Глава 32
На Манверс-стрит их ожидало сообщение от полицейского врача: в крови Руперта Дарбри нашли большую дозу алкоголя, примерно 100 мг/ 100 мл. Большую, но не экстремальную. Даймонд скомкал листок и бросил его в мусорную корзину.
— Чтобы упиться до смерти, надо принять как минимум вдвое больше.
Джули заметила, что эта цифра превышает допустимую норму для водителей, но Даймонд только отмахнулся, пробормотав, что Руперт погиб не за рулем.
Настаивать было опасно, но Джули не любила отступать.
— Хочу напомнить, что пробу крови взяли только в восемь утра. Мы не знаем, когда он пил в последний раз, но метаболизм алкоголя в организме составляет несколько часов. Если бы мы взяли кровь раньше, результат анализа мог бы быть другим.
Даймонд закатил глаза при слове «метаболизм» и ответил:
— Жалко, что не взяли. Может, вы и правы, Джули. Я не очень силен по научной части. Но, по-моему, вы просто строите догадки.
К его удивлению, она ответила:
— И вы тоже, мистер Даймонд.
— Что?
— Строите догадки.
— Какие?
— О метаболизме.
— А! — Он вяло улыбнулся.
В любом случае, результат анализов его не удовлетворил, и он попросил курьера срочно отвезти образец крови в судебную лабораторию в Чепстоу. Там его проверят на другие примеси: вполне возможно, в один из напитков Руперта добавили что-нибудь покрепче. Но пробы на наркотики займут немало времени. А Даймонд терпеть не мог задержек.
В том же скверном настроении он отправился в диспетчерскую. Казалось, расследование потеряло прежний импульс, и вся его команда работала вполсилы. По общему мнению, самоубийство Руперта подтвердило его виновность, хотя никакого признания они так и не обнаружили. Сотрудники отдела считали, что Даймонд просто выпускает лишний пар; они еще больше укрепились в этом мнении, когда он потребовал еще раз пройтись по всем подозреваемым и связанным с ним людям, чтобы досконально выяснить, где и как они провели последние сутки. Воздух в комнате был наэлектризован раздражением и недовольством.
Даймонд сказал, что возьмет на себя часть работы, занявшись Джессикой Шоу и ее мужчинами. Халлиуэла и детектива-констебля он отправил в Парагон допрашивать мисс Чилмарк. Джули поехала в офис «Бэджерлайнс», чтобы навести справки о Ширли-Энн, а затем в фитнес-центр — проверить Берта. Детективам Хьюджесу и Твиггу поручили Клавертон и Полли Уайчирли. А детектив Митчелл — просто для протокола, как объяснил Даймонд, — должен был посетить гавань и поговорить с Майло.
Вместо того, чтобы сразу направиться в галерею «Вальсингам», Даймонд заглянул в промышленную зону Локсбрук, где муж Джессики арендовал офис для своего керамического бизнеса. Пришло время поближе познакомиться с меценатом и любителем искусств мистером Барнаби Шоу.
Даймонда попросили подождать в выставочном зале, где детектив, окруженный всевозможными образцами миниатюрных зданий — коттеджами, дворцами, замками, церквями, пабами, — чувствовал себя как Гулливер в стране лилипутов. Он боялся лишний раз повернуться, чтобы ненароком не сломать все эти хрупкие и изящные изделия, и неловко застыл на свободном пятачке посреди комнаты, стараясь держаться как можно дальше от полок и витрин. Когда секретарша позвала его в кабинет управляющего, Даймонд вздохнул с облегчением.
Он благополучно выбрался из выставочного зала, прошел по афганскому ковру и пожал руку Барнаби, ухватившись за нее, как за спасательный круг. Китайский фарфор вокруг загремел, но ничего не упало.
— Вечно я во что-то врезаюсь, — признался он. — В детстве у меня все коленки были в ссадинах.
Секретарша проводила его к креслу.
Хозяин кабинета выглядел еще более озадаченным, чем его гость. На нем был серый костюм, темно-бордовая рубашка и галстук в тон, из нагрудного кармашка торчал уголок платка. Барнаби явно не готовился к его визиту. Даймонд обратил внимание, с каким настороженным видом тот сел обратно за свой стол, словно ожидая какого-то подвоха.
Они немного поболтали о том о сем. Барнаби рассказал, что еще тридцать лет назад начал клеить миниатюрные модели из спичек, а потом перешел к керамике. Теперь он иногда выполняет заказы для клиентов, которые хотят украсить свой дом, хотя это обходится недешево. Даймонд честно заявил, что считает это напрасной тратой денег, но из деликатности добавил, что никогда не умел обращаться с безделушками.
На его вопросы Барнаби отвечал легко и без запинки.
— Да, вчера я допоздна засиделся в своем офисе, оформляя новые заказы. Вы не представляете, какая суматоха начинается у нас перед Рождеством.
— Рождество — сейчас? — с насмешливым ужасом спросил Даймонд. — С вами кто-то был?
— Вчера вечером?
— Да.
— После шести — нет. Все сотрудники ушли.
— Когда вы вернулись домой, мистер Шоу?
— Уже после полуночи. Примерно в половине второго. — Он говорил быстро и свободно, видимо, еще не зная о смерти Руперта, с вежливостью делового человека, который хочет быть любезным, несмотря на множество забот. Впрочем, отметил про себя Даймонд, нехватка времени не помешала ему облачиться в дорогую «тройку», хотя она выглядела слишком изысканно для обычного трудового дня.
— Вы с кем-то разговаривали в это время?
— Да, разумеется, по телефону.
— Но лично вас никто не видел?
— Нет.
— Когда вы вернулись, ваша жена уже легла?
— Думаю, да.
— Но вы не уверены?
— У нас разные спальни.
Все сходится, подумал Даймонд. Ему было совершенно непонятно, что Джессика Шоу могла находить в этом скучном и переутомленном человеке, если не считать денег, которые он зарабатывал своими крошечными домиками. С другой стороны, вид у него был щеголеватый. К тому же он, похоже, красил волосы.
— Вы знаете, как миссис Шоу провела последний вечер?
— Спросите лучше у нее. Я не виделся с ней со вчерашнего утра. Когда я уходил на работу, она еще спала. — Он вдруг ахнул, прижав ладонь к губам. — Постойте, с Джесс все в порядке?
— Насколько мне известно, да.
— Тогда с кем проблемы? С Эй Джеем?
— Я как раз хотел о нем спросить, мистер Шоу. Насколько я понимаю, он близкий друг семьи?
— Ну, да. — Барнаби сделал небольшую паузу, словно хотел как следует обдумать свой ответ. — Он очень полезный человек.
— В каком плане?
— В плане галереи.
— Вы имеете в виду устройство выставок и все такое?
— Я имею в виду финансовую помощь. У него большая доля в бизнесе.
Это была новая информация, но Даймонд сделал вид, что она ему уже известна.
— Разумеется, он заинтересован в его процветании: ведь в галерее выставляются его картины.
— Сомневаюсь, что Джесс смогла бы вести дело без него, — спокойно заметил Барнаби. — Сам бы я не смог содержать галерею из своих средств. Конечно, я помогаю, когда могу, но расходы просто чудовищны. Вы не представляете, как трудно вести бизнес в этом городе. Счета на электричество, на отопление. Эй Джей все оплачивает.
Так вот, значит, кто на самом деле покровитель искусств.
— За счет прибыли от своих картин?
— О, нет. Он не так уж много продает. Эй Джей хороший художник, но коммерческим его не назовешь. У него есть личные доходы.
— Это он помог организовать недавнюю выставку или как его там — вернисаж?
— Да, Эй Джей оказал нам большую помощь.
— Я про финансы. Он платил за угощение?
— Нет. Честно говоря, это был мой подарок Джессике. Я помогаю, когда могу. К тому же спонсировать одно событие гораздо проще, чем регулярно платить по счетам, как это великодушно делает Эй Джей.
Даймонда больше удивляло собственное великодушие Барнаби: он не мог уловить в его голосе ничего похожего на ревность. Это надо было прояснить.
— Эй Джей поступает так из дружеских чувств?
— Вне всякого сомнения, — подтвердил Барнаби. — Вкладывая средства в галерею, он, в некотором смысле, рассчитывал на продажи своих картин и при желании мог бы настоять на том, чтобы ему оказывали исключительное предпочтение. Вместо этого он довольствуется ролью обычного художника, выставляющего свои полотна.
— Поразительный альтруизм. — Даймонд глубоко вздохнул и решил рискнуть. — Не хочу, чтобы это прозвучало грубо, мистер Шоу, но вы никогда не задумывались о его мотивах?
— Я вас не понимаю.
— Ваша жена — привлекательная женщина.
— Ах, вы об этом, — холодно ответил Барнаби. — Думаете, между ними может быть какая-то связь?
— На вашем месте это пришло бы мне в голову.
— Но вы не на моем месте, и вы не знаете Джессики.
— Я с ней знаком.
— Мой дорогой суперинтендант, Джессика — это человек, которому я доверяю целиком и полностью. Разумеется, мне понятны ваши подозрения. Она умная современная женщина, но у нее старомодные представления о верности. Я не стану притворяться, что нас связывает страстная любовь. Просто я уверен, что Джессика никогда мне не изменит.
— Должно быть, это большое утешение.
— При том, что она проводит столько времени в обществе другого мужчины? — спросил Барнаби. — Понимаю, к чему вы клоните. Джессика и Эй Джей, безусловно, очень близки. В интеллектуальном смысле они, возможно, бешено флиртуют. Но в физическом — нет.
— Можно об этом поподробней?
— О чем?
— Об интеллектуальном флирте.
Барнаби Шоу улыбнулся:
— Боюсь, это будет трудно объяснить. Скажем так: взаимное влечение может проявляться разными путями. Сексуальная энергия, если не давать ей выхода, находит иной способ выражения. Например, в музыке. Или в еде.
— Или в послеобеденных прогулках?
Барнаби бросил на него быстрый взгляд.
— Очевидно, я недостаточно ясно выразился. Интеллигентные люди — а они оба, безусловно, относятся к этой категории, — могут находить особый вкус в определенных ритуалах, своего рода играх или развлечениях, которые высвобождают их энергию и приносят им чувство удовлетворения.
— И этого достаточно?
— Джессике — достаточно.
Для Даймонда все это было чересчур сомнительно и сложно. Рассуждения собеседника его не убедили. Возможно, Барнаби просто пытался обмануть самого себя.
— Я хочу спросить про надпись, которая появилась на витрине галереи во время вернисажа, — произнес он.
Барнаби пришел в замешательство — впервые за время разговора.
— Кто вам об этом сказал?
— У нас есть показания свидетелей.
— Та молодая женщина с челкой и в очках? Мисс Миллер?
— Об этом знали многие, мистер Шоу. На выставке было полно людей.
— Да, но они не видели надписи. Никто не сказал о ней ни слова, пока мы ее сами не заметили. В ярко освещенной галерее она была практически невидима. Люди обычно смотрят сквозь окна, а не на них.
— Понимаю. У вашей жены были какие-то предположения, кто мог это сделать?
— Никаких, но она была очень расстроена.
— И поэтому вы решили стереть надпись, никому о ней не сообщив?
— Джессика хотела вызвать полицию.
— Почему она этого не сделала?
— Мы убедили ее, что это просто глупая шутка, о которой не стоит беспокоиться.
— Вы сказали «мы». Кто еще принимал решение?
— Я, Эй Джей и мисс Миллер.
— Значит, Ширли-Энн тоже в этом участвовала?
— Джессика привела ее из зала, чтобы показать надпись. Наверное, она просто первой попалась ей под руку. Там были другие «Ищейки», но…
— Кто?
— Майло Моцион и тот парень в берете. Руперт.
— А остальные?
— Нет. Двух женщин, мисс Чилмарк и миссис Уайчирли, не включили в список гостей.
— Почему?
— Спросите у Джессики.
Даймонд подумал, что так и сделает. Прежде чем уйти, он задал еще один важный вопрос:
— Вы видели надпись на стекле. Вам не приходило в голову, хотя бы мимолетно, что это может быть правдой?
— Что Джессика убила Сида? — спокойно спросил Барнаби. — Да, я об этом думал. Но я не могу себе представить ни одной причины, по которой она могла бы совершить столь опрометчивый поступок. Моя жена — очень умная женщина.
Когда Даймонд сел в машину, ему позвонил Кайт Халлиуэлл, доложивший, что мисс Чилмарк нет дома. Старая дама на верхнем этаже считала, что та куда-то уехала. Накануне вечером она видела, как ее соседка садилась в черное такси и в руках у нее был дорожный саквояж.
— Мисс Чилмарк сбежала? — недоверчиво спросил Даймонд.
— Похоже на то.
Он попросил Халлиуэлла проверить все службы такси и услышал в трубке тихий вздох отчаяния.
Даймонд добрался до Орандж-грув, оставил машину у отеля «Эмпайр» и пешком прошел короткий путь от Хай-стрит до Нортумберленд-плейс. Эй Джей, нисколько не смущенный, провел его в галерею и предложил кофе. Он объяснил, что Джессика вот-вот появится. Она наверху, беседует с торговым агентом.
— Если вы можете немного подождать, суперинтендант, она будет вам очень признательна. Ей не так часто выпадает шанс пообщаться с солидными ребятами из Лондона.
— В таком случае, я начну с вас.
— С меня? Вряд ли я вам чем-то помогу.
— Вы можете избавить миссис Шоу от нескольких скучных вопросов о том, что она делала на этой неделе.
— И только? — Эй Джея это, видимо, успокоило. Он снова заулыбался. — Что ж, давайте. Наверно, это связано с тем ужасным событием, которое произошло сегодня утром в Сидней-Гарденс?
— Вы о нем слышали?
— Да, от Ширли-Энн Миллер. Разумеется, полиция нам ничего не сообщала.
— Быстро она все разузнала. — Детектив был немного разочарован.
— Сарафанное радио в Бате работает отлично. Кажется, ее работа связана со службой информации?
— С туризмом.
— В любом случае, информация — это ее конек. Вы действительно не хотите кофе?
— Нет, спасибо.
Эй Джей предложил ему высокий стул в стиле «Ренни Макинтош». Даймонд неуверенно посмотрел на хрупкую конструкцию, прикидывая, выдержит ли она его вес, и осторожно опустился на сиденье, но тут же встал, пробормотав: «Лучше я постою».
— Вы знали Руперта Дарби, сэр?
— Весьма поверхностно, — ответил Эй Джей. — Джессика пригласила его на недавний вернисаж. Скорей для массовости мероприятия, так сказать, хотя позже оказалось, что народу и так пришло полно, да и вообще, вечеринка имела успех.
— А раньше вы с ним не встречались?
— Нет. Видел пару раз на улице. Его легко узнать по описанию Джессики: берет, бархатный голос, собака.
— Собака тоже была на вернисаже?
— Нет, я говорю про уличные встречи. Вы хотите знать о выставке? Когда он пришел, мы перебросились парой фраз. Он не из тех, кто ждет, когда его представят. Человек без предрассудков. Никогда бы не подумал, что он способен на самоубийство.
Даймонд пожал плечами. Сейчас его больше интересовал не Руперт, а Эй Джей. Модная рубашка в тонкую полоску, узкие джинсы, ослепительная улыбка: парень с рекламного плаката в стиле «Добро пожаловать в рай». Барнаби говорил, что у него есть личные доходы: очевидно, часть из них пошла на зубы, белые и ровные, как клавиши. И такой плейбой мог удовлетвориться «интеллектуальным флиртом»? Хм.
— Я слышал, вы много вкладываете в эту галерею, мистер… э?
— Можно просто Эй Джей.
Даймонд покачал головой.
— Боюсь, что нет, сэр. Я беру показания свидетеля. Мне нужно знать полное имя и фамилию.
Эй Джей нахмурился.
— Какая разница? «Эй» значит Амброуз. Меня воротит каждый раз, когда я это говорю.
— А «Джей»?
— Джейсон. Немногим лучше.
— Это ваша фамилия?
— Нет. — Он вздохнул и возвел глаза к потолку. — Моя фамилия Смит. Амброуз Джейсон Смит. Может, поговорим о чем-то более серьезном?
Эй Джея явно задевала эта тема. Даймонду это было только на руку.
— Вы из Бата, мистер… Смит?
Раздраженный взгляд.
— Нет. Я родился в Давоне, но следующие двадцать лет провел в Уинчестере и его окрестностях. Я там учился.
— В закрытой школе?
— Да. Если хотите всю правду, я ее не закончил. Меня отчислили. Потом я поступил в художественный колледж и пару лет бедствовал в Париже.
— А теперь уже не бедствуете?
— Теперь нет.
Даймонд ждал продолжения. Эй Джей объяснил:
— Семья меня простила.
— Давайте вернемся к нашему вопросу. Я сказал, что вы много вложили в галерею. Это так?
— Я помогаю Джессике оплачивать счета. И регулярно выставляю свои картины. Не понимаю, какое отношение все это имеет к полиции.
— Вы близкий друг миссис Шоу?
— Ваша фраза звучит довольно скользко, суперинтендант. Джессика — замужняя женщина. Если я правильно понял ваш намек, вам следует осторожнее выбирать слова.
— Во время выставки кто-то сделал надпись на витрине галереи.
Реакция Эй Джея оказалась менее драматичной, чем у Барнаби. Он сохранил полную невозмутимость. Его карие глаза скользнули по Даймонду, потом обратились к окну.
— Как вы об этом узнали?
— Насколько я понял, там было написано: «Сид — ее работа».
— И что?
— Вы были одним из тех, кто решил стереть надпись, не сообщив в полицию.
— Если уж на то пошло, — заговорил Эй Джей немного громче, — это был просто неуместный розыгрыш. У нас шла вечеринка. Люди выпили, начали дурачиться. Мы решили, что шутка вышла безвкусной, и стерли надпись. Если это преступление, можете нас арестовать.
— Еще один вопрос, — сказал Даймонд. — Где вы были вчера после семи вечера?
Наверху послышались шаги: Джессика спускалась вниз со своим агентом.
— Господи, вы это серьезно? В баре отеля «Королевский полумесяц», а потом в ресторане «Кло дю Руа», где я ужинал в одиночестве. Но если вы поспрашиваете посетителей и официантов, уверен, они это подтвердят.
— А после ужина?
— Поехал домой и весь вечер смотрел телевизор. Вам сказать, что было в программе?
На ступеньках винтовой лестницы появились синие туфли и черные чулки Джессики. Она провожала невысокого седого мужчину в черном пальто и галстуке-бабочке. Моментально сообразив, что многообещающая сделка может сорваться из-за присутствия полицейского, Джессика мягко произнесла:
— Мой дорогой мистер Даймонд, как хорошо, что вы заглянули. Как раз вовремя. Только, ради бога, подождите еще одну минутку: мистер Пик приехал из Лондона и должен осмотреть другие галереи. Я только покажу ему, как проехать, а потом вернусь к вам. Хорошо?
Даймонд кивнул. Дождавшись, когда оба выйдут на улицу, он снова обратился к Эй Джею.
— Где вы живете в Бате?
— На Куин-сквер.
— Милое местечко, в самом центре.
— Да.
— И у вас есть…
— Я холостяк.
— Вы выходили из дома вчера вечером?
— Я приехал домой поспать, суперинтендант. Именно этим я и занимался.
Вернулась Джессика:
— Превосходно. Он хочет семь, включая ваше большое полотно, Эй Джей. Мы должны это отпраздновать. У нас осталось шампанское после вечеринки?
— Боюсь, что… — начал Даймонд.
— Присоединяйтесь к нам, — перебила Джессика. — Не каждый день зарабатываешь три штуки на комиссионных.
— Простите, но это вам придется ко мне присоединиться, — ответил Даймонд. — И шампанского я вам не обещаю. В лучшем случае — кофе в пластиковом стаканчике.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Я вас забираю, миссис Шоу. На допрос.
