Опять в машине. Опять ожидание.

Теперь на Эстермальме.

До праздника летнего солнцестояния – три дня. Люди бегают, что-то покупают, торопятся, как всполошившиеся куры.

И место то же самое. Банергатан. Тедди прекрасно помнил, как он выслеживал Маклауда. Как ухмыльнулся Магнус Хассел: доказательства наркотической зависимости – прекрасный аргумент, чтобы снизить цену, сказал он. Не на двести крон – на двести миллионов. Эмили рассказала, что договор еще окончательно не оформлен. Именно поэтому Тедди и хотел найти Маклауда.

Воспоминание – до посадки.

Он, отец, Линда и совсем еще маленький Никола отправились в Мальмё – навестить Дарко. Николе было не больше четырех, значит, ему, Тедди, – девятнадцать-двадцать. Готов к настоящей работе.

Они поехали с Николой на пляж. Как же он назывался, этот пляж? Не вспомнить. Длинный песчаный берег, зеленые лужайки, мостки, чуть повыше – кемпинг, парковка, мини-гольф… весь набор развлечений для свенссонов. Даже спасатели в будке. Толпы людей – лето в тот год удалось на славу.

Дарко: братец-кролик-братец-умник. Не забыл захватить подстилку и корзинку с кока-колой и печеньями. Это для детей, а отцу – сосиски. Боян терпеть не мог колу («глаза бы мои ее не видели»). Ну, Дарко, ну, братец! – даже складные стульчики захватил и бумажные стаканчики. Совсем ошведился – Тедди не испытывал такого свенссон-чувства с восьмого класса. Никола тут же ринулся в воду. А Тедди смотрел на публику, презрительно усмехался («с девяти-до-пяти» народец) – и все равно получал удовольствие. Никола визжал от радости, когда Тедди брызгал на него водой, а у него согревалось сердце – видно, старалось не отставать от температуры воздуха. Они торчали с Николой в воде больше часа.

Потом он вернулся к своим. Линда сидела на подстилке и аккуратно резала дыню. Дарко с отцом обсуждали бомбежки Сербии.

Идиллия.

– А где Никола? – спохватилась Линда.

Тедди резко обернулся – у кромки воды, где они только что играли, Николы не было.

– Он же был там только что?

Конечно, был. Тедди даже отвечать не стал.

Они пошли вдоль берега. Детишки в плавках, девочки чуть постарше – в купальниках. Сотни четырехлеток. Волосы, телосложение – все, как у Николы. Но Николы среди них нет.

О, дьявол, дьявол, дьявол… Он зашел в воду. Вглядывался, не видно ли где машущих беспомощно ручонок, дрыгающихся ножек.

Дети прыгали с мостков, умоляли родителей подбросить их повыше, плескались на надувных дельфинах и крокодилах.

Николы и след простыл. Линда разрыдалась, Боян начал орать на Тедди.

Дарко молча бегал по берегу, вглядываясь в темно-голубую колышущуюся воду.

Тедди чуть не потерял сознание от ужаса – Тедди, образец выдержки и бесстрашия. Ему хотелось заорать на этих равнодушных шведанков: заткнитесь хоть на минуту! Неужели не понимаете: пропал ребенок! Постойте неподвижно хоть три минуты, дайте вглядеться, дайте послушать!

Минута шла за минутой.

– Беги к спасателям, может, они помогут! – крикнул Боян.

Тедди рванул к откосу.

В самом деле: у них там и громкоговорители, и бинокли, и все эти спасательные причиндалы.

– Пропал четырехлетний ребенок, Никола… в красных плавках…

Все происходило очень медленно, будто снимали рапидом. Тедди увидел Линду, она присела на корточки на лужайке и закрыла лицо руками. Вокруг нее начали собираться люди.

Не может быть. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ.

Тедди затошнило. Что предпринять?

Впервые в жизни он испытал чувство непоправимости.

К нему подошел пожилой дядька.

– Мне кажется, я знаю, где ваш пацанчик.

Никола мирно сидел на мостках с палочкой в руке.

Линда кинулась к нему, плача и смеясь одновременно.

– Тише, мама, – сказал Никола. – Ты что, не видишь? Я рыбачу! Ты мне всю рыбу распугаешь.

Тедди поговорил с Шипом – попробовал выяснить, как в нынешние времена выглядит их бизнес. Специально съездил в Аксельберг пару дней назад. «Эль Бокадо». Забавное заведение. Большая кружка пива – двадцать две кроны, вдвое дешевле, чем в городе. Шип жил рядом с кабаком – каждый второй махал ему рукой, будто он был не посетителем, а официантом. Выглядел как всегда – типичный бодибилдер. Холодильники таскать на четвертый этаж без лифта. Косой пробор, недельная щетина.

– Чем он занимается, Мазер?

– Понятия не имею. Спроси Деяна.

– Нет. Во-первых, никогда не известно, на какой ноге Деян стоит, а во-вторых… ты смеешься! Чтобы Деян хоть слово сказал про Кума…

– Понял. Но я-то мало чем могу тебя порадовать. Пять-шесть лет назад – трава, кокс, девки… все что угодно. А сейчас… sorry. И, кстати, я в этом не замазан. Я с грязью дела не имею. Человек чести, понял?

– Ну да… человек чести, – поддел Тедди, хотя прекрасно понял, что имел в виду Шип.

– Ты же знаешь, за что я сидел.

Еще бы не знать. Много лет толклись в одном коридоре. Ограбление кассового центра под Эскильстуной. Шип и компания подготовились по высшему разряду, они даже сделали несколько пробных поездок по всем маршрутам, изучили все переулки и проходные дворы. Взяли восемнадцать миллионов наличными, неплохой улов для четырех парней из пригорода. Они действовали профессионально, не выходили из дома, просмотрели бесчисленное количество мыльных опер. В город не выезжали, шампанского не пили, по ночным клубам на Стюреплане не рисовались, на девочек по тридцать кусков за вечер не просаживали.

И все равно попались. Одного из них остановила полиция – рутинный контроль. Все было бы ничего, если бы его не подвели нервы. Начал дергаться. Инспектор заподозрил что-то неладное и заглянул в его сумку. Там было полно поддельного оружия. Дальше все просто – именно такие макеты «калашей» и «зауэров» зарегистрировали камеры наблюдения. Мало того, на одном из пугачей оказалась ДНК Шипа. Провели обыск, полицейским хакерам удалось воскресить стертые с жесткого диска файлы. Нашли парня, который сдавал квартиру Шипу прямо напротив кассового центра.

– Этот?

– Этот, – мгновенно опознал квартиросдатчик.

Конечно, Тедди прекрасно помнил всю эту историю.

– Значит, не знаешь… А твои подельники?

Шип отхлебнул пиво и левой рукой стер пенные усы.

– Может статься… Я тебе дам несколько имен, но спрашивать будешь сам… – Он вдруг расплылся в улыбке. – Кстати, Луке сказал, что ты заказал кое-что в его интернетовской аптеке.

– Да… не буду распространяться.

– Чего там… но эти их новые штуки для потенции ты должен попробовать. Моя девушка в восторге.

В последующие дни Тедди удалось найти приятелей Шипа. Али-Нож, Псих-Калле, Человек-Улитка… какие только имена они себе не выбирали. Некоторые вообще не хотели говорить – ты теперь не в игре, извини, приятель. Кое с кем он был знаком и раньше, другие о нем слышали – во всяком случае, ему доверяли. Сказали: югославы исчезают. Их место заняли сирийцы, курды, Тигры, Такси-Аслан и его водилы. Summa summarum: Мазер ушел в подполье. Занимается совсем уж какими-то теневыми делами. Высшая лига: Шип и его приятели доступа туда не имеют.

Луке пообещал попробовать вскрыть почтовый сервер «Сведиш Пермиум Секьюрити», этот загадочный countermail.com. Но через пару дней позвонил и признался: задача не по зубам.

– У этих ребят защита почище, чем у меня. Я просто-напросто не могу взломать их ящик. Извини.

– А у заказчиков?

– И у заказчиков. Такое ощущение, что на нашей планете это единственный сервер с такой степенью защиты. «Энигма». Легче совершить покушение на Ким Чен Ына из водяного пистолета.

Тедди ненавидел тупики.

Очевидно, заказ на похищение Матса дал не Кум. Кто-то еще. Этих «кого-то еще» интересовал компьютер Матса. Но в любом случае: Кум знает, кто заказчик. Знает – и отказывается говорить. Это и есть главная стратегическая задача в начатой войне: заставить Кума заговорить. Другого пути нет. Гиены прячутся в тени. Могли бы хоть что-то знать Сесилия или «Сведиш Премиум Секьюрити». Но и там, и там – тупик.

Ту-пик.

Война есть война. Может, ему придется уехать из Швеции. Во всяком случае – и в этом он был совершенно уверен, – необходимо отослать Бояна и Линду. Отослать и спрятать.

И внезапно пришла мысль: есть человек, который может ему помочь.

Он ждал очень долго. Клиент все утро не выходил из дома. Тедди потихоньку слушал аудиокнигу. «Самоуправство» Лены Андерссон.

В машине не было CD-проигрывателя, и он даже попенял парню в прокатной фирме. Тот посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Вы с какой планеты прибыли? CD – прошлый век. У вас же есть телефон…

Тедди мог бы точно назвать ему планету, с какой он прибыл. Но ему вовсе не хотелось описывать эту планету двадцатилетнему парню, который никогда в жизни не дал бы ему эту машину, если бы на заявке не стоял логотип адвокатуры «Лейонс».

В час он появился. Фредрик Маклауд.

Одет поцивильнее, чем в тот раз. Лиловые хлопковые брюки, темно-синий льняной пиджак. Лиловый платок, на один градус светлее брюк, кокетливо колеблется в нагрудном кармане.

Двинулся к мосту на Юргорден.

Тедди прекрасно знал его привычки. Узнаешь за несколько недель наблюдения.

Но сегодняшний маршрут необычен.

Тедди пошел за ним. Мимо припаркованных «Порше», вслед за мамашами, которые бегом катили свои коляски, – нельзя упускать возможность тренинга. Почти на всех – цветные кроссовки «Найк» и компрессионные брюки.

Через пятнадцать минут все стало ясно. Лильевальх. Он направился в Лильевальх. Тедди там никогда не был. Маклауд чмокнул в щечку подошедшую женщину примерно его же возраста.

Слежка сегодня никакого труда не составляла. Либо он решил, что терять ему нечего. Либо просто-напросто решил прогуляться с приятельницей. С этой работой начинаешь думать, что все преследуют какие-то тайные криминальные цели.

Тедди поднялся по лестнице. Под крышей – надпись золотыми буквами по темно-красной штукатурке: «Выставочный зал Лильевальх». Большое здание. Старое, но, по-видимому, не особенно старое. Стены из разноцветного камня, колонны. Над входом – растяжка: «Самая большая в Скандинавии выставка современного искусства».

Да… Этот ревир Тедди мог бы назвать своим только с большой натяжкой. Но объект наблюдения со своей дамой вошел туда. Дичь скрылась в кустах.

Он купил билет и вошел в здание.

Из окон под высоченным потолком льется мягкий рассеянный свет. Огромные залы. Тихая публика, то и дело замирающая в восхищении перед очередной неизвестно что изображающей скульптурой или не менее непонятной картиной.

Тедди осмотрелся – нет, это не обычные шведанки. Сливки. High society. Часики «Дей Дейт» на запястьях, замшевые лоферы, неестественно гладкие, с очень скромным макияжем женские лица.

А на стенах… он покосился на ценник на одном из стендов. Сто пятьдесят тысяч за небольшую картину: два голубых мазка на снежно-белом фоне. Триста кусков за фотографию дымовой трубы.

«Не у меня одного крыша поехала, – подумал Тедди. – Весь мир спятил».

В следующем же зале он наткнулся на Маклауда – тот непринужденно беседовал со своей подругой.

Похоже, простужен: хлюпает носом, как двухлетка в феврале. Или как кокаинист, которого застали на месте преступления.

Приятельница была здесь своим человеком: здоровалась чуть не со всеми. Поцелуйчик, неестественный смех, объятие. Поцелуйчик, смешок, объятие. Никаких вариаций, метод один и тот же.

Обтягивающие брючки, свитерок со странным рисунком: показывающий зубы бульдог. Странно – он представлял себе приятельниц Маклауда совсем другими.

Через несколько минут она заметила очередного галериста и ринулась к нему, на ходу раскрывая объятия.

Тедди засомневался. Если он подойдет к Маклауду, есть риск, что «Лейонс» откажется от его услуг. Но он должен. Откуда взялось это почти незнакомое чувство, он и сам не смог бы объяснить. Но – должен. Другого пути нет.

Он остановился за спиной у Фредрика и прошептал ему в ухо:

– Привет, это опять я.

Маклауд от неожиданности уронил каталог и обернулся. Тяжелый каталог с грохотом рухнул на пол. Женщина с бульдогом на груди посмотрела в их сторону. Тедди ласково улыбнулся.

У Фредрика изменилось лицо. Как будто у него одновременно заболел зуб и началась отчаянная мигрень.

– Какого черта тебе надо?

Свистящий шепот, готовый перерасти в крик.

– У меня к вам есть деловое предложение, – дружелюбно произнес Тедди.