие жилые дома, разве что чуть большего размера. На крыльцо его выбежала девушка, заглянула в машину, и, мгновенно оценив ситуацию, позвала:

– Деда, здесь раненый! Иди скорее!

Из дома вышел деловитый, подтянутый старичок с традиционным для номийцев коротким ежиком седых волос. Прищурившись, цепким взглядом осмотрел вергийца, словно прикидывая масштаб «разрушений», и коротко распорядился:

– На стол его.

Алан и его сердобольный спутник внесли Хадкора в дом. Он и вправду оказался жилым, только одна из комнат, большая и светлая, очевидно, служила доктору и приемной, и операционной одновременно: посередине возвышался стол, на который мужчины и водрузили уже почти безжизненное тело.

Девушка тут же захлопотала вокруг, раскладывая инструменты; старичок взял с вешалки белый халат, и, надевая его, кивнул вошедшим на дверь.

– Подождите снаружи, – строго потребовал он.

Землянин и номиец вышли и сразу же столкнулись с двумя вергийцами-военными, ожидавшими на крыльце. За забором, на улице, собралась толпа жителей поселка, с любопытством вытягивавших шеи и таращивших глаза.

То, что их с Хадкором появление вызовет в поселке переполох и поднимет на ноги обосновавшихся там вергийцев, Алан понимал еще в тот момент, когда принимал решение везти раненого в Мару. Поэтому сейчас он спокойно, выжидающе взглянул на солдат.

С его появлением на крыльце по рядам номийцев пробежал ропот. Послышались отчетливые возгласы: «Это Алан!», «Алан, тот самый!» Народ придвинулся ближе к калитке.

– Вы задержаны, как посторонний на территории поселка, – сухо отчеканил один из вергийцев. – Нам поручено препроводить Вас в штаб для выяснения обстоятельств.

Землянин лишь молча пожал плечами, и, спустившись с крыльца, двинулся вперед.

– Куда вы его ведете? – несколько номийцев преградили путь ему и сопровождавшим солдатам.

– Расступитесь! – гаркнул один из них, вскидывая оружие наизготовку.

– Спокойно! Ведем задержанного в штаб, для выяснения обстоятельств! – громко объяснил всем второй. – Дайте дорогу!

Люди нехотя отодвинулись.

– Это Алан! Землянин, который четыре года назад спас нас всех от черной дыры! – воскликнул кто-то из жителей.

– Вот и разберемся! – сурово отрезал конвоир.

В штабе, расположившемся в одном из домов, их встретил командир – крепкий мужчина средних лет с резко очерченными скулами и стальным взглядом почти прозрачных голубых глаз.

– Задержали, господин Гархан, – доложил один из сопровождающих.

Алана усадили на стул напротив письменного стола, за которым развалился командир.

– Так… – медленно протянул тот. – Кто такой, как оказался здесь и с какой целью? Советую сразу говорить правду, все равно все выясним.

– А чего тут выяснять-то, – раздался вдруг насмешливый голос сзади, показавшийся странно знакомым…

Алан обернулся: на пороге стоял субтильный молодой человек с белесыми кудрями и тонкой шеей, как-то по-цыплячьи, нелепо торчавшей из жесткого воротника рубашки…

– Фаттах?! – изумился он. – А ты-то здесь как?

– Я же журналист, если ты еще помнишь, – усмехнулся старый знакомый, обходя Алана и присаживаясь на край письменного стола. – А здесь руковожу работой телеканала номийских повстанцев. Так вот, – пояснил он, обращаясь к командиру. – Это Алан Маршалл, землянин, известный своими многочисленными подвигами. Пять лет назад он спас Рилонду, тогда еще атонского принца, от смерти после похищения на Саммите Большой Пятерки. Четыре года назад – ловко пресек козни господина Данхара и опять же спас – всех номийцев от черной дыры. А здесь и сейчас он оказался потому, что среди пленных эйринцев в научном центре находится его девушка. Ее зовут Энита.

– От прогрессивной журналистики ничего не скроешь, – хмыкнул Алан.

– Он видел здесь всех нас, – угрюмо сдвинул брови Гархан. – Я велю его расстрелять.

Ухмылка исчезла с лица Фаттаха; оно приобрело жестко-презрительное выражение.

– Сами-то понимаете, что говорите, господин Гархан? Расстрелять спасителя всех номийцев на глазах у них? Да они нас живьем разорвут после этого! Отберите у него телефон, наденьте ему ошейник с радиусом на территорию поселка и отпустите. Все равно никуда не денется. А мы пока подумаем, что с ним делать.

Командир некоторое время размышлял, тяжело, напряженно пыхтя; наконец, подозвав одного из солдат, приказал:

– Отберите у него телефон и наденьте ошейник. С радиусом в пределах поселка.

И через минуту на шее Алана захлопнулась зловещая металлическая полоска.