Послесловие
Уже больше полувека прошло с тех пор, как я имел счастье жить в Тибете. Далай-лама однажды сказал: «Генрих Харрер сделался одним из нас, и теперь, став старше, мы с радостью вспоминаем о тех счастливых днях, когда вместе жили в свободной стране. Это признак настоящей дружбы – она не угасает, что бы ни происходило. Дружба и готовность помогать друг другу остаются на всю жизнь. Генрих Харрер всегда был таким другом для Тибета. Его самый существенный вклад в наше дело – это, без сомнения, книга „Семь лет в Тибете“, которая познакомила с моей страной миллионы людей.
Этот человек и сегодня принимает активное участие в движении за свободу тибетского народа, за что мы ему очень благодарны».
Когда мы с Петером Ауфшнайтером, преодолев множество перевалов высотой до 6000 метров и проведя почти два года в дороге, достигли Лхасы, у нас были обморожения и стертые в кровь ступни, мы были голодны и больны. И нас бы совсем не удивило, если бы тибетское правительство отправило нас обратно к границе с Индией.
Тибет ведь был запретной для иностранцев землей, а священный город Лхаса – особенно. Но произошло совершенно противоположное. Люди проявили к нам сочувствие, нас накормили, одели, дали кров и работу. И скоро мы стали частью этого общества.
Мы счастливо жили в Лхасе, совершенно не думая о том, что однажды настанет день, когда нам придется покинуть эту мирную страну на самой «крыше мира». Но Красная армия Китая вторглась на территорию Тибета, и Далай-ламе вместе с примерно сотней тысяч тибетцев пришлось бежать в Индию.
То, что произошло в стране после этого, не поддается описанию. Погибло около 1,2 миллиона тибетцев, а из 6000 культовых сооружений 99 процентов было разрушено. И само собой разумеется, что сейчас, когда Тибету так нужна поддержка, каждый, кто любит эту страну и ее смелый народ, помогает как только может. Доклады различных организаций, созданных в поддержку Тибета, публикация старинных книг вносили и вносят свой вклад в это общее дело, потому что почти никто из живущих сейчас в изгнании тибетцев не видел свою родину такой, какой она была до разрушения китайцами. Поэтому я горжусь тем, что книга «Семь лет в Тибете» теперь издана и на тибетском языке. Кроме того, по ней скоро будет снят фильм. Продюсер обещает, что в нем будут показаны китайское вторжение и страдания тибетского народа, а это пойдет на пользу делу поддержки Тибета. Определенной гарантией тут служит то, что режиссером картины станет Жан-Жак Анно, известный своим серьезным подходом к созданию кино.
Однако, узнав об этой киноработе, Китай стал оказывать давление на все соседние страны, так что в итоге съемки пришлось перенести из Гималаев в Анды. Унизительный страх перед властями Китая чувствуется даже в действиях Комиссии по правам человека, которая на своем заседании в Женеве в апреле 1996 года обвинила в нарушениях шесть государств, в число которых Китай не вошел.
Что касается меня, то я, после того как покинул Тибет, посетил множество интересных стран и познакомился со многими народами. В зрелом возрасте у человека, как известно, часто меняется мотивация и предпочтения, но все, что касается Азии и в особенности Тибета, до сих пор захватывает меня до глубины души. Каждый год я отправляюсь в одну из стран, расположенных в Гималаях. Только Тибет для меня табу, там я объявлен персоной нон грата, что расцениваю как высокую оценку своей деятельности.
* * *
Между двумя мировыми войнами какой-то британский офицер сказал, что самолеты открыли человеку весь мир. Но, полагал он, осталась все же на земле одна большая тайна: на «крыше мира» есть огромная страна, где до сих пор случаются чудеса. Там живут монахи, способные отделять свой дух от тела и парить над землей, и оракулы, предсказывающие будущее. Страну эту окружают самые высокие горы планеты, а правит там живое божество.
Живет он в несравненной красоты замке на высокой красной скале. Земля эта запретна для чужаков, и столицу, Лхасу, зорко охраняют монахи. А для романтиков где-то за этими горами цветет тот самый Голубой цветок. Неудивительно, что столько миссионеров, интеллектуалов, искателей приключений и ученых пытались проникнуть в тайны и секреты этой страны.
Нам с Петером Ауфшнайтером судьба уготовила лицезреть загадочный Тибет, его средневековье. Но нам суждено было увидеть и его гибель. Мы стали свидетелями того, как защитный покров сдернули грубой рукой и тысячелетняя культура была разрушена.
С ранней юности я читал только книги, написанные исследователями и первооткрывателями. Любимыми героями и образцами для подражания для меня были Александр фон Гумбольдт и, конечно, легендарный шведский исследователь Азии Свен Гедин. Его приключения в Тибете завораживали меня, и, когда наш лагерь для интернированных в Индии во время Второй мировой войны был переведен в предгорья Гималаев, я, разумеется, бежал в направлении Тибета, этой «запретной страны» на «крыше мира», закрытой даже для южных соседей, британских колонизаторов.
Я хочу подчеркнуть: британцы обращались с нами в соответствии с предписаниями Женевской конвенции. Нельзя сказать, что сидеть в лагере за колючей проволокой было совершенно невыносимо. В таком времяпрепровождении была даже некоторая приятность. У нас были книги, мы могли заниматься спортом, получив разрешение, прогуливаться по ближайшим окрестностям, еды всегда было вдоволь – так что особых причин бежать оттуда не было. Поэтому мое страстное желание выбраться из-за колючей проволоки имело другую подоплеку: мне хотелось бежать, чтобы чего-нибудь достигнуть. Возможно, меня подталкивала извечная человеческая жажда свободы, но, кроме нее, совершенно точно – любовь к горам и тайная, казавшаяся несбыточной мечта попасть в «запретную страну», лежащую за такими близкими гималайскими вершинами.
Книга «Семь лет в Тибете» заканчивается событиями весны 1951 года, когда я, находясь на юге страны, простился с Тибетом, ставшим за эти годы мне второй родиной, и моим юным другом Далай-ламой XIV. На этот раз руководствовался я не желанием уехать или бежать. Наоборот. Перед тем как пересечь границу с Индией, я сделал последний снимок Его Святейшества в свободном Тибете. Эта фотография в цвете появилась на обложке журнала «Лайф» 7 мая 1951 года. Тогда мир узнал о вторжении китайцев в Тибет. В 1952 году, в то время как я возвращался в Австрию, Далай-лама решил вместе со своими министрами остаться в стране, надеясь, что китайцы будут придерживаться условий договора из 17 пунктов, составленного ими самими и силой навязанного тибетцам.
О следующих годах я уже рассказал в двух словах. Жизнь под властью завоевателей становилась все хуже и хуже. Во время народного восстания в Лхасе в марте 1959 года Далай-ламе удалось покинуть столицу и спустя несколько полных лишений недель добраться до Индии. Пандит Неру, премьер-министр этой страны, принял высокопоставленного беженца. Мне тоже представилась возможность встретиться с ним в Тецпуре (штат Ассам), ровно через пятнадцать лет после того, как я бежал из лагеря в Дехрадуне. Индия радушно приняла беженцев, их разместили в соответствии со статусом, и в Дхарамсале было организовано неофициальное тибетское правительство в изгнании.
Следующие годы были тоже нелегки. В 1962 году Далай-лама потерял свою горячо любимую мать, а вскоре после этого умер и его старший брат Лобсан Самтэн, в возрасте всего пятидесяти лет. Он был большой опорой в жизни Далай-ламы на чужбине.
Его Святейшество Далай-лама XIV и Генрих Харрер во время встречи в Лихтенштейне осенью 1992 года
«Моему другу Генриху Харреру.
От всего сердца я желаю тебе успешного открытия тибетской выставки. По этому случаю я направляю к тебе своего личного представителя в Европе Туптэна Пхала, свою сестру Чжецюн Пема и брата Лобсана Самтэна. Ты прожил семь лет в Тибете и за это время стал одним из нас. Поэтому ты прекрасно знаешь нашу страну и, как никто другой, сможешь познакомить австрийцев с тибетским искусством и культурой.
К своим молитвам я присовокупляю пожелание, чтобы выставка прошла с полным успехом.
Далай-ламагод дерева-змеи11-й месяц, 20-й день(17.11.1966)».
Сейчас Далай-ламой восторгаются, его почитают во всем мире. К ярости китайцев, движение за свободу и независимость Тибета только растет и ширится. Огромная заслуга Далай-ламы, его харизмы состоит в том, что в мире все больше людей знакомятся с двухтысячелетней культурой Тибета и считают разрушение созданных ею ценностей большой потерей для человечества. Без сомнения, присуждение Его Святейшеству Нобелевской премии мира в 1989 году стало одним из важнейших событий в его жизни.
Естественно, я чувствую большую гордость, когда чествуют Далай-ламу, потому что эта великая личность – мой друг. Я чувствую гордость и за тибетцев, добившихся в изгнании успеха и любви окружающих. Я все еще благодарен им за радушный прием в Лхасе. И конечно, я поддерживаю стремление тибетцев добиться свободы своей страны.
По забавному совпадению день рождения и у меня, и у Его Святейшества 6 июля. Открытие Музея Генриха Харрера 25 июля 1992 года, в освящении которого участвовал Далай-лама, стало, конечно, значительным событием в жизни моего родного Хюттенберга в австрийской Каринтии.
* * *
Разрушение Тибета продолжается и через сорок лет после начала оккупации. От моей старой Лхасы сохранилось, наверное, процента два. Лхаса стала китайским городом, в нем бесчисленное множество китайских магазинов, сотни питейных и игорных заведений, а вокруг Поталы горят красные фонари, приглашая солдат оккупационной армии в дома, где можно развлечься. Десятилетия разрушений, репрессий, стерилизации, геноцида и насаждения политической доктрины – все это не смогло подавить волю тибетцев к свободе. Их веру и почитание Далай-ламы сломить невозможно.
По всему миру Далай-ламе выражают симпатию и поддерживают на словах – но, к сожалению, за этими словами не следует дел. Материальные выгоды кажутся политикам важнее прав человека. Однако я все же уверен, что однажды свобода в Тибете восторжествует. И все, кто любит Далай-ламу и его народ, нескончаемой процессией потянутся к Потале – потрясающему созданию тибетской творческой энергии.
Даже если уничтожение культурных ценностей будет продолжаться, окружающие страну самые высокие горы мира, обитель тибетских божеств, никогда не удастся разрушить даже китайцам. И поэтому благочестивые тибетцы и впредь, преодолевая высокие перевалы, будут восклицать: «Божества победят!»
