После долгой работы с НКП — Национальным компьютером полиции — Джули нуждалась в человеческом общении.

— Не хотите продемонстрировать свои детективные способности, мистер Даймонд? Предлагаю матч — вы против НКП. На кого из «Ищеек» есть полицейское досье?

— У меня одна попытка?

— Да.

— На парня с дурной собакой. Руперта Дарби.

Джули пожала плечами и улыбнулась.

— Вы могли бы сэкономить мне два часа работы. У него два тюремных срока, шесть и восемнадцать месяцев, оба за мошенничество. Несколько штрафов за пьянство и один — за непристойное поведение.

— Когда это было?

— Непристойное подведение?

— Нет, сроки.

— В 1977-м и 1983-м.

— Давненько. И что конкретно он сделал?

— Не знаю. Компьютер не в курсе таких подробностей.

— Зато вам это по плечу, правда, Джули? Вот превосходство человеческого разума над машиной.

— Дело тут не в разуме, — возразила его помощница, — а в нудной и кропотливой работе.

— Хорошо, тогда добавим в дело немного кропотливости. Прошу вас, наведите справки, Джули, я тоже этим займусь. И заодно разузнайте насчет непристойного поведения, ладно? Это может значить что угодно, от прогулок нагишом по улице до мочеиспускания у входа в супермаркет.

Джули не стала возражать. Она промолчала, но у нее появилась надежда, что расследование убийства снова вернулось в повестку дня.

У Даймонда тем временем возникла другая мысль.

— Довольно странная идея — назвать собаку именем книжного героя, — заметил он. — Мы завели кота — точнее котенка. Стеф притащила его домой. У него еще нет имени. Но Марлоу я бы его точно не назвал.

— Да, как-то не подходит, — согласилась Джули. — Это самец?

— Ага.

— Можно назвать его Шерлок, или Уимзи, или патер Браун.

Даймонд поморщился:

— Пусть он сам подскажет.

Ширли-Энн сидела в кровати с чашкой какао и рассказывала Берту о надписи на витрине. Почему бы нет? Никто не просил ее молчать, хотя это было и так понятно: буквы на окне стерли как раз для того, чтобы скрыть неприятный эпизод. Но Ширли-Энн всегда обо всем рассказывала Берту. Если она промолчит сейчас, ей будет казаться, что она от него что-то утаила.

— Ну и кто это сделал? — спросил Берт, зевая. Он уже принял горизонтальное положение: устал за день. Спортивные занятия на работе утомляли его так сильно, что, честно говоря, в постели он выглядел уже не так спортивно.

— Разрисовал витрину? Понятия не имею, — ответила Ширли-Энн, чувствуя, как внутри ее еще горит пламя. Даже в выходные футбольное судейство полностью изматывало Берта. — Это мог быть кто угодно. Майло был на вечере, и Руперт тоже, но из этого еще ничего не следует. Возможно, тот человек вообще не пришел на выставку.

— Потому что его не пригласили?

— Ну, да.

— Кто, например?

— Я не видела Полли и мисс Чилмарк. Любая из них могла подойти к окну и быстро распылить краску.

— Просто от злости?

— Я их плохо знаю, но почему бы нет? Обе дамы с характером. Правда, я не уверена, что кто-то из них стал бы проявлять свой гнев подобным способом.

— Речь не обязательно идет об «Ищейках», — заметил Берт.

— Ты считаешь? — с сомнением спросила Ширли-Энн.

— Может, это был обиженный художник. Парень, чьи картины не взяли на вернисаж.

— Да, возможно, — нехотя признала Ширли-Энн. Ей хотелось думать только об «Ищейках».

— Кто-то, знавший о «лодочном убийстве», — добавил Берт. — Ведь надпись на витрине намекает на убийство, верно?

— Разумеется.

— В Бате полно людей, которые слышали об этом или видели по телевизору. Во всех новостях говорили, что жертва накануне вечером была на заседании «Ищеек». Практически любой мог связать Джессику с убийством.

— И что?

Он со вздохом ответил:

— Так какой смысл выяснять, кто это мог быть?

Ширли-Энн на время замолчала. Некоторое время она продолжала сидеть в кровати, прихлебывая какао. Потом спросила:

— Берт, как по-твоему, это может быть правдой?

Берт дернулся. Он уже почти заснул.

— Что?

— Я спросила: ты не думаешь, что это может оказаться правдой и Сид действительно ее работа?

— Кого — Джессики?

— Угу.

Он пробормотал:

— Знаешь, зайка, я жутко устал.

— Хотя что я тебя спрашиваю, — добавила она после паузы. — Ты ведь с ней не знаком, откуда тебе знать?

Берт не удержался от смешка:

— Ты мне без конца о ней рассказывала. Все уши прожужжала про своих друзей. Если хочешь знать мое мнение, я думаю — да, она способна на убийство.

— Серьезно? Джессика?

— Все, что ей было нужно, — это проследить за тем парнем… как там его звали?

— Сид.

— Проследить за Сидом после вашего собрания, выбрать удобный момент и огреть его чем-нибудь тяжелым. Любая женщина может это сделать, если сумеет подкрасться незаметно.

— Но зачем? Зачем ей это делать?

— А зачем вообще его убили? Никто не знает. Я просто говорю, что она могла проломить ему череп не хуже всякого другого. Сколько ей лет?

— Около тридцати.

— Ну вот. В моей группе женщинам за сорок, и каждая может запросто уложить мужика ударом по черепушке. Я бы не рискнул с ними связываться.

— Но ей нравился Сид. Она сама говорила, что несколько раз водила его в «Луну и шесть пенсов». Он даже рассказывал ей о себе и своей работе. Она хвалила его за то, что ему хватило духу вступить в клуб. Он действительно ей нравился.

— Это еще не значит, что она невиновна. Ты говоришь, что она была о нем высокого мнения. Думала, что он отличный парень. Представь, в какую она могла прийти ярость, обнаружив, что он совсем не тот, кем она его считала.

— Джессика совсем не такая, Берт. Она не из тех, кто легко теряет голову.

— Холодная как лед?

— По крайней мере, она умеет себя контролировать.

— Просчитывает все ходы?

— Ну вот, ты опять все переиначиваешь.

В спальне воцарилось молчание. Берт начал дышать ровнее, а Ширли-Энн продолжала размышлять, способна ли Джессика на убийство. Она допила свое какао и поставила чашку на столик. Часы показывали начало первого. До чего все скверно! Берт всегда накручивает ее на ночь, а ей надо как следует выспаться на тот случай, если завтра придется снова подменить кого-нибудь в автобусе. Она начала рассуждать вслух:

— Предположим, она узнала о нем что-то неприятное — что он вовсе не тот тихий и скромный парень, за которого она его принимала… Скажем, застала его в тот момент, когда Сид пытался проникнуть на яхту Майло, и поняла, что это он украл марку… Тогда она могла на него разозлиться, но я все равно не вижу, что из этого следует. На Джессику это не похоже. Она слишком умна. У нее другие методы. Не могу представить, чтобы Джессика вышла из себя, если только…

Она внутренне ахнула и, быстро прижав к себе обе ноги, обхватила руками колени.

— Ну да, ну да! Они были в сговоре. Работали вместе. Ты слушаешь, Берт? Джессика и Сид придумали эту блестящую комбинацию, чтобы поразить «Ищеек». Сид работал охранником, верно? Он знал, как обмануть видеокамеры и взломать замки в Музее почты. Он нашел способ проникнуть на яхту Майло. Конечно, вряд ли он решился на это сам. Это Джессика его подбила. Они решили украсть «Черный пенни», когда встречались в «Луне и шести пенсах». Опыт Сида и мозги Джессики — отличная комбинация. Я уверена, что стишки с загадками — ее работа. Потом они вместе придумали, как проникнуть в каюту Майло и подбросить марку в «Человека-призрака», чтобы та нашлась во время встречи. Разумеется, все это было незаконно и опасно, но они вернули марку и не думали, что кто-то сможет их разоблачить. Но потом что-то пошло не так. Сид зачем-то снова отправился на яхту. Быть может, он решил совершить настоящее ограбление, пока Майло был в полиции. Или оставил какую-то важную улику и боялся, что ее найдут. Джессика что-то заподозрила и отправилась за ним. Она была в ярости. Идеальное преступление, которое она спланировала, могло провалиться из-за ошибки Сида. Она ударила его по голове, заперла в каюте и ушла. Да, да, Берт!.. Берт, ты меня слышишь?

Она потрясла его за плечо. Берт уже давно заснул и ничего не слышал. Он пробормотал сквозь сон:

— Да?

— Я думаю, что это она, Берт. Джессика убила Сида.

— Ладно, — безразлично ответил Берт.

— Но потом кто-то все узнал и попытался сообщить об этом на вернисаже. Интересно кто.

— Что «кто»?

— Расписал витрину галереи Джессики.

— Парень с аэрозольным баллончиком, наверно, — пробормотал Берт, снова проваливаясь в сон.

— Хм, спасибо за подсказку, — отозвалась Ширли-Энн.

— На его одежде наверняка осталась краска, — добавил Берт. — Когда красишь спреем, невозможно не испачкаться.

На этом их разговор закончился.

Ширли-Энн продолжала лежать и думать. Что-то смутно шевелилось в ее памяти и не давало ей заснуть. Потом она зажала рот рукой. «А я-то решила, что это перхоть. Но кому могло бы прийти в голову…»