Божественный Правитель покидает столицу

Через несколько дней я верхом отправился обратно в Гьянце. Там мой друг ожидал меня в большом нетерпении: судя по всему, Далай-лама скоро должен был проехать через город. Это следовало из того, что пришел приказ держать в полной готовности все караванные станции и привести в порядок дороги. А в военное время такое распоряжение могло означать только скорый приезд правителя. Для меня сомнений не оставалось, и я предложил губернатору свою помощь в подготовке приема.

В караван-сараи были доставлены достаточные запасы гороха и ячменя для прокорма животных, и целая армия работников занялась тщательной чисткой и ремонтом дорог. Я сопровождал губернатора в его далеких инспекционных разъездах. Вернувшись в Гьянце, мы узнали, что Далай-лама покинул Лхасу 19 декабря и был на пути к городу. Его мать, братьев и сестер мы встретили уже в ходе нашей поездки, только Лобсан Самтэн ехал вместе с караваном правителя Тибета. Самый старший его брат, Такцел Римпоче, которого я не видел уже три года, тоже был здесь. Китайцы принудили его под конвоем отправиться в столицу к Далай-ламе и передать ему послание от китайских властей. Конечно, таким образом они ничего не добились, потому что Такцел Римпоче совершенно не пытался повлиять на своего брата. Он был рад, что избавился от китайцев: в Лхасе их арестовали, а радиопередатчик, найденный при них, конфисковали в пользу тибетского правительства.

Караван «святого семейства» был очень скромен. Хотя мать Далай-ламы была уже немолода и с полным правом могла бы путешествовать в паланкине, она наравне со всеми остальными проделывала верхом дневные переезды. Еще до того как мы с губернатором выехали навстречу Далай-ламе, «Святая Мать» с детьми и слугами продолжила свой путь на юг.

Мы с моим другом успели проделать около трех дней пути по направлению к Лхасе, прежде чем у перевала Каро встретили авангард каравана Его Святейшества. С высоты мы могли наблюдать, как длинная колонна, окутанная облаками пыли, медленно взбирается в гору. В свите юного правителя ехало около сорока вельмож, все – под защитой двух сотен отборных солдат, вооруженных новейшими пулеметами и несколькими гаубицами. За ними двигалось множество слуг и поваров, прилагавших все усилия для того, чтобы Его Святейшество ни в чем не нуждался, а позади них – бесконечная цепочка из полутора тысяч вьючных животных, гуськом взбиравшихся по горной дороге.

В середине колонны развевалось два флага: государственный флаг Тибета и личное знамя Далай-ламы XIV. Это свидетельствовало о присутствии в караване правителя страны. Наблюдая, как юный Божественный Правитель медленно поднимается на перевал верхом на сером коне, я невольно вспомнил об одном древнем пророчестве, которое иногда шепотом повторяли в Лхасе: тринадцатый Далай-лама, однажды изрек оракул, станет последним звеном в длинной цепи своих предшественников.

И вот, это предсказание как будто исполнялось. С момента интронизации Далай-ламы прошло четыре недели, но юному правителю так и не удалось взять власть в свои руки. Страну наводнил враг, и отъезд главы государства из столицы был лишь очередным шагом навстречу несчастью.

Когда Далай-лама проезжал мимо меня, я снял шляпу, а он приветливо помахал мне. На перевале воскурялись благовония в знак приветствия юному божеству, но сильный ветер яростно трепал молитвенные флаги – и караван не задерживаясь проследовал к месту следующей стоянки. Там все было приготовлено к приему высоких гостей, горячий обед уже ждал путешественников. Ночевать Далай-лама должен был в близлежащем монастыре. В ту ночь я много думал о нем. Одиноко, как и в Потале, будет сидеть мальчик в неприветливой монастырской зале, и компанию ему составят разве что запыленные статуи божеств. Огонь в печи не обогреет его, от ветра и холода защитят лишь заклеенные бумагой окна, а освещать комнату будут тусклые масляные лампы.

Беженцы: внучка ведет свою слепую бабку. На заднем плане – горы Непала

Его Святейшество Далай-лама в изгнании в Сварг-ашраме. Дхарамсала, Восточный Пенджаб, Индия, 1965 год

Юный правитель, никогда в жизни не видевший ничего, кроме Поталы и Драгоценного парка, теперь знакомился со своей страной – и по такому печальному поводу! Как же, наверное, ему самому нужно было сейчас утешение и поддержка! Но ему следовало казаться неколебимым и постоянно раздавать благословения множеству людей, стекавшихся к нему со всех концов страны в поисках успокоения и надежды.

Его брат Лобсан Самтэн был очень болен и путешествовал в паланкине. Молодой человек недавно перенес сердечный приступ. Я внутренне содрогнулся, узнав, какие методы лечения к нему применялись. В день начала путешествия он провел несколько часов без сознания, и личный врач Далай-ламы вернул его к жизни с помощью выжигания кусков плоти. Позже от Лобсана Самтэна я узнал все подробности того достопамятного отъезда из Лхасы.

Грядущий отъезд Далай-ламы из столицы хранили в строжайшем секрете. Власти не хотели сеять панику среди населения и опасались, что монахи крупных монастырей сделают все возможное, чтобы заставить правителя изменить свое решение. Поэтому выбранных для сопровождения Кундуна чиновников только поздно вечером оповестили о том, что выезд назначен на два часа ночи. В Потале последний раз выпили тибетского чая, а после оставили стоять наполненные напитком пиалы – есть такой суеверный обычай, обещающий скорое возвращение. Потому же нельзя целый день после отъезда подметать комнаты, где жил уехавший, – это считается дурным знаком.

* * *

В молчании колонна беженцев глубокой ночью покинула город, двигаясь сначала по дороге, ведущей в резиденцию Норбу Линка. Там юный правитель остановился, чтобы в последний раз вознести молитвы в привычной обстановке.

Но не провел караван в пути и дня, а весть об отъезде монарха уже распространилась повсюду. Из монастыря Чжан навстречу Далай-ламе вышли тысячи монахов. Они бросались под ноги его коня и молили не покидать их, ведь если Далай-лама уедет, они останутся без всякой помощи и без руководства в окружении китайцев. В свите правителя уже стали опасаться, что монахи будут препятствовать дальнейшему движению каравана. Но в этот критический момент Далай-лама проявил свою силу воли. В краткой речи он объяснил монахам, что больше сделает для страны, если не попадет в руки врага: он сможет обстоятельнее вести переговоры и заключить мир на приемлемых условиях, после чего скоро вернется в столицу. Все вздохнули с облегчением, когда монахи стали с наилучшими пожеланиями осыпать дороги монетами и белыми хадаками. Подданные продолжали молить главу страны о скором возвращении, но не препятствовали его дальнейшему движению.