Мы дошли до замка задолго до полудня и устроились неподалеку в ожидании. Определить, про какую из башен говорила жена свечника, было невозможно: мы знали только, что это одна из угловых башен, где вид со стены был закрыт. Отец Сауда рассказывал нам, что в Камихе вокруг замка была двойная стена, изогнутая по углам таким образом, чтобы не было слепых зон. С другой стороны, в Камихе было полно камня, который можно было добыть в любой момент. В Харуфе при строительстве замка приходилось экономить, так что стена была в форме обычного квадрата: главные покои в центре, вспомогательные постройки вокруг. Я подозревал, что здешний замок был куда менее величественным, чем в Камихе. И все же при виде него у меня перехватило дыхание: когда-то это место было моим домом.

Я играл в этом дворе, пиная мяч или гоняясь за курами, или играя в салочки с Тариком, за которым мне было поручено присматривать. Бегал на кухню таскать хлеб между приемами пищи, а повара притворялись, что не замечают моих уловок, да еще угощали сластями или другими вкусностями. В одной из комнат работали пряхи, и там я учился, сидя у ног матери. А еще одна из комнат была моей – там я спал и там же лежал больной во время праздника.

– Я ничего не узнаю, – печально сказал Тарик, устроившийся рядом со мной. – Я думал, что узнаю, когда увижу, но нет. Я жил здесь, провел три года в детской с Маленькой Розой, но я совсем ничего не помню.

– Это нормально, Тарик, – утешил его я. – Я тоже мало что помню. Я просто знаю, что здесь был мой дом и что здесь мы были счастливее, чем где-либо еще. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Тарик. – Я тоже это чувствую.

– А для меня это все как сказка, – вставила Арва. – Сказка, которую я слышала столько раз, что поверила в нее. Хорошая сказка. Важная. И любимая.

– И у меня то же самое, – сказал Сауд.

Мы сидели и смотрели на замок, пока не стемнело.

– Свет! – воскликнул Тарик.

Солнце только что скрылось за горами, небо над нами становилось из темно-синего черным. Тарик был прав: в замке зажигались огни. Засветились десятки окон в королевских покоях, хотя нам было видно только верхний этаж, который был выше стены. Окна Большого зала светились тускло, как будто там горело всего несколько свечей. Должно быть, король с королевой в тот вечер ужинали где-то в другом месте. Зажглись несколько факелов по стенам.

Две башни высились по бокам от ворот, и я надеялся, что темной окажется не одна из них. Взобраться на башню будет непросто, и мне бы не хотелось делать это вблизи от ворот, где стражники наверняка более внимательны. Сауд потянул меня за руку, и мы все осторожно и тихо пошли в сторону замка, чтобы осмотреть остальные башни.

Харуфский замок был укреплен не особо тщательно. Рва перед ним не было, лишь неглубокая канавка, а земля вокруг не была утоптана и расчищена. На возвышении с восточной стороны располагалась деревушка, так что мы пошли на запад, стараясь не высовываться из зарослей вереска. Мы прошли несколько построек, где раньше жили охотники и сокольничие. Теперь они обитали внутри замковых стен – не из страха за свою безопасность, а потому, что теперь там было место и для них, и для их животных. После ухода прях ткачихи, швеи и портные тоже покинули замок, и их комнаты заняли те, кто остался на службе у короля. Никаких патрулей видно не было, хотя по стене двигались факелы, показывавшие, что стражники подходили к своим обязанностям серьезно.

Наконец мы обошли замок и оказались с северной стороны. Там было темнее. Я взглянул на башни: в одной светилось одно окно, во второй было темно. Жена свечника была права. Вот он, наш шанс попасть внутрь.

Я снял тунику, которая была сделана из светлого льна. Даже запачканная дорожной пылью, на фоне темных стен она бы светилась как маяк. Сауд протянул мне одну из своих, выкрашенную в темно-зеленый цвет. В ней меня будет почти не видно, если только свет не упадет прямо на меня, но в этом случае меня в любом случае обнаружили бы. Штаны у меня были темные, так что их я снимать не стал, а вот ботинки скинул. Лезть на стену босиком будет проще.

– Не забывай, что лезть можно не только вверх, – напомнила Арва. – Можно двигаться боком и забраться так же высоко, как если держаться в одном направлении.

– Не забуду, – пообещал я.

– Двигайся медленно, – добавил Тарик. – Если отвалится кусок стены, тебя могут услышать.

– Хорошо, – сказал я.

– Ты как? – спросил Сауд. – В голове ясно?

– Ясно, – ответил я. – Когда есть чем себя занять, становится легче, даже если это не то, чем бы я предпочел заниматься.

Он положил руки мне на плечи и прижался своим лбом к моему.

– Будь осторожен, брат, – сказал он. – И возвращайся.

Я хотел было ответить, но слова застряли в горле.

Вместо этого я просто кивнул и пошел прочь, в темноту.

Я дошел до канавы без приключений и на секунду остановился там, чтобы вымазать лицо грязью. Кожа у меня была и без того темная, но рисковать я был не намерен, а измазанный грязью, я скорее сольюсь с темнотой. Я собрался вытереть руки о штаны, но тут вспомнил, что Арва иногда нарочно пачкала руки перед тем, как куда-то забраться, чтобы было проще цепляться за поверхность. Тогда я еще раз макнул руки в грязь и потер их друг о друга, размазывая грязь по пальцам и ладоням. А потом перешел через канаву к стене.

Камни сгладились от многолетнего взаимодействия с дождем и ветром, но между ними кое-где были шероховатости, которые я мог использовать как уступы. Я помолился своим предкам, которые пришли сюда через пустыню и принесли с собой магию, и принялся карабкаться.

Даже если бы Тарик не наказал мне двигаться медленно, иначе бы просто не вышло. Было сложно найти, за что зацепиться пальцами, а именно им приходилось держать большую часть моего веса, потому что уступов для ног было еще меньше. Руки начали болеть, когда я едва проделал полпути. Я с тоской подумал о веревке, которая болталась у меня за спиной. По крайней мере, спускаться можно будет по ней.

Преодолевая ряд за рядом каменной кладки, я постепенно двигался к вершине башни. Добравшись до верха, я стал двигаться вбок, чтобы не оказаться на внешнем углу. По стене с обеих сторон шагали стражники, но сквозь башню они не проходили. Впервые я задумался, что могло быть внутри. Сауд считал, что там скорее всего какой-то склад, Тарик же в этом сомневался. Я был согласен с Тариком. Что за вещи надо хранить так высоко? Возможно, там была комната стражников или наблюдательный пункт, но, учитывая, что там нет света, это могло быть и что-то другое.

Надо мной в небе поднималась луна. Она была еще не совсем полная, но уже довольно круглая. Если она поднимется слишком высоко прежде, чем я успею слезть, меня могут заметить. Именно это в основном и ограничивало время, которое я мог провести в замке в поиске ответов.

Наконец мои пальцы нащупали оконный карниз. Это был самый сложный момент – не в последнюю очередь потому, что я чувствовал близость к цели и сгорал от желания ее достичь. Подоконник был сделан из дерева, который после камней показался мне столь гладким, что я, не обращая внимания на боль в уставших мышцах, резво подтянулся, закинув одну ногу в комнату, а вторую оставив снаружи.

Это был не склад. И не кабинет, даже не заброшенный. Это было очень и очень странное помещение.

Оно была широкое, во всю ширину башни, без перегородок. Дверей я не увидел, только два очень высоких окна во двор и странную нишу на том месте, где должна была бы быть дверь. У одного из окон стояла койка с соломенным матрасом. На ней – две подушки и толстое стеганое одеяло. Ночной горшок и пустой низенький столик. Ни очага, ни жаровни не было, и я задумался, как отапливали комнату, когда начинался снегопад.

Из окон во двор лился лунный свет, и я заметил, что на полу лежит толстый слой пыли, испещренный рисунками. Линии толщиной в палец, кое-где толще. Цветы, люди, лошади и бесчисленные завитушки.

И следы.

Я так удивился, что едва не вывалился из окна, но вовремя ухватился за подоконник и замер. Двери в комнате не было, а в ту странную нишу никто бы не пролез. Человек, оставивший эти следы, явно находился сейчас в комнате. Я медленно просунул в окно вторую ногу и встал на ноги, с трудом нащупав пол в темноте.

Сперва был слышен только стук моего сердца, но потом я услышал ее. Она засмеялась, поняв, что я напуган. Наверное, раньше ее никто не боялся. А потом она вошла в пятно лунного света, и я увидел ее.

На вид она была моей ровесницей – может, чуть младше, сложно сказать. Может, если она давно жила в этой башне, с ней случилось то, чего мы боялись, когда мать Арвы несла ее на спине через горы. Если она никогда толком не ходила и не видела солнечного света, она могла вырасти слабой и болезненной.

Вот только Арва совсем не была слабой. И эта девушка, похоже, тоже. Если бы она болела, ее бы выводили из замка, иначе бы она умерла. Жена свечника говорила, что они не были в замке много лет, а эта девушка все еще тут. Не может быть, чтобы она была больна. Ее заперли в замке по другой причине.

На ней было простое платье и мягкие туфли. Несмотря на простой покрой, платье было из добротной ткани и хорошо сидело. Ее волосы были покрыты платком, но несколько прядей выбились наружу, будто стремясь выбраться из ненавистного плена, и я понял, что она коротко острижена. Именно волосы ее и выдали. Волосы цвета спелой пшеницы или риса с шафраном – наследие предков, пришедших с той стороны пустыни.

– Здравствуй, мальчик, – сказала Маленькая Роза. Еще никогда мне не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь говорил так покорно. – Ты пришел меня спасти?