Глава 43
Такси остановилось у «Хелмсли-палас».
Д'Агоста обежал автомобиль, чтобы открыть дверцу для Хейворд, которая, выбравшись, оглянулась на восхитительные фигурно подстриженные деревья, украшенные светом, и на барочный фасад самого «Хелмсли-палас».
– Так мы ужинаем здесь?
– «Ле-Сек», – кивнул д'Агоста.
– Бог мой, когда я сказала «хороший ресторан», я имела в виду вовсе не это.
Взяв капитана под руку, д'Агоста повел ее к двери.
– Почему бы и нет? Серьезные отношения и начинать надо серьезно.
«Ле-Сек» был, возможно, самым дорогим рестораном в Нью-Йорке, а Хейворд начинала чувствовать себя неуютно, если мужчина тратил на нее кучу денег. Словно бы ее покупали. Впрочем, сейчас все было иначе. Винни д'Агоста лишь показывал, что для него значат их отношения. Выходит, для него это всерьез и надолго.
«Всерьез и надолго...» Смешно, право слово, ведь это их первое с д'Агостой свидание. Он еще не развелся, у него в Канаде жена и сын. Правда, мужчина он интересный и, черт возьми, отличный коп. «Расслабься, – подумала Хейворд, – и пусть все идет как идет».
В этот субботний вечер ресторан оказался переполнен. Хейворд с д'Агостой встретил метрдотель – из тех, которые внешне пытаются угодить и чуть не лижут ботинки, не забывая, однако, выказывать, что все это именно внешне. Метрдотель с сожалением сообщил: да, столик заказан, но еще не готов. Если дорогие гости соизволят подождать в уютном баре, приготовления займут всего тридцать минут. Ну самое большее – сорок.
– Простите, – угрожающе переспросил д'Агоста, – вы сказали: сорок минут?
– У нас сегодня большая вечеринка... Я посмотрю, что можно сделать.
– Посмотрите? – Улыбнувшись, д'Агоста на шаг приблизился к метрдотелю. – Или сделаете?
– Сделаю все, что в моих силах, сэр.
– Не сомневаюсь, что в ваших силах приготовить столик за пятнадцать минут. И я уверен, вы это сделаете.
– Конечно. Само собой, сэр. – Метрдотель полностью сдал позиции. – А через минуту, – перешел он на искусственно высокий, звонкий голос, – к вашему столику подадут бутылку шампанского, подарок от «Хелмсли-палас».
Д'Агоста взял Хейворд под руку и повел ее в бар, где разброс неоновых огней показался Хейворд решением «цирковой» темы ресторана. Посидеть здесь – но никак не засиживаться – будет, наверное, мило.
Едва они присели за стойкой, как метрдотель принес меню, два бокала и бутылку охлажденного шампанского «Вдова Клико».
– Лихо ты с ним управился, – засмеялась Хейворд. – Очень эффектно?
– Какой же из меня коп, если я не могу запугать какого-то там официанта?
– Думаю, он намекал на чаевые.
– Серьезно? – опешил д'Агоста.
– Но ты отлично справился и заодно сэкономил.
– В следующий раз дам ему пятерку.
– Это будет даже хуже, чем ничего. Чаевые здесь от двадцати долларов.
– Боже, куда податься бедному копу? – Он поднял бокал. – Выпьем?
Хейворд подняла свой.
– За... – Д'Агоста задумался. – За полицию Нью-Йорка.
Хейворд испытана облегчение – она боялась, что д'Агоста выпьет совсем за другое.
Чокнулись.
Хейворд потягивала шампанское, пока д'Агоста изучал меню. Казалось, он слегка похудел с той встречи в апартаментах Катфорта. Похоже, он не шутил, сказав, что ежедневно ходит в спортзал. В спортзал и в тир на Тридцать третьей улице. Присмотревшись к д'Агосте – к его твердой, гладко выбритой челюсти, черным как смоль прядям волос и мягким карим глазам, – Хейворд подумала, что у него приятное лицо, очень приятное. Таких истинно достойных людей в Нью-Йорке найти сложно. Он сохранил старомодные ценности. Он крепкий, добрый, устойчивый, но и не скучный, как он сам вдруг обнаружил три дня назад, той ночью у нее в кабинете...
Поняв, что краснеет, Хейворд спрятала лицо за меню. Она скользнула взглядом по списку главных блюд и ужаснулась: самое дешевое – фаршированный черный каменный окунь – стоило тридцать девять долларов. А самая дешевая закуска – двадцать три, и это за тушеные свиные копытца (благодарим покорно, не надо). Хейворд тщетно искала что-нибудь дешевле двадцати долларов и остановилась наконец на разделе десертов. Первое же попавшееся на глаза блюдо – пончик! – стоило десять долларов. Что ж, выхода не было, и Хейворд, сглотнув, стала выбирать, стараясь при этом не складывать в уме цены.
Винсент просматривал карту вин. Он ничуточки не побледнел, с виду даже наоборот – входил в раж.
– Красное или белое?
– Думаю заказать рыбу.
– Значит, белое. Шардонне. – Закрыв меню, он улыбнулся. – Здорово, правда?
– Отродясь не ходила в такие рестораны.
– Если честно, я тоже.
Через пятнадцать минут, когда столик наконец был готов и шампанского оставалось половина бутылки, Хейворд уже лыка не вязала. Метрдотель усадил их в первом зале – просторном помещении, пышно украшенном в духе Второй империи. Сверкали позолотой молдинги, в высоких окнах, чуть прикрытых шелковыми парчовыми занавесками, отражался свет хрустальных люстр. Как ни странно, подвесное неоновое освещение и цветочные композиции лишь усилили общий эффект. Настроение портила только шумная компания по соседству – люди собрались явно из крайних районов, судя по акценту, из Куинса. «Ну будет тебе, – подумала Хейворд.»
Д'Агоста сделал заказ. Он продолжал удивлять Хейворд – она поразилась, как уверенно держался Винсент.
– Откуда ты столько знаешь о кулинарии?
– Шутишь? – ухмыльнулся д'Агоста. – Да я половину слов позаимствовал из меню. Просто импровизировал.
– Ну вот, а я повелась.
– Так на мне сказывается общество Пендергаста.
Она слегка пихнула его локтем.
– Эй, а вон там не Майкл Дуглас? В углу.
– Так и есть, – обернулся д'Агоста. – Только он какой-то завернутый и не в духе.
Хейворд кивнула.
– О-о, кого я вижу...
В тихом уголочке одинокая женщина макала в большое блюдо с кетчупом картофель-фри, поглощая закуску с видимым удовольствием.
– Лицо какое-то знакомое, – пригляделся д'Агоста. – Кто это?
– Ты с Луны свалился? Это же Мадонна.
– Правда? Она что, покрасила волосы?
– Не-ет, тебе надо описать эту сцену в книге. Получится здорово.
– Книг больше не будет.
– Почему? Ты написал два хороших романа, мне понравилось. У тебя талант.
– Талант талантом, но что делать, если нет хватки?
– Какой хватки?
– Коммерческой. – Д'Агоста потер большой палец об указательный.
– Винни, знаешь, сколько писателей не могут добиться публикации? А у тебя целых две книги. Ты не можешь вот так взять и все бросить.
Винсент покачал головой.
– Кажется, я предупреждал, что не люблю говорить на эту тему?
– Хорошо, если хочешь, оставим. Пока. Но вот такой вопрос – ты уж извини, но я спрошу, – как Пендергаст узнал, про того... как его там, Васкез? В общем, как он узнал, что за ним охотится киллер? Интерпол гонялся за ним десять лет, да и Васкез профи, каких, наверное, еще не было.
– Я сам едва поверил. Но когда Пендергаст объяснил, все стало ясно. За покушением стоит Баллард, вне всяких сомнений. Сначала он послал двух убийц за мной, и те провалились. Пендергаст вычислил, что Баллард в спешном порядке покидает страну и не потерпит, если кто-то станет мешать. Следовательно, он предпримет еще одну попытку убийства – теперь против Пендергаста. Тогда наш фэбээровец представил себя на месте киллера, и ответ пришел сам собой: наемник займет позицию в свободном доме напротив, через дорогу. Сразу после допроса Балларда Пендергаст стал в телескоп осматривать заколоченные окна того здания, нашел свеженькое отверстие в листе фанеры и – в яблочко! Вот тогда он и посвятил меня в свои планы. Далее Пендергаст расписал свой день так, чтобы навязать киллеру нужный момент.
– Каким нужно быть смельчаком – выходить из дома под прицелом снайпера!
– Дома оставался Проктор и следил в телескоп за окном киллера. Один раз Пендергаст попросил меня в критический момент выстрелом сбить уличный фонарь. Тогда-то Пендергаст и засек Васкеза. Понял, что тот упустил возможность и повторит попытку на следующий день. И вот в последнюю ночь мы приготовили манекен, так чтобы видны были только голова и плечи. Проктор отлично с ним справился.
– Но зачем было рисковать? Вы могли пойти и взять киллера заблаговременно.
– У нас не было доказательств. А кроме того, убийца замуровал себя так, что пока мы ломились бы к нему, он бы уже ускользнул. Ты сама сказала, он был профи. И уж конечно, он оказал бы сопротивление. Оставался единственный слабый момент – когда он будет уходить. И мы ждали.
– Это многое объясняет, – кивнула Хейворд.
– Плохо только, что Васкез покончил с собой.
Сразу три официанта поднесли первое. Следом появился сомелье и наполнил бокалы, а четвертый официант налил в другие бокалы воды.
– Моя очередь спрашивать, – сказал д'Агоста. – Как ты стала капитаном? В смысле, очень быстро?
– Говоришь так, словно я совершила чудо. Просто следила за ходом событий, потом окончила Нью-Йоркский университет и сдала на магистра судебной психологии. Степень сейчас очень помогает. Ну и конечно, не помешало и то, что я – женщина.
– Компенсационная дискриминация?
– Скорее уж запоздалая компенсация. Многие из нас поднялись, когда комиссар Рокер снял гирю притеснения с женщин-полицейских. Тут же выяснилось, что в полиции нет женщин в чине старшего офицера – дискриминация там была всегда, – и нас в панике начали продвигать. Я оказалась в нужном месте, в нужное время, с нужными результатами теста и рекомендациями.
– Значит, амбиции и талант здесь ни при чем?
– Я бы так не сказала, – улыбнулась Хейворд.
– Я тоже. – Винсент отпил вина. – Где ты выросла?
– В Мейконе, штат Джорджия. Мой отец был сварщиком, мама – домохозяйкой. Старший брат погиб во Вьетнаме, под огнем своих же войск. Мне тогда только восемь исполнилось.
– Прости.
Хейворд вздохнула.
– Родители так и не оправились. Через год умер папа, а еще через год – мама. Оба от рака, хотя я думаю, в могилу их свело горе. Они ведь гордились братом, он был их отрадой.
– Да, представляю.
– Так что меня воспитывала бабушка, в Айслипе. Она просто чудо, но все равно я поняла, как одинока в этом мире, и, случись что, никто никому не надерет за меня задницу. Пришлось учиться стоять за себя самой.
– У тебя хорошо получается.
– Это все игра.
– Ты правда хочешь стать комиссаром? – помолчав, спросил д'Агоста.
Улыбнувшись и не ответив, Хейворд подняла бокал.
– Молодец, что вернулся, Винни.
– Так выпьем за это. Не представляешь, как мне не хватало Нью-Йорка.
– Нигде в мире полицейским не работается так здорово.
– Если б я знал и ценил это тогда, когда служил лейтенантом, во время убийств в музее... Я-то думал, хорошо бы сменить город на пригород, дышать свежим воздухом, слушать птиц, наблюдать, как листья меняют цвет. Я хотел каждое воскресенье ходить на рыбалку. Но знаешь, рыбалка – это такая скучища. Птицы не дают выспаться, а вместо роскошного ресторана приходится довольствоваться дешевой забегаловкой в Радиум-Хот-Спрингс.
– И там по цене здешних пончиков ты можешь накормить семью из четырех человек?
– Ну да. Только кому захочется жареное куриное филе за девять баксов, когда за сорок один можно заказать филе утки, присыпанное красным перцем?!
– Вот за это я и люблю Нью-Йорк, – рассмеялась Хейворд. – Здесь все ненормально, все вверх тормашками. Здесь мы ужинаем в одном зале с Мадонной и Майклом Дугласом.
– В Нью-Йорке можно свихнуться, зато никогда не бывает скучно.
Хейворд отпила вина, и тут же подбежал официант – заново наполнить ее бокал.
– А город Радиум-Хот-Спрингс существует на самом деле? Уж больно диковинное название.
– Можешь поверить, я там бывал.
– Какой он из себя?
– Между прочим, место неплохое. Маленький городок, домашние нравы. Канадцы вообще дружелюбны. Но дома все равно лучше. Я жил как в изгнании, понимаешь? И там было чертовски тихо. Птицы своим щебетанием меня чуть с ума не свели: я никак не мог сосредоточиться. Господи, представь твердую как скала нью-йоркскую пробку в пятницу вечером: тянется от реки до реки, и ревет, ревет... Вот она, музыка жизни!
Хейворд рассмеялась. Тем временем суетливые официанты в белых перчатках подали горячее.
– К этому определенно можно привыкнуть. – Откинувшись на спинку стула, д'Агоста отправил в рот большой кусок утиного филе и жадно запил его вином.
Хейворд посмаковала кусочек приготовленного на пару морского конька. «В жизни не ела ничего вкуснее!»
– Ты умница, Винни, – улыбнулась она. – Настоящий умница.
