Глава 21
Над морем прокатился раскатистый густой грохот. «Кварцу» досталось по полной, над баком растекалась туча жирного дыма. Корабль резко вильнул и покатился вправо, стремительно оседая носом. Восьмидюймовый снаряд «Файра» прошил борт и ударил в трубу подачи боеприпаса на носовой плутонг.
Силы пироксилиновой начинки не хватило, чтоб пробить трубу закаленной хромоникелевой стали, но от чудовищного удара сдетонировали снаряды на элеваторе. Лиддит, порождение прихоти ночных богов, не выдержал столь негалантного обращения. Взрывной волной вспучило палубу и вырвало кусок днища корабля. Водонепроницаемые переборки выгнуло, как от удара гигантского молота.
Всех, находившихся на мостике и в рубке, убило или контузило. Смертельно раненный крейсер остался без командования. Пар из котлов исправно поступал в цилиндры. Поршни стучали, раскручивая валы. Винты мололи воду. Корабль шел девятнадцатиузловым ходом, все глубже и глубже оседая носом.
Крейсера очень прочные корабли. Умирают они долго. Обычно град снарядов крейсерских калибров сносит все с верхней палубы, выкашивает половину команды, рвет борта как бумагу, но силы снарядов не хватает, чтоб пробить главную палубу, а подводные пробоины от осколков слишком малы, чтобы быстро потопить корабль.
Большой крейсер тонет медленно. Прочный, разделенный на десятки отсеков корпус не так-то просто затопить, особенно если команда всеми силами борется за живучесть. Герт Аруго помнил, как выглядел «Тан Утер» после боя у мыса Браг. На корабле живого места не было. Какой-то дымящийся обрубок без мачт, труб и надстроек. Однако корабль упрямо держал курс и даже огрызался из пары оставшихся в казематах орудий. Хотя после боя крейсер пришлось вести на буксире.
Всему бывает предел. Взрыв погреба как удар моргенштерном по шлему. После такого долго не живут. Даже крейсера. Не живут. Нос «Кварца» зарылся в волны, корма приподнялась, обнажая винты. Крейсер плавно скрылся под водой, унося с собой большую часть своей команды. На поверхность моря со свистом вырвался пузырь пены и пара, над волнами пронесся вой взрывающихся котлов. Корабль затонул с развевающимся флагом. Честно погиб, как и положено бойцу.
После взрыва «Кварца» на «Аквамарине» резко переложили руль на правый борт. Крейсер развернулся с сильным креном и пошел наперерез «Файру». Не время гоняться вдвоем за одной гончей, когда приходит пора мстить за товарищей.
Пока корабль шел на сближение с новым противником, командир распорядился пробанить орудия. Молодой капитан второго ранга не забыл слова контр-адмирала, требовавшего при первой же возможности чистить стволы пушек. При частой стрельбе нарезы забиваются медью с поясков снарядов. На сотом выстреле может и заклинить. А лиддит штука тонкая и нежная. Слишком легко эта богомерзкая химия взрывается. Бывает, и от динамического удара.
Оставшись один на один против броненосного крейсера, командир «Кремня» не стал разрывать дистанцию. Наоборот, каперанг Ирег приказал артиллерийскому офицеру перейти на бронебойные и повернул корабль на курс сближения с противником.
– Полный вперед! Самый полный!
Снаряды бурланда легли с большим перелетом. Первые пять залпов прошли над «Кремнем». Затем последовал недолет. Крейсер неумолимо сближался с противником. На мостике «Файра» не сразу оценили самоубийственный маневр валуза. Тем более противник уже был как следует побит снарядами.
Бурландский крейсер тоже горел. Носовую башню намертво заклинило. Моряки ломами и кувалдами пытались выбить засевшие в мамеринце осколки.
Разорвавшийся рядом с бортом фугас щедро испятнал бак и обшивку осколками. На палубу рухнули окровавленные тела. Выскочивший из башни лейтенант подобрал на палубе лом. Подковырнув осколок, моряк навалился на инструмент своим телом. Проклятый кусок металла не поддавался. Лейтенант попытался выковырять осколок с раскачкой. Вперед-назад, вперед-назад, медленно, с усилием, наваливаясь на стальной прут.
Двое заряжающих пристроились рядом со своим командиром. Один толкал, другой тянул на себя. Цок. Осколок со звоном выскочил из стыка кольцевого погона башни. Люди не удержались на ногах и повалились на палубу. Это их и спасло. Бронебойный снаряд валузского крейсера ударил в шпиль «Файра». Крупные зазубренные осколки с визгом пронеслись над головой лейтенанта.
Однако морякам, выковыривавшим осколки с другой стороны башни, не повезло. Двоих буквально изрубило и размазало по броне. Третий с воем катался по палубе в луже крови, прижимая к груди свою оторванную ногу. Вскоре он затих.
Быстро приближающийся «Кремень» бил бронебойными. Они давали гораздо меньше осколков и не обладали таким ужасающим зажигательным действием, как фугасы. Но зато на близкой дистанции стальные семидюймовые болванки уже протыкали броню «Файра». Крейсер содрогнулся от последовавших один за другим двух ударов в пояс чуть выше ватерлинии. Оба снаряда прошли через четыре дюйма брони, как спица сквозь масло.
Многострадальная носовая башня медленно повернулась, пережевывая последние осколки в мамеринце. Ствол восьмидюймовки шевельнулся, ловя противника в прицел. Выстрел. И почти одновременно в башню ударил снаряд. Тонкая броня не выдержала. Снаряд проткнул броню, скользнул по казеннику орудия, снес кран подачи снарядов. Взорвался он только в момент удара о заднюю стенку башни. Артиллеристы погибли не от осколков, а от ударной волны. Внезапно сгустившийся воздух крошит кости и рвет в кровавую кашу внутренние органы не хуже парового молота. Впрочем, это милосердная смерть – погибли люди мгновенно.
Выпущенный за миг до удара снаряд за секунды пролетел расстояние между кораблями. В отличие от многих своих собратьев, он попал в цель. Проделав аккуратную дырочку в борту «Кремня», снаряд прошел через угольную яму и взорвался на скосе бронепалубы. Восемь дюймов пироксилина и стали разорвали тонкую броню скоса. Осколками перебило паропровод, выгнуло и порвало переборку. Угольную яму буквально вывернуло взрывом на палубу.
В целом урон от этого снаряда невелик. Другое дело – попадания уже следовали одно за другим. Бурландский и валузский крейсера с азартом нашинковывали друг друга снарядами. К тому моменту, когда «Аквамарин» подоспел к побоищу и открыл огонь, «Файр» и «Кремень» представляли собой жуткие развалины. Крейсера изувечены до неузнаваемости. Досталось обоим.
Бурланд потерял всю артиллерию правого борта и медленно оседал. С «Кремня» било только одно орудие. Некогда красивый и стремительный «семитысячник» потерял все трубы. Дым вырывался прямо из дыр в палубе. Носовая надстройка просто-напросто исчезла, сметенная за борт взрывами. Левое крыло мостика обвалилось. Баковое орудие лежало на палубе.
Капитан первого ранга Авар Ирег уже собирался идти на таран. Только после того как рядом с «Файром» поднялись фонтаны пристрелочного залпа «Аквамарина», командир «Кремня» перевел дух и хрипло скомандовал отворачивать правее. Этот бой для него закончился.
Выйдя на палубу, Ирег покачнулся и прислонился к рубке, чтоб не упасть. Горячка боя прошла, до человека стало доходить, что сближение с вражеским кораблем было далеко не самой лучшей его идеей за этот день. Так ведь и потонуть можно. С другой стороны, выбора особо и не было. Бой с вооруженным восьмидюймовой артиллерией крейсером на средней дистанции тоже смертельный номер, особенно учитывая бронепояс «Файра».
Бурланд открыл по «Аквамарину» огонь уцелевшими орудиями левого борта. Особого результата эта суматошная стрельба не дала. Все дальномеры давно были сметены за борт. Пока нащупали дистанцию, валуз уже добился накрытий и перешел на беглый огонь.
Капитан первого ранга Дейр Вомбата прикидывал, сколько времени потребуется «семитысячнику» на потопление избитого до полусмерти «Файра». По самым оптимистичным прогнозам, пора было уже выносить раненых из лазарета на верхнюю палубу и спасаться по возможности. Расчеты орудий прорежены. Большая часть пушек выбита. В трюмах плещется вода. На шлюпочной палубе роскошный пожар. Труб нет вообще. Скорость упала до черепашьих семи узлов.
Да, пора бы спускать плоты, шлюпки все равно разбиты, заливать топки и открывать кингстоны. Сопротивляться неизбежному бесполезно. Четыре последних орудия, ах нет, уже три, до сих пор не дали ни одного накрытия. А этот проклятый валуз расстреливает несчастный «Файр» как в тире.
Храбрецам везет. Иногда просто нечеловечески везет. Спас «Файра» старый «Аревон». Оставшись в одиночестве, крейсер потопал навстречу конвою. Помешать ему мог только авизо «Шустрый». Легкий кораблик крутился вокруг крейсера, ведя частый огонь из трех своих пятидюймовок. Огонь не слишком результативный. Ни одного попадания. Хотя близкие накрытия фугасами – это тоже результат. Осколки дырявили борта бурланда, калечили палубную команду.
Ответный огонь «Аревона» тоже не отличался точностью. Командира авизо это больше чем устраивало. Его задачей было не потопить прилично вооруженный крейсер, а замедлить его, задержать до подхода поддержки.
Долго так продолжаться не могло. «Аревон» неумолимо шел вперед на тринадцати узлах. Курс на конвой известен. Рано или поздно бурланд доберется до транспортов. Еще полчаса таких танцев, и придется что-то делать. Приказ по эскадре не допускает двойного толкования: эскорт обязан защитить конвой, даже ценой своей жизни.
«Аквамарин» догнал «Аревона» в тот момент, когда на бурланде уже считали дистанцию до ближайшего купца. Четверть часа до открытия огня. Авизо в расчет не принимали. Командир «Аревона» посчитал, что маленький разведчик даже если и попытается, то не сможет ничего сделать.
Приближающийся на всех парах «Аквамарин» смешал кости в игре. «Аревон» увеличил ход до полного. Старые машины могли кратковременно выдать семнадцать узлов. «Шустрый», в свою очередь, тоже увеличил давление в котлах и пошел на сближение, стремясь перерезать курс бурланда. Красивый маневр. Сейчас по авизо могли стрелять только баковое и одно бортовое орудие «Аревона». Пришлось отворачивать вправо, открывая углы для бортового залпа.
На «Шустром» вовремя разглядели маневр бурландского крейсера и переложили руль на левый борт. Вражеские снаряды легли с недолетом. Авизо вынудил противника сменить курс, этого достаточно. Выигрыш пяти минут существенен, когда к противнику с правого борта приближается паровой каток крейсера первого ранга.
На «Аквамарине» открыли огонь с тридцати пяти кабельтовых. С этого момента «Аревон» был обречен. Он не мог ни приблизиться, ни уйти от более сильного противника. Дойти до конвоя он тоже не мог.
– Нам не удалось подстрелить красавицу, – заметил капитан второго ранга Герт Аруго. – Остается облегчить страдания уродины.
Расстреливали крейсер больше двух часов. Старый корабль оказался крепким орешком. Перед своей смертью он добился двух попаданий в «Аквамарин». Серьезных повреждений они не нанесли. Один снаряд взорвался на скосе палубы, второй перемолол в щепу офицерские каюты на юте. Неприятно, но жить можно.
– Слишком медленно тонет, – процедил сквозь зубы Герт Аруго. Его несколько нервировал вид неспешно приближающихся транспортов. Конвой держался генерального курса, а проклятый «Аревон», как назло, болтался на пути.
– Мы должны сегодня хоть кого-то утопить. Эй, на руле! Три румба влево! – скомандовал Аруго. Повернувшись к артиллерийскому офицеру, он негромко добавил: – Как подойдем на десять кабельтовых, переходите на бронебойные. Бейте ему под ватерлинию.
К этому времени несчастный бурландский старичок отстреливался из последней чудом уцелевшей шестидюймовки. Большого вреда от этой пушки не было. Видимо, у противника уже некому было корректировать огонь.
На сближении «Аквамарин» добился трех попаданий фугасами. После чего замолчало последнее орудие «Аревона». Однако горящий, разбитый в хлам, оседающий бортом старый крейсер флаг не спускал. Он упорно шел к конвою. На что надеялись бурланды? Неведомо.
Подойдя к противнику на десять кабельтовых, «Аквамарин» быстро добил его частыми залпами. На этой дистанции бронебойные чушки насквозь прошивали скосы бронепалубы и рвались в трюмах или при ударе о противоположный борт корабля.
Попадания не менее семи снарядов под ватерлинию фатальны. Старый крейсер лег на правый борт. Избиваемый снарядами корабль умирал медленно, неохотно. Море проникало в трюмы через многочисленные пробоины, оно мягко, нежно обволакивало и принимало в себя старого воина.
Крейсер быстро оседал. Вставшая вертикально палуба накренилась и с шумом легла на волны. Показалось выкрашенное красным суриком, покрытое ракушками и водорослями, изъязвленное пробоинами днище. Бронзовые винты застыли. Корабль умер, но еще не утонул. Перевернутый корпус дрейфовал целых полчаса.
– Живучий фермер, – заметил капитан второго ранга Аруго. – Даже жалко было расстреливать этих безумцев.
– Искрограмма пришла, – доложил старший офицер. – «Горцу» плохо. Еще одна крейсерская группа навалилась.
– Искру получили, когда мы сближались с тем упрямцем?
– Я взял на себя смелость задержать искрограмму. Буквы путались. Не мог прочитать, – словно извиняясь, ответствовал офицер, хотя в его голосе не было слышно ни капли раскаяния.
– Я сам приказал потопить хоть кого-то, – кивнул командир крейсера. – Прошу вас, в следующий раз, если не можете прочитать, отдавайте искру мне. Я сам решу, путаются буквы или нет.
Капитану первого ранга Варгу опять повезло, или не повезло. Это смотря с какой стороны глядеть. На корабле только успели исправить повреждения после боя с «Корхероном» и дали устойчивый ход в пятнадцать узлов, как на горизонте опять показались вражеские крейсера. На конвой вышла еще одна поисковая группа из броненосного и пары легких крейсеров. К ним присоединился избитый, но не сдавшийся «Корхерон».
Наперерез противнику двинулся «Красный горец». Бронепалубники шли широким фронтом, стараясь заранее парировать возможную попытку противника обойти эскорт. Приблизившись к бурландам на сорок пять кабельтовых, Грон Варг распорядился переложить руль на правый борт. Крейсер накренился, входя в поворот. При этом он пересекал курс противника. Бурланды купились и повернули, выходя на параллельный курс. Этим маневром капитан первого ранга Варг задействовал неповрежденные орудия левого борта.
Первыми огонь открыли бурланды. Они начали пристрелку из десятидюймовых концевых башен. Минут через десять прогремел первый залп «Красного горца». Распределение целей не отличалось от первого боя. «Горец» и «Искатель» вели огонь по свежему броненосному крейсеру. «Гранит» взял на себя старого знакомца «Корхерона». Легкие крейсера пока не обстреливались.
Грон Варг распорядился отстучать на «Гранит» приказ: при первой же попытке «собачек» оторваться от своих и прорываться к конвою немедленно выходить из боя и идти на перехват. Лично он так бы и поступил. Впрочем, противник, скорее всего, рассчитывал быстро подавить огнем эскорт. Шанс у бурландов был.
Постепенно крейсера сблизились до тридцати кабельтовых. На этой дистанции вражеский огонь был достаточно чувствителен. Но зато так нивелировалось превосходство врага в тяжелых орудиях.
Противник явно стремился первым делом выбить из строя «Красный горец». По кораблю вели огонь оба броненосных крейсера противника. «Собачки» азартно постреливали по «семитысячникам», без особого успеха, впрочем.
Удары десятидюймовых снарядов страшны. Уже через сорок минут после начала боя «Горец» горел. Двумя тяжелыми снарядами разрушены казематы левого борта. Кормовой мостик сбило и покорежило взрывом фугаса. Искровую рубку разнесло в хлам прямым попаданием.
Противнику тоже доставалось. На идущем во главе колонны «Нейвисе» от удара девятидюймового фугаса в барбет заклинило бортовую башню. На корме в офицерских каютах разгорался пожар. Вторую трубу распороло снарядом.
На «Корхероне» частыми попаданиями семидюймовых фугасов и осколками от близких разрывов повыбило орудийную прислугу. По противнику стреляла только носовая башня. Впрочем, корабль держался, отвлекая на себя огонь «Гранита».
Крейсера продолжали бой, несмотря на повреждения, пробоины, пожары, выбитые орудия и изрешеченные осколками трубы. «Семитысячникам» было легче, основной удар принял на себя «Горец».
Грон Варг нервно барабанил пальцами по броне рубки. Он уже не надеялся на победу и мысленно простился со своим кораблем. Командир понимал, что бой с «Нейвисом» ему не выдержать. Оставалось только драться. Драться и надеяться, что помощь придет, может быть, даже вовремя.
– Может, стоит разорвать дистанцию, пока можем? – осторожно поинтересовался штурман. Офицер непроизвольно стиснул кулаки, скрывая дрожь в руках.
– Не стоит, – процедил сквозь зубы Варг. Он сам боялся до дрожи в коленях. Боялся не столько врага, смерть не так страшна, если снаряд пробьет броню рубки, никто ничего и не почувствует. Не успеют. Он больше боялся показать свой страх своим людям. И еще страшился не выдержать и скомандовать к повороту.
Очередной снаряд с грохотом раскололся о бронепояс крейсера. Корабль содрогнулся от удара. Чувствительно, но не опасно. Броня выдержала. В который раз за этот невозможно длинный день.
