Глава 15

С некоторым даже удобством расположившись в редком кустарнике на вершине небольшого пригорка примерно в полукилометре от места действия, Сергей уже добрых двадцать минут при помощи трофейного бинокля наблюдал за повседневной жизнью и бытом доблестных солдат немецкой армии, несколько часов назад принесших высокую арийскую культуру и освобождение от коммунистического рабства отсталым славянским народам. В данном конкретном случае освобождения от рабства представителями отсталых славянских народов выступали жители небольшого, примерно на тридцать – сорок дворов, поселка Янув, расположенного на берегу небольшой речушки метрах в двухстах от перекрестка двух грунтовых проселочных дорог, приблизительно на полпути между населенными пунктами Сокулка и Суховоля. А освободителями и, попутно, образчиками высокой арийской культуры выступали немецкие солдаты какого-то моторизованного подразделения вермахта в количестве примерно полсотни человек, которые сейчас усердно демонстрировали местному населению основные принципы этой самой культуры путем грабежа чужой собственности и отъема чужой живности. Весело гогоча и лениво отпихиваясь от местных жителей, хватающихся за свое имущество, немецкие солдаты тащили из домов и хозяйственных построек мешки, корзины, кувшины и прочую тару, в которой находилось все то, что они посчитали нужным забрать у жителей в обмен на освобождение от коммунистического рабства.

Немецкий офицер в звании лейтенанта – судя по всему, их командир – устроился в безмятежно-расслабленной позе на большой скамье с красивой резной спинкой, обустроенной под сенью раскидистого дуба на небольшой площади по центру поселка, и добродушно взирал оттуда на своих подчиненных, даже не думая их останавливать.

До второго акта приобщения к арийской культуре, а именно до насилия над женщинами и убийства пытающихся помешать этому насилию местных мужчин дело пока не дошло, но Сергей не сомневался, что до этого осталось совсем немного.

Вместе с Сергеем поведенческие модели обращения солдат высшей расы с местным населением на оккупированных территориях наблюдали куратор отряда бригадный комиссар Трофимов, помощник командира отряда младший лейтенант Петров, командир кавалерии, он же новоиспеченный начальник разведки, капитан Сотников и «главный по броне» старший сержант Гаврилов. При этом Трофимов, как более опытный и больше повидавший, вел себя относительно спокойно, а Сотников, Петров и Гаврилов, наблюдая картину разграбления поселка, сопровождавшуюся горестными выкриками и причитаниями женщин, все время ерзали под маскировочными накидками да скрежетали зубами от ярости и ненависти.

– Так, товарищи кавалеристы, пограничники и остальные нервные, – внушительно сказал Сергей, на секунду оторвавшись от наблюдения за немцами. – Нервничать и ненавидеть фашистов будете потом – после боя, нашей победы в этом бою и захвата трофеев, но перед допросами. Всем все ясно?! А сейчас команда наблюдать, оценивать, делать выводы и быть готовыми изложить свои соображения о том, что и как мы будем делать с этими… многогрешными представителями высшей арийской расы, – закончив свою тираду, Сергей снова вернулся к наблюдению за праздничной суетой немецких солдат на территории поселка, и в особенности за размещенной на его территории немецкой бронетехникой. А посмотреть и завистливо повздыхать при этом было на что.

На одной из сторон центральной и единственной площади поселка, чуть наискось, как на параде или строевом смотре, выстроились в ряд носами к домам пять легких полугусеничных бронетранспортеров «Hanomag» в «короткобазной» модификации Sd.Kfz.250, вместимостью по шесть человек каждый (из них двое – экипаж и четверо – десант). Бронетранспортеры новейшие, их массовый выпуск начался всего за месяц до нападения Германии на Советский Союз. Конструкция схожа с их «старшим братом» Sd.Kfz.251, который сейчас обретался в отряде Сергея в качестве штабного. Такой же угловатый, открытый сверху кузов, только покороче и меньшей вместимости. Такое же мощное, по нынешним временам, вооружение из двух пулеметов МГ-34, один из которых установлен в передней части десантного отделения, в курсовом бронещитке, а второй – в кормовой его части, на специальном поворотном зенитном вертлюге. И стояли они, словно не война кругом, а праздничный пикник.

Кормовые бронедвери открыты, пулеметы задраны вверх и смотрят прямо в небо, в открытых моторных отделениях лениво ковыряются несколько водителей, судя по их черной танкистской униформе. Немного в стороне, также носом к домам, стоял еще один полугусеничный бронетранспортер, такой же короткобазный «250-й» «Ханомаг», но вооруженный значительно серьезней – вместо переднего курсового пулемета у него наличествовала короткоствольная 75-миллиметровая танковая пушка. Судя по обособленному расположению и вооружению, скорее всего, командирская машина. У этого «Ханомага», в отличие от остальных машин, кормовая дверь десантного отделения почему-то была закрыта.

Еще два пулеметных бронетранспортера заняли позиции на въезде и выезде из поселка, очевидно, в целях обеспечения функций наблюдения за дорогой и боевого охранения. Итого восемь просто отличных по нынешним временам бронированных полугусеничных боевых машин, возле которых сейчас копошились их водители, имитируя процесс технического обслуживания и при этом не столько занимаясь работами, сколько прислушиваясь к звукам нарастающего веселья.

Завершали список праздничного ассортимента два тяжелых мотоцикла «Цюндапп» с неизменными МГ-34 в колясках, припаркованные рядом с командирской машиной, но на фоне бронетранспортеров эти отличные и тоже очень ценные экземпляры боевой техники выглядели просто маленьким приятным довеском к основному подарочному набору.

Надо сказать, что поначалу, когда на подъезде к Януву их колонна встала и из передового БА-10 по рации сообщили, что высланная вперед кавалерийская разведка обнаружила в поселке немецкие войска, это оказалось для Сергея досадной неожиданностью. Он ведь изначально не планировал останавливаться в дороге для того, чтобы каждым обнаруженным по пути немцам разъяснять неправильность их поведения в контексте вторжения на территорию Советского Союза и совершения на этой территории различных противоправных действий. Сразу после освобождения пленных – может быть, чуть позже – обязательно и очень болезненно для противника. Но сейчас… останавливаться и терять время на избиение всяких встречных немцев…

Нет, сейчас первоочередная задача другая. Потому и маршрут движения он перед выездом из Сокулки спланировал по второстепенным проселочным дорогам, где вероятность появления противника сейчас была минимальной. А тут нате вам – в глухом поселке, в стороне от наезженных дорог, где Сергей планировал сделать остановку отряда на обед и отдых и где также планировал дождаться первых докладов от разосланных Сотниковым по округе конных разведгрупп, – уже немцы, которых, по всем расчетам, здесь быть еще не должно. Теперь вот думай, гадай – как они сюда попали и что здесь делают… Впрочем, особо заморачиваться неожиданностью появления противника, к слову, типичной и наиболее часто встречающейся неожиданностью на любой войне, Сергей не стал и совсем уже было собирался, просто оставив тут разведку с целями подглядывать и подслушивать, скомандовать остальной колонне объехать поселок и двигаться дальше к основной цели рейда.

Пересмотреть это решение его заставила всего одна фраза из рассказа разведчиков, которые наконец добрались до штабного бронетранспортера для доклада непосредственно командованию отряда. А именно, упоминание о том, что в качестве транспорта у немцев «такие вот, как этот трофейный, полугусеничные броневики, только немного поменьше». Эта информация в корне меняла дело. И Сергей, сразу же кардинально пересмотрев свое первоначальное решение не отвлекаться на всяких проходящих мимо немцев, потребовал подробностей, ибо немедленно и категорически решил упомянутую технику у фашистов тем или иным способом отобрать. А выспросив подробности, с интонацией малограмотного деревенского куркуля пробормотал одну из своих любимых присказок: «Нет, на это я пойтить не могу!» И добавил уже лично для Трофимова, который обретался рядом и с выжидательным интересом ожидал решения Сергея по дальнейшим действиям отряда в свете полученной информации.

– Вот это везет нам сегодня, товарищ бригадный комиссар, тьфу, тьфу, тьфу – не сглазить бы удачу. Бронетранспортеры! Мало того, что в спокойном глухом месте и почти без присмотра, так еще и в ассортименте: тут тебе не просто пулеметные, но на одном дополнительно еще и пушка установлена… Надо бы сходить, посмотреть поближе – может быть, получится у немцев эту технику оттиснуть.

После чего колонну загнали с дороги в удачно обнаруженную в паре километров от поселка очень чистую, с аккуратно выбранным подлеском, дубовую рощицу, по уже отработанной схеме замаскировали и выставили боевое охранение. А сам Сергей в компании с верхушкой командования отряда сейчас наблюдал и прикидывал, как наиболее эффективно организовать переход права собственности на немецкую броню.

Судя по расслабленному поведению арийских героев и явно небоеготовой расстановке «Ханомагов» на площади поселка, немецкие солдаты определенно чувствовали себя хозяевами положения и совершенно ничего не опасались. Да, они выставили два дозорных бронетранспортера на обоих выездах из поселка и даже грамотно разместили их под прикрытием строений. Да, в кузове одного из бронетранспортеров, стоящих на площади, сидел на приеме дежурный радист, чья голова с наушниками и уныло-разочарованной физиономией периодически высовывалась над бортом, тоскливо осматривая царившее вокруг веселье, а по периметру площадь патрулировали еще два столь же унылых солдата с винтовками Маузера в положении «на ремень». Но на этом вся бдительность и боеготовность гитлеровских вояк в условиях разведрейда по вражеской, в общем-то, территории и заканчивалась. Даже в дозорных бронетранспортерах по краям поселка дежурили только по одному пулеметчику, да и те не столько несли службу, сколько постоянно оглядывались и следили за тем, как проходит процессе грабежа местного населения их более удачливыми товарищами.

Пока Сергей осматривал немецкую бронетехнику, в глубине души уже совершенно определенно считая ее своей, обстановка в поселке динамично развивалась. Из самого большого и добротного дома, расположенного возле площади, суетливо выскочил какой-то плюгавый мужичок в гражданской одежде, но с польской фуражкой-конфедераткой военного образца на голове, и, подобострастно склонившись перед немецким офицером, что-то ему затараторил, а потом засеменил следом за ним в дом. На крыльце дома офицер остановился и что-то гортанно пролаял дежурному радисту, после чего скрылся за дверью, вероятнее всего, отправившись на отдых и обед. После этого обстановка на площади сразу стала еще более непринужденной.

Тройка унтер-офицеров, которые до этого кучковались в противоположном от офицера углу площади и вроде как контролировали процесс обслуживания водителями своих бронетранспортеров, тут же резво припустила с площади в разные стороны, не иначе торопясь найти свою порцию развлечений. Следом и сами водители, тоже не менее резво, завершили все свои работы на технике и также пропали с площади, растворившись между домами. Кроме печального радиста в десантном отсеке и двух патрульных, которые после ухода лейтенанта и унтеров, в нарушение всех правил, вместо патрулирования территории сошлись вместе в тени дерева у скамейки и увлеченно о чем-то болтали, на площади больше никого не осталось.

Увидев эту радующую глаз картину, Сергей отчетливо понял, что совсем скоро его пожелания относительно немецкой брони могут быть удовлетворены в полном объеме и с надлежащим качеством. После чего оставил на холме пару разведчиков для мониторинга обстановки, а командному составу предложил ускоренным шагом выдвигаться обратно к колонне. По дороге, чтобы не терять время понапрасну, решил провести легкую тренировку «мозговой мышцы» своих будущих командиров самостоятельных подразделений.

– Ну что, товарищи красные командиры, все увидели этот «новый немецкий порядок»?.. И как впечатления? Впрочем, отвечать не надо, я и так вижу, что впечатления переполняют, а эмоции захлестывают. Кстати, подобным образом эти скоты везде будут себя вести на оккупированных территориях нашей страны. Если, конечно, им это позволить. Но ведь мы же не собираемся им позволять, верно? Тогда какие будут предложения по исправлению ситуации конкретно здесь и сейчас, в этом отдельно взятом поселении? При осмыслении обстановки и выработке планов уничтожения обнаглевших захватчиков прошу особо учесть, что немецкие бронетранспортеры нам крайне желательно захватить максимально неповрежденными – у меня на них виды. Начнем, пожалуй, с младшего по званию, а именно со старшего сержанта Гаврилова…

– Разреши, командир, – сразу и без очереди вклинился в разговор возбужденный Сотников. – Разреши мне, я с моими казачками им сейчас тут такое устрою…

– Не сомневаюсь, капитан, – прервал эмоциональную тираду Сотникова Сергей. – Не сомневаюсь, что ты и твои казачки могут немцам «тут такое устроить…». Да только в ходе вашей лихой кавалерийской атаки, с гиканьем и присвистом, с шашками наголо, как вы любите, ты не меньше половины своих ребят тут оставишь.

И наблюдая, как начинает наливаться дурной краснотой лицо комэска, явно задетого игнорированием своих предложений и столь уничижительной оценкой боевой эффективности его бравых кавалеристов, а потому сейчас, очевидно, собирающегося сказать что-то совсем лишнее, Иванов продолжил:

– Ты, капитан, в своих планах разудалой конной атаки учти, что эти расслабленные немчики, судя по их бронетехнике, скорее всего, разведка или передовые части танковых либо моторизованных подразделений. А это значит, что вояки они серьезные, хорошо подготовленные и обученные, да еще и с немалым боевым опытом. И хотя сейчас большинство из них с полуспущенными штанами гоняются за едой, выпивкой и женщинами, но дозорные пулеметчики на выездах из поселка никуда не делись. И довернуть курсовой пулемет бронетранспортера навстречу лихо атакующему эскадрону – дело одной-двух секунд. Что потом с твоими ребятами произойдет и сколько из них даже не добьются успеха, а просто выживут, рассказывать, или ты сам додумаешь?

С интересом отметив, как, по мере восприятия и осмысления последней фразы, выражение лица Сотникова меняется с просто злобного на злобно-разочарованное, Сергей против воли улыбнулся и решил не мучить вспыльчивого кавалериста понапрасну.

– Не расстраивайся ты так, горячая казачья душа, без тебя, твоих ребятушек и вашего дерзкого кавалерийского наскока сегодняшний праздник никак не обойдется, это я тебе обещаю. Но когда и как именно вы будете выступать – об этом чуть позже. А сейчас все же, что нам скажет начальник транспортного цеха, сиречь командир сводного автобронетанкового подразделения отряда старший сержант Гаврилов?

– Не знаю пока, что и сказать, товарищ лейтенант, – сконфуженно ответил Гаврилов. – Не учили нас бои в населенных пунктах вести, поэтому, боюсь, если нашу броню в поселок загнать, немцы, скорее всего, большинство машин уничтожат либо сильно повредят гранатами. Поэтому пока могу предложить только атаку всеми нашими пушечными броневиками дозорных бронетранспортеров, желательно с флангов, а потом расположить броню по периметру и поддерживать атаку поселка массированным орудийным и пулеметным огнем. Но и тут не могу гарантировать сохранности ни нашей, ни немецкой бронетехники.

– То, что понимаешь, как опасно для брони вести бой в тесноте плотной застройки населенных пунктов, – это ты молодец. Особо подчеркну – опасно для брони без поддержки пехоты, обученной вести бой в этих самых населенных пунктах, причем в ходе боя с броней взаимодействовать и оную броню оберегать от разных нежелательных эксцессов. С такой пехотой броня и в населенных пунктах себя неплохо проявить может. Но такой пехоты у нас пока нет… И то, что при атаке немецкой брони нашей обязательно будут потери оной с обеих сторон, это ты тоже очень верно заметил. А потому задачи у тебя и твоих машинок в предстоящем бою будут другие – сейчас придем, и я их подробно доведу.

– А ты что скажешь, младший лейтенант? – повернулся Сергей к Игорю Петрову.

Тот слегка смущенно пожал плечами.

– Мысли, как поселок атаковать, есть, но вот как при этом еще немецкую технику сохранить… да и нашей броне, если немцы быстро очухаются, может неслабо достаться. Ведь у них, как абсолютно правильно заметил старший сержант Гаврилов, тоже гранаты имеются. К тому же в одной машине я дежурного радиста заметил. И если немцы успеют сообщить об атаке, тогда внезапного нападения на лагерь военнопленных, боюсь, не получится. А если еще и авиацию смогут на помощь вызвать…

– Это ты правильно боишься, Игорь, – ободряюще улыбнулся пограничнику Сергей, который еще во время наблюдения с пригорка оценил соотношение сил и средств, прикинул вероятности потерь и наметил план атаки, а сейчас просто тренировал своих подчиненных в умении самостоятельно думать. – Внезапности атаки концлагеря тогда не получится. И про немецкую авиацию правильно мыслишь – если ее вызвать успеют, тогда мы здесь огребем по самые гланды, и уже никто никуда дальше не поедет. Поэтому план штурма поселка нужно вырабатывать с учетом того, чтобы возможности вызвать помощь у немцев не было.

Сергей оглянулся на Трофимова, взглядом вопросил, не желает ли товарищ бригадный комиссар тоже высказаться по плану атаки поселка, получил в ответ легкую улыбку и отрицательный жест и перешел к резолютивной части дискуссии.

– Ну, капитан Сотников, хоть и не в свою очередь, по плану атаки поселка уже высказался, поэтому, товарищи красные командиры, будем считать, что обсуждение закончено. А потому резюмирую. Поскольку задач при штурме поселка у нас как бы две: собственно уничтожение немецко-фашистских агрессоров и захват их бронетехники, причем максимально неповрежденной бронетехники, – выполнять эти задачи мы тоже будем не одновременно, а по очереди. Сначала, тихо и аккуратно, захватим немецкую броню, а потом, уже со стрельбой и яростными криками, поубиваем остальных солдат Великой Германии, что так любят терроризировать безоружных мирных жителей. Отсюда вытекают следующие боевые задачи. Капитан, на тебе и твоих кавалеристах, помимо организации лихой кавалерийской атаки, еще два вопроса. Это разведка окрестностей вокруг поселка, километров на три-пять во все стороны – может, чего полезного найдут. И это оцепление по периметру поселка, чтобы особо резвые представители бравых немецких вояк, получив по сусалам, не смогли бы из него разбежаться в разные стороны, как тараканы от тапка. Теперь ты, лейтенант, – для простоты обращения и легкого психологического «поглаживания» чуть повысил Петрова в звании Сергей. – Как я уже сказал, атака будет организована в два этапа. На первом – тихий и по возможности максимально быстрый захват бронетехники. Здесь нужна будет особая аккуратность, четкость и согласованность действий. Поэтому во главе групп захвата техники пойдем мы с тобой. После захвата техники – общий штурм поселка: атакующими группами с разных сторон и кавалерией по дороге, тоже с обеих сторон. Кавалеристами займется Сотников, группами захвата техники – я, а на тебе формирование атакующих групп. Их формируй только из состава боевых групп нашего отряда по четыре бойца, тех, что влились по пути, не трогай, они пока пойдут в резерв и на усиление внешнего боевого охранения.

Поймав вопрошающий взгляд особиста, Сергей показал тому глазами на окружающих и коротко ответил:

– Это нюансы психологии, товарищ бригадный комиссар, более подробно потом, хорошо? – и вернулся к инструктажу. – На каждую группу бери ручной пулемет, автоматы, гранаты. Ручники лучше брать Дегтяревы танковые, они за счет складного приклада, наличия пистолетной рукоятки и более компактного патронного диска в бою между домами поухватистей будут. В атакующие группы задействуй не более сорока бойцов, то есть всего у тебя десять групп получится, остальные бойцы отряда тоже будут в резерве, под командованием капитана Сотникова, в готовности выдвинуться как в поселок, так и на внешние рубежи обороны, которые займет броня и артиллерия. Все, думай, вопросы позже. Ну, и наш «главный по броне» старший сержант Гаврилов. На тебе – организация обороны дороги и поселка от незваных гостей и чужой брони по внешнему, дальнему периметру. Чтобы, пока мы поселком заниматься будем, никто сзади не подобрался и нам в спину… ничего не вонзил. Удаление от поселка примерно километр, можно чуть больше, расположение во фланг к вероятному движению бронетехники и транспорта противника, обязательно маскировка и устройство обваловок из мешков с землей – ну, как в том бою под Сокулкой, где мы с тобой познакомились и где ты со своим экипажем так героически против немецкой колонны выступил. Для обеспечения максимальной эффективности оборонительных мероприятий, помимо своих броневиков, возьми до кучи все танкетки и всю артиллерию, включая минометы. Основные и запасные позиции, а также секторы стрельбы определишь сам, но перед боем согласуешь со мной. Мотоциклы тоже твои, выдвини их от перекрестка километров на три-пять по отходящим от него дорогам, там замаскироваться и наблюдать, чтобы вражеский транспорт и броня не стали для тебя сюрпризом…

За разговорами успели вернуться к колонне. Здесь Сергей достал из планшета лист бумаги, быстро набросал схематичный план поселка и окрестностей, расположение дозорных бронетранспортеров и техники на площади. Выслушал мысли своих командиров по распределению на местности атакующих сил, внес несколько корректировок и распустил их выполнять поставленные задачи. Потом, в стороне от всех, выдержал короткий, но очень эмоциональный разговор с Трофимовым. Убедил бригадного комиссара в целесообразности и полезности для отряда в целом и его личного состава в частности штурма поселка вместо его обхода – мол, и ценные ресурсы сами в руки идут, и бойцам перед атакой концлагеря полезно будет «потренироваться на кошках». Да и «найденыши», угнетенные предыдущими неудачными боями и отступлением, придавленные психологически и морально, увидят и ощутят свою сопричастность к тому, как «мы им наваляли», снова обретут веру в себя и свои силы. Убедил, хотя и с изрядным трудом, в необходимости своего личного участия в захвате бронетехники и достаточно низкой степени риска этого мероприятия.

После этого проверил и проинструктировал личный состав сформированных лейтенантом Петровым атакующих групп, наметил им начальные позиции и примерные маршруты движения во время штурма поселка, объяснил принципы распределения целей и взаимодействия внутри группы. Оговорил сигналы к атаке и при возникновении нештатных ситуаций. Отдельно проинструктировал бойцов, отобранных для захвата немецкой брони. Далее экипировался сам и выдвинулся к намеченной для своей группы захвата точке проникновения в поселок.

И еще, перед выдвижением на исходные, успел уговорить самого Трофимова, вместе со своими помощниками – особистами, в бой не лезть, а наблюдать его со стороны, подмечать и фиксировать детали, чтобы потом можно было сравнить впечатления и обсудить результаты, а также разобрать вопросы, которые неизбежно у куратора отряда возникнут.

А потом солдаты вермахта, бесчинствующие в поселке, что называется, на собственной шкуре прочувствовали смысл выражения «неприятная неожиданность»…

После того, как казаки-пластуны из эскадрона капитана Сотникова, подобравшись поближе, тихо и удачно расстреляли из наганов с глушителями дежурных пулеметчиков в дозорных бронетранспортерах, они условными знаками подали сигнал к началу захвата техники на площади. По иронии судьбы, случилось это как раз тогда, когда значительное количество бравых немецких вояк уже успели употребить честно отнятый у местного населения самогон и, забросив оружие за спину, а некоторые так и вовсе отложив его в сторону, озаботились удовлетворением более чувственных желаний, то есть поисками женщин на предмет последующего насилия. Остальные, менее озабоченные в сексуальном смысле вояки разбрелись по всему поселку и продолжали активно разыскивать, чего бы еще отнять. Что ж, Сергею и его бойцам это было только на руку, поскольку ну очень сильно облегчило условия захвата бронетехники.

Патрульные, что вели между собой интеллигентную беседу в углу площади, умерли первыми, после двух сухих покашливаний нагана с глушителем в руке Сергея, тем самым освободив ему и его бойцам путь к бронетранспортерам. С противоположной стороны площади, под прикрытием невысокого палисадника, к технике рванулись бойцы группы Игоря Петрова с ним во главе. Сам Петров через открытую кормовую дверь ловко вкатился в кузов «Ханомага», в котором при наблюдении был замечен дежурный радист, и через пару-тройку секунд уже выглянул оттуда, жестами показав, что радиста он нашел, радист, как Сергей и просил, жив, но временно нетрудоспособен и уже никому не помешает, а рация под контролем.

Еще с десяток секунд, и бойцы из обеих атакующих групп распределились в кузовах, закрыли кормовые дверки и приготовились оборонять технику, в качестве дополнительного аргумента разворачивая трофейные пулеметы по заранее оговоренным секторам обстрела. Мотоциклы тоже не остались без внимания, их шустро откатили ближе к стенам домов, чтобы случайно не повредить при дальнейшем отстреле немцев.

Сам Сергей, в компании лично отобранного Трофимовым «самого лучшего» из числа приданных для обучения разведчиков, метнулся к отдельно стоящему пушечному «Ханомагу» с закрытой дверью десантного отделения.

Знаками показав напарнику, чтобы тот занимал оборону и держал угол дома, Сергей молодецким прыжком забрался в десантное отделение через борт, готовый к открытию стрельбы в случае нахождения там врагов. И чуть не растянулся во весь рост, споткнувшись об одно из двух лежащих на полу тел, издавшее от толчка слабый стон. Присев и осмотрев тела более внимательно, Сергей тихо ругнулся в удивлении. В кузове, со скрученными проволокой руками и ногами, в полубессознательном состоянии, вызванном сильной избитостью, лежали два тела в основательно замызганных и кое-где изорванных танковых комбинезонах советского образца.

«Пленные советские танкисты? Откуда они здесь?! Почему лежат в кузове и без охраны? Состояние их, конечно, сильно не очень, но все же… Если немцы их поймали по пути, то почему не убили на месте или не отправили в штаб для допроса? Оставили, потому что хотели допросить сами? Тогда опять – почему, прибыв в поселок, бросили в кузове? А может, под видом пленных танкистов готовили внедрение полевых шпионов Абвера? Или причина какая-то другая?..»

Вопросы без ответов. Зато теперь Сергею стала понятна причина закрытой кормовой двери этого «Ханомага».

– Ладно, кто бы эти связанные ребята ни были – если дожили до этого момента, авось потерпят еще десять – пятнадцать минут до конца штурма, а после разберемся, – решил для себя Сергей.

Потом еще раз осмотрелся, зафиксировал удачное завершение тихой фазы атаки, после чего сменил наган с глушителем на парабеллум, второй рукой пустил в небо красную ракету, тем самым подав основным силам штурмующих сигнал о том, что техника уже захвачена и можно начинать планомерный отстрел носителей высокой арийской культуры по всему поселку. Затем выпрыгнул из кузова бронетранспортера, где уже устраивался за кормовым пулеметом его напарник, и, укрывшись за капотом, взял на прицел дверь дома, куда отправился на отдых немецкий офицер…

Бригадный комиссар Трофимов, на этот раз в компании двух своих помощников, снова лежал в кустах на вершине все того же небольшого пригорка. Внимательно наблюдал в бинокль атаку поселка, совмещенную с захватом немецкой бронетехники, и вместе с этим думал еще о нескольких вещах сразу.

Думал о том, почему, несмотря на ранее принятое им твердое решение лейтенанта Иванова в этот бой не пускать, все же поддался аргументам Сергея и разрешил. Попал под его влияние? Поверил его убежденным словам о богатом опыте из прошлой жизни, и что там «он уже сто раз так делал»? Или согласился с высказанным лейтенантом аргументом о том, что это нужно еще и для укрепления его командирского авторитета у новых бойцов? Для того чтобы найденные и присоединенные бойцы, а в особенности кавалеристы и их самоуверенный комэск Сотников, увидели своего нового командира в боевой обстановке и в дальнейшем подчинялись не только формально, потому, что так сложились обстоятельства и он сейчас вроде как их начальник. А чтобы подчинялись искренне, с охотой, еще и потому, что будут знать – Иванов, хоть пока и только лейтенант, но боевой опыт и знания имеет, может не только командовать, но и сам, лично, в бой идет и побеждает.

О том, что тоже хотел сам – лично – на штурм в поселок идти и своих особистов заодно в этом бою обкатать, но лейтенант Иванов несколькими короткими фразами убедил его в том, что особистам боевой опыт желательно набирать по-другому, и уж точно не здесь и не сейчас. В противном случае и сам Трофимов, и его сотрудники не только сами по-глупому погибнуть могут, но и своими неловкими, неумелыми действиями остальным бойцам выполнить их боевые задачи помешают. Типа, кто на что учился, тот это и делать должен. Да и не след особистам вообще в атаки ходить – им не руками и ногами, им головой как можно больше работать нужно. Глядишь, тогда и «перегибов на местах» в их работе поменьше будет. И что для самого Трофимова, в контексте его функций при отряде, тоже гораздо полезнее будет понаблюдать штурм со стороны, подмечая детали скоротечного уличного боя. Как он там сказал: «Увидите много для себя интересного».

Думал и о том, что раздражавшее Трофимова ранее вдохновенное хомячество лейтенанта Иванова, его настойчивое желание захватывать, осваивать и использовать в деле все, что под руку попадется, причем не только «бесхозное и ничейное» имущество в виде брошенных без присмотра при отступлении ресурсов нашей армии, но и «чужое» имущество в виде собственности армии немецкой, это и вообще, и конкретно сейчас, в ситуации с этими бронетранспортерами, оказывается очень к месту. Ведь техники в Красной армии всегда не хватало, а сейчас, в условиях первых дней маневренной войны, не хватает катастрофически. Как и эффективного вооружения. Нет, оно, конечно, есть, но его не хватает. А такой техники, как эти новенькие бронетранспортеры, еще блестящие свежей краской, обвешанные вооружением, инструментом и всякой полезной мелочевкой, как новогодняя елка, нет вообще.

Куда только смотрели товарищи советские конструкторы? А товарищи советские военные теоретики и командармы в руководстве РККА? А товарищи военные наркомы и лично первый маршал, наконец… Так что захваченные бронетранспортеры действительно могут очень пригодиться в дальнейшем и значительно усилят их отряд.

Еще, конечно, думал и очень переживал за возможные серьезные потери – ну, не верил Трофимов, что атака немецкой бронетехники «врукопашную», силами пехоты, может пройти легко – это перед войной всем казалось, что «как только» они – мы их «так сразу», а первые дни войны принесли горькое отрезвление. Хотя… организованный по плану лейтенанта Иванова захват восьми единиц ощетинившейся во все стороны пулеметами бронетехники, а также уничтожение полусотни опытных, хорошо обученных и экипированных немецких солдат из передовых подразделений повышенной боеготовности вермахта, пусть сейчас и захваченных врасплох, отсюда, с этого холма, смотрится совсем не как сумасбродная и самоубийственная атака советских солдат на броню и пулеметы, а как библейское избиение младенцев – настолько легко и просто выглядело со стороны уничтожение противника.

И, наконец, думал о том, что кажущееся подавляющим, за счет техники, экипировки, выучки и тактики, превосходство немецких войск, о котором можно было сделать вывод по результатам первых дней войны, на практике, при умелом командовании обычными советскими солдатами, совсем не выглядит таким уж подавляющим. А если судить по сегодняшнему, скоротечному и уже подходящему к своему завершению бою, так этого превосходства и вовсе не наблюдается. Ну ладно, пусть солдаты не совсем обычные – много добровольцев, то есть наиболее храбрых и решительных солдат, за которыми тянутся остальные. И обученность их чуть получше среднего уровня – за те несколько дней, что он знает лейтенанта Иванова, тот со своей группой практически круглосуточно возился. Но все же, пожалуй, умелое командование и организация боя, – а это прямое следствие качества обучения и подготовки командного состава, – перевешивает все остальные условия достижения победы.

Тогда что же получается – все поражения и неудачи первых дней войны, беспорядочное отступление советских войск и вся та неразбериха, что творится сейчас на Белостокском выступе – все это происходит в первую очередь в результате низкого уровня командиров и командования в целом? Опасные мысли, очень опасные, за такие мысли легко можно и по пути «врагов народа», аккурат до расстрельной стенки, прогуляться. Но с лейтенантом Ивановым это, пожалуй, все же нужно будет позднее обсудить. Осмотрительно, без лишних глаз и ушей, но обсудить…

«Нет, ну что вытворяют, наглые бесенята! Да, пожалуй, можно без преувеличения констатировать, что боевой контингент в отряде подобрался лейтенанту Иванову под стать – такие же рисковые и азартные сорвиголовы, как и он сам», – сделал для себя вывод Трофимов, наблюдая, как бойцы, распределенные на атакующие группы, прикрывая друг друга, врываются в поселок с разных сторон и буквально набрасываются на ошеломленных и дезориентированных солдат противника, уничтожая большую часть из них на месте, а тех, что не получилось уничтожить сразу, выдавливают огнем и маневром к площади поселка, под беспощадный пулеметный огонь некогда собственной бронетехники.

«А кавалеристы что выделывают?! Совсем распоясались, с-с-собачьи дети!»

Лихие казачки капитана Сотникова, остервеневшие от чувства беспомощности и унижения первых позорных дней войны, а может, попутно еще и красуясь перед своим новым командиром, развернулись от души и вытворяли в атаке черт знает что. Ворвавшись в поселок по главной улице с двух сторон сразу, и мгновенно растекшись между домами, управляя конями только при помощи ног, они умудрялись стрелять прямо на скаку, и при этом весьма часто попадали! А потом, под конец боя, совсем уже войдя в раж, казаки убрали карабины за спину, выметнули из ножен свои любимые шашки и, с гиканьем и свистом, принялись носиться по всему поселку, тренируясь в вольтижировке и сабельной рубке. А когда ответное сопротивление закончилось, еще несколько минут гоняли по улицам и переулкам несколько последних оставшихся в живых немцев, совсем растерянных, ошалевших от всего происходящего, уже не помышлявших о сопротивлении и всеми силами пытающихся продемонстрировать свою готовность сдаться в плен.

Кстати, все оставленные в живых немцы были в черной униформе танковых войск, имеющей специальный покрой и предназначенной для работы на технике. Это тоже было оговорено заранее – лейтенанту Иванову нужны были не столько пленные немецкие солдаты для допроса или суда, сколько пленные водители-инструкторы для освоения чужой бронетехники. А для допроса, да и для последующего суда тоже, как высказался Иванов перед штурмом, хватит и немецкого лейтенанта с дежурным радистом. Или, в случае изменения обстоятельств и готовности радиста к сотрудничеству, – только немецкого лейтенанта.

Ну вот, наконец, и зеленая ракета, как сигнал остальной части отряда, что штурм успешно завершен. Трофимов по привычке посмотрел на часы – весь бой, включая его тихую фазу, длился чуть более пятнадцати минут! И поспешил, наконец, в поселок, на ходу упорядочивая в голове перечень вопросов, которые возникли у него по ходу наблюдения за этим «веселым сельским карнавалом», по терминологии лейтенанта Иванова. При этом он старательно пытался загнать в дальний угол не самый прямо сейчас актуальный, но интереснейший, аж до зуда, вопрос – что же теперь, в свете последнего изменения обстановки, собирается предложить в качестве новой последовательности дальнейших действий отряда этот неугомонный лейтенант Иванов?..