4 сентября 1993 года

У Питера был пистолет Ток, и он упражнялся в стрельбе: сбивал с каменной стены в конце двора пивные банки. Клем давал ему указания, устанавливал мишени и даже дал пару раз пальнуть из копии мушкета времен Гражданской войны.

Ронда не знала, как ей говорить с Питером о том, что случилось с его родителями. Ей было неловко поднимать эту тему и столь же неловко молчать о ней. Ронда перенесла тетрадки с домашним заданием на садовый стол и то и дело посматривала на стрелявшего по банкам Питера. Клем хлопал его по спине, приговаривая: «Молодец, сынок».

Ронда думала, что скажет ему, как попробует утешить, мол, не переживай, все будет хорошо: Агги поправится, Дэниэл вернется домой. Но всякий раз, когда Ронда открывала рот, чтобы заговорить, фразы, которые она мысленно репетировала, застревали у нее в горле, словно жирная злая жаба, – дурацкие, пустые, бесполезные. Когда же Ронда, наконец, собралась с духом, чтобы подойти и сказать Питеру хотя бы что-то, единственное, что пришло ей в голову, было «Хочешь кока-колы?». На что Питер в ответ лишь покачал головой.

В ту ночь Лиззи не описалась, но и не спала толком. Она стонала, выла, бормотала, несла какую-то околесицу. Время от времени она даже что-то выкрикивала – что-то невнятное, что, однако, по мнению Ронды, было очень похоже на имя «Питер».

Ронда потрясла ее и разбудила.

– Он во дворе, – сказала Ронда, пытаясь успокоить подругу. В глазах Лиззи читалась паника. Схватив Ронду за руку, Лиззи больно впилась в нее ногтями.

– Питер во дворе, в своей палатке, – пояснила Ронда. Лиззи снова положила голову на подушку и провалилась в сон.

Ронда тихо встала и подошла к окну, чтобы посмотреть, как там Питер. С пистолетом Ток в руке он обошел двор по периметру, затем вернулся к своей палатке. Ронда смотрела на него из окна спальни. Он застыл перед палаткой, словно часовой: крепко сжимая в руках пистолет, смотрел куда-то вдаль, на воображаемого врага. Ронде почему-то показалось, что вид у него совсем не храбрый, а какой-то обреченный.