Мы встретились на условленном месте, где Сауд спрятал наши вещи, когда солнце уже почти зашло. Первым делом мы разбили палатки, потому что в темноте это было сложно сделать, и развели костер, чтобы приготовить ужин. Наконец, устроившись на ночлег, мы уселись вокруг костра, и, пока стыла чечевица, Арва рассказала Сауду, что ей удалось узнать.

– Рынок очень бедный, – рассказывала она. – Деньги водятся только у торговца одеждой, и остальные его за это ненавидят. Одежда там не лучшего качества, и нередко ее приходится распарывать и перешивать, но ткань можно раздобыть только в Камихе, так что им всем приходится закупаться у него.

– Они как будто хотят уморить нас голодом, – сказал Тарик.

– Король с королевой сами голодают! – воскликнула Арва. – И почти так же бедны.

– Я не про короля с королевой, – возразил Тарик. – Я про них.

– Я не понимаю, – сказала Арва, но Тарик не взглянул на нее и больше ничего не сказал.

Пока мы жили на перекрестке, все было ясно, но с тех пор, как мы пришли в Харуф и Тарик чуть не захлебнулся кашлем на берегу ручья, я уже плохо понимал, кто мы такие и где наш дом. От слов Тарика у меня внутри похолодело. Мне не хотелось об этом размышлять.

– Как далеко мы от замка? – спросил Сауд.

– Полдня пути, – ответила Арва. – Можем дойти дотуда завтра к обеду, и у нас будет полно времени, чтобы найти нужную башню.

– Что? – переспросил Сауд, потому что Арва пропустила самое важное.

Она пересказала ему, что узнала от жены свечника, и тут вспомнила про инжир. Она почистила его и протянула Тарику. Он проглотил его в два укуса и по-прежнему молчал.

– Йашаа, это ужасный план, – сказал Сауд, когда Арва закончила рассказ.

– Знаю, – ответил я. – Можешь придумать что-нибудь получше? У нас не получится войти в замок под видом кого-то другого. Для торговцев мы явно слишком молоды, а всех своих стражников они знают в лицо.

– Это верно, но взбираться на башню… – протянул Сауд. – Это что-то из старых сказок. Думаешь, ты сможешь?

– Я смогу! – воскликнула Арва самым убедительным тоном. Но мы на это не купились.

– Нет! – хором отрезали мы с Саудом.

– Нет, Арва, – на этот раз голос Сауда звучал спокойнее и он смотрел ей в глаза. – Ты лазаешь лучше всех нас, это правда, но залезть на башню – только полдела. А что, если в башне полно стражников? А что, если это тюрьма? Мы знаем, что ты сумеешь забраться на самый верх, но сможешь ли ты справиться с тем, что тебя там ждет? Йашаа, может, и не так ловко лазает, но он лучше подготовлен к тому, что придется пробивать себе путь дальше.

Арва вздохнула. Я знал, что, хоть она и поняла Сауда, ей казалось, это все лишь потому, что она слишком мала, чтобы принести пользу.

– Когда вырастешь, – сказал я ей, – сможешь принимать участие во всех опасных затеях, которые требуют куда-то залезть.

Она рассмеялась, и Сауд расслабился, так что на мгновение все мы, кроме Тарика, все еще погруженного в свои мысли, были счастливы.

– Они будут недовольны, – сказал Тарик. – Я знаю это. Точно знаю.

– Король с королевой или стражники? – переспросил Сауд.

– Нет, нет, нет! – воскликнул Тарик, бросив наземь свою миску, из которой разлетелась во все стороны чечевица. – Они, они! Как вы можете про них забывать?

Мы с Саудом переглянулись, и я помимо своей воли взглянул на рюкзак Сауда. Он недовольно вздохнул, но подошел к рюкзаку и развязал тесемки. Он аккуратно вытащил веретено Тарика и пару мотков шерсти и вернулся к костру.

– На, Тарик, – сказал он, протягивая ему шерсть и веретено. – Я тебя остановлю, если закашляешься.

Тарик, кажется, его не слышал. Он накинулся на шерсть и веретено, будто в них было спасение от всех бед. У него не было направляющей нити, но это его не остановило. Он быстро сделал ее, скрутив клок шерсти. Это был не лучший метод, потому что начало нити получится неровным, но вряд ли это имело значение. Покончив с направляющей, он пристроил шерсть поближе к себе, встал на колени и принялся прясть.

Веретено крутилось все быстрее и быстрее. Нитка получалась местами слишком тонкой, местами узловатой, но его это не беспокоило. Ему нужно было лишь чувствовать вращение веретена и удлинявшуюся в его руках нить. Вскоре шерсть закончилась, и Тарик некоторое время хватал руками пустоту, не осознавая, что больше ничего не осталось. Сауд подхватил веретено, прежде чем оно упало и нить размоталась, и взглянул на результаты работы Тарика.

– Не лучшая моя работа, – вздохнул Тарик. – Но приятно было сделать хоть что-то.

Арва кивнула и помогла ему смотать пряжу. Я задумался, помогло ли ей это почувствовать себя лучше или для этого нужно было именно прясть. Как только они закончили, Сауд забрал веретено и спрятал его в свой рюкзак. Потом он наполнил миску Тарика оставшейся в котелке чечевицей и протянул ему ложку.

– Кого ты имеешь в виду, когда говоришь «они», если не короля с королевой? – спросил я.

Тарик сглотнул. Он снова был спокоен, как идеально сбалансированное пряслице.

– Я все думал про медведя-демона, – сказал он. – Нам рассказывали, что демоны могут овладевать вещами. Когда-то они овладевали и людьми, но потом стали слишком слабы. Не думаю, что наша победа над медведем была такой полной, как нам казалось.

– Ты думаешь, мы его не убили? – спросил Сауд. – Но Тарик, мы же съели большую часть его туши.

– Медведя мы убили, – пояснил Тарик. – Но демона – нет. Мы просто спугнули его.

– И теперь он вернется за нами?

– Не думаю, что они могут так просто уйти с гор, – сказал Тарик. – Мне кажется, большинство из них недостаточно сильны для этого. Я имею в виду не того демона, что сидел в медведе. А того демона, что явился на день рождения Маленькой Розы.

Из нас четверых только Тарик был тем вечером в Большом зале, а поскольку ему тогда было всего четыре года, он ничего не помнил. Все повернулись ко мне.

– Я не видел демона, – напомнил я. – К тому же у меня была овечья оспа, я был в бреду. Даже если бы я что-то и вспомнил, вряд ли на это можно полагаться.

– Расскажи нам все, как рассказывала твоя мать, – попросила Арва. – Посмотрим, что это будет значить с учетом того, что мы узнали.

– Вы все это уже слышали, – сказал я. – Вы же слышали, как она рассказывает эту историю.

– Мы знаем, Йашаа, – сказал Тарик. – Но я хочу, чтобы рассказал ты. Напомни нам, что мы знали раньше, и мы сравним это с тем, что знаем теперь. Такие вещи полезно проговаривать вслух.

Итак, я рассказал им всю историю, какой ее знал я. Как был убран Большой зал, как волшебные создания пришли с дарами для Маленькой Розы. Я рассказал, как вручили пять даров, а потом пришел демон и наложил проклятие, и только фея, еще не вручившая свой дар, могла противопоставить что-то его мощной магии. Она мало что могла сделать, но она помогла Маленькой Розе, и король с королевой были ей за это благодарны.

– Почему она не могла помочь и нам? – спросила Арва.

– В магии главное – баланс, так всегда было, с тех самых пор, как Королева-сказочница впервые сотворила волшебство в пустыне, – пояснил Тарик. – Фея сделала все, что было в ее силах. Ведь остальные уже применили свою магию, сотворив тесное сплетение нитей. Нам повезло, что фея смогла сделать хоть что-то.

– Так себе везение, – буркнул я. – Помогла-то она только Маленькой Розе.

– Нам нужно узнать точные слова, – сказал Тарик. – Не только слова феи, но и демона. Не слухи и не рассказы о них, а сами слова.

– Мама никогда мне не говорила, – сказал я. – Не уверен, что она их знала.

– Отец мне тоже не говорил, – вставил Тарик. – Но в замке должен быть кто-то, кто знает. Маленькая Роза наверняка знает, это же ее проклятие.

– Так что Йашаа заберется на темную башню и попытается найти способ впустить нас в замок, – подытожил Сауд. – А если не получится, тебе придется все выяснять самому.

Я кивнул, и тут мне в голову пришла другая идея.

– После замка нужно вернуться в горы, – сказал я. – Я знаю, что там не совсем безопасно, но по крайней мере там мы будем в своем уме и сможем прясть.

– Согласен, – сказал Сауд. – Наверняка там найдется пещера или еще какое-нибудь укрытие, где мы сможем побыть, пока будем решать, что делать дальше.

– А пока закопаем веретена тут, – сказал я. И Тарик, и Арва потрясенно взглянули на меня. – Мне тоже это не нравится, но не забывайте: прядение в Харуфе запрещено законом. Если завтра нас поймают, они обыщут рюкзак Сауда и найдут там веретена, и тогда у нас будут серьезные неприятности.

На этом разговор закончился. Мы молча покончили с ужином и отправились спать.

Наутро Тарик достал небольшую лопатку, которой мы закапывали костровище, а Арва принялась искать дерево, по которому мы сможем узнать это место. На вересковых склонах деревьев было немного, но вскоре она нашла то, которое ее устраивало. Тарик аккуратно сковырнул дерн, отложил его в сторону и принялся копать яму. Когда она стала достаточно глубокой, мы завернули все четыре веретена вместе с пряслицами в рубашку Тарика, которая стала ему мала. Складывать веретена в яму пришлось Сауду, потому что никто из нас не мог заставить себя это сделать. Он забросал яму землей и положил сверху дерн.

Мы сложили палатки и упаковали вещи.

Сауд не стал закапывать остатки костра, как делал в горах. Здесь не было особой необходимости заметать за собой следы, к тому же велика вероятность, что мы вернемся на то же место завтра, если все пройдет так, как мы рассчитывали. И все же каждый шаг прочь от последней вещи, что связывала меня с матерью, давался мне с необъяснимой тяжестью.

– Ты уверена, что потом найдешь это место? – спросил я Арву. На этот раз казалось, что младший из нас я.

– Уверена, – ответила она. – Нашу стоянку мы найдем легко, потому что там осталось костровище. Никто другой дальше искать не станет, но я запомнила дерево.

Я оглянулся на дерево, едва различимое с этого расстояния, и нахмурился. Мне оно не казалось особо примечательным, но Арва в таких вещах разбиралась.

– Мы ведь всего на один день, Йашаа, – сказала она. Она не стала напоминать мне, что большую часть времени я ненавидел свое веретено, и я был ей за это благодарен, потому что иначе я мог бы расплакаться, оставляя его в земле.