Третий день пребывания в Мару понемногу клонился к вечеру. Алан и Хадкор, который уже практически выздоровел и передвигался самостоятельно, хотя пока еще медленно, сидели на крыльце и обсуждали планы побега. Хадкор с готовностью откликался на все предложения землянина и был согласен выполнять любые действия, от устранения часовых до взлома сейфа, однако Алан, высказав очередную идею, сам тут же находил в ней очевидные изъяны и отказывался от нее. Обдумав вслух с полсотни версий и совершенно измучившись, он замолчал, обхватив голову руками и невидящим взглядом уставившись вдаль.

Вдруг в кустах позади дома отчетливо послышался шорох.

– Алан… Алан! – позвал его чей-то тихий, сдавленный голос. – Иди сюда!

Недоуменно пожав плечами и сделав знак вергийцу оставаться на месте, Алан нырнул в беспорядочно разросшиеся зеленые дебри. И чуть не столкнулся с прятавшимся там Фаттахом…

– Фаттах! – изумился землянин. – Что ты здесь делаешь?

– Тише, – прошипел журналист. – Как ты, надеюсь, догадываешься, я здесь не с официальным визитом… На вот, возьми. Это тебе.

Он протянул руку – на ладони, тускло поблескивая, лежали два электронных ключа.

– Этот – от всех ошейников, а этот – от дверей эйринской научной базы, – показал он.

Алан наклонил голову набок и посмотрел на вергийца с выразительным сомнением.

– Не доверяешь, – вздохнул тот. – Что ж, понимаю… Вот так достаточно убедительно?

С этими словами он поднес один из ключей к замку на ошейнике Алана. Раздался щелчок, и металлическая полоска распалась надвое, освободив горло. Вот тут уже Алан всерьез осознал, что старый «приятель» его действительно не обманывает. И от мысли, что перспектива побега стала вдруг абсолютно реальной, у него захватило дух…

– Но… как?… – недоуменно спросил он, беря ключи. – Как ты?…

– Ну, я же имею доступ в штаб, – грустно усмехнулся Фаттах. – И, когда ты здесь появился, установил в укромном месте мини-камеру, чтобы узнать код сейфа… Сегодня, наконец, повезло, Гархан открывал его, и код записался. Дальше – дело техники… Только учти, бежать нужно ночью. Я буду ждать возле здания базы. Когда освободишь всех, отдашь ключи мне. Заброшу их обратно в сейф, и пусть господа военные ломают голову, как вы умудрились исчезнуть… Гархан туповат, он ни за что не сообразит.

– Ночью – это само собой, – кивнул Алан. – Но я спрашивал не об этом… Почему ты помогаешь мне?

– Да потому, что я хочу помочь хорошим людям, – во взгляде Фаттаха вдруг проступила какая-то потаенная, сокровенная горечь. – Потому, что хочу сделать доброе дело… Чтобы хоть за что-то уважать себя. Потому что уже устал не уважать себя… За страх, за ложь… Но иначе на Верге не выжить. Господин Баррух, едва придя к власти, ввел жесточайшую цензуру. По сути, в СМИ просто запрещена правда. Под страхом смерти. А ведь нас, демократических журналистов, воспитывали на постулате, что истина и честность – это святое…

– Все так серьезно? – уточнил Алан с неподдельным сочувствием.

– Более чем… Знаешь, Алан, пять лет назад, на Номе, когда над миром нависла угроза глобальной войны… Помнишь, несколько дней мы все жили в ужасе, словно замерев. Эти дни стали для меня переломными. Я тогда переосмыслил все свое мировоззрение. Чего стоили мои дурацкие личные амбиции, если все могло рухнуть в один миг? Если все человечество разом могло превратиться в пыль… И я дал себе слово – если все обойдется, изменюсь полностью. Перестану думать только о себе, слышать только себя. Буду всегда считаться с чувствами окружающих…

А кроме того, Алан, ты преподал мне незабываемый урок, когда рискнул собственной жизнью ради друга. Мне тоже захотелось дружбы, крепкой, настоящей… И она у меня появилась по возвращении на Вергу. Вот только два года назад одного из моих друзей обвинили в государственной измене и посадили в тюрьму на 10 лет. Второй вообще бесследно исчез. А вина их была в том, что писали правду…

А я… Я ничего не мог сделать. У меня уже была семья, жена и дочь, ей сейчас два года, а еще родители… Я боялся за них, за всех. И сейчас боюсь. Поэтому вынужден приспосабливаться…

Я лгу. И презираю себя. Ты не представляешь, Алан, как тяжело жить не в ладах с собственной совестью. Петь дифирамбы господину Баруху, якобы самому мудрому и справедливому, зная, что на самом деле это – лютый, беспощадный тиран, для которого человеческие жизни ничего не значат и ничего не стоят. Сочинять сказки о свободе и демократии, о благополучии народа и неограниченных возможностях, зная, что все это – ложь, ложь… Циничная, беззастенчивая, наглая ложь. И поэтому, если я, в теперешнем своем положении, могу сделать хоть какое-то благородное дело, я его сделаю. Хотя бы чуть-чуть реабилитируюсь – сам перед собой. И, как я уже сказал, помогу хорошим людям… – он улыбнулся несколько смущенно. – Я ведь следил за твоими подвигами, Алан. И очень уважаю твою исключительную смелость.

– Ну что ж, спасибо… – поблагодарил Алан, которого до самой глубины души тронул поступок вергийца. – Это и вправду неоценимая помощь. Только считаю своим долгом тебя предупредить. Я ведь не буду молчать, и расскажу, всем и сразу, о вашем, вергийском, военном присутствии на Декстре.

– И прекрасно, – с искренним облегчением воскликнул Фаттах. – Расскажи как можно скорее. Тогда нас уже, наконец, вышвырнут отсюда, а господин Баррух оставит несчастных номийцев в покое, и с обустройством своего государства они будут разбираться сами. А я, наконец, перестану лгать от лица номийских повстанцев…

Алан покачал головой.

– Я очень сожалею, что тебе приходится так жить. Но все меняется, будем надеяться на лучшее… А за ключи я тебе очень благодарен. Ты спас нас всех. И я этого никогда не забуду.

– Спасибо, – вздохнул Фаттах. – Ну, я пойду. До встречи ночью.

И, раздвинув густо усыпанные широкими мясистыми листьями ветви, он исчез среди них.

Алан снова застегнул на себе ошейник и вернулся на крыльцо. Хадкор, который, по-видимому, уже начинал волноваться, встретил его вопросительным взглядом. Алан разжал кулак, в котором держал ключи, и показал их вергийцу.

– Вот этот – от всех ошейников, этот – от здания, где заперты эйринцы, – заговорщицки сообщил он. – Бежим сегодня ночью.

– Алан! – Хадкор почти задохнулся от счастливого изумления. – Как? Как?!.

– Помог один старый знакомый, – пряча ключи поглубже в карман, пояснил землянин. – Пять лет назад у нас с ним были кое-какие общие приключения… Впрочем, долго рассказывать. Главное, мы на свободе!

– Наконец-то, – прошептал Хадкор.

– Добрый вечер, – послышалось вдруг от калитки. – К вам можно?

У забора стояли И-Зур, Я-Ман и Е-Нош.

– Конечно, – пригласил Алан.

– Ребята, проходите, – из дома на крыльцо выбежала О-Кина. – Я вас в окно заметила.

Вместе с гостями все прошли в дом, в гостиную, где в кресле-качалке с газетой в руках сидел У-Руш.

– А, наши бывшие шахтеры пожаловали, – с улыбкой поприветствовал он.

И-Зур заметно смутился.

– Почему бывшие? Мы еще обязательно будем работать… Когда все закончится.

– Ну что ж, хорошо… Присаживайтесь. Какие новости?

Номийцы расселись по дивану и креслам. Е-Нош, нетерпеливо поерзав на месте, выпалил:

– Вы посоветовали нам подумать, господин У-Руш! Так вот, мы подумали!

– Чудесно, – снова улыбнулся старик. – И каков результат?

– Сначала мы долго были в тупике, – начал рассказ И-Зур. – Мы понимали, конечно, что есть способ избежать войны – это переговоры. Но Ю-Тар неоднократно объявлял в новостях, что договариваться с повстанцами не будет ни при каких обстоятельствах. И, наверное, мы слишком долго и внимательно смотрели новости, потому что…

– Потому что нас вдруг осенило, – перебил его Е-Нош. – Как озарение! Кто постоянно находится рядом с Ю-Таром? Словно тень за его спиной? Не отходит ни на шаг?

– Господин Шантор, – торжественно, словно возвещая о научном открытии, провозгласил Я-Ман.

– Точно, – продолжил И-Зур. – Вергийский посол. И у нас словно пелена спала с глаз. Стало очевидно, что вергийцы сжимают хватку на горле номийской цивилизации на всех уровнях. Они провоцируют гражданскую войну и одновременно подминают под себя правителя. И, скорее всего, именно они препятствуют диалогу с оппозицией.

– Вергийцам наплевать на наш народ, – с горечью добавил Е-Нош. – Мы для них – расходный материал. Им все равно, сколько номийцев погибнет. Заметьте, до сих пор в сражениях не пострадал ни один вергиец. Более того, их пребывание на Декстре – до сих пор тайна, о которой, похоже, не догадывается Ю-Тар. Нашими руками они подбираются к декстринию.

– Вы сделали совершенно верные выводы, – обрадовался У-Руш.

– Значит, сначала нам, номийцам, нужно прогнать чужаков, а потом, возможно, получится и организовать переговоры, – вступила в разговор О-Кина.

– Именно, – кивнул И-Зур. – Мы пришли к такому же заключению. И поэтому решили создать новое движение. Которое будет заниматься не войной с собственным народом, а освобождением наших территорий от инопланетных захватчиков. Только еще не придумали, как его назвать. Мы не за правительство, но теперь уже, получается, и не за Сопротивление. «Третья сила»?

– «Сила Декстры», – сказала О-Кина. Глаза ее заблестели.

Мужчины переглянулись.

– А что, – оценил Е-Нош. – Отличное название.

– В точку, – восхитился И-Зур. – Так и назовем. А на завтра мы уже запланировали первую операцию. Здесь, в Мару, нападем на вергийцев и захватим их оружие и телестудию, она передвижная. Убивать не будем, просто запрем их всех в штабе до принудительного возвращения на родину. Среди местных шахтеров уже много сторонников нашей идеи. Потом отправимся в Тхон. Будем убеждать, агитировать, привлекать единомышленников… Движение разрастется, распространится на другие города. И мы обязательно добьемся цели. То есть полной независимости от вергийцев. Эта планета – только наша. И мы будем сами строить на ней свою жизнь.

– Я с вами, ребята, – воскликнула О-Кина.

Е-Нош с сомнением покачал головой.

– Тебе дед, наверное, запретит.

Доктор пожал плечами.

– О-Кина уже не в том возрасте, чтобы я мог ей что-то запрещать. Пусть сама выбирает свой путь.

– Спасибо, – девушка растроганно взглянула на старика.

– Ну что ж, – подытожил И-Зур. – Присоединяйся. Стрелять мы тебя научим. Чем больше участников движения, тем лучше. Завтра утром жду тебя в моем доме. Мы пока собираемся у меня.

– Договорились, – улыбнулась О-Кина.

– Удачи вам, – пожелал Алан, которому замыслы повстанцев пришлись вполне по душе.

– Спасибо. Ну, а теперь нам пора, – И-Зур поднялся.

Когда гости ушли, Алан обратился к хозяевам.

– Господин У-Руш, О-Кина, – с искренней признательностью произнес он. – Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство. Сегодня ночью мы вас покинем. У нас появилась возможность бежать. Так что придется попрощаться. К сожалению… Нам у вас было хорошо. Вы очень добры… И заботливы, – добавил он, обернувшись к девушке.

– А от меня – отдельное спасибо за операцию и лечение, – поддержал Хадкор. – Я прекрасно себя чувствую. Вы просто волшебники.

У-Руш печально вздохнул.

– Были рады вам помочь. Но ничего не поделаешь, вам нужно возвращаться к своим… Мы будем желать вам благополучного побега. Правда, внучка?

– Да, конечно, – ответила она.

Голос ее прозвучал приглушенно и подавленно. Алан пригляделся: в глазах у девушки стояли слезы. Он подошел и тепло, по-дружески обнял ее.

– Ты замечательная, – подбодрил, как мог. – И все у тебя будет замечательно. Поверь мне.

Она с трудом улыбнулась. Хадкор промолчал, опустив голову.

Вскоре наступила ночь, и, дождавшись самой насыщенной, непроницаемой стадии темноты, Алан, сбросивший с себя ошейник, и Хадкор вышли из дома и сели в автомобиль. Алан завел двигатель, и, обернувшись в последний момент перед взлетом, увидел стоявшую на крыльце О-Кину.

И, несмотря на окружавший мрак, он явственно различил выражение ее лица. В нем было столько боли, столько смертельной, безысходной муки, что ему стало не по себе. Он взглянул на Хадкора – тот тоже заметил девушку, и во взгляде его заметалось беспомощное страдание…

– Тебе ее не жалко? – спросил землянин.

– Алан, не рви мне сердце, – глухо отозвался Хадкор. – Безумно жалко. Но обманывать ее я тоже не хочу. Едем уже, пожалуйста.

Машина рванула с места.

Через пять минут они приземлились у здания эйринской научной базы.

Оставив Хадкора, который пока еще не был достаточно мобилен, внутри, Алан вышел из автомобиля. И ближайших к двери базы кустов выглянул Фаттах, помахал рукой. Алан помахал в ответ и, достав первый ключ, открыл дверь.

Приблизительно, по расположению окна, в котором появлялась Энита, он прикинул расположение комнаты. Поднялся на второй этаж и постучал.

Дверь распахнулась, и Энита возникла на пороге, потирая глаза. При виде землянина сон из них мгновенно пропал.

– Алан! – ошеломленно воскликнула она.

– Да, я, – он не удержался, привлек ее к себе и быстро поцеловал. – Мы бежим. Две минуты на сборы, – он приложил ключ к ее ошейнику и отшвырнул расстегнувшуюся полоску подальше. – Где остальные?

– Здесь, – Энита, мгновенно сориентировавшись, принялась стучать в три соседние двери. – Тао, Вейго, Элэя! Просыпайтесь, мы убегаем!

Вскоре космозоологи, двое мужчин и девушка, наспех одетые, заспанные, но очень обрадованные, собрались в коридоре. Алан освободил их от ошейников, Энита тоже присоединилась к компании, и все устремились к лестнице, ведущей вниз.

На улице он сделал знак эйринцам садиться в машину, а сам подбежал к кустарнику и, пожав Фаттаху руку, вложил в нее ключи.

– Еще раз спасибо. Будь осторожен, не проколись перед своими.

– Не беспокойся, все будет нормально. А вам удачи. Улетайте скорее.

– Прощай, – Алан развернулся и, в два прыжка достигнув автомобиля, вскочил на свое сиденье. Взялся за руль и поднял машину в воздух.

Не прошло и четверти часа, как Мару скрылся из виду, и внизу распростерлись темные, загадочные ночные джунгли. Вейго, седоватый пожилой ученый, поблагодарил от лица всех:

– Спасибо тебе, Алан. Мы уж и не надеялись на освобождение.

– Помог один из вергийцев, давний знакомый, – пояснил Алан. – Очень повезло.

Хадкор во все глаза, не отрываясь, смотрел на Эниту.

– Что, Хадкор? – улыбнулась она.

– Ничего, – замялся он. – Просто я не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя… Но вот увидел. Ты стала еще красивее…

– Эй, я вообще-то здесь, – напомнил Алан.

– Молчу, – окончательно сконфузившись, Хадкор отвернулся к окну.

Автомобиль стремительно мчался на север материка Джар, на виллу А-Тоха.