Глава 18
Детектив Дакуорт нашел Лайонела Грейсона в офисе кинотеатра. Расхаживая по комнате, тот говорил по мобильному с кем-то из своей страховой компании.
– Что значит, мне могут не выплатить страховку? – кричал он. – О чем вы говорите? Да, я собирался демонтировать экран, но разговор сейчас не об этом. Мне на это наплевать! Но ведь есть погибшие! В моем кинотеатре! Четыре человека! Многие получили травмы, у кого-то повреждены машины! Все эти люди собираются подать на меня в суд, чтобы взыскать убытки. Да, да, я прижал демонтажников, но они даже…
– Мистер Грейсон, – окликнул его Дакуорт.
Грейсон предостерегающе поднял палец.
– Послушайте меня. Они даже не приступали к работе. И не имеют к этому никакого отношения. Кто-то подложил взрывчатку и… Если это теракт, мне не выплатят страховку? При чем здесь террористы? О чем вы говорите, черт бы вас побрал? По-вашему, отморозки из «Аль-Каиды» пробрались в Америку, чтобы взорвать кинотеатр в каком-то вонючем Промис-Фоллсе? Вы считаете…
– Мистер Грейсон, мне нужно с вами поговорить, – сделал еще одну попытку Дакуорт.
– Стойте, стойте. Послушайте меня: я выхожу из бизнеса. Продал этот участок, чтобы уйти от дел и жить в свое удовольствие. Если эти люди вчинят мне иски, я потеряю все свои деньги! Все вы, страховщики, мошенники! Надуваете людей как хотите… Алло? Алло!
Грейсон остановился и посмотрел на Дакуорта.
– Этот сукин сын повесил трубку.
– Я хотел бы задать вам пару вопросов, – сказал детектив.
– Что?
– Давайте присядем.
– Нет, не могу я сидеть на месте.
– Пожалуйста, сядьте.
Грейсон неохотно опустился на складной алюминиевый стул. Дакуорт сел напротив и, поставив локти на колени, наклонился вперед.
– Вы в порядке?
– Я просто с ума схожу, – простонал Грейсон, дергая вниз и вверх ногой, словно внизу была педаль швейной машинки.
Дакуорт кивнул.
– Я вас понимаю. Все это ужасно. Мне бы хотелось выяснить у вас кое-какие подробности, но сначала вы должны успокоиться.
– Ладно, – вздохнул Грейсон. – Нет, не могу. Слишком завелся. Давайте спрашивайте, что вы там хотели.
– О’кей. У вас есть враги? Кто-нибудь, который хотел бы вам подгадить или уничтожить ваш бизнес?
– Нет таких. Нет. Кому нужно уничтожать мой бизнес? Я и так из него ухожу.
– Хорошо. Тогда, может быть, у вас были проблемы с поставщиками или с недовольными зрителями? Какие-то конфликты?
Грейсон задумался.
– Такого не помню. Только мелкие перепалки. Ничего серьезного. Иногда людям не нравится фильм, и они требуют назад деньги.
– Вы их возвращаете?
Грейсон был поражен вопросом.
– Нет, конечно! Я не могу гарантировать качество фильмов. Пусть читают рецензии. Если им не нравится картина, пусть жалуются Тому Хэнксу или Николь Кидман и требуют свои деньги у них.
– У вас в последнее время были такие случаи?
Грейсон пожал плечами.
– Пару недель назад один мужчина сильно возмущался, потому что в фильме были голые люди и сплошные ругательства, а он приехал с пятилетней дочкой. Но это был последний фильм в вечернем сеансе. Дети к этому времени уже засыпают. Поэтому детские фильмы мы пускаем сначала.
– Он требовал вернуть ему деньги?
– Даже не думал. Только сказал, что будет жаловаться на меня властям.
– Каким властям?
Грейсон рассмеялся:
– Откуда я знаю. На меня так никто и не наехал. На свете много придурков. И ничего с этим не сделаешь.
– Этот человек назвал себя?
Грейсон покачал головой:
– Нет.
Но вдруг наморщил лоб:
– Подождите-ка. Теперь вспомнил: я записал номер его машины. Иногда приходится, когда подростки хулиганят или поддают. Сейчас найду.
Грейсон стал рыться в бумагах на своем столе.
– Вот он.
Он протянул Дакуорту листок бумаги с номером машины и словом «Одиссей».
Детектив вопросительно взглянул на него:
– «Одиссей»?
– Это фургон «хонда».
Дакуорт спрятал листок в карман.
– А помимо работы, мистер Грейсон? Кто-нибудь имеет на вас зуб? Какие-нибудь личные конфликты?
– Что? Нет, никаких. Вы должны их найти. Только не списывайте все на террористов, иначе моя страховая компания меня прокатит.
– И последнее, – продолжал Дакуорт. – Число двадцать три вам что-нибудь говорит?
Грейсон поморщился:
– Что?
– Экран рухнул в двадцать три часа двадцать три минуты. Вас это наводит на какие-то мысли?
Грейсон покачал головой:
– Вы шутите?
Но Дакуорт не шутил.
Он больше не сомневался, что число 23 появляется так часто неспроста. Особенно теперь, когда узнал, в котором часу упал экран.
За всем этим что-то крылось.
Детектив уже полазил по Интернету, выясняя, чем замечательно это число. Оно фигурировало в фильмах о Матрице. Это был номер Майкла Джордана, когда тот играл за «Буллс». Атомное число ванадия (хорошо известное Ванде Терьюлт). Двадцать третий псалом из Библии.
Любое из этих значений может быть как-то связано с преступлением. А может, и нет. Одно стало ясно – для кого-то это число обладает магическим смыслом.
Для того, кто развесил этих белок и поджег чертово колесо. Останься жив Мэсон Хелт, который носил толстовку с этим номером, Дакуорт присмотрелся бы к нему поближе. Но экран взорвали уже после его смерти. И все же какая-то взаимосвязь здесь есть.
Вопрос заключался в том, стоит ли предавать огласке все эти гипотезы. Может быть, пора обратиться к общественности? Возможно, что-то всплывет. Какой-нибудь сдвинутый тип, зацикленный на этом числе. Если речь идет о двадцать третьем псалме – «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла», – то здесь явно не обошлось без какого-нибудь религиозного фанатика.
Надо поговорить с шефом. С Рондой Финдерман. И как можно скорее.
Но его мысли занимало не только это загадочное число. Оливия Фишер беспокоила его ничуть не меньше. Есть ли какая-нибудь связь между ней и Джеком Стерджесом? Об этом мог знать только один человек – отец Оливии Уолден Фишер.
Если такая связь имеется – к примеру, Стерджес мог оказаться семейным врачом Фишеров, – его будет легче обвинить в убийстве двух женщин.
Дакуорт всегда старался прослеживать взаимосвязи.
Ронда будет счастлива, если ему удастся повесить все на Стерджеса. Ей хочется поскорее закрыть два этих дела, если учесть, что убийством Оливии Фишер занималась она, будучи еще простым детективом. Финдерман, которая в свое время изрядно тянула с расследованием дела Гейнора, не изменила своей стратегии и в отношении Фишер. Детектив считал, что его начальнице не хватает расторопности, но держал свое мнение при себе.
Дакуорт припарковался перед домом Уолдена Фишера – белым двухэтажным коттеджем с гаражом на две машины. Подойдя к главному входу, он позвонил.
– Вы ко мне? – приветствовал его Фишер, чуть приоткрыв дверь.
Детектив показал ему удостоверение.
– Барри Дакуорт из полиции Промис-Фоллса.
Фишер, прищурившись, взглянул на корочку.
– Дакуорт?
– Правильно.
– В чем дело, детектив?
– У меня к вам пара вопросов, сэр, относительно вашей дочери. Оливии Фишер. Могу я поговорить с вами и вашей женой?
– Миссис Фишер умерла, – сообщил Уолден, открывая дверь.
Дакуорт незаметно поморщился.
– Извините, не знал. Вам, вероятно, тяжело говорить об Оливии, но я займу у вас совсем немного времени.
– Да, конечно, входите.
Фишер провел детектива в кухню и предложил сесть. На столе лежала газета и пилочка для ногтей. Видимо, Уолден делал себе маникюр.
– Я только что сварил кофе. Будете пить?
– С удовольствием.
– Вы уже были в этом кинотеатре? – поинтересовался Уолден. – Только о нем и говорят.
– Да, – кивнул Дакуорт. – Я только что оттуда. Но мне сейчас важнее поговорить с вами.
– Какой кошмар! – вздохнул Уолден, доставая из шкафа две кружки. – Просто в голове не укладывается. Люди приехали посмотреть кино, а их убило свалившимся экраном.
Налив в кружки кофе, Фишер, сдвинув газету, поставил их на стол. Пилочку для ногтей он сунул в карман рубашки и, потерев большой палец, пояснил:
– Я грызу ногти. Плохая привычка. Появилась после смерти Оливии. А когда умерла жена, стало еще хуже. Это от стресса.
Дакуорт немного отпил из чашки, ощущая в руках приятное тепло. Кофе был настолько крепким, что он с трудом удержался от гримасы.
– О чем вы хотели спросить меня? – нарушил молчание Фишер. – У вас что-то новое? Вы нашли убийцу?
Дакуорт проигнорировал неудобный вопрос.
– Вы когда-нибудь слышали о докторе Джеке Стерджесе?
Фишер тоже сделал глоток.
– Стерджес? Кажется, о нем что-то было в новостях?
– Правильно.
– Это та история с новорожденным? Он похитил ребенка и отдал кому-то другому?
– Да, это о нем.
– Но его ведь убили? Главный врач той больницы. Она убила его, а потом покончила с собой.
– Вы, я вижу, в курсе событий.
– Сейчас, когда наш «Стандарт» прикрыли, с новостями стало похуже. Но я слушаю радио и смотрю передачи из Олбани. – Фишер кивнул в сторону газеты. – Теперь вот получаю их газету, но там наших местных новостей негусто.
– Значит, вы знаете, что доктор Стерджес обвиняется в убийстве Розмари Гейнор?
Уолден кивнул.
– Оливия ходила к доктору Стерджесу? Она была его пациенткой? Или она с ним была незнакома?
Отец убитой женщины медленно покачал головой:
– Мне об этом ничего не известно. У нас есть семейный доктор Рут Сильверман. Она лечила мою жену, и Оливия тоже обращалась к ней. Я до сих пор у нее лечусь. У меня куча болезней: радикулит, несварение желудка и много чего еще. Каждый день я просыпаюсь с какой-нибудь новой хворью, но в душе по-прежнему молод… Мне все еще шестнадцать. Понимаете, о чем я говорю?
– Еще бы.
– Я об этом Стерджесе узнал только из новостей. Вокруг него тогда такая шумиха поднялась. – Фишер подался вперед. – Вы говорите, он как-то связан с убийством Оливии?
– Я этого не утверждаю. Просто пытаюсь найти возможные взаимосвязи.
– Какая же тут может быть связь?
Дакуорт слабо улыбнулся.
– Ее может не быть вообще. Но я должен просчитать все варианты.
– Значит, не хотите мне сказать.
– Не хочу раньше времени поднимать шум.
Уолден Фишер медленно кивнул.
– А что, если Оливию и вправду убил этот доктор?
– Я этого не сказал.
– Но если так, выходит, он ушел от расплаты? Покойника не посадишь.
– Не знаю, что вам сказать, мистер Фишер. Три года назад вы, вероятно, уже наговорились об этом с детективом Финдерман.
– Она сейчас у вас в начальниках ходит.
– Это верно.
– Когда уж ей заниматься моей дочкой.
– Я бы этого не сказал. Ее повышение не сказалось на ходе расследования. Еще один вопрос: кто, по-вашему, мог быть заинтересован в смерти Оливии? Имелись ли у нее сложности личного характера?
– Нет, ничего такого не наблюдалось.
– А как насчет правонарушений? У нее были проблемы с законом?
Уолден обиженно нахмурился.
– Оливия никогда ничего не нарушала. А когда ее оштрафовали за превышение скорости, она так переживала, словно ограбила банк. И очень беспокоилась, что это повлияет на страховку.
Глаза Фишера наполнились слезами. Сдвинув кружку на край стола, он сжал кулаки.
– Не знаю, как мы это пережили.
– Сочувствую.
– В конечном счете это и убило Бет.
– Вашу жену?
Уолден кивнул.
– Нет, официальный диагноз был рак, но это горе съело ее изнутри. Горе и несправедливость.
Дакуорт промолчал.
– Все эти три года я каждый день надеялся, что кто-то ответит за смерть Оливии. Но узнать, что убийцы уже нет в живых, – это свыше моих сил. И как прикажете поступить? Пойти и помочиться на его могиле? Только это и остается.
Дакуорт залпом допил кофе.
– Если вспомните или узнаете что-нибудь такое, что могло связывать вашу дочь со Стерджесом, пожалуйста, позвоните мне.
Он положил на стол свою карточку. Подвинув ее к себе, Уолден мельком взглянул на телефон.
– Обязательно.
– Буду сообщать вам о любых новых обстоятельствах.
– Я очень беспокоюсь о Викторе, – вдруг сказал Фишер.
– О каком Викторе?
– Виктор Руни. Они с Оливией встречались. Он так и не оправился от потрясения.
– Что вы имеете в виду? – спросил Дакуорт, отодвигая стул.
– Прошло уже три года, а он все никак не придет в себя. Стал много пить. Потерял работу. Винит всех подряд в том, что произошло. – Фишер посмотрел на Дакуорта в упор. – А больше всего себя.
– А в чем он себя винит? Это как-то связано со смертью Оливии?
– Да нет, упаси бог. Во всяком случае, я так не думаю. Когда это случилось, он пил с приятелем. У него стопроцентное алиби. Он должен был встретиться с Оливией, но задержался. Если только…
Уолден запнулся.
– Если что?
– Если только кто-то не пытается его выгородить. – Фишер посмотрел в окно. – А все эти переживания – всего лишь искусная игра. – Он покачал головой, решительно отвергая подобную версию. – Нет, вряд ли. Виктор, конечно, не подарок, но на такое уж точно не способен.
Дакуорт уже шел к выходу, когда его посетила новая идея.
– Можно спросить вас еще об одном человеке? Вы или Оливия были знакомы с Биллом Гейнором?
– Билл Гейнор? – переспросил Фишер. – Это ведь фамилия той убитой женщины?
– Розмари была его женой.
– Вот сукин сын. Так он был женат? Билл был нашим страховым агентом.
