Ну вот опять мой день начинается со звонка коммуникатора. А я надеялся, что он уже окончательно разрядился и заснул с миром где-то на пересадке между Индорой и Матунгой. Я даже подальше засунул и забыл зарядное устройство для него. Пора уже писать сатирический рассказ о моей жизни в этом маленьком городке на планете Новая Индия, куда я приехал отдыхать от моего театра и шума старого Ченная. Пусть я здесь не очень известный артист, не то что легендарный Амитабх Баччан, и голос у меня не как у Латы Мангешкар, в антикварных энциклопедиях прозванной «золотой соловей XX века», попробуйте усидеть на месте и немного послушать…

– Мистер Винод?

– Да, – автоматически ответил я, слишком поздно сообразив, что в принципе было бы неплохо ответить «нет».

– Мы очень рады приветствовать вас на нашей земле и надеемся, вы выступите у нас сегодня вечером. Билеты уже проданы. Мы благодарим бога, что такой известный человек посетил наш город! Мы начинаем в пять часов по местному времени. Не беспокойтесь, за вами приедут, это будет замечательный флайер представительского класса, кожаные сиденья с подогревом и массажем, ультразвуковые очистители и прочие радости жизни. И не волнуйтесь – всего один вечер, а после вас ждет отель на озере Дал, где вы сможете прекрасно отдохнуть и больше никого не видеть, точно так, как вы и хотели, прилетев на эту планету.

Было слышно, как на том конце связи, произнеся все это единым махом – не давая ни единой возможности вставить хоть слово или возразить, говорящий наконец вдохнул немного воздуха, чтоб вконец не задохнуться от неимоверных усилий, и расслабился.

Тут надо сказать, что мне уже много лет и часто не до шуток. И я прибыл сюда по совету моего личного врача. Не какого-то модного инопланетного психотерапевта, который мне уже не поможет и вряд ли вообще способен чем-то помочь человечеству, кроме абстрактных советов за неабстрактные деньги, а вполне нормального гуманоидного доктора с тем же количеством глаз и конечностей, как у меня. А именно – восемь. Шутка, конечно, хотя если серьезно, то я не считал.

– Простите, сэр, я не могу принять ваше предложение. Я плохо себя чувствую.

В действительности я сказал чистую правду. Проклятая мигрень достала меня и на этой планете, едва передо мной торжественно открылись парадные двери довольно скромного провинциального космопорта. Так что говорить о работе мне вовсе не хотелось. Больше всего хотелось кого-нибудь убить и блаженно от сознания проделанной работы и давно выполненного перед обществом долга залечь в горячую ванну. Может, даже спокойно выспаться наконец. И пусть все бегают за запертой дверью, причитая, что я утону и это вредно… Мне можно, у меня жабры…

Последовала пауза, после которой голос в коммуникаторе, снизившись до понимающих глубоких тонов, ласково и стараясь не нарваться на мою несдержанность, оправданную моим состоянием, произнес:

– Я сожалею, но за вами уже едут. И не стоит ничего отменять, ваша проблема решаема.

В этот момент позвонили в мой номер. Отель, где я остановился, конечно, так себе, не семь с плюсом традиционных звезд, но я сам выбрал такой, поскольку надеялся остаться незамеченным и действительно отдохнуть, а может, даже оторваться по полной программе. Вошел человек, немного смущенный моей не слишком элегантно, но зато почти экзотически-модно, с точки зрения дизайнеров, повязанной полотенцем головой. Я же не какой-то посредственный артист, а мастер реалистичности! Голова действительно болела, а полотенце просто было призвано подчеркивать драматичность текущего момента. Незнакомец подошел к столу, положил на место коммуникатор, рассеянно брошенный мной куда попало, и спокойно сел, не дожидаясь приглашения. Казалось, он ждал объяснений. Я мстительно улыбнулся и подумал, что ему же хуже, он сам напросился, и я вдохновенно начал с самого сначала. Практически с момента рождения… И когда я закончил, видно было, что, вопреки ожиданиям, его лицо нисколько не изменилось. Не было никакого слащавого сочувствия и банальных фраз. Он даже не сменил позу, только покачал головой.

– Хорошо. Отдайте мне вашу мигрень на один день, – сказал он.

Я отодвинулся подальше – только этого мне не хватало, сумасшедших и в старом Ченнае достаточно… Перенаселенность так сказывается на материнских планетах или плохая экология, испорченная слишком жадной и технологичной цивилизацией, это уже не столь важно. Надо действовать осторожно, не сердить его и вызвать местную полицию. Улыбаясь как можно шире и коварно продвигаясь в нужном мне направлении, я предельно участливо спросил:

– Разве это возможно?

– Дайте мне вашу руку, – открыто и кротко ответил он.

Я дал. Он взял ее осторожно и внимательно посмотрел в мои глаза. Мне стало очень хорошо и легко.

Через минуту он отпустил меня; казалось, что он очень устал. Я был потрясен, а он все той же спокойной походкой вышел, оставив меня одного.

Я выступал в тот вечер и все последующие. Я успел побывать у местного врача, вызвал своего, устроил целый межпланетный консилиум, и оба они и все остальные подтвердили, что скорее всего настоящие воздух и солнце этой полудиковатой и малоразвитой планеты пошли мне на пользу.

Я был здоров! И в придачу полон вдохновения, ощущал заряд неиссякаемой энергии и желания творить. В моем возрасте, а это уже не одна сотня лет, я почувствовал себя таким же неудержимым и энергичным, как в далекой молодости. Возвращение физической молодости в наше время – давно обычная процедура, но она, к сожалению, никак не возвращает желание жить и творить, с каждым возвращением все приедается и теряет яркость красок. Победив миллионы смертельных болезней, даже обретя почти божественную красоту, человечество по-прежнему безуспешно боролось с депрессией и… мигренью.

Вернувшись после очередного выступления, я застал дома Гангарама – еще в театре я узнал у организатора имя этого странного человека. Друзья его звали просто Гангу – местная достопримечательность.

Он пришел отдать болезнь через неделю. Бедный мой личный врач, которого я порядком замучил вопросами и который замучил меня лекарствами! Ведь он никак не мог понять, что со мной происходит…

Вскоре пришлось вернуться в родной Ченнай, и только через несколько месяцев я смог увидеть пейзажи Новой Индии. Ей было далеко до прогресса центральных планет, но я радовался, как ребенок, когда видел под собой ее чарующие долины, укрытые легкими облаками…

Дверь мне открыла жена Гангарама и сразу окатила потоком слов – говорила она, не переставая, и не исключено, что даже не дыша. Она провела меня в просторную комнату, обильно украшенную разнообразными миниатюрами с разных планет, часть из них была с благодарственными надписями. Сам Гангарам лежал поверх расшитого павлинами шелкового покрывала, с большой тарелкой местных фруктов и абсолютно отсутствующим видом.

– Вы только посмотрите на него, лежит, как махараджа! Опять взял чьи-то проблемы на мою бедную голову. Спросите его хотя бы вы, вы же всеми уважаемый человек, сколько можно терпеть? У всех мужья как люди, а что у меня? – И она начала перечислять имена всех богов… Вероятно, она знала их очень много, причем вместе с обширной мифологией об их истинном инопланетном происхождении.

Гангу безучастно лежал на диване весь в каких-то повязках. На руках, ногах, голове, даже на шее был аккуратно повязан какой-то платок, словно обычного материала для повязок на это место уже не хватило. Его голос изменился, и разговаривал он с трудом. Он рассказал, что теперь помогает сразу нескольким людям. У звезды вокала – простуда, и он не мог петь. Другой артист упал на съемках с любимого верхового завра и вывихнул ногу. Художник, картины которого стоят больше, чем полгалактики вместе с ее обитателями, порезал палец, а у злобного продюсера, по совместительству занимающего должность военного министра не слишком мирной планеты, очень не вовремя, а именно – на важных переговорах о судьбе вселенной, разболелась голова… Их дела не терпели отлагательств, такие отлагательства грозили неприятностями всему существующему миру и порядку. Но в тот раз все обошлось вполне благополучно.

Еще через два года я был проездом на родине Гангу, но не сразу нашел его. Он был серьезно болен, и я отвез его в город к самому лучшему врачу, которого было возможно найти в этой глухой части галактики. Дело в том, что он взял болезнь одной известной дамы, которой необходимо было срочно лететь на конференцию в другой конец вселенной. Она обещала вернуться через пару недель, но вчера в информатории было сообщение, что она остается там на год. А Гангу с каждым днем становилось все хуже и хуже. Я не мог его так бросить, и вовсе не потому, что он был обладателем непонятных феноменальных способностей. Мой личный врач тоже очень волновался и не мог ничего сказать…

– Ради бога скажите доктор, что с ним?

– Мне необходима консультация.

Такой довольно уклончивый ответ еще сильнее меня обеспокоил. Я уже боялся предположить нечто худшее. Измученный многочисленными просьбами, постоянно поступающими от частных лиц и даже от государства, отзывчивый и наивный Гангу действительно мог надорваться на подобной «работе». Его организм мог в конце концов не выдержать такого тяжкого испытания на прочность.

– Неужели это так серьезно? Сделайте хоть что-нибудь, вы же такой опытный доктор!

– Это первый случай в моей жизни, – тактично сказал он. – Я не знаю, что и думать…

Врач нервно потер ладони и отключил сенсоры, связывающие его с диагностической системой. Мы жили в прекрасную эпоху модифицированного человечества, когда многое достигалось путем искусственных улучшений, а всякие природные, такие как Гангарам, уже несколько столетий никого абсолютно не интересовали.

– Скажите, он будет жить? – Мой голос предательски задрожал, а внутри похолодело.

Все-таки Гангу был первым, кто без лишних разговоров взял и избавил меня от приступа мигрени. У кого ее не было, никогда меня не поймет и не поймет степень моей благодарности такому избавителю.

– Понимаете, это первый случай в моей практике. Дело в том, – доктор запнулся и вытер побледневшее от волнения лицо, – что у него будет ребенок…