Глава 15
Джордж ожидал его возле черного «Мерседеса» М-класса. На пассажирском сиденье лежала длинная прямоугольная коробка, упакованная в ярко-красную бумагу с единорогами.
– Что за коробка? – поинтересовался Гибсон.
– Это не тебе.
– Ну вот, теперь ты ранишь мне сердце.
Джордж усмехнулся, переложил подарок на заднее сиденье и подал Гибсону спортивную куртку.
– Надень это. Мы приглашены на встречу.
– Удачи, – пожелала Дженн.
– А ты разве не едешь с нами?
Она покачала головой.
– Увидимся в офисе.
«Мерс» выскользнул с роскошной парковки. Гибсон никогда прежде не ездил в таких замечательных машинах и теперь понял, в чем их привлекательность. Ему совершенно искренне хотелось застрять в пробке, чтобы про-длить удовольствие от поездки.
– Ну, и как? – нарушил он молчание.
– Ты был прав.
– Где он?
– В пятницу днем твой вирус загрузился на один IP-адрес в Западной Пенсильвании. Из городка Сомерсет.
– Почему мне никто не сказал?
– Всего одна загрузка, и комп перешел в спящий режим.
– Спящий? – В голове Гибсона сразу завертелись мысли. – А в чем я оказался прав?
– Это оказалась публичная библиотека.
Вон задумался: да, в этом был смысл. Туда приходит множество посетителей. Это было разумно и добавляло дополнительный уровень анонимности, который будет нелегко преодолеть. Придется следить за всей библиотекой в надежде, что удастся определить идентификатор, если WR8TH попытается снова проникнуть на серверы АКГ.
Выехав на Главную окружную дорогу, они направились в Нью-Гемпшир по 22-й авеню, затем повернули налево на Джорджтаун. Городские многоэтажки сменились рядами кирпичных домов, а затем за окном потянулись большие частные владения с особняками, утопавшими в зелени вязов и раскидистых дубов.
Дюк Вон называл Джорджтаун территорией глубоких карманов и острых зубов. Его отец в этом году бывал тут на рабочих мероприятиях по четыре-пять раз в день, но ни разу не брал сына с собой. «Там не очень дружелюбный народ, – пояснил Дюк. – Это враждебная территория». – «Даже когда они на твоей стороне?» – спросил отца Гибсон. «Особенно когда они на твоей стороне», – ответил тот и подмигнул.
– Значит, я еду? – спросил Вон, пристально взглянув на Джорджа.
– Я бы хотел этого, – сказал Абэ. – Ты уже оказал нам неоценимую помощь, и, полагаю, твои навыки еще будут полезными. К тому же твои отношения с Сюзанной…
– То есть «да»?
– Ну, почти. Осталось еще кое-что.
– Что именно?
– С тобой попросила встретиться мисс Доплэз.
Не отводя взгляда от Абэ, Гибсон понимающе кивнул. Итак, его пригласили на аудиенцию с королевой. По крайней мере, так это выглядело.
– Думаю, ты можешь нам помочь, и именно об этом я ей сказал. Но мисс Доплэз предпочитает составить свое собственное мнение.
Джордж подъехал к кованым воротам ручной работы. На черной металлической табличке сияли золотом буквы: «Коллин». Над одной из башенок здания качалось множество ярких цветных воздушных шариков, а целая очередь приглашенных семей ожидала досмотра, который проводила пара охранников. На всех мужчинах были парадные костюмы, женщины щеголяли в вечерних нарядах, и даже дети были одеты в праздничные одежды. И все несли подарки. Если б Лора Эшли и Ральф Лорен спонсировали Царствие Небесное, наверное, такой праздник должен был выглядеть именно так.
Один из охранников отделился от приглашенных и подошел к автомобилю.
– Вынужден попросить вас поискать другое место парковки… – залопотал охранник, но тут вдруг узнал водителя. – О! Здравствуйте, мистер Абэ. Вы приехали на вечеринку?
– Не совсем, Тони. Просто хотим повидаться с мисс Доплэз.
– О, конечно! Но сегодня парковка не на вашем обычном месте, а напротив каретного сарая. Я сообщу им по рации. Знаете, у нас тут сегодня такая суматоха…
– Понимаю.
По мощеной дорожке они направились к роскошному особняку федерального стиля, окруженному аллеями подстриженных деревьев, спускавшимися по обе стороны здания. Размеры строения поразили Гибсона. Он насчитал по меньшей мере семь труб от каминов. Подобное поместье скорее можно было бы встретить где-нибудь в Англии, но уж никак не в центре американского города. К ним направился еще один охранник, а Абэ припарковал машину у двухэтажного гаража, который размером был больше, чем дом, в котором проживала Николь с дочерью. По всему фасаду гаража, сложенного из красного кирпича, располагались семь ворот с раздвижными створками. Центральные были открыты, и внутри виднелся великолепно ухоженный, роскошный зеленый «Бентли».
Абэ увидел, как Гибсон с восхищением смотрит на автомобиль.
– Это модель пятьдесят второго года. Принадлежала отцу мисс Доплэз. Ее отец был послом во Франции еще во времена Рузвельта. Теодора, не Франклина…
– И он тоже здесь жил?
– Доплэз живут тут с двадцатых годов девятнадцатого века. Вообще, в городе наберется немного таких знатных фамилий. Главное здание было спроектировано Чарльзом Булфинчем и Александром Доплэзом сразу после войны тысяча восемьсот двенадцатого года.
– А что значит надпись «Коллин»? – поинтересовался Гибсон.
– «Невысокий холм». Так назвала этот дом жена Александра, когда приехала из Франции. Конечно, мисс Доплэз сможет рассказать тебе куда больше. Она превращается в настоящую энциклопедию, когда речь заходит об истории семьи.
– А кто еще здесь живет?
– В настоящий момент только она и ее племянница. Сегодня как раз прием по случаю дня рождения Кэтрин.
– Два человека? И всё?
– От прошлого брака у мисс Доплэз есть сын. Он живет во Флориде. Приезжает к ней, но не часто. Еще у нее есть две сестры; одна живет в Сан-Франциско, а вторая декан медицинского факультета университета в Питтсбурге. Третья сестра, самая младшая, мать Кэтрин, умерла при родах. Калиста удочерила племянницу. У нее есть еще около сотни кузенов и кузин, но я никого толком не знаю.
Они подошли к дому. Внезапно Абэ остановился и повернулся к Гибсону. Было видно, что он собирался что-то сказать, но не смог сразу подобрать подходящие слова.
– Калиста… она… Мисс Доплэз – хорошая женщина.
– А есть какие-то «но»?
– У нее непростой характер. Она не любит, когда с нею не соглашаются. Она из тех, кому нравится слышать только собственный голос, если ты понимаешь, о чем я говорю.
– Что мне нужно делать?
– Сделай так, чтобы она услышала тебя. Если хочешь получить работу.
Гибсон хотел ее получить. Ему нужно было непременно уехать в Сомерсет. Необходимо. Вон боялся того, что они могли там обнаружить, но он должен был это знать. Если ради этого ему нужно будет танцевать вокруг Калисты на цыпочках, он станцует. Его отец сделал карьеру, когда научился общаться с крупными землевладельцами. Наверняка это умение должно было передаться по наследству…
Они обогнули здание, и до их слуха донеслись звуки музыки и радостные вопли детишек. Это было то еще зрелище. Гибсон подумал, что на лужайке собралось не менее трех сотен гостей. Сама лужайка начиналась сразу от балюстрады, протянувшейся во всю длину широкой террасы. Вдали, под просторным белым тентом, музыканты играли диксиленд. Там была сооружена танцевальная площадка с паркетным полом, и на ней танцевали десятки пар. Для детишек клоуны и фокусники показывали разные трюки.
Гибсон подумал о дне рождения, на который собиралась сегодня Элли. Хорошо, если там, на празднике, будет клоун. Элли клоун наверняка понравился бы.
– А сколько лет имениннице? – поинтересовался он.
– Восемь.
– Восемь?! – Он не поверил своим ушам. – И все собрались здесь ради восьмилетнего ребенка?
– Не говори глупостей. Они собрались ради мисс Доплэз.
– Ясно. А мой отец бывал здесь когда-нибудь?
– Конечно, – кивнул Абэ. – Он очень тесно сотрудничал с мисс Доплэз. Трудно рассчитывать на удачу в политике, если игнорировать приглашения от Калисты Доплэз.
– А как она связана с Ломбардом?
– Это давняя история. Калиста Доплэз нашла Бенджамина Ломбарда. На самом деле она его, по сути, и создала. Когда они познакомились, Ломбард прозябал в Генеральной ассамблее Вирджинии. Она вытащила его из безвестности, отмыла и отполировала его грубые манеры. Помогла обзавестись нужными связями и помогла деньгами, когда он баллотировался в Сенат Соединенных Штатов.
– Очень щедро с ее стороны.
– Сам понимаешь, есть короли, а есть те, кто их делает. Что бы ни утверждали историки-популисты, одни не существуют без других.
– Значит, если его в ноябре выберут президентом, она получит какой-то бонус.
– Неизвестно. Мисс Доплэз больше не поддерживает добрых отношений с вице-президентом.
Они поднялись по каменной лестнице на террасу. Здесь была зона, свободная от детей. Под зонтиками стояли десятка два столиков. Сидящие за ними гости болтали, выпивали, завязывали знакомства. Официанты с бабочками кружились между столами, наполняя вином бокалы, предлагая закуски. Гибсон проголодался и взял вырезку с хреном на тоненьком кусочке французской булки. Абэ провел его в центр террасы, где слегка в стороне от остальных стоял столик большего размера. Отсюда открывался прекрасный вид на лужайку.
Затем Джордж жестом предложил Гибсону подождать и направился к женщине, которой на вид можно было дать слегка за шестьдесят. Впрочем, судя по всему, наличие денег дарило ей привилегию постоянно выглядеть дамой средних лет. Даже не спрашивая, Гибсон понял, что это и есть Калиста Доплэз. От нее исходила некая аура, но не высокомерия или надменности. От нее исходила уверенность – абсолютная убежденность в том, что мир должен быть таким, каким хочет видеть его она. Женщина стояла в такой элегантной позе, сопровождала речь настолько изысканными жестами, что все окружающие бледнели в сравнении с ней. Какой-то великолепный стилист настолько классно сделал ей прическу, что теперь ее светлые волосы, обрамляя лицо, ненавязчиво подчеркивали великолепную линию подбородка, талантливо созданную мастерством пластического хирурга. На ее белоснежном платье с золотой отделкой совершенно не было драгоценностей. Абэ склонился к хозяйке дома и что-то прошептал ей на ухо. Та бросила на Гибсона короткий взгляд, острый и испытующий.
– Милые дамы, прошу прощения, я отлучусь на минуту, – сказала она.
Гибсон собрался пойти ей навстречу, однако все его соседи по столу поспешно похватали сумочки и напитки и сами поторопились уйти. Одна из них, женщина лет пятидесяти с седыми волосами, наклонилась и шепнула на ухо Калисте несколько слов. Та, соглашаясь, ответила что-то, и женщина, удовлетворенная, затерялась в толпе.
Абэ жестом подозвал Гибсона.
– Калиста, это Гибсон Вон.
Хозяйка улыбнулась и протянула ему руку для рукопожатия.
– Присаживайтесь, – пригласила она и тут же добавила: – Нет, не вы, Джордж. Сходите, выпейте чего-нибудь. Мы минутку поболтаем.
Абэ извинился, однако, прежде чем удалиться, бросил на Гибсона выразительный взгляд. В нем безошибочно читалось: постарайся не упустить этот шанс!
– Рада снова увидеться с тобой, Гибсон. Помнишь меня?
– Да. Я тоже очень рад новой встрече.
– Надеюсь, я не отвлекла тебя от работы?
– Нет.
– Стало быть, без особого повода ты бы не явился?
Это прозвучало с ноткой обвинения. Гибсон старательно жевал кусочек вырезки, чтобы воздержаться от ответа.
– В любом случае я благодарна, что ты приехал. Прошу прощения за всю эту суматоху, – Калиста махнула рукой в сторону площадки, на которой веселились гости. – Уверена, проще было бы выбрать для встречи какой-нибудь другой день. Но Джордж считает, что мы должны действовать как можно скорее. А мне хотелось поговорить прежде, чем все закрутится.
– Но праздник-то все-таки удался, – заметил Гибсон.
– Да, и какой замечательный выдался день! Я так жалею, что сегодня запретили полеты…
– Полеты?
– Ну, да. У военных моряков есть пилотажная группа на реактивных самолетах, они выделывают в воздухе просто восхитительные трюки.
– «Голубые ангелы»?
– Точно, – кивнула Калиста.
Гибсона потрясла мысль о том, что эта женщина могла с легкостью заказать «Голубых ангелов» для того, чтобы отметить день рождения восьмилетней девочки.
– Но, конечно, мне забавно все это наблюдать. А вы, мистер Вон, любите веселиться?
– Не всегда.
Что-то в этой женщине заставило его положить конец этой игре. В ее присутствии Гибсон ощущал какую-то робость, чувство, которое ему вовсе не нравилось. Как-то при встрече он предложил заткнуться одному трезхзвездному генералу, но с этой женщиной Вон чувствовал себя Оливером Твистом, опрокинувшим чашку с чаем.
– Будем надеяться, это пройдет, – улыбнулась она.
– Почему меня сюда пригласили? – напрямик спросил Гибсон.
– Ну-ну, не будь букой. Важно относиться к другим с чувством юмора.
– И к вам?
– С юмором относиться ко мне? Ну, конечно! В конце концов, жизненно важно быть именно тем, кто шутит и веселит, – мисс Доплэз подмигнула. – Это все меняет.
– Что ж, запомню.
– Вот-вот. Моя семья, например, утратила способность смеяться несколько поколений назад. Как только вы достигаете определенного уровня известности, как тут же возникает тенденция смотреть на вашу семью с нездоровой долей благоговения. Все успокаивают себя верой в то, что ее успех – не результат удачи и упорной работы, а простое следствие врожденного превосходства.
Мисс Доплэз склонилась к Гибсону, словно собираясь сообщить ему нечто конфиденциальное.
– Божья воля. Хорошие гены. Голубая кровь. Всякое такое. Нелепо, конечно, но это происходит настолько часто, что просто нет сил. И всегда заканчивается одинаково. Каждое следующее поколение становится более высокомерным, чем предыдущее. Более ленивым. Более заинтересованным в том, чтобы покататься на лыжах на каком-нибудь фешенебельном курорте, а не в том, чтобы увеличить семейное благополучие. Высокое положение ведет к лености, а это, в свою очередь, приводит к упадку. Но, конечно, если денег достаточно, то можно десятилетиями не замечать, что ваше фамильное древо покрывается пылью. А потом, ты просыпаешься однажды – и обнаруживаешь, что последний член твоего семейства, который делал хоть что-то стоящее, умер еще до Кеннеди. Знаешь, чем занимается мой сын?
Гибсон отрицательно покачал головой.
– Ничем. Он живет в своей квартире в Форт-Лодердейле с какой-то женщиной и играет в гольф. – Она в ужасе закатила глаза, чтобы дать почувствовать собеседнику всю тяжесть ситуации; когда же тот не проявил этого понимания, медленно продолжила: – Форт-Лодердейл, мистер Вон! Мой двоюродный дед помог Вильсону заключить Версальский мирный договор, а амбиции моего сына сводятся к заурядному прожиганию жизни в болотах Флориды! Уму непостижимо!
– Не любите этот штат?
– Какой, Флориду? Нет. Совершенно очевидно, было бы лучше, если б кондиционеры никогда не изобрели.
– А если отнестись ко всему с юмором?
– Вот чувство юмора-то мне и помогает, – Калиста улыбнулась и провела пальцем по краешку своего пустого бокала; тут же появился официант и наполнил его. – Кстати, – продолжила она, – я должна тебя поблагодарить.
– В каком смысле?
– Эти дела с Бенджамином, из-за которых ты оказался в таком… затруднительном положении.
– Что-то не улавливаю…
– Послушай, как ты думаешь, чьи деньги там присвоили? Бенджамина? Ой, я тебя умоляю! Этот человек ничего не имел, пока его не нашла я. Своей неосмотрительностью ты помог мне понять, что я ставила не на ту лошадь.
– И все-таки не понимаю… Вы имеете в виду моего отца?
– Нет, он был милым человеком, но оказался всего лишь жокеем. Если позволишь мне такое сравнение.
– Ломбард?
– Именно. Он был чрезвычайно энергичным мелким воришкой. Ты опрокинул тележку с гнилыми яблоками.
– Но мой отец…
Калиста с жалостью посмотрела на Гибсона.
– Ты поверил их версии? Что деньги украл твой отец? О боже! Нет. Твой отец просто смирился. В этом они похожи с Джорджем. Дюк Вон оказался простым козлом отпущения. У мертвых нет никаких прав, и они редко могут встать, чтобы защитить себя. Примерно так мне говорят мои адвокаты. И ты все эти годы жил с уверенностью, что твой отец – вор?
У Гибсона закружилась голова, глаза застлало пеленой; в ушах зазвенело так, что этот звон заглушил праздничный шум. Он с трудом подавил острое желание заткнуть уши. И все-таки вместо этого с силой сцепил пальцы, словно собираясь вознести к небесам гневную молитву, и посмотрел в глаза Калисте.
– Почему вы ничего не сделали? – спросил он после долгой паузы.
– Хороший вопрос. Потому что, попросту говоря, это было не в моих интересах.
– То есть своим воровством Ломбард затронул именно ваши интересы.
– Да, и мои деньги вернулись ко мне.
– Вот так?
– Политика – это мерзкая картина в красивой рамке. Как бы ни нравился мне Дюк Вон, я не собиралась впутывать свою семью в междоусобицу с Бенджамином Ломбардом ради спасения репутации твоего обманутого отца. Цена была бы слишком высокой для меня самой.
– Вы позволили Ломбарду победить…
– Но я по-прежнему живу и борюсь. Предпочла меньшее из двух зол.
– Так что ж, именно поэтому я здесь? Чтобы вас с Джорджем не так терзали угрызения совести?
– Господи, конечно, нет! Это все Джордж. Он очень хороший человек. Даже благородный. Это был его большой промах, – мисс Доплэз мило улыбнулась.
– Стало быть, не вы все это задумали?
– Нанять человека, связанного с Бенджамином Ломбардом, чтобы разыскать Сюзанну? Это смешно. Какой бы выбор ты ни сделал, это будет твое собственное решение, не имеющее ко мне никакого отношения. Но Джордж, святая душа, думает, что так будет справедливо. Вот почему мы сидим здесь.
– Хорошо, но почему мы здесь?
– Полагаю, для того, чтобы Джордж мог уравновесить чаши своих кармических весов.
– Нет, почему мы здесь?
– А, ты спрашиваешь, почему я пригласила тебя сюда? Потому что, невзирая на мое отношение к Бенджамину, Сюзанна по-прежнему очень мне дорога. Я ведь ее крестная. Я помогала ее растить. Она была сущим ангелом. Правда. Никогда не плакала. Она была настоящим сокровищем и прекрасной юной леди. Впрочем, ты это и сам хорошо знаешь. У нее была та страсть к жизни, которую моя семья давно утратила. Со временем она могла превратиться в яркий бриллиант. То, что с ней случилось, – подлинная трагедия…
Калиста сделала большой глоток вина из бокала. Прошло несколько секунд, прежде чем она продолжила:
– Прошу прощения. Мне очень тяжело об этом говорить. Даже спустя столько лет.
– Понимаю, – сказал Гибсон.
– Вы очень добры, мистер Вон. Послушай, если есть хоть малейший шанс на то, что эта фотография подлинная… Честно говоря, я думаю, что это мистификация, работа настоящего садиста, предназначенная для того, чтобы растравить старые раны… Но если она неподдельная и этот человек действительно что-то знает о том, что произошло с моей крестницей, я переверну небо и землю, чтобы разыскать его. Человек, ответственный за все это… – Калиста помолчала, подбирая слова. – Он будет очень страдать.
Последнее слово прозвучало как лязг гильотины. Гибсон вспомнил, как Джордж Абэ сказал ему, что желает серьезно поговорить с человеком, похитившим Сюзанну. Мисс Доплэз между тем продолжила:
– В любом случае Джордж думает, что ты мог бы принести определенную пользу. А я захотела встретиться с тобой лично.
– Итак, это собеседование?
– Нет, едва ли. Я всего лишь заинтересованный наблюдатель. Если Джордж говорит, что ты компетентен, то у меня уж точно нет достаточной компетенции спорить с ним.
– И что тогда?
– Только это. Найди этого человека, и я буду тебе благодарна. Моя семья не та, что была когда-то, но наша фамилия еще не полностью утратила свое влияние. И, я уверена, однажды она вновь обретет былое величие. Видишь маленький купол за рядами живой изгороди?
Калиста указала в сторону лужайки, и там, на границе ее владений, Гибсон разглядел здание с куполом. Кусты, составлявшие живую изгородь, были не менее пятнадцати футов в высоту, так что оставалось только гадать, чем руководствовалась его собеседница, называя строение «маленьким».
– Это здание было построено моим прапрапрадедом Александром Доплэзом, когда скончалась его жена. Через двенадцать лет он последовал за ней, и его положили рядом. Там покоится весь наш род, кроме моего дяди Дэниела, которого похоронили под белым крестом в Нормандии. Со временем я тоже присоединюсь к ним, и к этому дню связь моей семьи с этим городом будет насчитывать три столетия. Но прежде, чем это случится, я надеюсь еще увидеть, что мой род восстанавливает свои традиции величия и служения этой стране.
– И никаких квартир во Флориде?
– Именно. Я говорю все это не для того, чтобы преподать тебе урок истории, но чтобы заверить, что моя благодарность будет очень существенной. Ты и твоя семья получите все, что пожелаете. Впрочем, – тут хозяйка дома помрачнела, – может, ты собираешься использовать ситуацию в своих интересах, сделать эту историю достоянием прессы, как уже пытался сделать это в прошлом… Что ж, я приму это очень близко к сердцу, поверь.
– Понимаю…
– Вот и хорошо. Уверена, этот разговор был абсолютно необходим.
– Целиком разделяю ваше мнение.
Калиста одобрительно кивнула.
– Я ценю это, мистер Вон. Поверьте мне.
– Тетя Кей, тетя Кей! – раздался детский голос, и Гибсон увидел, что к столику на полной скорости мчится девочка. За ней бежало еще несколько детишек, но у самой лестницы все они остановились, будто наткнулись на невидимую стену. Девочка, запыхавшись, остановилась рядом с мисс Доплэз. Ее белое платьице было измазано в траве. У племянницы Калисты были красивые голубые глаза и черные волосы с пробором посередине. Увидев Гибсона, она сразу смутилась, прижалась к тете и зашептала ей что-то на ухо. Калиста рассмеялась и обняла девочку.
– Да, конечно, дорогая. Но не позже, чем до восьми вечера. Дай знать Дэвису, чтобы он мог договориться с их родителями.
Девочка улыбнулась, поблагодарила и собралась бежать к сверстникам, однако Калиста успела ухватить ее за – рукав.
– Разве ты не поздороваешься с нашим гостем? Это мистер Вон. А это моя племянница Кэтрин.
– Привет! – помахала рукой девочка.
– Привет, – сказал Гибсон.
– Поздоровайтесь, как положено, юная леди, – сделала замечание тетя.
Кэтрин кивнула, понимая, что совершила ошибку, собралась с духом и подошла к Гибсону, протянув ему руку. Тот осторожно пожал детскую ладошку.
– Очень рада вас видеть, мистер Вон. Я Кэтрин Доплэз. Благодарю за то, что вы пришли на мой день рождения. – И уголком глаза девчушка посмотрела на тетю, чтобы убедиться, что на этот раз сделала все правильно.
Калиста, вздохнув, махнула ей рукой.
– Беги, играй. И помни, не позже восьми!
– Да, тетя Кей! – радостно взвизгнула Кэтрин и по-мчалась на лужайку.
– Вечные заботы! – снова вздохнула Калиста. – Боюсь, материнство – не мой профиль, как выразился бы мой сын-бездельник. Но я стараюсь изо всех сил.
– Если вас это хоть как-то утешит, то замечу, что она воспитана гораздо лучше меня.
Судя по выражению лица хозяйки дома, Гибсон увидел, что утешить ее не удалось. Она встала из-за стола и сказала:
– Рада была снова повидаться с вами, мистер Вон. И удачи в Пенсильвании.
