Валентина
– Провела ночь с первым встречным, все с тобой ясно. – Я тормошила Олю, сладко посапывающую под одеялом. – Ты крайне легкомысленная особа. Если бы я знала это раньше, ни за что не взяла бы тебя с собой!
Конечно, все это было сказано шутливым тоном, но не без упрека. Дело было даже не в моральной стороне вопроса, я не ханжа, в моей жизни тоже случались романтические свидания. Просто сейчас все это как-то совсем не ко времени. И потом, я была твердо убеждена, что все люди здесь как-то связаны с миром паранормального, с этими странными захоронениями молодых женщин.
Если бы я собственными глазами не увидела одну из них, мне и в голову бы не пришло связать с ними этих искателей. Подумаешь, серебро ищут. Только где это видано, чтобы геологов кормили разносолами и деликатесами за государственный счет? Никакого сомнения, они занимаются чем-то очень важным и одновременно опасным. Я не исключала наличия радиации где-нибудь поблизости. Допускала – с ужасом и страхом, – что вредоносное излучение исходит как раз от этих захоронений. Вот почему их так охраняют и ценят – все они смертники.
Оля откинула одеяло, виновато улыбнулась. Она уснула, не смыв косметику, и теперь вокруг глаз чернела размазанная тушь, сильно смахивающая на синяки.
– Сама не знаю, как все получилось, – пожала она плечами. – Ты уж прости, надо было, наверное, позвонить, предупредить, что не буду ночевать. Но я же не знала, что все так случится. Думаю, выпила многовато. Зато так весело было. И как-то, знаешь, легко и хорошо.
– На то он и алкоголь, чтобы поднимать настроение, – улыбнулась я. – Ладно, проехали. Скажи лучше, как все прошло. Какой он, этот Иван?
Она подняла большой палец.
– Вот и ладно. Так что, будем искать этого Анисимовича, о котором говорил Кирилл?
– Я готова, как скажешь!
Понятно, чувствуя свою вину, она готова была теперь отправиться со мной хоть на край земли, что уже говорить о каком-то местном жителе.
Пока Оля плескалась в душе, я осмотрела ее сумку. Сердце мое колотилось, но я обязана была убедиться, что там нет записывающего устройства. Потом я зачем-то осмотрела весь номер – никак не могла поверить, что этот Иван проявил к ней интерес исключительно как к женщине.
Случись эта история в любом другом отеле, я восприняла бы все спокойно. Но здесь, в паре десятков километров от пещеры с жутковатой, пахнущей чесноком начинкой, мне все казалось подозрительным и даже опасным. Все люди, да хоть те же геологи, были в моих глазах представителями тайной конторы по изучению аномалий. Иван, разумеется, был из их стана, а потому, сблизившись с Олей, становился для нас вдвое опаснее.
В любом случае мы не должны были подавать виду, что чем-то встревожены, о чем я и сказала Оле.
– Да я и так играла роль полной дуры – до такой степени, что легла с ним в койку. – Она попыталась обратить все в шутку.
Ладно, положим, не желание притвориться дурочкой заставило ее это сделать. Никто не мог заставить ее переспать с Иваном. Проще будет думать, что он просто понравился ей. Не хотелось уж очень пугать Олю, тем более давить на нее, поэтому я так же шутливо поздравила ее с обретением любовника, понимающе кивнула, мол, почему бы нет, после чего мы отправились на завтрак.
– Ты правда не сердишься? – донимала она меня уже в ресторане, пока мы поджидали нашу овсянку с кофе.
Бодрая, как всегда, Кира, тоже непонятно для чего играющая с нами в кошки-мышки и зачем-то разыгрывающая жертву, была задумчиво-счастлива, словно витала где-то на небесах, еще не успев остыть от утренних объятий возлюбленного. Все вокруг дышало фальшью, я чувствовала это всеми порами кожи. Даже кофе, который принесла Кира, показался замешанным на отраве.
– Не знаю, как тебе сказать, – начала я, когда Оля взялась за ложку. – И пугать тебя не хочется, и молчать не могу. Чувствую, что не хотят нас здесь. Определенно над нами витает опасность. Все, все за нами следят. Наверняка та же Кира уже знает, что мы были в пещере. А раз все молчат, значит, есть причина. Пускай все местные напуганы, смертельно напуганы, понимаешь? Но нам-то кто может запретить рассказывать, что мы видели?
– Никто!
– Вот и я о том же. Давай поступим так. Сейчас отправляемся к этому Анисимовичу. Может, он, как наш славный проводник Федор, никого не боится, потому что собирается уезжать и ему все трын-трава. Поговорим с ним, вдруг он действительно что-то знает, а потом уедем отсюда. Все, что мне нужно было, я увидела. Мы нашли ее, настоящую Тисульскую принцессу, вернее, одну из них. Это главное. Теперь мне есть о чем писать, и не репортаж, а настоящую книгу.
– А как же Иван? – растерянно проговорила Оля. Ее губы были вымазаны кашей, как у ребенка.
«А ведь ты в самом деле ребенок, – подумалось мне. – Сущий ребенок, готовый влипнуть в очередную нехорошую историю, грозящую закончиться абортом или родами». Наверняка она этой ночью не предохранялась. Понятно, почему я подумала об этом. Вспомнила, как увидела ее впервые, сидящую на подоконнике. Она была после аборта – несчастная, больная.
В сущности, не так уж много времени прошло с тех пор, и она мало в чем изменилась. Не прибавилось ни уверенности в себе, ни какой-то драйвовой нотки. Милая девочка, непонятно почему готовая следовать за мной куда угодно.
– Ты что, влюбилась?
– Нет, конечно! – вспыхнула она. – Глупости!
– А что в этом такого особенного? К счастью, мы живем в такое время, когда можно общаться по интернету, сама знаешь это не хуже меня.
Как-то сразу стало скучно. Я представила себе несчастную Олю, страдающую от неразделенной любви. Вот она часами, сутками пытается дозвониться, достучаться до своего далекого призрачного любовника… А ведь именно этот вариант светит ей в ближайшем будущем, так мне казалось. Или все дело во мне, разочаровавшейся в мужчинах и ничего от них не ждущей?
Кира проводила нас взглядом и послала напоследок воздушный поцелуй. С чего бы это?
Мы вышли из гостиницы, вдохнули свежий лесной воздух. Вот бы запастись им перед Москвой! Наполнить им легкие, разлить по волшебным бутылкам.
– Как же здесь красиво! – Оля залюбовалась богатой таежной зеленью, окружавшей нас со всех сторон. – Такие могучие ели… Красота! Скажи, ты ведь наверняка подберешь такие слова, чтобы читатели почувствовали этот хвойный дух, да?
– Постараюсь. – Я отвела глаза. Пока я смутно представляла себе, что на самом деле будет в моей книге. Да и будет ли эта книга вообще.
Дом Анисимовича мы нашли быстро. Он стоял на отшибе, на самом краю поселка, где дорога, ленясь держаться в своих сложившихся веками границах, сузилась до едва заметной тропинки.
Деревянный сруб мало чем отличался от других изб, разве что забор перед домом был трухлявым, с покосившимися досками, обезображенными ржавыми потеками. Звонка на столбе, который поддерживал калитку, понятно, не было. Мы просто приоткрыли ее: для начала нужно было выяснить, нет ли здесь собаки.
Нет, вроде лая не слышно. Перед нами был просторный вытянутый двор. К стене сарая привалились колья, какие остаются после осенней уборки огорода, рядом возвышалась стопка старых кирпичей, а за ними был навален уже самый настоящий деревенский хлам.
Выщербленные, давно не крашенные ступеньки высокого крыльца. Все ставни на окнах, кроме одного, затворены и заперты на ржавые крючки.
Я постучала кулаком в дверь, и мы затаились в ожидании.
– Чувствую, что там кто-то есть, – прошептала Оля мне в ухо. От прикосновения ее теплых губ мне стало щекотно.
Наконец послышалось шарканье.
– Кто там?
Голос явно принадлежал старику.
– Скажите, вы Анисимович?
– А если и я?
Дверь распахнулась и чуть не сбила нас с ног. Перед нами был невысокий хиловатый старик. Весь его вид просто кричал о глубочайшем похмелье. На старике были новые синие джинсы с темными пятнами, какие бывают от воды (может, их оставил спасительный огуречный рассол), и черная футболка с надписью «Ночую там, где меня любят». Я готова была расхохотаться – представила себе это болотное чудище в объятиях пышнотелой блондинки.
– Две тысячи, – прошамкал он беззубым ртом.
– Что?
– Не боись, не евро. Рубликов!
Мы с Олей оторопели.
И хотя деньги пора было экономить, любопытство, конечно же, взяло верх. Краем глаза я заметила, что Оля вполне одобряет мой порыв достать кошелек.
– Пять минут, не больше. И, само собой, не прикасайтесь к ней. Я к вашему приходу подсушил ее, привел в порядок, одежду ей сменил. Как только уйдете, сразу же обратно в ванну.
Час от часу не легче.
– Так это от нее так чесноком разит? – Оля, к моему стыду, раньше меня догадалась, кого нам собираются показать. Мне такое и в голову не могло прийти!
Я почувствовала, как она схватила меня за руку и потянула за собой в глубь избы, где за ситцевой занавеской, которую старик Анисимович театрально распахнул перед нами, лежала точно такая же девушка, как та, из пещеры. Темно-рыжие волосы были влажными. Выходит, ее действительно незадолго до нашего возвращения извлекли из раствора?
Точно! Запах перегара – это одно, но и свежим чесноком здесь пахло определенно.
У меня закружилась голова. Но не от запаха – мне показалось, что девушка открыла глаза. И немедленно закрыла.
– Ей плохо, не видите, что ли? – со злостью крикнула Ольга, подхватывая меня. – Дайте нашатырь!
– Да нет у меня нашатыря! С чего ей плохо-то стало? Мне сказали, вы привычные уже.
Ага, значит, в деревне действует местная мафия, выжимающая из редких гостей хоть какие-то копейки. Неплохой бизнес – показывать в нарушение серьезного запрета сохранившихся тисульских принцесс. Раз ему сказали, что мы привычные, значит, знает, что мы были в пещере.
Я пришла в себя, хотя с минуту-две точно была без сознания. Голова продолжала кружиться.
– Мне показалось, что она открыла глаза. – Я умоляюще взглянула на Анисимовича.
– Так и есть, открыла. Иногда что-то там срабатывает, уж не знаю что, и она шевелится. Мне и самому от этого дурно. Потому и пью.
– Что же у вас ее никто не забрал? Те же ученые? – Оля прикинулась наивной дурочкой. Надо сказать, у нее это неплохо получалось.
– Или думаете, о ней никто ничего не знает? – подлила я масла в огонь.
– Мой дом – моя крепость. Пусть только попробуют сунуться! И я же не дурак какой, заплатил кому надо. Да и кто поверит-то? Все знают, что Анисимович пьяница.
Я впилась глазами в девушку на узком ложе. Топорщившиеся кружева на груди не позволяли понять, дышит она или нет.
– Она дышит?
– В том-то и дело, что дышит. Тихо так, но дышит. Потому и лежит как живая. Думаю, в ее жилах течет эта чесночная вода. Вот сердце и бьется, не дает ей загнить.
Оля рухнула прямо на пол, мы не успели ее подхватить. Не выдержала таких разговоров, а может, увидела, что покойница задышала.
Кожа ее была белой, неестественно белой, а под глазами темнели какие-то дугообразные пятна.
– Вы не продадите мне ее? – Я помогла Оле подняться и усесться на табурет. – Заплачу большие деньги.
Блеф не моя стихия. Сейчас я бы сама не смогла объяснить собственное поведение. Но ведь я произнесла это, как если бы у меня в действительности были тысячи евро.
– Э, нет! – Он хитро прищурился, и глаза-щелки окончательно спрятались в отечных от похмелья веках. – Думаете, вы первые, кто хочет ее купить? Деньги, сколько бы их ни было, я все равно сразу пропью и помру. А мне это нужно?
Анисимович взял с нас за просмотр две тысячи рублей и натурально вытолкал из избы.
– Вы только никому не сказывайте. – Он кивнул в сторону запертых ставен, за которыми спала полуживая-полумертвая принцесса. – Не знаю, сколько она продержится, пока не испортится, но уж пусть люди посмотрят на нее, пока можно.
Он был прав. Что толку рассказывать о ней, если в деревне и так наверняка знают о ее существовании. Раз старика до сих пор не арестовали за глумление над покойницей или сокрытие важной археологической находки, значит, так оно и должно быть. Не нам вмешиваться в здешние порядки.
Мы вернулись в гостиницу. Предстояло все осмыслить и разработать план дальнейших действий. Конечно, будь у нас больше денег, можно было бы задержаться здесь до тех пор, пока еще кто-нибудь из предприимчивых местных жителей не удивит нас очередной находкой. Но мне хватило того, что удалось увидеть за пару дней.
– Предлагаю купить билет в Москву на завтра. Утренний поезд в девять часов. Если наберем денег, возьмем купе. Попросим Киру заказать такси на шесть утра, выпьем кофе и поедем. Ты как, согласна?
– Я могу попросить маму, она купит нам билеты, – осторожно предложила Оля – наверное, не была уверена, что я соглашусь.
– Честно говоря, было бы отлично. Вернусь, выйду на работу и через месяц-другой все верну.
– Да ты не спеши, все будет нормально. Я бы на твоем месте, умей я писать, сразу принялась бы за роман. Глядишь, больше денег бы заработала, чем в твоем кафе.
Она действительно верила в меня, она одна, и это придавало мне сил.
– Да, и мы же не можем отправляться в дорогу без лишнего рубля в кармане, ведь так?
– Так-то так. Хорошо, звони маме, пускай покупает. Сейчас я сброшу тебе свои паспортные данные, а ты передашь ей.
Мысль о том, что уже завтра в девять мы будем сидеть в купе, успокаивала. Надо ли говорить, что, с тех пор как мы сюда приехали, меня ни на минуту не покидало беспокойство. Сначала я переживала, что отправилась на край земли искать сестру, а ее в этой таежной деревне не оказалось. Потом испугалась этой вслух высказанной мечты о книге. Я понятия не имею, как это делается, самое большее, на что я способна, – написать коротенькое эссе на эту тему. А уж когда я своими глазами увидела мертвых девушек, стало ясно, что отступать некуда, теперь точно придется писать эту книгу, чего бы мне это ни стоило.
Конечно, меня не переставала мучить загадка, каким образом с этими принцессами связана моя сестра. Почему именно ее фото выплывает в поисковике каждый раз, когда задаешь запрос «Тисульская принцесса»?
Разве могла я предположить, что ответ на этот вопрос я получу совсем уже скоро?
Чтобы не смущать меня и спокойно поговорить с мамой, Оля вышла из номера. Господи, подумала я в ту минуту, какое же это счастье иметь маму! Вот только одного я не могла понять: как мать отпустила Олю со мной? Почему не испугалась ни расстояния, ни очевидной бесцельности этой затеи? Будь в нашей поездке хоть какой-то смысл, тогда я бы поняла. А так? Поиски сестры малознакомой особы, которую Оля считает своей подругой? Н-да, мутноватый мотивчик.
Она вернулась сияющая. Значит, все получилось.
– Какая у тебя продвинутая мама – в интернете разбирается, может билеты купить.
– Ей хозяева помогают. Там, в доме, где она работает.
Сияние не ослабевало. Глядя на меня, Оля продолжала улыбаться, а глаза словно хотели что-то сказать.
– Что, что случилось?
– Времени у нас много, завтра же уезжаем. Иван позвонил – ждет меня внизу, в машине.
– Так. И куда ты с ним собралась? – Кажется, в моем тоне появились материнские нотки. – Оля!
– Да просто покатаемся по окрестностям. Он обещал показать интересные места!
– А ты не боишься? Ты же его совсем не знаешь.
– Ты извини меня, Валя, но это моя жизнь. Пропадать, так с музыкой!
Что же теперь будет? Я чувствовала свою ответственность за нее. Она здесь из-за меня, если с ней что-нибудь случится, виновата буду только я. С другой стороны, она вполне взрослая девочка, имеет право сама распоряжаться собственной жизнью. Интрижка, приключение – да почему нет? Пусть развлечется.
Она все еще стояла передо мной, счастливая, сияющая, и была такой напружиненной, такой готовой сорваться с места и телепортироваться к своему любовнику, что я невольно улыбнулась.
– Ладно, иди, но будь осторожна.
– Ты прямо как моя мама! – Она рванула ко мне, чмокнула куда-то в нос и исчезла.
Я спустилась следом за ней в холл. На ресепшен никого не было, и немудрено, ведь Кира занималась в гостинице абсолютно всем. Оставалось только диву даваться, когда она все успевает.
Сквозь стеклянную стену, открывающую панораму внутреннего двора, я увидела черный джип. Он медленно тронулся и покатил прочь от гостиницы, увозя куда-то в лес мою подругу.
С тяжелым сердцем я повернула было назад, к лестнице, как вдруг входная дверь распахнулась, и на пороге появился высокий молодой мужчина в джинсах и белой рубашке. Загорелый, красивый, явно нездешний.
Как по команде за стойкой возникла Кира. Увидела гостя, улыбнулась.
– Привет! – Он поприветствовал ее рукой.
– Здорово, коли не шутишь! – помахала она в ответ. – Твой номер еще не успел по тебе соскучиться.
– А я вот успел.
Кира бросила ему ключи, играючи, легко, он поймал их и быстро зашагал к лестнице. Меня он не заметил, как если бы я была прозрачной.
Где я его видела? Откуда я его знаю? Но знаю же, знаю!
Я бросилась к стойке, но Киры, у которой можно было хоть что-нибудь узнать, уже и след простыл. Нет, вот как она всюду успевает? И как умудряется оказаться за своей стойкой всякий раз, когда это нужно?
В этот момент я вспомнила, где видела его раньше, и меня прошиб пот.
Это был муж моей Ани. Вот только имени его я не знала.
