Глава девятнадцатая
Рейф

Я не собирался подглядывать, но так сложилось. Если бы я мог тихо удалиться, я бы так и поступил, но я оказался в ловушке. Вышло так, что за один день мне довелось гораздо больше увидеть случайно, чем намеренно.

Я отправился ужинать в город, не желая снова столкнуться с принцессой. Для одного дня мне было вполне достаточно. Хватит с меня этого придворного вероломства. Я уже и раньше твердил себе, что от этой высокомерной гордячки не приходится ждать ничего хорошего. А для меня так даже лучше. Надежнее держаться от нее на расстоянии. Но, допивая третий сидр и едва прикоснувшись к еде, я понял, что не могу думать ни о чем другом и пытаюсь разобраться в том, что произошло. С каждым глотком я осыпал ее все новыми проклятьями.

А ведь несколькими часами раньше, этим утром, увидев ее в каньоне, я лишился дара речи. Она выглядела, как обычная девушка, собирающая ягоды. Волосы заплетены в косы, выбившиеся пряди легко касались шеи, щеки разрумянились на солнце. В ней не было притворства. Не было властной надменности. Не было секретов кроме уже известных мне. Мысленно я подбирал слова, чтобы описать ее, но ни одно не казалось верным. Я сидел в седле, как безмозглый дурень, и просто смотрел. А потом она предложила мне остаться. Мы шли рядом, и я понимал, что ступил на скользкую дорожку, но это меня не остановило. Сначала я следил за собой, взвешивая каждое свое слово, но потом каким-то непостижимым образом она заставила меня разговориться. Все казалось таким невинным и чистым. Но потом вдруг все оказалось по-другому. Мне следовало бы это предвидеть.

На вершине утеса, когда больше некуда было идти, когда наши слова, казалось, ничего не значили, а наша близость друг к другу значила намного больше, когда я не смог бы отвести от нее глаз даже ради спасения собственной жизни, мне в голову пришла одна возможность – только одна, единственная. Я подошел ближе. Это длилось один миг. Бесконечно длинный миг, и у меня захватило дух, но тут она произнесла всего несколько ядовитых слов – ужасная ошибка… мало чем отличается от татуировок дикарей-варваров – и я отшатнулся, как от пощечины. Мне не следовало забывать правду.

Она не была простой семнадцатилетней девушкой, как и я не был обычным молодым человеком, помогающим ей обирать ежевичные кусты. Между нашими мирами не было ничего общего. Я обманывал себя. У нее была одна цель. У меня другая. Она почти выплюнула свои презрительные слова, и я ощутил, что яд проникает в мои вены. Я вспомнил, что мы совершенно разные, и никакая прогулка по окрестностям не могла этого изменить.

Чем больше я пьянел, тем туманнее становился мой гнев, но затем воспоминания о ее тайном свидании в лесу воспламеняли его с новой силой. Зачем я двинулся следом за Каденом? Я поил коня и заметил, как он спускается по тропе за ее домом. Я вскочил и последовал за ним. Чего я ожидал? Не того, что увидел. Это объяснило мне все. У нее был любовник. Я понял, что лелеял опасную фантазию.

После четырех сидров я расплатился и вернулся на постоялый двор. Было уже поздно, я рассчитывал, что уже ни с кем не встречусь по пути. Расседлав коня и умывшись, я направлялся к себе, когда появилась она. Она бежала по тропе, очертя голову, зажав в кулаке свой чепец, как оружие, а волосы развевались у нее за спиной. Я отступил в темный угол конюшни, ожидая, что она пробежит мимо, но она остановилась. Войдя в конюшню, подошла к стойлу осла и вскарабкалась на низкую перегородку, всего в нескольких футах от меня.

Нельзя было не заметить, что она расстроена. Больше чем просто расстроена. Полна страха. Но я был склонен думать, что эта девушка ничего не боится. Я наблюдал: приоткрытые губы, неровное, учащенное дыхание. Она шептала что-то ослу, перебирая пальцами его гривку, трепля его за ушами, шептала так тихо, что я не мог разобрать слов, хотя и стоял всего в нескольких шагах – так близко, что мог коснуться ее, если бы протянул руку.

Я всматривался в ее лицо, слабо освещенное дальним светом из окон таверны. Она нахмурила брови так, что между ними залегла страдальческая морщина – и все же она была прекрасна. Странно было думать об этом именно сейчас. Раньше я старательно избегал этой мысли каждый раз, как видел принцессу. Я не мог позволить себе такие мысли, но теперь это слово пришло, непрошенное, безжалостное.

Я увидел больше, чем она хотела бы показать. Она заплакала. Слезы потекли по щекам, и она сердито смахнула их, но тут же снова вспомнила то, о чем горевала, из глаз снова хлынули потоки слез, и больше она их не вытирала.

Мне хотелось выйти из тени, спросить, чем могу ей помочь, но я тут же подавил этот порыв, усомнившись в своей вменяемости – или, во всяком случае, трезвости. Этой девице нельзя было верить, ведь она могла кокетничать со мной, а через минуту броситься в объятия любовника. Я был вынужден напомнить себе, что мне нет никакого дела до ее забот и печалей. Мне пора было уходить. Я попытался выскользнуть незамеченным, но, видно, слишком крепким оказался выпитый за ужином сидр, я нетвердо стоял на ногах. Сапог поддел незамеченное ведро.

– Кто здесь? – окликнула она. Я подумал, что обнаружен, и собирался выйти из укрытия, когда вошла другая девушка.

– Это я, – сказала она. – Нам надо поговорить.

Я был захвачен их миром, их тревогами, их речами. Я оказался в западне, и мне ничего не оставалось, как только слушать.