10

– …В обычных обстоятельствах предложенный препарат против мутаций потребовалось бы не один год испытывать в Управлении по контролю пищевых продуктов и лекарственных средств. Однако, согласно нашим источникам, Министерство внутренней безопасности США, неофициально считающее, что существование мутантов является постоянной угрозой для интересов страны, обратилось к министру здравоохранения и социального обеспечения с просьбой ускорить ввод созданного компанией «Бенетек» средства в оборот. В результате сейчас для этого препарата в спешном порядке разрабатывается особая процедура, допускающая его ввод в оборот, после чего он будет доступен любому, решившему прибегнуть к нему по собственной доброй воле, полностью осознавая возможный риск. Но доктор Рао настаивает на том, что ее препарат не поступит в свободную продажу, пока она не убедится в его безопасности, насколько это в человеческих силах…

– В человеческих силах… – повторила Китти, глядя на экран небольшого телевизора в учительской. – Никто, кроме меня, не находит это выражение забавным?

– Уржаться можно, – буркнул Логан.

Ему вовсе не было забавно. Ничуть.

В новостях начался повтор выступления Кавиты Рао на пресс-конференции.

«Мутанты – вовсе не следующая ступень человеческой эволюции. Они – никакие не «хомо сапиенс», выросшие из современных «неандертальцев», сколько бы некоторые борцы за права мутантов ни повторяли термин «хомо супериор». Они – вовсе не венец человеческой природы. Мутантная линия – не более чем болезнь. Нарушение здоровой клеточной активности. И вот… наконец… лекарство от этой болезни найдено».

Логан с отчетливым «сникт!» выпустил когти.

– Логан, будь любезен, заткни эту штуку. Желательно – не разрубая на куски, – сказала Эмма.

Ей явно было очень неуютно: ее пальцы сжимали переносицу, глаза были закрыты.

Логан дотянулся до пульта и выполнил ее просьбу, но когтей так и не убрал. Тишина заполнила собой комнату, будто живая.

Скотт, Логан и Китти переглянулись. Хэнк, стоя спиной к ним, смотрел в окно. Эмма не смотрела ни на кого. Казалось, никто из них не может найти нужных слов.

Но это было не так. Просто все и без слов было ясно.

Притязания Скотта на улучшение образа мутантов в глазах общества были подрезаны на корню. Люди Икс, рискуя жизнью – им не привыкать, конечно, но все же – стараются показать себя героями и гуманистами. И вдруг какая-то женщина всего несколькими словами превращает их из героев в жертв! В жертв заболевания… но – эй, не падайте духом! В ее руках – лекарство, она может сделать так, что мутанты просто исчезнут. Никому больше не придется терпеть их рядом и даже думать о них. И даже эти ужасные Люди Икс будут нормальными, милыми и мирными, а вовсе не потенциальной угрозой для общества!

– Я спускалась вниз, – наконец сказала Китти, нарушив молчание. – Половина ребят сидят у телевизора, как приклеенные. Остальные обсуждают новости. Спорят. Честно говоря, они просто ошарашены. Они перепуганы и сбиты с толку. Некоторые просто в восторге – этих все остальные презирают. Они просто не знают, как им быть.

– И из-за них у меня чертовски разыгралась мигрень, – заговорила и Эмма. – Это постоянное напряжение просто невыносимо.

– Окей, – сказал Скотт. – Ложная информация уже не раз ввергала мир в панику. Со временем истина торжествовала, но это стоило всем и каждому кучу сил и времени. Растраченных зря. Мы в эту ловушку не попадемся. Первым делом нам нужно выяснить, не мистификация ли все это. Узнать, кто эта женщина, и…

– Кавита Рао, – сказал Хэнк – так тихо, что Скотт, Эмма и Китти (но, конечно же, не Росомаха) едва расслышали его. – Она – одна из величайших генетиков современности и отнюдь не склонна к розыгрышам, – он продолжал стоять спиной к остальным. – Я почти ничего не знаю об этой корпорации, о «Бенетек». Но если доктор Рао говорит, что может обратить мутацию, весьма вероятно, что так оно и есть.

Эмма медленно подняла веки и беспощадно сверкнула кобальтово-синими радужками.

– Тогда, полагаю, мне придется убить ее.

– Вот это дельный план, – сказал Росомаха. – Я говорю: «добро»!

Китти взглянула на Логана, только что одобрившего хладнокровное преднамеренное убийство, и это так потрясло ее, что едва не подтолкнуло к отступничеству.

– Ты шутишь?

– Я что, похож на шутника? Или на того, кому трудно убить?

– Нет. Я видела, как ты убивал. Но всякий раз это была самозащита…

– И сейчас – то же самое. Малышка, я в свое время уложил кучу врагов. Не будь при мне моих сил, думаешь, они не преследовали бы меня? – он задумчиво осмотрел свои когти. – Да просто представь себе меня без способности к регенерации. Стоял бы я – точнее, лежал – и умирал, и кровь текла бы из глубоких ран в кистях рук от этих когтей. Ага. И много бы от меня было толку?

– Логан, – встревоженно заговорила Китти, – а не мог бы ты… убрать когти? Не знаю, отчего, но меня они слегка нервируют.

– Не могу, – совершенно бесстрастно ответил он. – Эта женщина назвала меня… больным. Видишь, каково мне теперь? Даже когти не спрятать. Не втягиваются. Она сказала, что все мы… болезнь. Зараза.

– Она сказала: мутантная линия – это болезнь, – напомнила Китти.

– Думаешь, доктор Рао понимает разницу? А если и да – думаешь, кто-либо еще понимает?

– Например, правительство? – добавила Эмма. – Ты сама слышала, что сказали в новостях. Они готовы забыть обо всех предосторожностях, только бы скорее выпустить этот препарат. Думаешь, они так спешат, горя желанием предоставить людям выбор – быть или не быть мутантом? Если это «лекарство» действительно существует, они тут же наложат на него лапу, а нас выстроят в шеренгу. Кто откажется принять его добровольно, с теми… разберутся. И, быть может, когда мы в очередной раз отправимся на бой ради блага человечества, чтоб показать, какие мы герои, нас будут ждать снайперы с капсулами, заряженными этим средством, вместо пуль. Позволят нам разобраться с угрозой, а потом разберутся с нами. Разве ты не видишь, к чему все это ведет?

– Ага. К убийству, – ответила Китти. – Профессор был бы просто горд…

Эмма подступила к ней вплотную. Их разделяли всего несколько дюймов, но Китти не дрогнула. Обычно сдержанный, тон Эммы был полон презрения и гнева, готовых вот-вот вырваться наружу.

– Твоя наивность, как обычно, отнюдь не мила и абсолютно бессмысленна. Но пусть будет по-твоему. Допустим, правительство, как это ни неправдоподобно, решит не принуждать нас к излечению. Как ты думаешь, насколько надежно будут хранить запасы этого препарата? Речь ведь не о плутонии! Утечка неминуема. И что будет, когда оно попадет в руки антимутантских экстремистов?

– Или нашего нового инопланетного дружка, – добавил Логан.

– Кстати об Орде, – сказал Скотт, хранивший молчание во время всей их дискуссии. – О нем нужно узнать побольше. Он выманил нас из школы не просто так.

– Ага, и прямо перед тем, как эта милая леди доктор вышла на публику, – заметил Логан. – Или мы полагаем, что это совпадение?

– Не знаю, – ответил Скотт. – Не знаю, что тут и…

Он замолчал и отвел взгляд, словно не в силах смотреть в глаза товарищам. Казалось, ему…

…стыдно.

– А вот профессор был бы готов и к этому, – негромко проговорил он.

Скотт разительно изменился. Всего несколько часов назад он вел команду на задание и весьма уверенно говорил о том, что им предстоит совершить. Теперь он выглядел замкнутым и одиноким, несмотря на то, что вокруг были друзья.

– Никто на свете не может быть готов к… – начала было Китти.

Но Эмма оборвала ее на полуслове, даже не взглянув на нее:

– Ты устал, Скотт. А завтрашний день обещает быть очень неприятным. Почему бы тебе не отдохнуть? – она обвела пристальным взглядом остальных. – На самом деле, всем нашим замечательным мужчинам нужно расслабиться. Логан, это значит спрятать когти. Мы с Китти присмотрим за учениками до утра.

– Спасибо, Эмма, – сказал Скотт.

В голосе его звучал едва заметный испуг заблудившегося ребенка.

– Может, Скотту еще раз подраться с Логаном там, на лужайке? – в тщетной попытке разбавить общее уныние ноткой легкомыслия предложил Хэнк. – Ребятишкам понравилось.

Логан не клюнул на его приманку. С видимым усилием втянув когти, он сказал:

– Предложений, в которых нет слова «пиво», не принимаю.

– Пусть побежденный ставит пиво победителю, – предложил Хэнк.

– Ну, вот так уже лучше.

Все трое вышли из учительской. Эмма с Китти остались наедине.

Вот это мило!

Какая-то сосулька – это имя подходит ей куда лучше, чем «Белая королева» – стоит тут, как статуя, только еще холоднее и бесстрастнее, и смотрит на меня, будто на букашку – которой меня, очевидно, и считает!

– Буду кратка, – говорит она. – Наше положение вскоре станет весьма неприятным, и потому мне хотелось бы…

– Прошу прощения, с какой стороны оно еще не стало неприятным? – мой голос звучит жестче и жестче. Всегда радовалась, что моя сила – скорее оборонительная, но в этот момент была бы просто счастлива уметь пускать лазерный луч из глаз или еще что-нибудь этакое – лишь бы слегка наподдать ей. – Скотт Саммерс всю жизнь был лидером. Но вот я вижу, как он сомневается в себе, подчиняется твоим приказам…

Она и вправду заняла оборонительную позицию! Прекрасно. Теперь – не давать ей оправиться.

– Я никогда не отдавала ему…

Не оставляю ей ни шанса, пру на нее, как паровой каток:

– Ты говоришь об убийстве, а он – ни слова против! Откуда мне знать, что ты не превратила его в безвольную марионетку и не контролируешь ментально каждое его слово? А ведь, вероятнее всего, так оно и есть. Отчего только другие не замечают?

– Знаете, почему вы здесь, мисс Прайд? Потому, что я попросила об этом.

– Ага, знаю. Письмо, которое я получила, было твоим, помнишь? Потому что ты так помешана на руководстве, что, даже когда Скотт захотел пригласить меня, написать мне об этом непременно должна была ты…

– Вы не дослушали. Скотт вовсе не хотел приглашать вас. Он просто не возражал. Я предложила, и он согласился. Идея принадлежала мне, а не ему.

Врет. Наверняка врет. Не может быть, чтобы эта холодная, как камень, потаскуха думала, будто я здесь буду к месту. Интересно, знает она, о чем я думаю? И не все ли ей равно?

– Я люблю Скотта Саммерса, – продолжает она. – И очень благодарна профессору Ксавье за доверие. Быть одной из Людей Икс – для меня это значит очень многое. Но не всегда соответствует моему характеру.

Поворачивается ко мне спиной, прохаживается по комнате. Прячет глаза. Опасается, как бы я, взглянув в них, не поняла, что она врет? Или чувствует свою беззащитность и не хочет, чтоб ее видели такой?

Как будто услышав, о чем я думаю – а что, вполне может быть, – оборачивается и смотрит мне прямо в глаза. Словно подначивает, нарочно дает шанс разглядеть настоящую Эмму Фрост.

– Моя семья не отличалась высокой моралью. Я рада собственной… – делает паузу, словно сознавая иронию этого слова, – эволюции. И все же мне хотелось, чтобы в команде был человек, с которым мне не доводилось драться бок о бок. Тот, кто мог бы присматривать за мной, если я вдруг…

Обрывает фразу, не договорив. Впрочем, договаривать и не требуется. Я могу закончить ее множеством вариантов. Оступлюсь. Предам всех нас. Обращусь к злу. Позволю злу, живущему в моей собственной душе, вырваться на волю…

Кто же тогда я? Сторожевой пес при ней?

Локхид лежит на диване, свернувшись в клубок. Вдруг он вздрагивает, поднимает голову и смотрит на меня темными глазами без зрачков, точно чувствует мою холодную, едва сдерживаемую ярость.

– Когда я впервые встретилась с тобой, – говорю я, – ты сказала: «Уверена, мы прекрасно подружимся». А через несколько часов… в тот первый день… когда я впервые встретилась с Людьми Икс… они попали в засаду. Были захвачены в плен. Брошены за решетку. И это сделала ты. В один-единственный день я узнала о добре и зле больше, чем за всю остальную жизнь. Мне было тринадцать. С половиной.

Она смотрит не на меня. Просто таращится прямо перед собой. Обхожу ее, скрываюсь из ее поля зрения, но она продолжает смотреть туда, где я только что была. Сейчас это выглядит более чем уместно: в каком-то смысле я тоже смотрю в прошлое – на саму себя, как личность и члена команды Людей Икс – и думаю о том, что именно ее дела сформировали меня как то и другое.

– И всякий раз, думая о зле, о самой идее зла, я вижу не чье-нибудь, а именно твое лицо. Мне ни к чему присматривать за вами, мисс Фрост. Я вас нюхом чую.

Бросаю на нее напоследок еще один взгляд и ухожу сквозь стену. Более эффектного ухода со сцены мне ни за что не придумать. Локхид провожает меня взглядом, как будто пожимает плечами, и снова укладывается спать. За ней и он вполне сможет присмотреть. А в случае разногласий – уверена, не затруднится оторвать и сожрать башку Эммы.

Вот только не отравился бы…