Александра
Задача была не из легких – купить по Интернету билеты от Кемерова до Москвы. Одно дело бродить по Сети, проваливаясь в кулинарные сайты, или смотреть фильмы, другое – правильно оформить покупку билета, внести все данные. Дело ответственное и трудное. Но я все равно обрадовалась: Олечка собирается домой, в Москву! Значит, все в порядке и я ее скоро увижу.
Сергей Иванович сидел в кабинете за компьютером, когда я, постучав и получив разрешение войти, попросила его помочь с этими билетами.
– Да легко. – Он оторвался от экрана, выпрямился, сделал несколько упражнений, чтобы размять мышцы. – Давай сюда свои записи.
Паспортные данные Оли и Валентины и все о своей банковской карте я аккуратно записала на листочке. Сто раз проверила, чтобы, не дай бог, не ошибиться.
– Ты пока иди, занимайся своими делами, а я сначала найду нужный сайт. Это требует времени, – выпроводил он меня. – Позову, когда все будет готово.
Ничего другого не оставалось. Я отправилась готовить салат. Мысли мои крутились вокруг Оли. Вдруг пришло в голову, что их скорое возвращение может быть вызвано не тем, что Валентина не нашла следов сестры, а совершенно другим. Что, если моя Оля проболталась, выдала себя с головой, утонула в дружеских чувствах к Валентине? Что, если она призналась, что их знакомство подстроено и это я уговорила ее сблизиться с ней? Вдруг они обе едут сюда, чтобы во всем разобраться?
Раздался телефонный звонок. Матвей, сторож с промзоны, настоящий хороший друг. Да, он много раз выручал меня, даже спас нас с Олей от голодной смерти в ту страшную зиму. Но сейчас он, скорее, был напоминанием о событиях, которые мне хотелось навсегда забыть. На телефонном дисплее высветилось его имя, и мое сердце зашлось от нехорошего предчувствия.
– Привет, Александра! – услышала я и по веселому и спокойному голосу поняла, что ничего страшного не случилось.
– Привет, Матвей! Рада тебя слышать! Как дела?
– Да у меня-то все в порядке. Разговор к тебе есть.
– Что-нибудь случилось?
– Ничего такого, из-за чего стоит тревожиться.
– Куда мне приехать?
– Никуда. Я здесь, под твоими окнами.
– А как ты меня нашел?
– Нашел вот.
Я спустилась, вышла за охраняемые ворота, увидела его скромную машину. Зачем он приехал? Иван, это о нем он хочет мне рассказать? Стало быть, нашли труп. Пот лился по лицу ручьями, я едва успевала вытирать его платком.
Матвей за стеклом сделал мне знак, приглашая сесть в машину рядом с ним.
– Матвей, еще раз привет! – Мы крепко обнялись. – Честно скажу, и рада тебя видеть, и что-то тревожно мне.
– Да нет, ничего такого не произошло. Ты Жору помнишь?
– Шутишь? Как я могу его забыть? Столько времени работали бок о бок. А с ним что стряслось?
– Да брось ты уже! Сначала скажи: у тебя самой все хорошо? Не обижает хозяин?
– Сергей Иванович-то? Что ты, он замечательный человек.
– Это самое главное.
– Постой, а откуда ты о нем знаешь? Как ты вообще меня нашел?
– Так его люди справки о тебе наводили.
Вот так, значит. А я-то думала: как он меня, человека с улицы, сразу взял в дом? Выходит, проверял. Но как на Матвея вышел?
– Не знаю, как они меня нашли, но нашли. – Матвей словно читал мои мысли.
Выглядел он, как всегда, хорошо. Видно, что мужчина ухоженный, одежда на нем опрятная, щеки гладко выбриты. Скромный сторож, доброй души человек, хороший семьянин. Жаль, мне не повезло и я не встретила на своем пути такого.
– Что же ты им сказал?
– Всю правду. Что ты работящая, скромная, честная.
А что убийца, они, интересно, знают?
– Так что там с Жорой?
– Возле вашей дачки труп нашли, одного из строителей… Полиция долго трясла нашего Жорика, но он, похоже, откупился. Или просто отпустили, потому что алиби железное. Я переживал, что тебя станут искать…
Матвей так взглянул на меня, что я поняла: он все знает. Догадывается, что это я убила одного из братьев. Да и как не догадаться, если мы с ним укладывали Катю в машину. Получается, прибив этого насильника, я подставила его. В полиции сопоставят время смерти Ивана и появление Матвея с Катей в больнице, и им ничего не будет стоить повесить на него это убийство.
– Тебя не потревожили? – Слова давались мне с трудом, горло словно забили ватой.
– Нет, слава богу. Я сказал, что нашел Катю в кустах возле дороги.
– Ты прости меня, что позвонила тебе тогда…
– А кому ты еще могла позвонить? Главное, что все обошлось. Говорю же, Жорку отпустили, но он все бросил и уехал. Как пропал. А недавно вдруг объявился, пришел собственной персоной ко мне в сторожку. Тобой интересовался.
– Снова по этому делу?
– Нет, по другому. Он гостиницу открыл рядом с Павелецким вокзалом. Небольшая, из двух квартир. Все оформил. Ты ему нужна. Ищет тебя, чтобы на работу взять.
– Но у меня уже есть работа. – Я перевела дух. Нет, не готова я поверить, что понадобилась Жорику из-за какой-то там гостиницы. Хочет небось все выяснить насчет того парня, который изнасиловал Катю. Может, полицейские и отпустили его с условием, что он меня найдет.
– Он не такой, не бойся. – Матвей продолжал читать мои мысли. – Я был там у него. Зашивается мужик, не справляется один. А брать кого-то с улицы боится. Сама понимаешь: вокзал рядом, разные люди останавливаются. Ему нужен проверенный человек вроде тебя. А кроме всего прочего, подозреваю, Саша, что он к тебе неровно дышит.
– Что такое ты говоришь? – Я перебила его, вспыхнула. – Я вон на сколько лет его старше!
– И что с того? Баба хоть куда, красавица. Сейчас выглядишь просто супер. Москвичка, ни дать ни взять. Честно, рад за тебя. Тебе бы еще от страха избавиться, он у тебя на лице большими буквами написан.
– Избавишься здесь, как же, – заскулила я и расплакалась, уткнувшись ему в плечо. – Он прямо стоит у меня перед глазами!
– Пройдет. Как все случилось?
– Он вернулся. Не знаю, как его зовут, про себя я называла его Иваном. Пьяный был, вернулся, наверное, чтобы убить меня, чтобы я не донесла на него в полицию. Набросился на меня и начал душить. Сама не знаю, откуда только силы взялись, – я извивалась, кусалась… Потом стала бить по лицу, как по боксерской груше. Вся в крови была. А после камнем его. Вот и все. В кустах его оставила, собралась и рванула оттуда. Остальное ты знаешь.
– Если бы не ты его, тогда он бы тебя убил. Ты все правильно сделала. А призналась бы, тебя бы посадили, ты же тогда была не москвичка. – Он грустно улыбнулся. – Знаешь, сколько я таких, как ты, встречал там, в промзоне? Жалко вас, баб. Каких только историй с вами не случается, когда вы без мужиков приезжаете сюда в поисках лучшей доли. Ладно, вот тебе телефон Жоры, а звонить или нет – решай сама. Понимаю, ты сейчас в богатом доме, хозяин хороший. У меня тоже имеются кое-какие связи, я узнал, что за человек. Сын у него недавно умер, наркоманом был. Так вот, это он временно, твой Сергей Иванович, обезножел. От стресса, понимаешь? Поправится, и ты уже не будешь ему нужна. И что тогда? Снова придется искать работу.
– Ты все о Караваеве знаешь. Откуда?
– Я же не только тебе помогал. Есть человек, двенадцать лет назад я его вытащил из одной передряги. Сейчас в полиции работает, начальником стал. Он мне все и рассказал.
– А обо мне что-нибудь рассказал?
– О тебе я и так все знаю. Да, как там Катя?
– Поправляется. Сейчас в реабилитационном центре, мы с Олей ее навещаем. Думаю, скоро выйдет. Я ей уже кое-что из одежды приготовила. Словом, мы ее не оставим. Она же здесь совсем одна.
– А Оля твоя как?
– С подругой в тайгу отправилась.
– Куда?
– В Сибирь. Подруга – писательница, книгу пишет. Поехала за впечатлениями, а Оля с ней.
– Далековато их занесло, – заметил Матвей. – Ладно, бывай, Александра. Рад был тебя повидать.
– И я рада.
Мы обнялись на прощание, Матвей уехал, а я еще долго смотрела ему вслед и тихонько вытирала слезы. Я чувствовала тогда огромное облегчение, мне даже показалось, что я окончательно освободилась от своих страхов.
Домой я вернулась в приподнятом настроении. Надо же, какое странное слово «дом»! Мы произносим его в мыслях даже тогда, когда речь идет о чужом доме, в котором мы прижились, где нам хорошо и спокойно.
Я постучала в кабинета к Караваеву.
– Как дела, Сергей Иванович? Получилось купить билеты?
И уткнулась в его суровый взгляд.
– Кто такая Валентина Юдина?
– Подруга моей Оли.
До меня только сейчас дошло, что я подсунула ему данные паспорта его знакомой. Той самой знакомой, вокруг которой мы с Олей устроили эту чертову пляску и на шею которой набросили петлю. Как я могла такое допустить?
Караваев не дурак, он знает, что я работала у Комаровского, а потому могла знать – подсмотреть, вызнать, порыться в бумагах, – что понадобилось Караваеву в его конторе. Валентина Юдина – единственная наследница всего его состояния. И вдруг близкая подруга моей дочери.
– А что такое?
Нужно было как-то выходить из положения.
– Где она сейчас, говоришь, в Кемерове? Что она там забыла?
– Да откуда мне знать? Она вроде книгу пишет о Сибири. Или сестру там ищет.
– А как твоя дочь с ней познакомилась?
– В кафе. На Валю набросился какой-то маньяк. Оля тоже там была. Не могу сказать, что моя Оля ее спасла, чего не было, того не было, но потом, когда этот парень ушел, она успокаивала Валю. А почему вас это интересует? Она что, ваша знакомая?
– Что же было дальше?
Врать было трудно, особенно выдерживать этот его взгляд.
– Этот урод проследил за Валей до самого дома и снова набросился на нее. Уж не знаю, чем там закончилось, но Валентина решила сменить место жительства. Какая-то ее знакомая разрешила ей пожить в своей квартире на Цветном бульваре. Валя позвала с собой мою Олю, они стали жить вместе. Вот и вся история.
– И теперь они обе в Кемерове?
– Да. Если вы купили им билеты, значит, скоро вернутся.
– Все в порядке. Можешь позвонить своей Оле и сказать, что билеты куплены. Сейчас я их распечатаю, продиктуешь ей всю информацию. Хотя постой, мы можем прямо сейчас связаться с ними по скайпу. Ты знаешь ее скайп?
– Знаю, но не умею пользоваться, – в растерянности призналась я. – Да и Оля не очень любит этот скайп, считает, что это что-то вроде контроля, понимаете?
– Но телефон Валентины ты знаешь? Я мог бы поискать ее в вайбере.
Я не поняла ничего из того, что он сказал, но телефон Вали дала. Пускай сообщит, что взял билеты, может, это и правда к лучшему. В любом случае я должна была вести себя естественно, как если бы понятия не имела, что связывает Караваева с Валентиной. Ни за что нельзя вызвать подозрение! Если бы я отказалась дать телефон Вали, это выглядело бы неестественно. А где гарантия, что ему этот номер без меня неизвестен? Он ведь тоже играет в какую-то свою игру.
Самым трудным было сохранить, что называется, хорошую мину при плохой игре. Мне показалось, что и Сергей Иванович озабочен тем же. Получив заветный номер, он ни слова не сказал и заперся в своем кабинете.
Сколько можно ломать голову над тем, что их связывает? Роман? Этот вариант был, конечно, самым правдоподобным. Хотя если учесть разницу в возрасте, он вполне мог быть и ее отцом. Но если это так, зачем писать завещание? Она и так унаследует все деньги на законных основаниях. Хорошо, допустим даже, что она его внебрачная дочь. Все равно, с анализом ДНК она с легкостью докажет родство. Что же, получается, она не знает, кто ее настоящий отец, все дело в этом? А если не знает, где гарантия, что узнала бы, не будь завещания?
Я уже успела пожалеть, что устроилась на работу именно к Караваеву, к человеку, который имел самое прямое отношение к моему плану. Это все моя жадность, ей-богу. Могла бы себе тихо мыть полы в конторе у Комаровского и дожидаться дня, когда мой план сработает. Но захотелось и место хорошее получить, и в богатом доме на всем готовом пожить. И вообще быть в курсе всего, что там происходит.
Иногда мне кажется, что во мне сидит еще одна женщина, точнее баба, грубая и злая тетка, которая мечтает о чужом наследстве и ждет смерти богатенького Сергея Ивановича. А где-то рядом, под сердцем, притаилась настоящая Саша – она потихоньку делает Караваеву массаж и желает ему выздоровления. Когда-нибудь та грубая тетка свернет шею мягкой и доброй Саше. И что тогда делать?
Еще я волновалась, думая о предстоящем разговоре с Олей. Как она воспримет историю, в которую я ее втянула? Простит ли меня, когда узнает, что я заставила ее подружиться с Валентиной, а потом жестоко предать ее, оставить, разорить? Но что такое эта их дружба по сравнению с настоящей жизнью и ее бедами? Разве ради собственного благополучия нельзя переступить через дружбу, всего один раз, чтобы потом твои дети и внуки жили счастливо? Люди и не через такое переступают.
Мягкая Саша перевернулась где-то под сердцем и всхлипнула: нет, не простит тебя Оля, станет презирать, бросит, и тогда некому будет строить эту самую счастливую жизнь. Ты останешься одна, и дочь до конца твоих дней будет считать тебя преступницей.
Только где же преступление, если Сергей Иванович жив и, слава богу, здоров? Причем здоров во многом благодаря мне! Тогда за что же меня презирать?
Я заправила салат маслом и села у окна – подумать, помечтать, поплакать.
