35
Финн Хабер жил на старой лоцманской станции в Невлунгхавне, который на протяжении трехсот лет был одним из ближайших к Скагерраку форпостов. Последний отрезок дороги к этому битому ветрами месту был узким и извилистым. Часть его шла по вытертым до блеска горам.
Старый эксперт-криминалист всегда любил море и рыбалку. Выйдя на пенсию, он поселился к тому, что любил, как можно ближе. Вистинг припарковался перед отдельно стоящим гаражом, где дорога заканчивалась, и вышел из машины. Подул ветер, и туман пошел к морю. Его темная поверхность разрывалась белыми шапками пены, волны разбивались о прибрежные камни.
Под крашенным в белый цвет домом были причал и лодочный сарай; дергала швартовы шнека. Дверь сарая открылась. Хабер стоял в проеме, широко расставив ноги, и смотрел на Вистинга. На нем был толстый шерстяной свитер и фуражка с прозрачным козырьком. С их последней встречи он постарел. Седые волосы потончали, черты узкого лица еще заострились.
Не говоря ни слова, они пожали друг другу руки. Посмотрели друг другу в глаза.
– Кофе?
– Хорошо бы.
Хабер кивнул и пошел к дому тяжелыми, нетвердыми шагами. Прежде чем зайти в дом, он стянул резиновые сапоги и поставил их на крышку подвального люка у лестницы. Вистинг хотел сделать то же самое, но был остановлен.
– Оставь, – сказал Хабер и повесил фуражку на крючок в прихожей.
Финн Хабер жил один, но в его доме царили те же аккуратность и порядок, что всегда отличали его работу.
Они вошли в кухню; там был линолеум, стеновые панели и шкаф из сосны. На столешнице стоял маленький телевизор. Он был включен и показывал новости, но без звука. Весь экран заняло лицо Линнеи Каупанг, потом – желтые банты, в знак солидарности повязанные соседями перед своими домами. Потом – кадры поисковой операции, потом экран заняла заставка спортивных новостей.
– Невозможно привыкнуть, – сказал Хабер и выключил телевизор.
– К чему?
– К тому, что ты не имеешь к этому отношения, – ответил пожилой криминалист и взял турку. – Я на пенсии уже восемь лет, но каждый раз, когда вижу фотографии с места преступления, понимаю, что хочу быть там. Просто чтобы убедиться, что ничего не упущено.
Он налил в турку воды. Вистинг сидел за столом перед окном, напротив места Хабера, где уже были чашка кофе, сегодняшняя газета и опустошенная пепельница.
– Мы тогда взяли виновного, – сказал Хабер и поставил турку на плиту. – Сесилию Линде убил Рудольф Хаглунн.
Вистингу хотелось бы тоже в этом не сомневаться.
– Я тоже так думаю, – сказал он. – Но хотел бы, чтобы мы могли это доказать. Отмести все разумные сомнения.
Он рассказал Хаберу о новом анализе трех окурков с перекрестка Гюмсеред. Пожилой техник-криминалист слушал, не говоря ни слова. Когда Вистинг закончил, вода в турке закипела. Хабер снял турку с плиты, положил пять ложек кофе из жестяной банки и, пока кофе настаивался, нашел чашку для Вистинга.
Он стоял спиной к столешнице и ждал.
– Значит, третий окурок подменили одним из тех, что остались после перекуров между допросами? – подытожил он.
– «Петтерэйес Бло № 3».
– Ты составил список?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь, что я имею в виду! – Хабер казался разочарованным. – Список тех, кто работал с делом.
– У меня есть список, – признался Вистинг.
– Поделенный на курящих и некурящих?
– Я не знаю, кто курил, а кто нет, – ответил Вистинг. – И тем более не знаю, кто курил «Петтерэйес». К тому же работа с делом тут, возможно, и ни при чем. Подобрать за ним окурок мог кто угодно.
Хабер поставил турку на стол.
– С чего-то же ты должен начать, – сказал он и разлил кофе по чашкам. – Список у тебя с собой?
– Я помню имена.
Хабер снова поставил турку на плиту и сел.
– Можешь начать с меня, – сказал он, отодвинул занавеску и взял пачку табака, лежавшую на подоконнике. «Петтерэйес Бло № 3». – Я думаю, что ту же марку курил и Кай Скудде, и Магне Бергер. И Туре Акре, и Ула Кисте. Он иногда у меня стрелял. Хокон Мерк курил трубку, Эйвинд Ларсен свои сигариллы. Видар Брунебакк курил табак «Эвентюрбландинген», Свейн Тейген курил самокрутки с фильтром, а Франк Рубекк – «Тидеман Гюль». Курил «Тидеман Гюль» и жевал пастилки «Фишерманс френд».
Говоря, Финн Хабер открыл пачку и насыпал табак в тонкую папиросную бумагу.
– Все они – хорошие парни, – продолжил он и скрутил сигарету.
– Где хранились окурки? – спросил Вистинг.
Хабер лизнул бумагу.
– В холодильнике, – ответил он и отщипнул лишний табак, торчавший с двух сторон сигареты.
– Пакеты не были запечатаны?
Пожилой криминалист отложил самокрутку и взял чашку с кофе. Он, казалось, задумался.
– Пока там лежали – нет, – сказал он наконец. – Их не запечатывали до отправки по почте. Когда ходатайство о лабораторном исследовании было написано и послано в Институт судмедэкспертизы. В принципе, кто угодно мог зайти туда и подменить окурок.
– Не кто угодно, – поправил его Вистинг. – Кто-то из нас.
Винн Хабер молчал. Вставил сигарету в угол рта, взял с подоконника зажигалку и прикурил. Его взгляд скользнул к беспокойному морю. До них донесся звук – как будто хлопала на ветру дверь.
Вистинг взял чашку и попробовал кофе.
– Кто-то залез ко мне в дом, – сказал он и отпил. – В летний дом.
– Ты сейчас там?
Вистинг кивнул и достал мобильный.
– Кому-то интересно, что я выяснил.
Он показал фотографию следа сапога.
Хабер глубоко затянулся сигаретой, взял ее большим и указательным пальцами и положил на край пепельницы, потом мобильный Вистинга и достал из нагрудного кармана очки.
– Кто-то из нас, – сказал он.
– Возможно.
Хабер покачал головой.
– Нет. Это точно кто-то из нас, – сказал он и ткнул в экран телефона. – Я уже видел такие следы.
Вистинг наклонился над столом. Хабер держал телефон так, что оба видели фотографию.
– Много раз видел, – продолжил он.
– Где?
– На разных местах преступления. – Его палец постучал по экрану. – Это полевые сапоги «Альфа М77», – сказал он. – Выдаются полицейской службой снабжения.
Вистинг откинулся на стуле. У него самого были такие сапоги, стояли в шкафчике в подвале полицейского участка.
– Ты заметил какие-нибудь отличительные черты? – спросил Хабер и снял очки.
Вистинг понял, что тот имел в виду. Характерные потертости или царапина от острого камня, которые могли бы отличать этот сапог от других, той же марки и размера.
– Я разглядывал след внимательно, – признался Вистинг. – Просто накрыл.
Хабер вернул Вистингу телефон.
– У тебя есть гипс и все, что нужно для снятия слепка?
– Нет.
Хабер встал.
– Посмотрим, что есть у меня.
Он подошел к двери и жестом позвал Вистинга за собой. Они пошли по узкому коридору и миновали дверь в гостиную. Широкие паркетные доски скрипели. Хабер остановился перед самой дальней дверью, открыл ее и вошел.
Это был кабинет с высокими стеллажами, полными книг, папок на кольцах и архивных папок. На широком письменным столе у окна стоял старый компьютер с большим монитором.
Хабер подошел к шкафу за дверью. Две полки были заполнены оборудованием техника-криминалиста. Банки с разноцветными порошками для снятия отпечатков пальцев и оборудование для снятия слепков. Он подвинул несколько коробок и достал белый пакетик с синей надписью.
– Знаешь, как этим пользоваться?
– С учебы в полицейской школе этого не делал.
Пожилой криминалист внимательно посмотрел на него.
– Я поеду с тобой, – заявил он и достал еще несколько нужных вещей.
– Тебе не нужно… – запротестовал Вистинг, но его протест был отклонен.
– Сейчас и поедем, – распорядился Хабер и закрыл дверь шкафа. – Пока след не смыло.
Он положил оборудование в сумку и направился к двери.
Вистинг молча шел за ним. На лестнице Хабер дал ему сумку и натянул сапоги.
– Я могу взять все на себя, – сказал он и закрыл дверь.
Вистинг не понял, что он имел в виду.
– Это была моя ошибка, – продолжил Хабер и забрал у Вистинга сумку с оборудованием. – Нельзя было оставлять улики незапечатанными. Их нужно было сразу отправить. Я могу взять все на себя. Сказать, что я подменил третий окурок.
Вистинг открыл рот, чтобы что-то сказать, но только смотрел, замерев, на пожилого мужчину.
– Мне нечего терять, – сказал Хабер. – Нет семьи, с которой нужно было бы считаться. Интерес к этому делу сразу спадет. У тебя еще несколько лет до пенсии. Ты можешь успеть сделать много хорошего. Можешь найти другую девушку. Линнею Каупанг.
Вистинг встретился с ним взглядом.
– Так не пойдет, – сказал он. – Не могу. Одну несправедливость другой не исправишь.
Хабер запахнул куртку на горле. Потом поднял плечи, развернулся и пошел к машине.
Вистинг стоял и смотрел ему вслед, не зная, всерьез говорил полицейский на пенсии или это предложение было сделано, чтобы проверить его, как в тактической игре.
Позволить Хаберу взять на себя ответственность было бы так же неправильно, как тогда подменить ДНК-доказательство. Это был бы обман. Фальсификация.
Пожилой эксперт-криминалист обернулся и посмотрел на него. Вистинг шагнул за ним, неуверенный, знает ли он этого человека на самом деле.
