60

Дождь стал плотнее, потоки воды бежали вдоль бордюров. Часы на приборной панели показывали 14:37. Рудольф Хаглунн уже почти час разговаривал с журналистом газеты «Дагбладет».

Лине сидела с красной папкой из дела Сесилии на коленях. На торце была этикетка с надписью «Подозреваемый». В папке содержались показания Рудольфа Хаглунна и вся прочая информация, собранная о нем. Лине собиралась сначала использовать ее как шпаргалку: сверяться по ней, когда Хаглунн кого-то посещал и что-то делал. Теперь она просто хотела лучше узнать его и бессистемно просматривала разные протоколы допросов.

Дома у Хаглунна не нашли ДНК, отпечатков пальцев или других следов Сесилии. Эксперты-криминалисты заключили, что Сесилия никогда там не была. Во время обыска было сделано множество фотографий. Это был типичный дом семидесятых, на нем лежал отпечаток скудности, типичной для дома, полученного в рамках программы жилищного финансирования. Он состоял из большой гостиной, кухни, ванной, туалета, прачечной, двух кладовых и трех спален. Каждая комната была сфотографирована с разных ракурсов, потом отдельно следовали фотографии порнографических журналов, найденных в чемодане в одной из кладовых. Каждый журнал был сфотографирован. Делалось это, очевидно, с целью проиллюстрировать сексуальные предпочтения Хаглунна и обосновать сексуальный мотив похищения Сесилии Линде.

Она пролистала назад, к фотографии гостиной. Серые тканевые обои на стенах. Коричневый синтетический ковролин на полу. В одном конце комнаты диван, обтянутый синим бархатом, и два таких же кресла, журнальный столик со стеклянной столешницей и телевизор с видеопроигрывателем на тумбочке с колесиками.

«Картинки одинокой и печальной жизни», – подумала Лине и собралась закрыть папку, но остановилась. За телевизором на стенке лесенкой было прибито три полки. И на каждой стояли в ряд коллекционные модели автомобилей.

Она нигде не читала, что Рудольф Хаглунн собирал модели автомобилей. Единственное, что приходило в голову, – те свидетельские показания, в которых Хаглунн выступил посредником между Юнасом Равнебергом и одним из сотрудников мебельного магазина, унаследовавшим ящик машинок. Ни Хаглунн, ни Равнеберг не казались людьми, с которыми легко сойтись. Возможно, они и познакомились благодаря общему интересу.

Она проверила на телефоне почту и скачала сообщение из отдела проверки фактов. Мод Сведберг жила на улице Лилла Норрегатан в Истаде. Женщина поменяла фамилию на Сведберг, когда вышла замуж двенадцать лет назад, но фигурировала в реестре как разведенная и без детей.

Если она не следила за тем, что пишут в норвежских газетах, то, вероятно, и не знала, что ее бывший был убит. Это означало, что Лине нужно было сообщить новость о его смерти.

Она чувствовала, что пытается усидеть на двух стульях. Юнас Равнеберг и Рудольф Хаглунн. Так или иначе они были связаны, но девушка пока еще не понимала, как именно.

Она набрала номер. Голос ответившей женщины был глухим и неожиданно неуверенным, будто не привыкшим к телефонным разговорам.

Лине представилась.

– Я работаю над делом об убийстве и, полагаю, вы знали жертву, – пояснила она.

– Убийстве?

– Умышленном убийстве, – подтвердила Лине. – Убитого звали Юнас Равнеберг, и я думаю, вы его знали.

– Юнас?

– Вы жили вместе в Норвегии семнадцать лет назад, разве нет?

– Он умер?

Лине объяснила, что произошло.

– Вы были его фактической женой?

– Много лет назад, – ответила женщина в трубке. Она говорила так тихо, что Лине должна была прилагать усилия, чтобы слышать ее как следует. – Я теперь живу совсем другой жизнью. Я вернулась обратно в Швецию и вышла замуж.

– Почему вы расстались? – поинтересовалась Лине.

– Прошло уже много лет, – повторила Мод Сведберг.

– А он переехал во Фредрикстад, – выпалила Лине и сама услышала, что ее слова прозвучали нетерпеливо и резко. – У него была какая-нибудь особенная причина сделать это?

– Он был очень нервным, – выдавила Мод Сведберг, но тут же оборвала себя. – Так вы работаете в газете?

– «Верденс Ганг», – подтвердила Лине. – Мне интересно узнать, каким человеком он был.

– Я не хочу, чтобы вы писали о нас.

– Я и не собираюсь. Мне просто нужно поговорить с кем-то, кто его знал. Кажется, что таких людей было немного.

– Именно это и было нашей проблемой. Он все больше и больше замыкался. Ни мыслями, ни чем другим со мной не делился. В конечном счете делить жилье нам было не нужно, так что он съехал.

– Вы с ним с тех пор связывались?

Женщина снова замешкалась.

– Этим летом мне исполнилось пятьдесят, – ответила она и добавила, что на два года старше Юнаса Равнеберга. – Тогда я получила от него письмо. Он не писал ничего такого. Не рассказывал о себе. Просто несколько строк о том времени, когда мы были вместе.

– Вы ничего не получали от него почтой в последние дни?

– Нет. Он написал сзади на конверте свой адрес, и я отправила ему открытку из Испании, когда отдыхала там в сентябре. Поблагодарила за письмо и пожелала всего самого наилучшего.

– Вы можете предположить, из-за чего кому-то понадобилось его убивать?

Мод Сведберг не успела ответить.

– Движется, – сообщил Мортен П. на другой линии. – Хаглунн выходит. Идет к Акерсгате.

– У меня другой звонок, – извинилась Лине и завела машину. – Я могу перезвонить вам позже?

Голос женщины был почти неслышен, когда она поблагодарила Лине за звонок.