Лидингё. Ничего общего с Сольной или Хессельбю: царство среднего класса. Уютные дома, «Форды Мондео» и «Фольксвагены Пассаты». Несколько ступенек вверх по социальной лестнице. Не Юрхольм, конечно, и не Эстермальм – но почти. Любимый резерват среднего класса на подходе к следующему. Здесь никто не мешает играть в любимые игры: сводничать и спариваться. Место, где трудно встретить кого-то, кто не был бы чуть отличающимся вариантом тебя самого.

Элементы пазла складываются просто и естественно. У Себбе были дела с Матсом. Себбе – человек Кума. Как и сам Тедди – в прошлом.

Слишком много стрелок указывают в одном направлении: Кум.

И только этот путь надо выбрать; остальные никуда не ведут.

Десять часов. Может, и удастся попасть домой до полуночи.

Эмилиан Мазер-Павич, или Папа Эм, или Мазер. Для посвященных: Кум. Кличка, ставшая именем, причем нарицательным. Кстати, это имя – Кум – в Стокгольме носили и другие: Йоксо, Радован… Мазер был не единственным кумом в Стокгольме – но для Тедди крестным отцом был именно он.

Город изменился. Совсем не то, что было в конце девяностых и начале двухтысячных. Тогда все знали, кто в городе хозяин. Может, и не знали, уважали – да. Причем даже конкуренты. Мало кого так уважали, как его. Человек-миф: неустанные попытки полиции засадить его за решетку продолжаются как минимум двадцать лет. Человек, который заработал на табаке, сомнительном спирте и сети прачечных больше, чем кто-либо. Человек, чью фотографию вы не найдете в «Гугле». Даже Луке, наверное, не под силу.

Мазер: его пытались замочить албанцы, русские, конкурирующий синдикат из Черногории подсылал киллеров. Если верить слухам, тела наемных убийц замурованы в бетонный фундамент новых корпусов Каролинского госпиталя.

Кум: у него жизней больше, чем у десяти кошек.

И биография… Сербская добровольческая гвардия. Тедди двенадцать лет. Бесконечные дискуссии, отец не отходит от радиоприемника. Весна 1992 года. Биелина, Зворник…. Снайперы готовят дорогу для артиллерии. Эмилиан Мазер-Павич: один из лучших бойцов Аркана. «Тигр Аркана». Тедди встречался с ним считаные разы. Он и Деян выполняли работу для паханов помельче. Для Ивана, к примеру.

Вчера он ждал Энтони. Сегодня тоже ждет. Тоже в машине. На этот раз – у виллы Кума.

Уже шесть часов. Тедди не выходил из машины. Даже мочился в пластиковую бутылку со срезанным горлышком. Навык, приобретенный на работе для «Лейонс».

Сколько раз в жизни ему приходилось заниматься именно этим! Ждать. Ждал, пока откроется дверь в камере. В семь тридцать, ни минутой раньше, ни минутой позже. Ждал Сару в комнате для свиданий. Ждал в очереди в мастерскую, где их заставляли мастерить скворечники, трехногие табуретки и парковые скамейки. Ждал, когда подойдет очередь в душ. Ждал, когда откроется тюремный киоск, – иногда ему так хотелось шоколада, что он чуть не терял сознание. Ждал, когда подойдет очередь телефонного разговора с отцом или сестрой. Все, чего он хотел, все, чего он ждал, было подчинено какому-то установленному кем-то распорядку. Все, что было для него важно, зависело от произвола других, неизвестных ему людей.

Он просто-напросто устал ждать.

В половине одиннадцатого вечера к воротам гаража подкатил джип «БМВ». Не какой-нибудь – класса М. Ворота поползли вверх, и огромный черный жук медленно вполз в гараж.

Через пять минут в доме засветилось окно. Потом еще одно, потом сразу два. Тедди вышел из машины, подошел к домофону и назвал свое имя.

После долгого молчания что-то щелкнуло, зажужжало, и калитка медленно отворилась.

Гравий под ногами хрустел, будто кто-то жует японские васаби-орешки с закрытым ртом. Каждый звук отдавался в голове.

Позвонил в дверь. Открыл хозяин.

Крестный отец. Сам.

Надо же – решился. И вправду бесстрашный.

Мазер за десять лет почти не изменился. Те же шрамы от юношеских угрей. Пепельные волосы с аккуратным пробором. Темные глаза с крошечными, как проткнутыми иглой, зрачками.

Широко расстегнутая сорочка, светлый льняной пиджак без подкладки и тонкие замшевые мокасины. Летний прикид. Ривьера, Бостад. Беспечный ужин, в пределах видимости – яхта на рейде. Или даже не надо Ривьеры – теплый вечер на родине, в Сербии.

Тедди заставил себя поцеловать Куму руку. Он должен вести себя так, как положено по рангу. Заметил вышитые на манжете инициалы: ЭМП. Кровь стучала в ушах, как рота марширующих солдат.

Они прошли в гостиную.

– Виски или сливовица?

– Сливовица. Со льдом, если не трудно.

Кум сел в кресло с винно-красной обивкой и позолоченными подлокотниками, щелкнул пальцами. Тедди и так знал, что в углу комнаты, за встроенной стойкой домашнего бара, стоит кто-то из людей Кума.

За панорамными окнами – Вэртан. Освещенный сад. Интерьер – дикая смесь, возведенная в квадрат. Или даже в куб. Старинная мебель. Классический стиль или как он там называется. Стол на львиных лапах, тяжеленные позолоченные рамы картин. Супермодерновый бар. Эклектика, непаханое поле для психолога.

Кумов боец принес напитки.

– Садись, в ногах правды нет, – ухмыльнулся Кум. – Давно это было, Тедди, я и узнал-то тебя с трудом. Ты выглядишь, точно как твой отец. Только нос не такой красный.

Тедди вцепился в кресло. Он с трудом удерживался, чтобы не броситься на Кума и не вышвырнуть его в панорамное окно. На секунду пожалел, что не взял с собой «Заставу». Но это было бы самоубийством.

– Деян сказал, у тебя все в порядке. Квартира, хорошая работа. Адвокатская контора… это он так сказал, но я почему-то не поверил. Как это может быть? Как это может быть, Тедди? Ты работаешь адвокатом?

Тедди глубоко вдохнул носом и сосчитал до трех.

– Да… помогаю иногда адвокатуре.

– Мир перевернулся… «БМВ» делает экологически чистые тачки, Тедди Максумич стал адвокатом… что происходит?..

– Я не адвокат. Но работа о’кей. Денег хватает.

– Работа не должна быть о’кей, Тедди. Работа должна быть замечательной.

– Я доволен. Пока.

– Может, хочешь опять на меня поработать? За этим пришел?

– Нет. Не за этим. У меня к тебе вопрос. Совсем с другой стороны.

– Понятно… а позвонить не мог? У Деяна есть мой номер.

– Хотел посмотреть тебе в глаза.

– Вот оно что… и что ты хотел там увидеть?

И опять: почти неудержимый позыв рвануться с кресла и разбить башку этому садисту.

– Хотел посмотреть в глаза, – с трудом повторил он. Рот сводило, как будто там истекал соком лимон без шкурки. – Посмотреть в душу, если она у тебя есть.

Кум резко выдохнул носом.

– Спокойно, спокойно, Тедди. Мы же цивилизованные люди. О чем ты хотел спросить?

– Не о чем, а о ком. О Матсе Эмануэльссоне.

Мазер поднялся, пошел к бару и долил стакан. Стоял спиной к Тедди и смотрел на залив. Вода казалась черной. Весь город казался черным, хотя еще не стемнело.

– Я так и думал. Тебе, конечно, не повезло с этой историей… Мне очень жаль.

– Я хочу знать, что было причиной. Потому что речь шла не о деньгах. Они хотели добраться до его компьютера… вернее, до винчестера.

– Может, ты и прав, мой друг. И еще раз – мне очень жаль, что так вышло. Но этим делом занимался Иван. Меня не подключали. А Ивана, как ты знаешь, уже Господь прибрал. Слишком много курил всякой дряни без фильтра. Говорил – как на родине. Это у него вроде ностальгии было – курить дерьмовый табак без фильтра. Рак легких – это ад. И честно – думаю, даже он не так много знал.

– Но приказ-то отдал ты.

– Извини – не могу вспомнить. У нас в то время было много заказчиков.

– А Себбе Матулович? Что у него было с Матсом?

– Кончай, Тедди. Ты знал меня десять лет назад. Много воды утекло, как говорят шведанки. Я мирный житель города Стокгольма. Живу здесь, на Лидингё, семья, дети… Общаюсь с соседями, тренирую детскую футбольную команду. Вот и все. Ты же сам знаешь, какая здесь жизнь. Самая большая новость недели – ворона попала под трамвай.

Кум повернулся к Тедди.

– Ты об этом думал? Под трамвай! Там, где мы выросли, не было этих трогательных трамвайчиков, которые возят людей от виллы к вилле. Да и здесь, в Швеции, не везде. Только в таких районах. Лидингё, Юрхольмен, Сальтшёбаден. Ни к югу, ни к западу от Броммы трамвайчиков не найдешь. Там, конечно, тоже есть трамвай, но не такой. Не эти славненькие древние вагончики. Местный трамвай… это как бы тотем клана: есть он – одно дело, нет – другое. И слушай внимательно, Тедди, не дергайся. Мне кажется, ты чего-то не понимаешь. Нам здесь лучше, спокойнее, мы общаемся со спокойными, уверенными в себе людьми, мы усваиваем шведские жизненные принципы. Ты понял, наконец? Нам здесь удобно. И я уже не такой, что был раньше. И не такой, как ты.

Кум отпил глоток. Он подошел совсем близко. Низкорослый, как пенек, – ниже, чем Тедди его запомнил. Но странно – этот коротышка громоздился над Тедди как грозная осадная башня. Тедди попытался понять, в чем смысл его монолога.

– А что у тебя за тачки, кроме этого навороченного «икс-пять-эм»?

– Почему ты спрашиваешь?

– Но ты же настоящий мужик. А какой мужик не любит машины?

– Да… ты прав.

– Но здесь же не принято иметь меньше двух машин…

– Нет, конечно… У жены – «Гольф». А мои любимцы в другом месте. Приезжай, дам порулить… «Мерс», старый «Порше-911» восемьдесят второго года, «Роллс-Ройс Фантом» и «рари».

– Какая модель?

– «Феррари Калифорния», новенький, прошлогодняя модель. Это мой любимчик – поворачиваешь ключ… ты бы только послушал звук! Будто он подыскивает способ сожрать тебя с потрохами.

– Но ты же на машине ездишь, не на трамвайчиках?

– Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь?

– Я скажу, за кого я тебя принимаю. За того, кто ты есть.

Кум подошел еще на шаг поближе. Краем глаза Тедди заметил, как горилла за стойкой шевельнулся.

– Ты не веришь в перемены, Тедди… Ты как шведское государство. Они продолжают за мной охотиться, хотя я давно уже совершенно другой человек. Только потому, что я много лет ставил нули в декларациях. Ты же знаешь, мы все так делали. А теперь они хотят выжать из меня якобы неуплаченные налоги на миллионы. Недостойная жизнь… Машины записаны на других, в делах нужны подставные фигуры и подставные фирмы. Даже дом записан на жену… да что я тебе объясняю, ты и сам все прекрасно понимаешь. Государство – как питбуль: если вцепится, не разомкнет челюсти хоть до самой смерти. И ты не будь как государство. Учись мыслить свободно.

Тедди встал. Освещение упало по-другому, и он все же разглядел признаки старения: борозды и седина на модно небритых щеках, морщины на лбу.

Кум был главным в том деле. Он заказал похищение Матса. И звено ясно прослеживается. Себбе.

Тедди придвинулся к Куму. Теперь их лица были в пяти сантиметрах друг от друга.

– Не люблю повторяться, – бесцветным голосом сказал он и сделал паузу, стараясь удержать ту же равнодушную, монотонную интонацию. – Но если ты не расскажешь, что случилось с Матсом Эмануэльссоном, я тебя уничтожу. Ты пожалеешь, что водил меня за нос. Мне надо знать, кто именно заказал похищение. И что за этим стояло.

От Кума слегка попахивало спиртным.

– Тедди… если бы я был тем, кем был десять лет назад, я бы погасил за эти слова не только тебя, но и всю твою семью. Раздавил, как клопов.