27

Плотный и равномерный дождь делал воздух за гостиничным окном серым и размывал городской пейзаж.

Лине закрыла шторы и сняла сапоги. Вообще-то ей хотелось спать, но она села за письменный стол и достала модель автомобиля, которую нашла возле дома Юнаса Равнеберга. Это был «Кадиллак» 1955 года – она прочла это на табличке на днище. Цифры 1:43, вероятно, обозначали масштаб модели. Она открыла дверцы и заглянула внутрь, потом отложила машинку.

В кафе она составила список дел. Решила начать с мобильного телефона убитого. Он мог привести полицию домой к Юнасу Равнебергу раньше нее, но она знала, что первый полицейский патруль, приехавший на место преступления, сосредоточился на оцеплении района, а обследование места преступления оставил опытным экспертам-криминалистам, вызванным из домов. Прибыв, те начали методичную и кропотливую работу, главным правилом которой было не спешить.

Лине взяла телефон и зашла в настройки, чтобы включить антиопределитель номера. Потом набрала восьмизначный номер, который был обозначен в полицейском рапорте как незарегистрированный. Первыми цифрами были 6 и 9. Значит, абонент находится во Фредрикстаде.

Телефон звонил, пока связь не прервалась.

По опыту она знала, что некоторые не отвечают, если им звонят с неопределяющегося номера, и она отключила антиопределитель. Попробовала еще раз, открыла ноутбук, пока шли гудки. Лине верила полицейскому рапорту, но попыталась пробить номер сама, чтобы удостовериться. Ей тоже ничего не удалось найти, а телефон снова звонил, пока звонок не был сброшен автоматически.

Она выругалась. Полицейским было нетрудно получить информацию об абоненте с антиопределителем, но они, вероятно, зависели от рабочего времени в «Теленоре». Рапорт был написан 03:40 ночи; следователь, который пробивал телефон, наверняка решил оставить поиски информации коллегам.

Через одиннадцать минут после звонка с незарегистрированного номера Юнас Равнеберг позвонил в справочную. Потом позвонил в адвокатскую контору.

Лине набрала тот же номер. Только начиная работать криминальным репортером, она, к своему удивлению, узнала, что некоторые адвокаты с радостью идут навстречу и даже могут приоткрыть содержание полученных из полиции документов, касающихся уголовного дела. Только какое-то время спустя она поняла, что они ждут за это ответных услуг. Большинство адвокатов защиты рано или поздно оказывались в ситуации, когда клиент и его дело попадали в фокус внимания СМИ. Тогда им нужно было получить место в газете для своей версии событий. Выиграть информационную войну было не менее важно, чем выиграть в суде. После вынесения решения суда заголовки становились меньше и уже не представляли особой опасности.

– Дежурный адвокат Андерс Рефсти, – ответили ей.

Лине представилась и сказала, где работает.

– Это касается убитого вчера мужчины, – продолжила она. – Юнаса Равнеберга. Как я понимаю, он разговаривал с вами за несколько часов до убийства.

В телефонной трубке повисло молчание, но она слышала, как адвокат листает бумаги. Казалось, вопрос его удивил, и Лине удивилась тому, что полиция еще не вышла с ним на связь.

– Это так? – уточнила Лине. – Он вам звонил?

– Да, я вижу его имя, – подтвердил адвокат.

– Так это вы с ним говорили?

– Это подтверждено? – спросил адвокат. – Что убили именно его?

– Неофициально.

– Что же, это объясняет, почему он не явился сегодня в назначенное время.

– Вы договорились о встрече?

– Он позвонил вчера вечером, – сообщил адвокат. – По понедельникам я обычно встреч не назначаю. Я работаю государственным защитником в уголовных делах и по понедельникам часто бываю на встречах в тюрьмах, но для него это было очень важно. Мы договорились, что он придет к половине девятого, но он не пришел. Теперь я понимаю, почему.

– О чем он хотел с вами поговорить?

– Он не сказал – сказал только, что это важно.

– Что-то он ведь должен был сказать?

– Да, но я даже не уверен, что смогу это повторить. Старая грязь – кажется, он так сказал. Какая-то старая грязь поднялась на поверхность, и он не знал, что с этим делать.

Лине покрутила ручку между пальцев.

– И больше ничего?

Он помедлил, но уверенно ответил:

– Нет.

Лине заскользила ручкой по страницам блокнота.

– Вы не против, если я напишу, что вы подтверждаете, что убитый просил помощи адвоката незадолго до убийства, но не можете сказать, о чем шла речь?

Андерс Рефсти какое-то время думал. К тому моменту, как он согласился, Лине уже все сформулировала. Она поблагодарила его за беседу и занялась другими звонками. Прежде чем набирать телефонные номера, она пробивала их в интернете.

Имя Астрид Соллибакке из Грессвика возникало в перечне чаще других. В общей сложности четыре разговора. На карте Грессвик оказался выросшим возле Фредрикстада населенным пунктом, отделенным от него притоком реки Гломма. Имя дало больше результатов, чем Лине ожидала, и она ограничила запрос норвежскими сайтами. Восемь результатов. Пять из них вели на один сайт: «Коллекционеры Фредрикстада». Одна из ссылок вела на страницу со списком членов правления. Астрид Соллибакке числилась казначеем. Четыре других вели на форум коллекционеров, где она искала фарфоровые тарелки и старые аптечные бутыли, а продать хотела расписные металлические коробки и несколько коллекционных моделей автомобилей.

Еще одна вела на налоговый отчет, а две последние на местные газеты: «Демократен» и «Фредрикстад Блад». В них описывалась посвященная антиквариату и коллекционированию ярмарка в Ролвсэйхаллен. Ее имя было в тексте под фотографией двух женщин, стоящих перед столом с разными предметами. Одна была старше и выше другой. Казначей Астрид Соллибакке была той, что помоложе. Женщина справа оказалась заместителем директора Мона Хусбю. Лине пролистала страницы в блокноте назад. Мона Хусбю была другой женщиной из телефонного перечня. Они состояли в одном обществе. Возможно, Юнас Равнеберг тоже был коллекционером.

Она поискала Торгейра Роксруда и нашла его имя в налоговых отчетах, но эта информация ничего ей не дала.

Времени было почти три часа. Она облизала ручку и задумалась, как провести остаток дня. Отец освободится через час. Она решила позвонить ему и послушать, как прошел его день, но сначала попытаться договориться о встрече с одним из трех контактов Юнаса Равнеберга. Больше всего ей был интересен Торгейр Роксруд, и она набрала его номер.

Ответивший голос был хриплым, будто мужчина не привык говорить. Лине представилась, в ответ раздался приступ кашля.

– Я по поводу Юнаса Равнеберга, – сказала она.

– Я уже говорил с полицией, – произнес мужчина. – Я не смог им помочь, не думаю, что смогу помочь и вам.

Лине постучала ручкой о блокнот, обрадованная тем, что следователи перешли в наступление.

– Я думаю, что можете; видите ли, мне просто нужно поговорить с кем-то, кто его знал.

– Юнаса не знал никто, – ответил мужчина. – Никто не был с ним близок. Я никогда не понимал, что его гложет, но что-то такое было.

Лине переложила трубку к другому уху.

– Мы можем встретиться? – спросила она и посмотрела на часы. – Через час?