Книга: Ликвидатор. Тени прошлого
Назад: Глава 28 Штурм
Дальше: Глава 30 Схватка

Глава 29
Карты вскрыты

Мы ворвались в насосную станцию, наступая на пятки карликам, и на миг замерли, привыкая к полутьме: свет сюда проникал лишь из распахнутых ворот с одной стороны и приоткрытой двустворчатой двери с другой. И правильно сделали, иначе в лучшем случае мы растянулись бы на полу, в худшем – переломали бы ноги, тем самым бесславно завершив спасательную миссию.
Большое помещение пустовало. От огромных насосов остались только дыры в полу, откуда торчали косые срезы толстых труб с оплавленными автогеном краями, да дохлыми змеями валялись электрические кабели.
Огибая оставленные после демонтажа «ловушки», мы с Драгиным первыми добрались до приоткрытых дверей, ударом ноги распахнули створки. Я нажал на спусковой крючок, FN-F2000 плюнула длинной очередью. На крашенной синей краской стене появилась косая строчка пулевых отметин, а в воздухе повисла цементная пыль.
– Пусто. – Майор неодобрительно покосился в мою сторону. Он-то вовремя сообразил, что здесь никого нет, и не стал попусту жечь патроны (они, как и еда, ценятся в Зоне дороже золота), а я, такой-сякой, зря потратил и без того скудный боезапас.
Залитый холодным светом люминесцентных ламп широкий коридор плавным полукругом тянулся в обе стороны от выхода из насосной и упирался в стальные перегородки. Исследовать, что скрывалось за ними, у нас не было ни сил, ни желания. Да и пришли мы сюда не за этим. Мальчишки находились за похожей на люк в подводной лодке дверью. Нас разделяло сорок метров по диагонали и, судя по количеству заклёпок на выпуклой поверхности, бронированная преграда. Надо было всего лишь взломать замок – и мы у цели.
С тихим жужжанием камера видеонаблюдения поменяла угол обзора и повернулась в нашу сторону. Драгин вскинул «калаш». Прогремел одиночный выстрел. Сбитый пулей электронный глаз закачался на проводе, с треском рассыпая искры.
– Не люблю, когда за мной подсматривают, – сказал майор и обратился к карликам: – А ну-ка, ребятки, примените свои таланты ещё разок.
Малыши потопали к интересующей нас двери. Драгин за ними. Мы с Настей попятились, держа на мушке выход из насосной станции. В машинном зале уже не стреляли. Оттуда доносилось эхо торопливых шагов: первые из преследователей могли появиться здесь в любую секунду.
Драгин поменял излюбленный автомат на гаусс-пушку. Я этого, естественно, не видел, поскольку стоял к нему спиной, но понял по шороху, с каким он забросил «калаш» за спину, и тонкому свисту готовящегося к выстрелу трофейного оружия.
Всё, что произошло потом, смешалось для меня в один пёстрый калейдоскоп, да и для других, думаю, тоже. «Монументовцы» появились в коридоре в тот миг, когда мутанты-коротыши применили свои способности. Сухой треск Настиного LR-300 слился воедино с тихими щелчками моего оружия, горловым воплем мутантов и оглушительным грохотом, с каким они ударили пси-энергией по бронедвери. Не уверен, но вроде бы в этой какофонии прозвучал гулкий хлопок пушки. Судя по отсутствию характерного трассера, Драгин решил помочь карликам взломать дверь и пытался выбить пулей замок или сбить петли.
– Как там у вас? – бросил я через плечо, поймал в электронный прицел очередного фанатика, который выскочил из темноты насосной станции, и спустил курок. «Фенька» негромко щёлкнула. Фигура в чёрном комбинезоне сложилась пополам, упала под ноги бегущих за ним товарищей. На пару с Настей я быстро разобрался с ними и повернулся в пол-оборота к напарнику: – Ну?!
– Баранки гну! – огрызнулся тот и снова шмальнул из гауссгана по двери.
Карлики с искажёнными болью лицами (видимо, использование пси-способностей даром не проходит) опять вскинули руки, но сделать ничего не успели: искорёженная их телекинезом дверь открылась сама.
Помню, в тот миг я изрядно удивился, но уже в следующую секунду мощный ментальный удар сбил меня с ног. Ощущение было такое, будто я на полном ходу врезался в летящую навстречу боксёрскую грушу, отскочил от неё и со всей дури приложился затылком об землю. Я ещё корчился на полу, разглядывая плавающие перед глазами кровавые круги, и пускал сопли пузырями, когда ко мне подскочили двое фанатиков, обезоружили, рывком поставили на колени, заломив руки за спину. Ту же операцию проделали с Настей и Драгиным, а карликов просто связали и натянули им чёрные мешки на головы.
Потом нас троих подхватили под руки, затащили в раскрытую дверь, бросили на пол. В глазах у меня уже достаточно просветлело, чтобы я мог увидеть большой зал округлой формы с тёмным высоким кубом в центре. От конструкции этой исходил низкий гул, и во все стороны тянулись чёрные змеи ныряющих в стены высоковольтных кабелей. Железные трубы разного диаметра опоясывали странное сооружение во всех направлениях. Внутри трубопроводов что-то булькало и клокотало, встроенные в их стенки клапаны регулярно стравливали избыточное давление, с тонким свистом выбрасывая струи белого пара. По острым граням куба с сухим треском змеились синие молнии. Временами электрические разряды с грохотом ударяли в покрытые чёрными трещинами стены и потолок странной комнаты.
На полу, вплотную примыкая к одной из граней куба, стоял металлический шкаф. Двери с узкими прорезями жалюзи были открыты, так что я без проблем увидел смонтированный внутри пульт управления этой гудящей и сверкающей молниями хреновиной. Около пульта суетился пожилой человек в лабораторном халате и похожей на шляпку гриба шапочке из тонких светящихся трубочек, разноцветных проводов и мигающих лампочек. За плечами учёного висел металлический короб размерами с полевую армейскую рацию. В зелёном ранце находился аккумулятор. Толстый жгут кабелей соединял источник питания и мерцающий огоньками странный головной убор (скорее всего, какой-нибудь научный прибор). Учёный щёлкал тумблерами и кнопками пульта, следя за показаниями приборов.
Слева от него безучастно стоял дирижёр. Его чёрные глаза подёрнулись поволокой, грубое лицо обмякло, из приоткрытого рта тянулась тонкая ниточка слюны. Судя по всему, сознание мутанта сейчас находилось далеко отсюда. Справа, подогнув под себя ноги, сидели мальчишки, ради которых мы шли сюда. Их лица были белее мела, глаза закатились. Похоже, они, как и дирижёр, только физически присутствовали здесь, а мыслями находились в другом месте.
Один из фанатиков сорвал с меня противогаз, бросил на пол и вернулся к своим. («Монументовцы» топтались позади нас, бряцая оружием и хрипло втягивая насыщенный озоном воздух сквозь узкие щели угловатых респираторов). Стеклянная маска моего «намордника» негромко стукнулась о бетон, покачалась из стороны в сторону и замерла прозрачной скорлупой.
Человек возле пульта оглянулся на стук. На усталом лице учёного появилась улыбка, но стальные глаза веяли холодом. Старик провёл пальцами правой руки по пшеничным усам, заговорил, немного растягивая слова:
– Наконец-то мы с вами встретились, Сергей.
У меня глаза стали округлились от удивления:
– Кто вы? Откуда меня знаете?
Человек в халате проигнорировал мои вопросы, снова растянул губы в похожей на оскал улыбке:
– Признаюсь, вы доставили немало хлопот, прежде чем я смог привести вас сюда. Не сам, конечно, с помощью вашего отца.
– Кого? Моего отца? Он жив? Где он?
– Тихо, тихо. Не так сразу. – Учёный посмотрел поверх моей головы, насупил брови, наморщил лоб. Лампочки на «шляпке гриба» ярко засветились. Один из фанатиков, словно марионетка, подошёл к гудящему кубу, вытащил из-за него круглый стул с гнутой низкой спинкой из хромированной трубы, принёс его учёному, с грохотом поставил на пол.
«Монументовец» ещё топал в стиле а-ля Буратино к своим коллегам, а старик уже придвинул стул к себе и сел на него с видом победителя.
– Меня зовут профессор Журавлёв. Я работал с вашим отцом, пока он не наделал глупостей, пытаясь уничтожить труд всей моей жизни. Пришлось принять меры.
– Что вы с ним сделали? Где он?
– Ай-яй-яй, Серёжа, – покачал головой Журавлёв. – Разве мама вам не говорила, что старших перебивать нехорошо? Ах, впрочем, о чём это я? – Он театрально всплеснул руками. – У безотцовщины ведь всегда проблемы с воспитанием.
Я скрипнул зубами от злости. В душе всколыхнулось желание схватить старикана за грудки, вытряхнуть из него всю правду и воздать по заслугам. Однако я быстро взял себя в руки: «Чего зря распыляться перед этой самодовольной рожей? Всё равно ничего ему не сделать, пока стою на коленях в окружении «монументовцев». Он это прекрасно знает и специально провоцирует, хочет удовольствие получить, глядя на мои потуги дать ему в морду. А вот хрен тебе, вша лабораторная, фиг ты от меня такой реакции дождёшься – сейчас, по крайней мере. Рано или поздно твои шестёрки поставят меня на ноги, вот тогда и посмотрим, «кто есть ху».
Журавлёв догадался, о чём я подумал. Может, прочитал по лицу, или эта странная шапочка помогла понять ход моих мыслей. Он состроил злобную гримасу, наклонился ко мне, обдав запахом застарелого пота:
– Что, щенок, решил героя из себя состроить? Ну-ну! Твой папашка тоже геройствовал, пока не превратился вот в это, – Журавлёв пальцем указал на дирижёра. – Не веришь? Так я тебе докажу.
Он сунул руку за спину, щёлкнул переключателем, огоньки в трубочках шапки побежали быстрее, а лампочки, наоборот, заметно потускнели. Дирижёр как будто ожил, лицо его обрело осмысленное выражение, губы сжались, глаза полыхнули тёмным огнём. Мутант посмотрел на меня, выставил правую руку вперёд, растопырил пальцы, а потом качнулся, словно хотел сделать шаг. И сразу по голове моей будто молотом ударили, в ушах зазвенело, в глазах задвоилось. Липкий ком горячей кислятины подкатил к горлу, обжигая пищевод, стукнулся в зубы, отхлынул обратно и камнем бухнулся на дно желудка.
Тем временем глаза дирижёра превратились в бездонные колодцы с тлеющими на дне багровыми углями. Я чувствовал, как от этого взгляда что-то меняется у меня в голове. Как будто кора головного мозга вдруг расправилась, стала на миг гладкой, как скатерть, а потом в ней образовались новые извилины, гораздо глубже и круче изогнутые.
Атака дирижёра внезапно кончилась. Цепкие пальцы охранников разжались, и я рухнул на пол почти без чувств.
– Ну как? – голос Журавлёва долетал до меня издалека, словно с того берега скрытой за туманом реки. – Понравилось? Судя по твоему мычанию – не очень. Это хорошо. Всё в жизни зависит от нас. Сделай, что я хочу, – и ты свободен. От тебя не потребуется ничего особенного. Просто подойди к пульту, нажми несколько кнопок – и всё. Помоги мне, и я отпущу тебя и твоих друзей.
– Каких друзей? – заикаясь, промычал я. – Эти двое – случайные попутчики. Я встретил их около станции.
Журавлёв зацокал, качая головой.
– А вот это ты зря, Серёженька. Думаешь, я не знаю, кто привёл вас сюда? Ведь это я помог сбежать этой девке из лаборатории. Я подстроил так, чтобы никто её не заметил, и подсказал ей верный путь за пределы ЧАЭС. И карликов к ней привёл тоже я. Пока я занимался этой дурочкой, вот он, – Журавлёв показал на дирижёра (тот снова впал в состояние сна), – вёл тебя, как пастух, оберегал от зомби и мутантов, следил, чтоб ты не вляпался в аномалии по дороге.
Я уже почти оклемался. Голова не кружилась, тысячи острых иголок перестали колоть мозг. Мышцы, хоть и были ещё ватными, уже не дрожали и могли выдержать вес моего тела. Я осторожно скосил глаза в сторону. Настя и Драгин пребывали в прострации. Видимо, Журавлёв вывел их из игры с помощью своей чудодейственной шляпы.
– Столько трудов ради одного интервью? – просипел я, медленно поднимаясь с пола. – Да ты зазвездил, папаша. – Я хрипло рассмеялся, выпрямился, пошатываясь, во весь рост.
– Нет, всё гораздо прозаичнее. Ты просто отмычка, Серёжа, так что не льсти себе. Видишь ли, когда в далёком восемьдесят шестом случилась авария, нас выбросило в иную реальность. Мы долго пытались найти дорогу домой и, наконец, нам удалось установить мост между мирами. Как же мы удивились, когда узнали, что время в наших мирах идёт по-разному. У нас здесь прошло пять лет, а у вас двадцать. Потом мы долго экспериментировали со временем, пробовали повернуть его вспять. Кое-что получалось, особенно у него, – профессор кивнул на дирижёра (никак не могу назвать его отцом). – Вроде бы даже научились синхронизировать временные потоки наших миров, но потом они опять разошлись, правда, не так сильно, как раньше. Сейчас наш год примерно равен двум вашим.
Мозаика в моей голове начала складываться воедино. Теперь я понял, как Драгин умудрился провалиться во времени и почему Насте всего двадцать лет, а не сорок, если учесть, что на момент аварии ей было не больше десяти, ну или около того. Оставалось разобраться, кто дал задание майору убрать меня.
И уже в следующую секунду профессор, сам того не подозревая, дал мне ответ и на этот вопрос:
– Естественно, о нашем существовании сразу узнали в ФСБ и ГРУ. Многое изменилось за эти годы: другая страна, другие структуры, а цели одни и те же. Как думаешь, почему?
Я не отреагировал на него, а просто молча стоял и даже не пожал плечами.
– Зря ты так. Я ведь легко могу тебя уничтожить, – нахмурился профессор. Огоньки на его странной шапке замигали. Я почувствовал нарастающую боль внутри черепа, как будто невидимые руки схватили мозг и начали его давить. Поначалу я крепился, но, когда боль стала нестерпимой, закричал. Ноги подкосились, я упал на колени, глядя затуманенным от слёз взглядом на красные кляксы на полу. Они всё появлялись и появлялись. От повышенного внутричерепного давления у меня пошла носом кровь, и эти пятнышки были явным тому подтверждением.
– На первый раз хватит, – сказал сам себе профессор, и боль сразу отпустила. – Думаю, ты понял, как надо себя вести?
– Да, – прохрипел я.
– Вот и славно. Не стоит повторять отцовские ошибки. Со мной лучше дружить, я ведь могу сделать тебя своим наместником здесь. Понимаешь?
Я кивнул.
– Хорошо, очень хорошо, – улыбнулся профессор. – Давай начнём сначала. Ты ведь не против?
Я медленно повёл головой из стороны в сторону. Журавлёв ещё шире растянул губы в улыбке. «Идиот! Думает, я с ним соглашаюсь, а я всего-то посмотрел, как там дела у Насти с майором да чем заняты «монументовцы». Однако на друзей надежды нет: застыли мраморными изваяниями. Даже лица у них белые, как у тех мальчишек, и глаз не видать: закатились, только белки сверкают. Фанатики тоже стоят как куклы. Силён профессор, раз такую ораву людей и мутанта одновременно контролирует. Одна надежда, что у него батарея в коробе за плечами сядет. Тогда, может, расклад сил и поменяется».
– Ну, так вот, – продолжил Журавлёв. – Как думаешь, Серёжа, почему цели у них не поменялись?
– Не знаю.
– Да потому что все и тогда, – он махнул рукой куда-то в сторону, – и сейчас хотят безграничной власти. А что её даёт? – спросил он и тут же ответил на свой вопрос: – Сила! Только она способна подчинять себе не только людей, но и целые страны, да что там – континенты! А в чём она таится?
– В деньгах?! – процитировал я фразу из известного фильма.
– Ф-фу, как пошло, – поморщился Журавлёв. – Сила – в оружии, причём в таком, какого нет и никогда не будет у противника.
– Так вам Погребняк и люди из ГРУ приказали разрабатывать новые виды оружия?
– Мне никто ничего не приказывал! – сорвался на крик профессор и вскочил со стула (тот опрокинулся, громко стукнув дугой спинки об пол). – Я сам предложил свои услуги! Сам! Надо мной нет начальников, и никогда не было! Я Бог! Я Творец! Я лучший! – Он выдохся и замолчал, тяжело дыша.
С минуту Журавлёв со мной не разговаривал, ходил перед гудящим и сверкающим молниями кубом, что-то бубня себе под нос. Я использовал это время, чтобы незаметно сделать несколько маленьких шагов вперёд и немного сдвинуться в сторону. Так я сразу убил двух зайцев: приблизился на расстояние пары длинных прыжков к отобранному у нас фанатиками и сваленному в кучу оружию и посмотрел на Настю и Драгина. Они по-прежнему пребывали в странном состоянии, но уже не походили на статуи: лица немного порозовели. Я понял, как надо действовать, и решил немедля применить новую тактику:
– Так что же вам всё-таки приказали делать, профессор?
Журавлёв уже успокоился, его дыхание пришло в норму, вернулся нормальный цвет лица.
– Мне предложили, – он выделил это слово голосом, – сотрудничать, и я согласился, имея на будущее свои планы.
– Вот как?! – усмехнулся я. – Это называется вербовка. Когда обещают золотые горы, а на деле выходит пшик, если в итоге жив останешься.
– Много ты понимаешь! – вспылил Журавлёв (у Насти дёрнулась щека, а у Драгина забегали глаза), но тут же взял себя в руки, осклабился и погрозил пальцем: – Зря стараешься, тебе не удастся снова разозлить меня. Я осознал свою ошибку и больше не наступлю на одни и те же грабли. Не дождёшься.
Он задумчиво посмотрел на меня, словно решая, стоит со мной говорить дальше или превратить в живую статую, как и остальных в этом зале, пожевал губами, теребя пальцами кончик усов. Желание с кем-то поделиться своими гениальными идеями взяло верх, и профессор продолжил:
– Большие начальнички хотели использовать этот мир как полигон и фабрику по производству новых видов изобретённого здесь оружия. Думаешь, мутанты и аномалии были тут всегда? Как бы не так! И те, и другие вышли из моих лабораторий – как, например, пушки Гаусса и экзоскелеты. Позднее выяснилось, что у аномалий есть побочный эффект, этакий бонус в виде так называемых артефактов. В умелых руках они могли улучшить характеристики как обычного оружия, так и боевых единиц вроде прирученных мутантов или человека. В особых условиях артефакты генерировали породившие их аномалии и могли использоваться в тылу врага как мины замедленного действия. – Журавлёв перехватил мой удивлённый взгляд. – Да-да, я и это сумел сделать: комбинации из отдельных артефактов и определённых сплавов редкоземельных металлов способны создавать так называемые блуждающие аномалии. Для их активации необходим мощный всплеск пси-энергии. Для чего, думаешь, Зону время от времени сотрясают выбросы? Как раз для этого. Испытания до сих пор идут полным ходом. Я должен быть уверен на все сто, что мой план по слиянию обоих миров в одну большую Зону не провалится из-за какой-нибудь мелочи.
– Так он уже провалился. В моей реальности нет мощного источника пси-энергии.
– А вот здесь ты ошибаешься, – улыбнулся Журавлёв и поднял указательный палец к потолку: – Вышки сотовой связи. Ваша Земля усеяна ими. Я уже придумал, как превратить их в ретрансляторы пси-энергии. А там, где высокочастотных излучателей нет, можно использовать спутники. Космос просто кишит ими.
Я покачал головой:
– Не понимаю: зачем вам это? Для чего вы хотите уничтожить наш мир?
– Кто сказал, что я хочу уничтожить? – удивился профессор. – Я хочу сделать его таким же, как этот.
– Но зачем?
– Да затем, что вы бросили меня и всю мою команду. – В глазах Журавлёва сверкнули молнии, лицо побагровело. Он яростно сжал кулаки. Лампочки на его чудо-шапке засверкали гораздо ярче.
На этот раз импульс пришёлся на одного из профессорских сателлитов. «Монументовец» затрясся, на лбу вспухли вены, глаза полезли из орбит, на губах выступила пена. Он рухнул на пол, забился в конвульсиях, а потом так круто выгнулся, опираясь о пол головой и ногами. Пальцы его при этом скребли по бетону, сдирая в кровь ногти. Фанатик выгибался всё круче и круче. Наконец позвоночник громко хрустнул, и тело в чёрном комбинезоне обмякло тряпичной куклой.
Пока профессор срывал злость на охраннике, я ещё немного приблизился к цели. Теперь меня и кучу оружия разделяло не два, а полтора больших прыжка. Я планировал максимально сократить расстояние, чтобы за секунду добраться до «эфэнки» и высадить всю обойму в сумасшедшего учёного, а ещё лучше пальнуть из гаусс-пушки, чтобы уж наверняка.
Журавлёв достал из кармана халата платок, промокнул испарину на лбу.
– Вы даже не думали искать нас, – сказал он, пряча платок в карман. – А ведь мы ждали, мы верили, что вы придёте на помощь.
В его глазах читался немой укор, в них было столько боли, отравленной надежды и ненависти, что я не выдержал и опустил взгляд.
– Власти думали, вы все погибли во время взрыва, – тихо сказал я.
– Тела! Разве нашли наши тела? Почему никто не задумался над тем, где они? Даже во время атомной бомбардировки Хиросимы остались свидетельства в виде тёмных отпечатков на стенах. Тела сгорели, но следы остались! В нашем случае не было ни того, ни другого. Нас просто списали со счетов, бросили, как ненужный балласт, вот и всё. Если б мы на самом деле были вам дороги, о нас бы писали в газетах, показывали бы по телевизору, почитали бы как людей, подаривших стране целый новый мир, богатый невиданными ранее возможностями. А что сделали люди из бывшего КГБ? Они даже спасибо не сказали, приняли это как должное и заставили нас работать на реализацию их безумного плана мести США за разграбленную и опозоренную, по их мнению, родину. – Журавлёв махнул рукой. – Да что там говорить. Мы, впрочем, как и вы, никогда не нужны тем, кто на самом верху. Хочешь жить в своё удовольствие, вершить судьбами мира, создай его сам, чем я, собственно, и занимаюсь в последнее время.
Он поднял стул, сел на него, сцепил руки на груди. Лампочки на его шапке гипнотизирующе мерцали. Я старался не смотреть на них, чтобы не впасть в ступор.
– Мои люди давно уже формируют мышление вашей молодёжи, – продолжил Журавлёв. – Ты никогда не задумывался, кто стоял за созданием популярных игр «Сталкер», кто пишет книги по этой тематике, устраивает страйкбольные ристалища по мотивам компьютерных игр трилогии? Левицкий, Бобл, Ночкин, есть и другие… Тебе знакомы эти фамилии?
Я кивнул, старательно фокусируя взгляд на пуговицах его халата.
– Думаешь, они обычные писатели? – Я снова кивнул. – Все так думают, – довольно хохотнул Журавлёв, – читают их книги, восхищаются или ругают, стараются подражать героям произведений. И никто не знает, что эти люди – основа группировки «Осмысление». Я послал их в ваш мир сразу, как только установил мост между нашими реальностями. Они вербуют сторонников, внушают молодым людям, как это круто – искать артефакты, охотиться на мутантов, жить полной приключений жизнью, а не прозябать в городских джунглях. А в итоге, – Журавлёв взглядом показал на застывших столбами «монументовцев», – наполняют мою армию ими. Конечно, среди прибывших от вас есть и такие, кто не хочет вливаться в мои ряды. Они создают свои группировки и сообщества или живут как независимые сталкеры. Что ж, и это, как ни странно, мне на руку. Чем больше людей пропитается атмосферой этого мира, чем больше будет тех, кто хочет жить по его правилам, тем легче мне будет управлять объединённой реальностью.
Назад: Глава 28 Штурм
Дальше: Глава 30 Схватка