Глава 16
Магазин на троне и цена вопроса

Деньги, которые должны были политься рекой, потекли в казну тоненькой струйкой. Я, конечно, не рассчитывала на водопад золота, но все же. Радовало, что я палец о палец не ударила ради этого. После разговора с дядей выяснилось, что многие купцы, давно катающиеся челноками туда-сюда, знали парочку обходных путей через лес. Но теперь там свирепствует банда разбойников, которая «чудом» сколотилась за пару дней и теперь активно конфискует весь товар, а бедняг возвращает домой только после выкупа. «Целыми и невредимыми!» – заметил Демон, улыбаясь. «Какие благородные разбойники!» – ответила я, понимая, что в этой жизни ничего не бывает просто так.

Я так понимаю, что пока я тут каждую копейку считаю, у кого-то полный замок конфиската. Я нервничала, дергалась, но старалась не подавать виду. Прошло больше половины отведенного мне срока.

И тут мне пришло письмо, на которое я даже не успела ответить. А на следующее утро целая делегация ввалилась в замок и притащила портрет какого-то тощего, как жердь, молодого человека с огромным кадыком, разодетого так, словно он скупил половину раскладушки дешевой бижутерии.

– Их не смущает тот факт, что у меня якобы есть любовник из родственников? – тихо поинтересовалась я у «любовника из родственников».

– Монархам плевать на это. Твой брак – это политический интерес. Они готовы жениться на кобыле, чтобы присоединить твою землю к своей! – заметил дядя, с улыбкой рассматривая портрет «жениха».

– Его высочество, старший сын короля Ирсы! Донаван Пятый! – гордо представили мне портрет. – Принц Донаван Пятый просит вашей руки!

Дальше они начали наперебой расхваливать потенциального жениха, который, судя по рассказам, способен Чака Норриса положить на лопатки и запинать его одной левой. А Джеймс Бонд ему в подметки не годится! Короче, мачо хоть куда!

– Очень приятно, – улыбнулась я портрету, вздыхая.

– А еще Донаван Пятый голыми руками убил медведя на охоте… – распинались послы, перечисляя унылые и явно неправдоподобные заслуги костлявого монарха. Максимум, как бедный медведь мог принять мучительную смерть от этого тщедушного паренька, так это просто взять и подавиться им. Или умереть от несварения желудка.

– Пятый – это многодетная семья? – шепотом поинтересовалась я у дяди, уже не вслушиваясь в хвалебные отзывы о венценосном дистрофике.

– Скорее, с пятой попытки… – усмехнулся Демон, вгоняя меня в краску.

Тем временем послы стали описывать портрет, как заправские экскурсоводы.

– Вы только посмотрите на этот гордый взгляд! Он просто воплощает в себе мужество и решительность! – расхваливали своего будущего правителя послы.

Я посмотрела на взгляд маленьких круглых светлых глаз, понимая, что если враги и боятся его, то исключительно потому, что сросшиеся, но при этом удивленно приподнятые брови «домиком» придают его лицу крайне глупое выражение. А с дураками, как гласит пословица, лучше не связываться. Себе дороже.

– Вы только взгляните на его достоинство! – пели на все лады гости. – Это же достоинство настоящего монарха. Такого вы не найдете нигде!

– Я как-то не в курсе, чем достоинство монарха отличается от других достоинств. Я не вижу никакого достоинства, – тихонько прошептала я, не сводя глаз с портрета.

– Трудно сказать. Портрет только до пояса, – тихо заметил дядя, опираясь на спинку моего трона. – Только не вздумай принимать подарки. Это расценивается как знак согласия.

Передо мной появились золотые подсвечники, ковры, вазы, а под конец принесли белоснежную, обитую бархатом шкатулку, из которой торжественно достали… Я даже дышать разучилась… Сапфировые серьги! Не может быть! Какая красота… Огромные синие камни в драгоценной оправе сверкали так, что мне показалось, что я сейчас ослепну.

– Эти серьги передаются из поколения в поколение в королевской семье! Их носили все женщины из королевского рода. Они сделаны из редких сапфиров. Таких больше не существует на свете! – гордо ответили послы, демонстрируя это произведение искусства. У меня дух захватывало от такой красоты. Я чувствовала себя ребенком в магазине игрушек, увидевшим куклу своей мечты.

– Не вздумай принимать подарки… – прошептал голос дяди, напоминая о том, что мне придется помахать им ручкой и вспоминать до конца своих дней.

Я с жадной тоской взглянула на щедрые дары, которые привезли и которые после моего отказа уедут обратно. Жа-а-аль.

– Я не сомневаюсь, что принц Донаван Пятый – воистину достойный муж, но я еще не задумывалась о браке, поэтому прошу вас, не смущайте меня таким предложением! – грустно ответила я, вспоминая серьги. – Я передаю ему свой пламенный привет и надеюсь, что торговые связи между нашими государствами будут укрепляться и дальше.

Послы сгребли весь хлам, захлопнули шкатулку и отправились восвояси, оставив меня наедине со своей жадностью и язвительными замечаниями дяди.

– Я смотрю, что серьги тебе понравились? Тебе не понравился мой последний подарок, зато какие-то сережки от какого-то задохлика привели тебя в восторг? – нехорошим голосом прошептал дядя. В его голосе чувствовались нотки уязвленного мужского самолюбия.

– Да они просто прекрасны! Я обожаю сережки! Настолько прекрасны, что я… – мечтательно вздохнула я, вспоминая огромные синие камни.

– …за такие убила бы? – усмехнулся Демон.

– Да! Я бы за такие сережки убила бы! – воскликнула я, вздыхая от сожаления, что их получит какая-нибудь другая принцесса. Вот странно. Сережки хочу, а принца в комплекте – нет. Интересно, это сережки идут в подарок к принцу или принц в подарок к сережкам? Я больше склоняюсь к последнему варианту, хотя у него на родине все думают иначе.

Демон усмехнулся и промолчал, а вечером он молча бросил на кровать шкатулку. На белом бархате расплывалось свежее кровавое пятно.

– Открывай! – приказал он, падая в кресло. – Не стесняйся!

Я смотрела на пропитанный кровью бархат и боялась к нему даже прикоснуться. Не может быть… Такой ценой… Я сглотнула.

– Может быть, вернем обратно… – простонала я, боясь даже к ней прикасаться. Где-то в лесу валяются обезображенные трупы, а портрет в золотой раме, который они так бережно транспортировали, лежит разбитый рядом. Прямо как родная почта.

– Ты ведь сама сказала, что ты готова убить за такую красоту, поэтому открывай. Слово принцессы для меня закон! – хищно улыбнулся дядя, впиваясь в меня взглядом насмешливых и холодных глаз.

– Это я образно сказала… Не думала, что ты воспримешь это буквально… – отозвалась я, боясь даже прикасаться к этой молчаливой свидетельнице страшного преступления по вине моей алчности.

– Открывай, меряй! – скомандовал дядя.

Я молча взяла коробку, стараясь не прикасаться к крови, осторожно повернула язычок, и перед моими глазами засверкали великолепные грани драгоценных камней. Только вот почему-то мерить мне их совсем не хотелось.

– Я жду. Мне не терпится увидеть счастье в твоих глазах, моя дорогая, – язвительно заметил Демон. – Я мечтаю увидеть, как ты светишься от счастья, как не светилась при виде моего подарка.

Я вытащила из ушей серебряные сережки и дрожащей рукой заправила в ухо золотые. Сначала в левое, а потом, нащупав дырочку, – в правое.

– К зеркалу подойди! Полюбуйся на себя! Прелестно, не так ли? – Дядя опустил голову, подавляя смех.

Я подошла к зеркалу и увидела, что сережки выглядят… обыденно. Красиво, дорого, но уже не так прекрасно, как утром.

Демон встал рядом и улыбнулся:

– Ты счастлива? Я что-то не вижу радости в твоих глазах, моя дорогая. Неужели они тебе больше не нравятся?

– А что случилось с послами? – поинтересовалась я, стараясь не смотреть на синие камни.

– Валяются мертвые в лесу, – равнодушно ответил Демон, высверливая дырку в моем отражении.

Я опустила глаза. Не может быть… Зря я тогда это ляпнула… Люди лишились жизни из-за моего каприза. Лучше бы я держала язык за зубами. Мне было мучительно стыдно и очень страшно.

– Можно, я их сниму?.. Я сейчас же напишу письмо с извинениями Ирсе и отправлю сережки обратно… – вздохнула я, мысленно прикидывая, с чего бы начать в своем письме.

– Не стоит, моя дорогая. Это уже не поможет! – улыбнулся дядя. – О чем ты собираешься написать им в письме? Я бы на твоем месте рассказал все как есть. Мол, понравилась безделушка, а принц нет. Поэтому я намекнула, что готова за них убить. Мой намек был понят и вечером мне принесли эти серьги. А теперь я каюсь и прошу у вас прощения… С любовью, принцесса Арианона, – сказал Демон, больно сжимая мое плечо.

– А может быть, соврать… Ну придумать что-нибудь… – простонала я, представляя, как это письмо читают в Ирсе. Ирса в три раза крупнее Арианона. Ее название даже помещается в границах на карте в отличие от нас. После такого письма может разразиться война… Мне еще войны не хватало…

– Ты поддалась сиюминутной страсти, а люди поплатились за это жизнью. Что тут придумаешь? – усмехнулся дядя, еще больнее сжимая мое плечо. – Зато красивые, не так ли? Носи с удовольствием!

Я промолчала. Что тут говорить? Мои губы дрогнули, я бросилась снимать сережки, которые жгли мне уши. Я спрячу их куда-нибудь и никогда не буду доставать… Увидев мою поспешность, Демон наклонился к моему уху.

– Ладно, посчитаем это уроком. На будущее. Не поддавайся сиюминутной страсти. Сиюминутная страсть сгубила многих. И погубит еще стольких же, – ответил дядя, отпуская мою руку и снова присаживаясь в кресло.

– Нам теперь готовиться к войне? – обреченно спросила я. – Мы убили послов… Не думаю, что Ирса будет в восторге…

– Я никого не убивал. Послы уже пересекли границу с Ирсой. По крайней мере, денег на обратную дорогу у них теперь точно хватит… Я купил эту шкатулку, пролил на нее вино. Согласись, очень похоже на кровь… А теперь пообещай мне, что в следующий раз ты будешь держать себя в руках, как и подобает принцессе! Кстати, то, что они наплели про эти сережки, – ложь. Никакие они не фамильные… Обычные серьги с драгоценными камнями… Я бы даже сказал, что не самой красивой огранки. Три тысячи в базарный день – цена. Я сторговался за две. Не люблю, когда меня пытаются обмануть. Я собирался тебе подарить гораздо более роскошные серьги, но теперь тебе придется довольствоваться этими.

– Обещаю… – ответила я, снова бросая взгляд на сережки. Сейчас сниму их и больше никогда не надену.

– Посмотрим, – ответил дядя, бросая взгляд на залитую «кровью» шкатулку. – Завтра к тебе приедет сразу две делегации.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила я.

– Я читаю письма, адресованные тебе. На некоторые отвечаю от твоего имени! – пожал плечами Демон, снова усаживаясь в кресло. – Я думаю, что ты не против моей инициативы. Пользуясь случаем, все соседи отправили к тебе послов в надежде, что им удастся заполучить Арианон раньше нашего северного соседа. Они уверены, что ты дура и поведешься на какого-нибудь принца. Или на сережки…

– Извини… – вздохнула я, краснея. Да… Получилось как-то глупо…

– Это в прошлом. Вынеси из этого урок. Я – твое настоящее, которое скоро станет твоим прошлым. Я пытаюсь сделать так, чтобы из прошлого ты вынесла как можно больше уроков, которые помогут тебе выжить в этом мире, – сказал Демон, глядя мне в глаза. – Я хочу, чтобы ты стала такой женщиной, которая стоит того, чтобы за нее сложить голову. Той, которая никогда не встанет на колени перед превратностями судьбы, которая станет достойной правительницей, способной не только рассуждать о тряпках и безделушках, но и вести государственные дела. Я не хочу, чтобы ты была обычным мешком для вынашивания наследников, какими обычно бывают принцессы. Я не хочу, чтобы ты стала подстилкой и игрушкой в чужих руках. Ты должна быть достойной опорой мужу, а не просто любовницей. Ты должна быть готова вести государственные дела. Ты должна не поддаваться на провокации и не быть падкой на подарки и лесть. Но если тебе угодно жить с мужем на правах домашнего животного, то я, пожалуй, пойду. Не хочу терять время попусту…

– Я буду стараться… – вздохнула я, оценивая перспективы собственных «стараний».

– Посмотрим. Собака поддается дрессировке, получится и у тебя, – усмехнулся дядя. За дверью раздались шаги. Мы переглянулись. –  Ленс… – прошептал Демон. – Посмотрим, как он научился стучаться… Пора бы научить его вежливости и отучить от ночных визитов… А то, я смотрю, он уже начал наглеть…

Демон резко встал с кресла, подошел ко мне, развернул меня спиной к себе, сдернул рукав моего платья, отбросил волосы с моей шеи и припал к ней губами, поглядывая на дверь. В этот момент мне уже было все равно, какую сволочь принесло на ночь глядя, с какой целью, чего ему от меня надо. Я чувствовала, как мое сердце колотится с такой силой, что мне не хватает дыхания. Мой «любовник» обнял меня, положив руки на талию.

Я чувствовала прикосновения губ к своей шее, ощущала ветерок дыхания. Раздался стук в дверь. Мы промолчали. У кого-то были заняты губы, а у меня просто язык не поворачивался что-то сказать.

Не дожидаясь разрешения войти, дверь открылась. На пороге стоял Ленс со стопкой своей писанины. Такое ощущение, что у меня тут не покои, а пункт приема макулатуры. Хотя даже у пункта приема есть определенное время работы. А у принцессы, получается, нет. Прямо с порога, заходя спиной и закрывая за собой дверь, он восторженно сообщил:

– Я тут долго думал и пришел к такому выводу, что Провидение… У Провидения должно быть лицо… Кто-то, кто бы его олицетворял. И у него должна быть противоположность. Кто-то или что-то, что будет символизировать искушение перед…

А потом, увидев эту картинку, философ остолбенел, покраснел и выронил бумажки. Ленс! Приходи почаще! Я тебе завтра весь кошелек вытрясу!

– И что ты здесь делаешь в такое время? – нехорошим голосом спросил дядя, нехотя отрываясь от моей шеи.

– Я хочу спросить вас о том же! Вы же родственники! Как вам не стыдно! Я слышал, как об этом говорят слуги, но я не верил слухам! Но теперь я… я… даже не знаю, что сказать… – возмутился философ, собирая разбросанные по полу бумаги.

– Мы еще твоего благословения не спрашивали! – усмехнулся дядя, наступая ногой в черном сапоге на лист бумаги. – Если бы ты умел владеть оружием, то сейчас бы валялся у меня в ногах, истекая кровью! Но я даже руки пачкать о тебя не хочу! Закрой дверь с той стороны. Я разрешаю тебе навещать принцессу до заката солнца. Если ты еще раз вломишься сюда после заката солнца, пеняй на себя!

Обиженный, впечатленный и очень расстроенный философ удалился вон. Я уже приблизительно понимаю, кто послужит прообразом местного дьявола. Боже, какая прелесть!

Два портрета в полный рост втащили сразу две делегации. Проходить в порядке очереди они явно не желали. Еще бы! Речь шла о лакомом кусочке суши, застрявшем между горами, как кость в зубах, но который, как ни прискорбно, имеет огромное геополитическое значение.

Два портрета в полный рост водрузили передо мной. Один принц был таким толстым, словно всю жизнь прожил у бабушки на пирожках, блинчиках и ватрушках. Его тушка едва поместилась в портрет. Кстати, портрет был в два раза шире, чем портрет его соседа. Но самое интересное, что принц был на коне! Художник очень старался расположить его в выгодном ракурсе, но, увы, его усилия успехами не увенчались. Второй был вроде бы ничего, если бы не противные жиденькие черные усы вкупе с редкой черной бородкой. Голову он не мыл, очевидно, с рождения, поэтому волосы свисали сосульками. Хорошо хоть перхоть не нарисовали.

– Представление начинается, – усмехнулся дядя, глядя на обоих кандидатов.

Самое удивительное, что принцы смотрели не на меня, а друг на друга. Возникло такое чувство, что я сейчас должна благословить однополый брак по фотографии. Или это назойливые агитаторы принесли портреты своих кандидатов. Вот тебе и средневековое знакомство в социальной сети. Пока послы возмущенно переругивались друг с другом на тему, кто первый будет нахваливать своего монарха, дядя наклонился к моему уху и произнес:

– Толстяк уже трем кобылам хребет сломал, пока позировал портретисту.

– Неужели? – возмутилась я столь явному надругательству над животным миром.

– Я пошутил. Коня художник рисует отдельно. Иначе бы у бедного животного глаза были как у Ленса вчера при виде нашей милой сцены.

Волосы дяди коснулись моей шеи, и я почувствовала, как по телу пробегают мурашки. Бог ты мой, сколько будет продолжаться эта пытка?

– Принц Эдоб Тринадцатый! – торжественно объявила делегация усатого.

– Принц Корелл Восемнадцатый! – торжественно объявила делегация толстячка.

Кто кого? Эдоб Фотошоп или Корелл Дроу. Если портреты действительно прошли художественную обработку, то я не хочу представлять натурщиков!

– Принц Эдоб отличается своим мужеством! Он лично, своими руками уложил две сотни врагов! Мы все были свидетелями его подвига! – гордо ответили мне, потрясая портретом усатого.

– А принц Корелл отличается еще большим мужеством! Он уложил триста врагов! Причем сделал это без оружия! – отозвалась делегация, придерживая портрет своего пузана.

– Он их съел, – с усмешкой прошептал дядя, снова касаясь моей шеи своими длинными волосами. В такие моменты я забываю вдыхать и выдыхать.

– Принц Эдоб известен своей поэтической натурой. Он прислал вам свое стихотворение! – прокашлялся посол, разворачивая бумажку.

Нет. Только не стихи! Местная поэзия вдохновляет меня на костры инквизиции.

– Хм… – потянулся дядя. – Вообще-то нашу принцессу зовут Юстина. Осмелюсь поинтересоваться, кто такая Аврора?

Послы переглянулись. Это был полный дипломатический провал. Представители толстяка злорадно усмехнулись, придерживая огромный портрет далекого от поэзии и романтики господина. «Люблю повеселиться, особенно пожрать!» – говорил огромный портрет, который придерживали из последних сил.

– А теперь обидься как следует… – прошептал дядя, не сводя глаз с перешептывающихся гостей. Один из них что-то высказывал другому, обзывая его «болваном».

Да не вопрос! Легче легкого!

– Что за неуважение! Даже имя забыли поменять! – сказала я капризным голосом.

– Эм… Он сравнивает вас с Авророй! С зарей, мол… вы… это… осветите его жизнь… мнэ… своим… эм… светом… – стали выкручиваться послы, намекая на то, что я лампочка Ильича. Свет и радость приношу я людям! О как!

– Мы видим, что вы далеки от поэзии, поэтому лучше взгляните на подарки! Посмотрите на этот браслет! Он является фамильной реликвией рода Тошер. Когда-то его носила бабушка нашего уважаемого принца…

Перед моими глазами возник прекрасный браслет, который если бы не обилие драгоценных камней и золотых вензелей, напомнил бы мне о невольничьих оковах.

– Дорогая моя… – напомнил дядя, постукивая пальцами по креслу. – Не огорчай меня…

Я улыбнулась, понимая, что лучше не смотреть на все это великолепие. И тут в моей голове родился экспромт! Я посмотрела на усатого и тут же выдала свой стихотворный ответ. У меня обычно со стихами туго, но сейчас явно наболело…

– Увы, дары его прекрасны. Но вы стараетесь напрасно. Я замуж не хочу пока. Особенно за д… достопочтенного… принца Эдоба, – вздохнула я, скромно улыбнувшись.

Я услышала смех за своей спиной и тихие хлопки аплодисментов.

– Браво! – раздался голос позади меня. – В точку! Меньшего я от тебя не ожидал, моя дорогая.

Пока я наслаждалась литературным триумфом, а представители конкурента мерзко хихикали, один из послов достал свиток пергамента и чернильницу.

– Помедленнее можно? Мы записываем! – Один из послов подставил спину другому, чтобы записать мой экспромт.

– Подержите наш портрет! – попросили послы принца Эдоба послов принца Корелла.

– Еще чего! – отозвались конкуренты, стараясь удержать своего крупногабаритного монарха. В итоге, придерживая принца ногой, они медленно записывали ответ. Принц Эдоб тоже был явно недоволен ответом, поэтому в знак протеста упал прямо на послов. Чернильница, которую сжимал в руках исполняющий обязанности стола, опрокинулась и полетела в сторону портрета «конкурента», попав аккурат ему на физиономию. Тут вообще нужно было бы потрудиться, чтобы не попасть ему на лицо. Испуганно выхватив платок и начав вытирать чернила с достопочтенного лица своего монарха, бедный посол только лишь усугубил дело. Теперь я точно знаю, что означает «мутный блинчик вместо лица». Осталось только взять нож для резки картона и вырезать дырку. А потом поставить его на улице… Стоп. Здесь же нет фотоаппаратов. Жаль… Очень жаль…

Дары показывать было уже бессмысленно, поэтому послы удалились, таща за собой портреты и прочую утварь, включая золотой ночной горшок. Без крышки. Очевидно, крышку продали по дороге.

Я стояла на балконе, кутаясь в меховую накидку. Нет, определенно натуральный мех теплее искусственного, что бы ни говорили зоозащитники. Снег замел весь внутренний двор, оставив лишь одиночные тропки.

– Вы здесь! – воскликнул голос позади меня. Ленс. Какого черта? Пришел читать мне нотации?

– Да, здесь… – вздохнула я, не поворачиваясь к нему.

– Я все понял! – воскликнул философ. – Он тебя околдовал! Искушение богатством оказалось столь сильным, что ты не в силах ему противиться.

– Дело не в деньгах, – покачала головой я, растирая снег в руках.

– Нет, именно в деньгах! Если бы у меня было столько денег, то ты бы тоже была бы со мной? – спросил Ленс так, словно вчера получил письмо про то, что ему оставили огромное наследство.

– Нет, – ответила я, улыбаясь святой наивности. – Тут дело не в деньгах. Рядом с ним я чувствую себя спокойно. Мужчина должен уметь решать проблемы, а не создавать их.

– Ты хочешь сказать, что я создаю тебе проблемы? – спросил наивный Ленс, вспыхивая как факел.

– Ну не решаешь, это точно, – отозвалась я, мечтательно глядя в снежную даль.

– Я хочу, чтобы ты покаялась перед Провидением! Отвернись от зла! Отвернись от него! Я умоляю тебя! – воскликнул философ, хватая меня за руку. – Ты должна это сделать! Иначе Провидение накажет и тебя!

– И как же оно собирается меня наказать? – спросила я, не поворачиваясь к философу, но при этом вырывая свою руку из его руки.

– Если бы ты внимательно читала мои труды, ты бы знала, как тебя накажет Провидение! – ответил Ленс. В его голосе я впервые услышала холодные нотки.

– А если ты внимательно смотрел, из чьего кармана идут деньги на твою благотворительность, то ты бы думал перед тем, как делать такие заявления! – заорала я, оборачиваясь к нему.

– Я все понял! В этом замке мне делать больше нечего! Но мы скоро встретимся, принцесса! – закричал Ленс, разворачиваясь и уходя.

– Вот халявщик… – вздохнула я, глядя, как он внизу требует открыть ему ворота. Снег заметал его следы, а я вздохнула с облегчением. Все! Кончилась благотворительность!