На следующее утро маршал Кембри Б’саи, пешком и без охраны, явился к Майе в особняк и, застав в гостях Неннониру и Отавису, бесцеремонно велел им уйти. От угощения он отказался и, едва Огма вышла из гостиной, раздраженно захлопнул дверь.

– А теперь объясни-ка мне, для чего ты вчера на весы взобралась, – потребовал Кембри.

Майя, запинаясь, начала сбивчивый рассказ; впрочем, кое-что она решила утаить от маршала и не упомянула ни о Саргете, ни о его поставщике, ни о поездке к озеру Серрелинда, а объяснила только, что она, глубоко встревоженная испугом жителей нижнего города, решила их успокоить, потому что сама кометы не боялась.

– Конечно, поначалу было жутко, мой повелитель, но потом я подумала, что раз все меня знают, может, я смогу им храбрости придать…

– Понятно. А зачем ты во всеуслышание объявила, что тебе видение было? Что Леспа тебе явилась?

– Так это ведь правда, мой повелитель, – сказала она, понимая, что отпираться бесполезно.

– И что за видение?

– Мой повелитель, мне Леспа приснилась, ну, вроде как она по лесу идет, только не днем, а ночью, а потом в небеса указала и говорит, мол, не бойся, это не дурной знак, а добрый. Вот и весь сон.

– И когда тебе это приснилось?

– Позавчера, мой повелитель.

– А когда звезду увидела, то все равно жутко было?

– Да, мой повелитель, только потом я сон вспомнила, и страх исчез.

– А если ты решила, что сон твой – вещий, отчего же в храм не пошла, жрецам не рассказала?

– Ой, я и не сообразила, мой повелитель.

– Значит, тебе и в Субе вещий сон привиделся, про замысел Карната? Почему ты про это ни мне, ни Сендекару не обмолвилась? Я вообще не припомню, чтобы ты рассказывала, как тебе удалось королевскую задумку вызнать, – ты прежде об этом говорить не хотела, а я и не спрашивал, из уважения. А теперь ты простолюдинам объявляешь, что тебе Леспа в снах является? Ты пророчицей решила стать?

– Нет, что вы, мой повелитель! Я ничего такого и не думала, просто оружейники начали надо мной насмехаться, ну я им и ответила… И на весы я не нарочно забралась… Я хотела в нижний город отправиться, вроде как показать всем, что бояться нечего. Мой повелитель, я же без злого умысла, по-хорошему… А что такого?

– Что такого?! – гневно переспросил маршал.

– Мой повелитель, прошу вас, не гневайтесь! Я же ни в чем не виновата. В Субу вы меня сами отправили, с Байуб-Оталем, я там едва не померла, но сделала все, как вы велели, и даже больше. И я ни на кого зла не держу, вот честное слово! Неужели нельзя оставить меня в покое?!

– Мне очень хочется тебе верить. – Кембри поднялся из роскошного резного кресла, подаренного Серрелинде благодарными жителями Теттита, и начал расхаживать по гостиной. – На баррарзе право на ночь с тобой купили за девять тысяч мельдов – якобы на нужды армии.

– Только я себе ни мельда не взяла, мой повелитель!

– А куда же деньги подевались? Я точно знаю, что в военную казну они не попали.

– Это потому, что благая владычица их себе забрала. Разве Эльвер-ка-Виррион вам не сказал?

– И зачем ты Форниде деньги отдала?

Майя напомнила, как пришла во дворец Баронов просить за Таррина, как Кембри отправил ее к благой владычице, как Эльвер-ка-Виррион придумал устроить торги… Потом, едва сдерживая слезы, она поведала об участи Таррина и, помня слово, данное Пакаде, не стала говорить о посещении тюрьмы Ашактисой.

– Понятно, – равнодушно протянул маршал и погрузился в размышления, не испытывая ни малейшего сочувствия ни к Таррину, ни к Майе. – Что ж, это многое объясняет. Только мне все равно непонятно, зачем ты вчера отправилась в нижний город и произнесла речь.

– Мой повелитель, я же уже говорила, никакого зла я не замышляла. Не понимаю я, отчего вы так осерчали!

– Вот я тебе сейчас и объясню. Через несколько месяцев придет пора выбирать новую благую владычицу. Верховный барон, совет Леопардов и все военачальники хотят, чтобы избрали Мильвасену, – и я с ними полностью согласен.

– Мой повелитель, так ведь и я того же хочу.

– По давней традиции благую владычицу избирает народ, – невозмутимо продолжил Кембри. – А если бы жителей Беклы завтра спросили, кого они хотят избрать? Что бы они ответили, как ты думаешь?

Майя потупилась.

– Вдобавок эта красавица ходит по нижнему городу и рассказывает всем, что Леспа явилась к ней в вещем сне и сообщила о планах Карната, а потом, в обход жрецов и прорицателей, объясняет, зачем и для чего в небе возникла комета. Вот и скажи теперь, что мне предпринять?

– Ах, мой повелитель, простите, я не подумала… И все не так было, совсем не так. Честное слово, я не хочу быть благой владычицей!

– Правда? Странно все это, Майя. Ночь после баррарза ты провела с Рандронотом…

– Мой повелитель, я же вам объяснила, как оно вышло.

– Нет, я понимаю, шерной тебе становиться ни к чему, содержание тебе положено достаточное. Больше всего меня удивляет то, что после возвращения из Субы ты не завела себе любовника. Кстати, не один я этому удивляюсь.

«Потому что про Зан-Кереля никто не знает, вот почему…» – подумала Майя, твердо решив ничего не объяснять.

– Мой повелитель, по-моему, есть у меня любовник или нет – мое личное дело и больше никого не касается.

– А вот тут ты не права. Это оставалось бы твоим личным делом, не будь ты героиней и спасительницей Беклы. Поэтому ответь мне честно: Рандронот – твой любовник?

– Нет, что вы, мой повелитель! Никакой он мне не любовник. Я с ним всего дважды была – первый раз в прошлом году, когда меня верховный советник к нему послал, а второй – вот после баррарза, потому что он торги выиграл.

– Однако же недавно тебя навестил лапанский вельможа, некий Секрон, – заявил маршал, снова усаживаясь в кресло.

Майя, залившись румянцем, выдала себя с головой – на это Кембри и рассчитывал. Впрочем, Рандронот предполагал, что маршал об этом узнает, и потому послал Майе подарок.

– Да, мой повелитель, он мне подарок принес от владыки Рандронота. Вот, взгляните сами.

Кембри тщательно осмотрел резную шкатулку, открыл дверцы, проверил ящички.

– Забавная вещица, – сказал он. – И очень дорогая. Наложницам такие подарки не делают.

– Мой повелитель, мне подарки присылают даже те, кого я в жизни не видела! Весь дом ими заставлен, девать некуда!

– А письмо он тебе тоже прислал?

– Да, мой повелитель, только мне каждый день по десятку посланий приходит, я их и не читаю даже, выбрасываю. Лапанский владыка вообразил, что в меня влюбился, но мне он вовсе не по нраву.

Кембри молчал так долго, что Майя решила, будто ей удалось выйти сухой из воды. Впрочем, она тут же вспомнила о зарытых в подполе сокровищах. Вдруг маршал прикажет дом сверху донизу обыскать? Нет, их надо перепрятать где-нибудь понадежнее – и чем скорее, тем лучше.

Наконец Кембри встал, шагнул к Майе и опустил тяжелую руку ей на плечо:

– Надеюсь, ты хорошо помнишь день, когда мы с тобой беседовали об искателях приключений. Народ превозносит лишь тех, кто добился успеха, а о неудачниках забывает. Скажу тебе честно, я сохранил тебе жизнь по двум причинам…

Майя испуганно ахнула и задрожала.

– Возьми себя в руки, – хмуро сказал Кембри. – Так вот, я сохранил тебе жизнь по двум причинам. Первая – личного характера. Я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо. В Субе ты великолепно справилась с моим поручением, и я благодарен тебе, как и все жители империи. Но вообрази, что в Бекле есть и такие люди, которые тебя ненавидят и желают тебе смерти. Ты представляешь для них серьезную угрозу именно потому, что горожане тебя обожают и считают избранницей богов. Народ взбунтуется, если тебя убьют, так что о смерти пока речи нет… – Он заметил ошеломленный взгляд Майи и поспешно добавил: – Я о Форниде говорю.

Майя онемела от ужаса: о жизни и смерти Кембри упоминал с тем же равнодушием, с каким обсуждал бы дорожные работы или провинциальные подати.

– Ты, Майя, стала народной любимицей, и вреда в этом нет. Однако же есть бесчестные люди, которые хотят этим воспользоваться в своих целях. Признайся, ради чего ты вчера к весам приехала? Чтобы свое влияние среди народа упрочить?

– Нет, мой повелитель, – решительно заявила Майя. – Вовсе не ради этого.

– Мне очень не хочется, чтобы между нами снова возникли недоразумения. Я верю, что ты не намерена занять место благой владычицы. По-моему, ты к власти не стремишься… – Он пожал плечами. – А вот для некоторых – к примеру, для Форниды – власть значит больше, чем деньги, здоровье, друзья и покой. И твоя чернокожая подруга тоже из таких. Я до сих пор уверен, что к убийству Сенчо она каким-то образом причастна. В отличие от тебя… – Он с натянутой улыбкой взглянул на Майю. – Понимаешь, люди, которые к власти равнодушны, жаждут обычной, спокойной жизни. Так что мой тебе совет – подыщи себе знатного, богатого мужа и живи в свое удовольствие, не вызывая ни у кого ни малейших подозрений. Ты же знаешь, тебя любой в жены возьмет.

Майя не нашлась что ответить; продолжать разговор не имело смысла.

– Я прислушаюсь к вашему совету, мой повелитель, – пролепетала она.

Десять минут спустя Майя, проводив маршала до ворот особняка, спустилась в подпол и торопливо перепрятала деньги.