Глава 9

Младший лейтенант Игорь Петров, которого лейтенант Иванов перед рейдом назначил своим помощником, этим втайне очень гордился – значит, все делает правильно, и его старательность заметили, оказали этим назначением доверие, которое он всеми силами постарается оправдать. Вот только знаний и опыта для таких масштабов у него пока было маловато… Получив еще перед выездом из Сокулки от Сергея указания по организации боевого охранения в пути и дозоров на остановках, а также по ведению разведки постоянно, он все время, прошедшее с момента выезда, испытывал легкий мандраж, именно из опасений наделать от неопытности и недостатка знаний ошибок, подвести товарищей. Может быть, именно поэтому Игорь так заинтересовался возможностью самому сходить в разведку, чтобы заняться давно привычным для него делом и немного успокоиться, упорядочить мысли. Отпросившись у лейтенанта Иванова, Петров взял с собой пару бойцов, причем, по совету того же лейтенанта Иванова, взял одного пограничника и одного разведчика из последнего пополнения и отправился вдоль узкой, петляющей между деревьями лесной просеки, чтобы убедиться в отсутствии опасности для расположившейся на отдых колонны. И при этом очень-очень хотел не просто сходить на пару километров туда и обратно. Нет, Игорь хотел сходить на разведку с пользой, найти что-нибудь интересное или, как любил выражаться лейтенант Иванов, нужное и полезное. Как показали дальнейшие события, желания Игоря его не обманули, но воистину – лучше бы они не исполнились.

Примерно через километр-полтора их ожидала первая находка. Чуть в стороне от просеки – метрах в пятнадцати, в глубине леса – разведчики обнаружили маленькую полянку. А на полянке, под сенью высоких деревьев – изрядно забросанный срубленными молодыми деревцами и ветками, не новый, но весьма ухоженный грузовик Газ-ААА (повышенной проходимости, с колесной формулой 6х4 и грузоподъемностью две тонны) со следами повреждений от пуль и осколков. И с установленной посередине кузова зенитной установкой из счетверенных пулеметов «максим». Остальное место в кузове было плотно забито оружием, боеприпасами, продовольствием длительного хранения, амуницией и прочим военным имуществом.

Судя по тому, что листва на деревцах и ветках кустарника, использованных для маскировки автомобиля, основательно пожухла, а местами уже и подсохла, машина стояла здесь не меньше нескольких суток. Собственно, именно контраст пожухлой листвы со свежей лесной зеленью и помог обнаружить такую интересную находку. И находка эта настолько вдохновила младшего лейтенанта Петрова, что он, лишь мельком заглянув в кузов и бегло осмотрев кабину, в радостном предвкушении повел своих бойцов по просеке дальше, в глубину леса. И в таком же радостном предвкушении почти уже вышел к большой поляне еще примерно через километр, где просека упиралась в расположенный на этой поляне небольшой хутор на пять строений. Остановил его разноголосый и тоскливый собачий вой, как «на покойника». Игорь знаками указал своим бойцам, чтобы они увеличили дистанцию, и, осторожно подобравшись по кустам к краю поляны, внимательно осмотрел хутор в трофейный немецкий бинокль. И то, что Игорь там увидел, как-то разом уничтожило его совсем недавно радостное настроение.

Собаки, запертые в хлеву для скотины на краю поляны, скорее всего, чтобы не так громко был слышен их тоскливый вой, действительно выли на покойника. А на противоположном конце поляны, под раскидистыми деревьями, четыре здоровых молодых мужика – судя по общей похожести, братья – заканчивали копать могилу. Рядом с раскопом лежало голое женское тело со следами сильных побоев и издевательств. При этом мужики, копающие могилу, отнюдь не выглядели опечаленными и с улыбками перебрасывались между собой словами. Игорь, мучимый самыми худшими предчувствиями, снова знаками распределил своих бойцов по секторам наблюдения, а сам, по кустам и подлеску, тихо двинулся в обход поляны, к копателям. Вблизи мертвое тело женщины выглядело еще ужаснее. Рядом горкой лежала женская военная форма Красной армии со знаками различия медицинской службы. А мужики, копавшие могилу, судя по говору, бывшие поляками, периодически поглядывали на труп и весело обсуждали между собой подробности группового изнасилования и издевательств над женщиной.

Игорь, немного понимавший по-польски (специфика службы на польской границе), с минуту понаблюдав и послушав их зубоскальство, почувствовал, как его накрывает бешеная, неконтролируемая ярость, и перед открытием огня успел только для себя решить, что для допроса ему хватит и двоих. Длинной автоматной очередью он перечеркнул всех четырех насильников так, чтобы двоим, стоящим наверху возле могилы, пули пришлись по ногам. Ну а тем двоим, что копали в этот момент землю на дне могилы, не повезло получить пули в голову и грудь. Впрочем, учитывая дальнейшую судьбу всех выживших насильников, им-то как раз и повезло больше всех остальных.

На шум выстрелов из ближней к могиле и самой большой хаты выскочил пятый обитатель хутора – судя по возрасту, отец катающихся сейчас по земле рядом с Игорем и громко воющих подонков. Увидев своих сыновей и их состояние, старик на мгновение замер в ступоре, с ненавистью глядя на Игоря, а потом кинулся было к хлеву, очевидно, чтобы выпустить собак. Но после того как Игорь вскинул автомат, старик с неожиданной прытью и сноровкой юркнул обратно в хату, поэтому короткая очередь своей цели не достигла.

«Оно и к лучшему, – подумал Игорь. – Еще один кандидат для допроса. Надо только аккуратнее его брать – судя по сноровке, боевого опыта этой старой сволочи не занимать, небось еще в Первую мировую немало чужой кровушки пролил».

Дождавшись, когда на выстрелы подтянутся его бойцы, и заодно, лишний раз, проконтролировав, как они грамотно, короткими перебежками заходят с двух сторон и используют при движении естественные укрытия, Игорь поручил им покрепче связать двух раненых в ноги поляков, а потом наложить жгуты, чтобы те не истекли кровью до допроса. Сам в это время держал на прицеле раненых и контролировал хуторские строения, особенно хату, куда спрятался шустрый старик. Когда оба раненых, переставших выть и теперь громко орущих по-польски ругательства и угрозы, были надежно связаны, а их вопли временно прерваны путем заталкивания в рот их собственных портянок, Игорь оставил с подонками одного бойца, а сам, на всякий случай, дал по короткой очереди в каждое из двух тел на дне могилы и только потом со вторым бойцом осторожно двинулся к хате.

Осторожность не оказалась излишней – когда Игорь ползком пробрался к двери и подобранной по пути веткой слегка процарапал по ней в районе ручки, в ответ прямо через дверь ударила длинная пулеметная очередь. Причем очередь не в одну точку, а с рассеиванием, чтобы гарантированно зацепить всех, кто будет в области дверного проема. Вероятно, при этом пули перебили засов, потому что дверь распахнулась и закачалась на кожаных петлях в полуоткрытом состоянии, как бы приглашая заглянуть вовнутрь.

Игорь на это только удовлетворенно улыбнулся и подумал, что лейтенант Иванов очень вовремя сегодня ночью, перед выездом, провел занятие по тактике действий при штурме помещений, в том числе, если при штурме кто-то из обороняющихся должен остаться в живых, и раздал для этого, как он выразился, «нужные и полезные девайсы». Что такое «девайс», Игорь не знал, но что такое «шоковая граната», как и принципы ее использования, – из объяснений Сергея понял отлично. И вот теперь, пока его боец держал на прицеле дверь и окна вражеской хаты, Игорь аккуратно приготовил к использованию шоковые гранаты, точнее, самодельные взрывные устройства на основе куска тротиловой шашки с некоторыми полезными дополнениями для тренировки зрения и слуха противника. Поскольку «старая сволочь» уже успел удивить Игоря своей прытью и сноровкой, шоковых гранат было две, ибо одну этот ловкий старикан мог успеть выкинуть обратно. Потом Игорь подобрался к самой двери и с мстительным удовольствием закинул обе шоковые гранаты в глубину помещения. Дождался сдвоенного взрыва и под раздавшийся следом за этим разноголосый женский вой ворвался в хату.

В глубине комнаты, неподалеку от установленного прямо напротив двери ручного «дегтяря», в состоянии сильно глушенной рыбы валялся старик. А разноголосый женский вой раздавался из соседней небольшой комнатки, из угла которой, с жалостью глядя на старика и с ненавистью на Игоря, причитали четыре молодки, тоже слегка оглушенные взрывом. Игорь, пока боец, ворвавшийся вслед за ним, контролировал женщин, быстро осмотрел остальные комнаты хаты, а потом и другие дома на хуторе. Никого там не обнаружив, Игорь снова вернулся в главную хату, где они вдвоем связали женщин, по пути раздав пару оплеух самым активным и голосистым.

А потом Игорь провел допрос всех выживших, невзирая на пол и возраст. Ублюдкам мужского пола довелось испытать интенсивный полевой допрос в самой жесткой его форме. И когда его бойцов начало мутить от наблюдаемой жестокости допроса, Игорь вывел их внимательно рассмотреть растерзанное женское тело у могилы. После чего никакие мысли о гуманизме и человеколюбии им больше не мешали. Совсем. Женам бандитов досталось меньше, но с ними Игорь тоже не особо церемонился, особенно после того, как выяснил происхождение тех драгоценностей и нарядов, в которых щеголяли польки даже в домашней обстановке.

Старик, глава хуторского поселения, и впрямь оказался опытной старой сволочью. Причем именно сволочью – даже не советских, а всех русских, без учета вероисповедания и политической ориентации, он ненавидел исступленно, почти на генетическом уровне. Будучи чистокровным поляком родом неподалеку от этих мест, он еще в 1897 году женился, тоже на польке, переехал на этот хутор и до польских революционных волнений 1905–1907 годов успел заиметь четверых детей, причем всех сыновьями, в том числе одну двойню. Но после того как принял участие в погромах, почувствовал вкус к «борьбе за независимость» и окончательно понял, что размеренная сельская жизнь не для него. Свою карьеру борца за «Великую Польшу от можа до можа» начал с военного обучения в лагерях Юзефа Пилсудского в австро-венгерской Галиции. Потом, в Первую мировую, активно воевал с русской армией на стороне Германии и Австро-Венгрии в составе западного Польского легиона. В горниле Русской революции и последовавшей за ней гражданской войны не упустил случая всласть потешить свою звериную натуру – в составе польских войск дошел до Минска в августе 1919-го, потом воевал с войсками Тухачевского под Варшавой и в Белоруссии, где был несколько раз легко ранен. Решив, что шкура себе дороже, далее воевал уже только с гражданским населением в карателях, а потом с русскими пленными – в охране одного из лагерей пленных, размещенного в Брестской крепости.

Вернувшись домой на хутор в 1926 году и своей звериной натурой быстро сведя в могилу жену, своих четверых сыновей успел тоже воспитать в ненависти к русским и всему русскому. Так и жили до августа 1939 года, своим хозяйством на глухом хуторе – он да его сыновья со своими женами и детьми. Жены, кстати, во всем разделяли взгляды мужчин на национальный вопрос. А после раздела Польши в 1939 году, когда Восточная Польша и Белостокская область в ее составе отошли к СССР, для семейки националистов настали золотые деньки. В лучших традициях лесных разбойников и душегубов, они убивали всех представителей советских властей без разбору – гражданских, одиночных военных, милицию из засад, забирая оружие. Грабили магазины и склады, убивали случайных очевидцев, причем тут уже без особого разбора по национальностям. Используя опыт и познания старика, грабили и убивали вдали от хутора, умело заметая следы, поэтому за неполные два года ни разу не попались.

А тут случилась война и немцы. И на второй день войны, на грунтовке через обширную и болотистую луговину примерно в трех-четырех километрах от хутора, немецкая авиация прихватила на марше и практически полностью уничтожила небольшую колонну войск Красной армии, шедшую лесами от Белостока в сторону Гродно. Когда примерно через пару часов стервятники с хутора явились на дым – грабить колонну, в живых остался только расчет чудом уцелевшей зенитной пулеметной установки, который всю бомбежку храбро пытался отогнать немецких стервятников и даже повредил-таки своим огнем один самолет, а сейчас копал братскую могилу. Да еще молоденькая девочка-санинструктор, что пыталась хоть как-то облегчить страдания нескольких тяжелораненых и умирающих. Увидев вышедших к месту гибели колонны поляков, девушка радостно бросилась к ним в надежде на помощь. Увы, она ошибочно приняла этих существ за людей. Твари, вышедшие к колонне, сначала, пользуясь доверчивостью красноармейцев и фактором неожиданности, перестреляли выживших зенитчиков. Потом они добили раненых и выбрали самую малоповрежденную машину – по иронии судьбы это оказалась та самая ГАЗовская двухтонка с пулеметной установкой в кузове и без критических повреждений. Собрали с разбитой колонны все, что влезло в ее кузов, прихватили девушку, и старик, который за время службы научился водить, повел грузовик прямо в логово – война ведь, чего уже таиться. Но сразу на хутор все же не рискнул, машину замаскировали неподалеку. А потом отправили детей к родственникам одной из жен на соседских хутор «погостить», и почти двое суток все нелюди мужского пола при полном одобрении своих жен глумились над несчастной жертвой, пока сегодня ночью девушка, не выдержав издевательств, не умерла. А тихо закопать труп девушки под деревьями в безымянной могиле его сыновьям помешали «клятие москали».

Когда бойцы младшего лейтенанта Петрова для проверки показаний бандитов вскрыли несколько тайников, они были поражены. Продуктов длительного хранения и консервов хватило бы на средний продуктовый склад, а промышленных и хозяйственных товаров – на пару сельских магазинов. В отдельном тайнике хранилось оружие и снаряжение с убитых военных и сотрудников НКВД – больше двух десятков стволов. А ручной пулемет, которым так ласково встретил Игоря старик, был взят в числе прочего оружия при грабеже разбитой колонны.

Все это Игорь коротко и безэмоционально поведал Сергею и подошедшему Трофимову.

– Продолжай, младший лейтенант. Где эти преступники, их жены и вещдоки? – с профессиональным интересом спросил Трофимов, уже прикинувший, что многие нераскрытые случаи бесследного исчезновения военных за пару лет перед войной, в том числе из его дивизии, теперь могут быть расследованы до конца.

– Так нет больше преступников, товарищ бригадный комиссар, – все так же безэмоционально ответил Петров. – Не пережили эти сволочи допроса. Точнее, сыновья не пережили. А старик – тот уже после допроса повесился, от стыда и раскаяния, наверное. Остались в живых только жены преступников, мы их в подвале связанными оставили, а люк в подвал сундуком придавили. Что касается вещественных доказательств – так они тоже на хуторе остались. Мы ведь там даже не все тайники и схроны вскрыли – время поджимало. И так – вон, на сколько, задержались.

– Повесился после допроса, говоришь? – тихо переспросил Трофимов, на щеках которого заходили желваки, а лицо и шея пошли красными пятнами гнева. – Что – младший лейтенант – самосуд решил устроить?! – продолжил он уже в полный голос. – Решил, что это именно ты здесь – Советская власть?!

Сергей явственно увидел, что следующие слова – много разных слов – бригадный комиссар собирается уже проорать, устраивая начальственный разнос и обвиняя младшего лейтенанта Петрова в превышении служебных полномочий, а то и еще в чем похуже. Увидел, как налились бешенством глаза Игоря, которые тот вскинул на Трофимова, явно готовясь сказать в ответ что-то правильное и справедливое, но вот сейчас совершенно лишнее и ненужное. Еще увидел – зацепил боковым зрением – как после слов Трофимова забурлили-заволновались бойцы, столпившиеся неподалеку и уже узнавшие подробности страшного преступления на хуторе из рассказов ходивших с младшим лейтенантом Петровым бойцов.

Не то, чтобы назревал бунт или какое-то неповиновение, но накалять обстановку в подразделении, да еще практически на вражеской территории, было совершенно излишним. К тому же сам Сергей полностью одобрял все действия Игоря Петрова на хуторе и целиком разделял его позицию по вопросам воздаяния. Поэтому он быстро, пока младший лейтенант не успел ничего ответить, чуть вклинился между ним и Трофимовым.

– Разрешите обратиться, товарищ бригадный комиссар.

И потом уже гораздо тише, только для ушей Трофимова:

– Имею важные соображения по событиям на хуторе, товарищ бригадный комиссар. Нам бы их обсудить наедине, без лишних глаз и ушей.

И показал глазами на волнующихся бойцов. Трофимов, прерванный как раз на вдохе, недовольно скривился, покосился на личный состав, потом на Сергея и выдохнул:

– Ладно, младший лейтенант. С тобой я потом разберусь. А сейчас исполняй свои обязанности – командуй бойцами. Им что, заняться нечем? Почему они столпились и без дела болтаются? Или мы сюда на отдых приехали?! – Сам Трофимов отошел в сторону и молча уставился на Сергея тяжелым взглядом, явно еще не успокоившись.

– Товарищ бригадный комиссар, – негромко начал Сергей. – Я, как командир отряда, полностью несу ответственность за действия своего подчиненного. К тому же все его действия на хуторе я полностью одобряю и на месте младшего лейтенанта Петрова поступил бы так же. Ну, разве что, у меня бы этот старый фашист и насильник не повесился бы, а, пожалуй, на кол уселся – чтобы подольше помучился. Это первое. А второе – как бы вы сами поступили на месте Петрова, товарищ бригадный комиссар? Неужели оставили бы подонков в живых?

– Так что теперь самосуд будем устраивать, лейтенант? – продолжал яриться Трофимов.

– Не самосуд, а просто суд, товарищ бригадный комиссар, – все так же тихо, но убежденно продолжил доказывать свою точку зрения Сергей. – Вспомните, где мы сейчас находимся. Мы сейчас находимся в рейде на территории, не контролируемой советскими войсками и, условно, уже занятой противником. Выполняем боевую задачу по поиску и уничтожению врагов. И когда мы встретим вражеских солдат, мы ведь тоже будем уничтожать их, разве не так? Или вы предлагаете каждую немецкую сволочь, каждого фашистского пособника тащить за линию фронта, в суд? А убийцы и насильники на хуторе ничем не отличались от немецких фашистов. Я имею в виду – в лучшую сторону не отличались, а так они мразь еще и похуже немцев. И кстати, еще по вопросу самосуда. Самосуд был бы, если бы младший лейтенант Петров уничтожил на этом хуторе всех – и мужчин и женщин. А так, это был просто суд, но в условиях военного времени.

– Ладно, лейтенант, – уже остывая, проворчал Трофимов. – Считай, что ты меня убедил – не буду твоего подчиненного наказывать. Но раз ты такой умный – жду от тебя предложений, что с оставшимися на хуторе женами бандитов делать.

Довольный результатами разговора, Сергей пообещал предложения чуть позже, а сам, в свою очередь, попросил Трофимова провести с бойцами отряда «политинформацию», чтобы правильно расставить акценты в описании преступлений бандитов и их наказания за эти преступления, а также, чтобы разъяснить, что не все поляки – сволочи и не все сволочи – поляки.

Пока бригадный комиссар проводил разъяснительную беседу с личным составом, Сергей отвел младшего лейтенанта Петрова в сторону и аккуратно, стараясь не касаться болезненных воспоминаний, выспросил у него подробности организации хозяйства на хуторе. Потом отправил Игоря завтракать и готовиться к выдвижению, а сам вернулся к полуторке, которую уже осмотрели механик и оружейник. Там выслушал два доклада, весьма его порадовавших.

По заключению механика, осмотревшего грузовик, машина оказалась не новой, но в хорошем техническом состоянии – за ней явно раньше регулярно и тщательно ухаживали. Кабина и кузов немного побиты пулями и осколками, стекла выбиты, но ничего важного не задето, а пробоины можно легко заделать даже в полевых условиях.

Доклад оружейника был не столь короток и порадовал Сергея еще сильнее.

– По боеприпасам в кузове, товарищ лейтенант. Патроны к пулеметной установке в ящиках, в том числе есть бронебойно-зажигательные. Всего двадцать шесть ящиков. Там же четыре запасные пулеметные ленты именно для зенитной установки, то есть большой емкости. Есть еще восемь ящиков простых винтовочных патронов. Мины противотанковые, двенадцать штук ТМ-35 и восемь ТМД-40, всего двадцать штук. Ручные гранаты РГД-33, в количестве тридцати восьми штук. Они уже в собранном виде, разложены по две в гранатных сумках. Для нас хорошо то, что они, можно сказать, универсальные: без рубашки – наступательные, с рубашкой – оборонительные, в связке из трех-пяти гранат могут использоваться как противотанковые или для уничтожения укрепленных огневых точек, блиндажей и т. п. Есть еще сорок штук (два ящика) чисто оборонительных гранат Ф-1, они в использовании попроще и поудобней будут. Помимо боеприпасов в кузове очень изрядно продуктов армейского сухого пайка – в основном тушенка и сухари, немного махорки в пачках и пара канистр со спиртом. Там же тюк с обмундированием – плащ-палатки, сапоги, фляги, и несколько вещмешков с прочей солдатской мелочевкой.

По оружию в кузове. Шесть винтовок СВТ-40, почти новые, но не ухожены и с сильным нагаром – перед использованием желательно вычистить и смазать, иначе при продолжительной стрельбе возможны отказы. Два ручных пулемета Дегтярева, оба исправны и готовы к стрельбе, есть, правда, небольшой нагар, но это не критично, ведению огня не помешает. Ну, и пистолеты – восемь ТТ, к ним в кузове лежит пара ящиков патронов 7,6225. Эти патроны нам и к ППД-40 пригодятся. Что касается зенитной установки. Это унифицированная счетверенная зенитная пулеметная установка М-4 образца 1931 года. От обычных пулеметов «максим» отличается наличием устройства принудительной циркуляции воды и большей емкостью пулеметных лент – на тысячу патронов вместо обычных лент по двести пятьдесят. Позволяет вести эффективный огонь по низколетящим самолётам противника на высотах до полутора километров и при их скорости до пятисот километров в час. Может также использоваться для стрельбы по наземным целям, тогда это настоящая мясорубка. Ее достаточно быстро можно демонтировать и установить как на другой грузовик, так и куда-нибудь стационарно. Установка почти новая, полностью исправная, но имеет сильный нагар – недавно из нее много стреляли. Желательно перед следующим боем почистить и смазать.

Сергей слушал, а сам думал о том, что эта случайно обнаруженная зенитная установка сейчас похожа на натуральный «рояль в кустах». Ну, действительно, какова может быть вероятность того, что из атакованной немецкой авиацией колонны уцелеет именно зенитка? Да еще почти без повреждений? И какова вероятность найти ее потом в глубине леса, куда ее перегнали и заботливо замаскировали эти бандиты и насильники с хутора? Нет, не должно ее тут быть никак. Но это, с одной стороны, рояль – просто потому, что машина попалась в самом начале рейда и там, где никто не мог этого ожидать. А так – сейчас вокруг столько всего ценного брошено или оставлено… Попутно в голову Сергея пришла мысль, что ставка на поиск и последующее использование найденной техники себя уже оправдывает и имеет очень хорошие перспективы в дальнейшем. Ведь при отступлении в лесах и на просторах Белостокского выступа было брошено столько всякой техники, вооружения, имущества и боеприпасов, и вообще всего и всякого из гигантских предвоенных запасов – сейчас даже подсчитать невозможно. Главное – это найти и в дело пустить раньше немцев. Но тут все зависит от везения или удачи – кто как называет. Вот как с этой зенитной установкой получилось, например. Очень своевременное и полезное приобретение.

Поблагодарив оружейника, Сергей тут же делегировал ему эксклюзивные права на следующей же остановке почистить и смазать зенитную установку, а заодно обучить этому же новый расчет установки, подобрать который поручил старшине Авдееву.

К этому времени бригадный комиссар Трофимов закончил разъяснение личному составу текущего момента и нашел Сергея, требовательно повторив свой вопрос: что лейтенант Иванов предлагает дальше делать с хутором и бандитскими пособницами на нем?

– Товарищ бригадный комиссар, я тут вот что подумал. Хутор этот, он очень уж удачно расположен. И от Сокулки недалеко, и не на виду. Если специально не искать – пожалуй, что и не найдешь. Опять же, хозяйство там крепкое – коровы, свиньи, много мелкой живности. Есть даже небольшая маслобойка. Да и добра разного там бандиты очень много собрали, а ведь еще даже не все их тайники вскрыты. Плюс есть необходимость закончить следственные действия с женами бандитов, а фактически их пособницами… Так вот, почему бы нам не организовать на этом хуторе базу, хотя бы временную, а там дальше видно будет? И оттуда разведку по окрестностям наладить, отступающих искать, технику брошенную, а может, и еще что-нибудь полезное?

– Идея отличная, лейтенант, – сразу повеселел Трофимов. – Что ты конкретно хочешь предложить?

– Конкретно хочу предложить следующее. Вы сейчас по рации сообщите в Сокулку, пусть ваши помощники готовят на этот хутор пару следователей и к ним в придачу отдельную маневренную группу на транспорте, лучше пара мотоциклов с колясками, с функциями охраны и разведки. Мы же пока оставим на хуторе пару-тройку бойцов и грузовой «опель» с зенитным пулеметом, да пару мотоциклов – они нам прямо сейчас не очень нужны. Бойцы дождутся группу, все им расскажут и покажут, а пока будут ждать – загрузят в «опель» немного керосина, мыла, спичек, соли и прочих радостей жизни для местного населения из награбленных запасов и потом нас догонят. Пулеметы на «опеле» и мотоциклах им при этом помогут, в случае чего и от одиночного немецкого самолета отбиться, и от легкого немецкого разъезда. А мы, в ходе рейда, из привезенных с хутора запасов будем поощрять тех представителей местного населения, кто окажется за Советскую власть.

Когда очень довольный предложенным решением Трофимов отправился в десантный отсек «Ханомага», к рации, Сергей отозвал в сторону старшину Авдеева.

– Павел Егорович, тут образовалась задача как раз по профилю главного хозяйственника отряда – закрома пополнять…

Затем, в процессе пересказа старшине сведений по хутору и обнаруженным там запасам материальных ценностей, а также своего разговора и договоренностей с Трофимовым, Сергей плавно отвел того в сторону и уже совсем тихо – только для него – добавил:

– Ты, Павел Егорович, вот что сделай. Сейчас возьми пограничника, что вместе с младшим лейтенантом Петровым на хутор ходил и который бандитские захоронки показать может. Да еще несколько пограничников в помощь – из тех, у кого язык за зубами лучше держится. Берите трофейный «опель» и оба мотоцикла с пулеметами – нам они пока не особо нужны, а вам как передовой и тыловой дозоры как раз очень подойдут. Затем выдвигайтесь на хутор, ждать следственную группу и разведчиков, что на том хуторе под видом хозяев обживаться будут. Там, пока они из Сокулки до вас доберутся, из бандитских запасов загрузите машину всем, что может пригодиться потом для поощрения местного населения, а также тем, что будет нужно и полезно для нашего отряда. В ассортименте сам разберешься, не мне тебя учить. Отдельно погрузите консервы, крупы и другие продукты длительного хранения – это для пленных и отступающих, что по пути встретим. Но это, Павел Егорович, то, о чем я с бригадным комиссаром Трофимовым договорился, – и это только полдела. Вторая задача, пожалуй, и поважнее, и посложнее будет. Пока бойцы будут грузить то, что ты им укажешь, сам пройдись по окрестностям возле хутора, посмотри другие пути подхода и отхода, особенно с возможностью попасть на хутор скрытно – вдруг это нам потом пригодится. И еще – выбери пару-тройку мест неподалеку от хутора и организуйте там несколько тайников. В каждый тайник положишь запас продуктов, теплые вещи, оружие и боеприпасы на группу из десяти человек примерно. Это и нашей группе потом пригодиться может, и партизанам, если что, лишним не будет. Тебе, я уверен, напоминать, про секретность не надо, но пограничников, что с тобой будут, особо предупреди, чтобы об этом помалкивали. Если оружия и боеприпасов на хуторе не хватит – возьмешь из наших трофеев, что в кузове «опеля» хранятся. А как дождетесь следователей и разведку из Сокулки, догоняйте нас, мы в любом случае перед поселком Янув или в нем самом остановимся, на отдых и рекогносцировку окрестностей.

И вот еще что, Павел Егорович. По пути, если все сложится, было бы неплохо проверить место, где бандиты разбитую колонну грабили. У погибших документы собрать, братскую могилу закончить. И собрать все нужное и полезное из имущества и вооружения, что осталось – думаю, никак не могли бандиты все с разбитой колонны в один грузовик поместить. Отдельно желательно поснимать с техники всю электрику, провода, аккумуляторы, генераторы или магнето, также очень желательно поснимать колеса, собрать инструмент и вообще всю мелочевку, что можно будет быстро открутить. В общем, надеюсь в этом на тебя и твой опыт, Павел Егорович.

Авдеев довольно заблестел глазами и приосанился – доверие Сергея ему было явно приятно.

– Не беспокойтесь, товарищ лейтенант, все сделаем в лучшем виде. – И старшина быстрым шагом отправился организовывать выезд на хутор.